Она вырвала Мельбурну горло.

Она уверяла, что другой вампир заставил её это сделать; это правда?

Возможно, — ответила я уклончиво.

Как же ты тогда смогла её застрелить?

Потому что она виновна.

Кто умер, и сделал тебя судьёй, присяжным и ист…, - он оборвал себя на полуслове.

Истребительницей, — закончила я за него, — Федеральное и Государственное правительство.

Я считал, что мы хорошие парни, — возразил он.

Так и есть.

Но не ты, — он отрицательно покачал головой.

И сквозь всё это я ощущала энергию Каннибала, как песню, которую никак не выбросить из головы, но я чувствовала, что эта песня кормится болью, ужасом и смятением.

Я нажала на эту силу, пытаясь её оттолкнуть, но это было похоже на попытку схватить паутину, когда проходишь сквозь неё. Ты ощущаешь её кожей, но чем активнее стараешься её стряхнуть, тем её больше, пока не поймёшь, что паук где-то на тебе плетёт шёлковые нити быстрее, чем ты их стряхиваешь. Тебе необходимо подавить приступ паники, желание заорать, оттого, что ты знаешь, что паук всё ещё на тебе, ползающий, готовый ужалить. Но воспоминание отступило, как будто радио выключили — оно всё ещё там, но я снова могла думать. Я могла ощущать руки Каннибала в своих, могла открыть глаза, смотреть на него, видеть настоящее.

Хватит, — пробормотала я сквозь сжатые зубы.

Ещё нет.

Его сила вновь обрушилась на меня; это как когда тонешь, когда думаешь, что удастся удержаться на плаву, и тут очередная волна накрывает тебя с головой. Вся фишка в том, чтобы не паниковать, тогда не утонешь. Я не отдам ему свой страх. Воспоминания не могут причинить мне вреда, я их уже пережила.

Я попыталась остановить воспоминание, но не смогла. Я попыталась отнять руки, которые он всё ещё держал, и увидела проблеск изображения, словно переключенный канал телевизора. Кратчайшее изображение Каннибала, его воспоминания.

Я снова дёрнула руки и увидела ещё больше — женщину под его руками, его, удерживающего её. Она смеялась, сопротивляясь не в серьёз, и я поняла, что это его жена. У неё были такие же тёмные волосы, как и у него, и вьющиеся, как у меня. Они расплескались по подушке, и её загар смотрелся потрясающе на красном шёлке. Солнечный свет высветил кровать, когда он нагнулся для поцелуя. Я внезапно оказалась в той спальне в темноте вместе с мертвецом. Я повернула ладони в руках каннибала, водя пальцем по его запястью, там, где кожа наиболее тонкая и кровь бежит ближе. Мы погрузились в залитое солнцем воспоминание, вернувшись к красному шёлку на хлопковых простынях и женщине, которая смотрела на него так, будто он был всем миром для неё.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: