Часть I. Обзор Источников

Содержание

Введение стр. 3

Часть 1 Обзор Источников стр. 4

Часть 2 Обзор Литературы стр. 14

Часть 3 Политическая роль Ганзы

Глава 1 Общее о Ганзейском объединении стр. 18

Глава 2 Объединение в союз стр. 24

Часть 4 Экономическая роль Ганзы

Глава 1 Торговые Связи и Договоренности стр. 34

Заключение стр. 45

Список Литературы стр. 46

Список Источников стр. 46

Приложение 1 стр. 47

Приложение 2 стр. 47

Приложение 3 стр. 48

Приложение 4 стр. 48

Приложение 5 стр. 49

Введение.

Темой данной курсовой работы является изучение Ганзейского союза с точки зрения экономической и политической роли в истории средневековой Европы. Для меня история в первую очередь является ключом к пониманию современных процессов и событий, и в данном случае ценность и актуальность данного вопроса не вызывает сомнения. Союз немецких купцов стал первым доказательством того, что не только политическое господство и военная мощь могут диктовать правила игра, но и правильная экономическая стратегия также играет большую роль, и может привести к достижению могущества.

Тема Ганзы в отечественной историографии не очень популярна, а потому мало разработана. Это связано с тем, что ею занимаются историки медиевисты, и только лишь в связи с торговыми отношениями Новгорода. Тому причиной служат пожалуй малое количество источников, которые можно свободно читать, данная тема открыта к разработке лишь ученым Германии.

Интересно, что в общем тема Ганзейского объединения очень популярна в России, это связано с широким проведением различных фестивалей во многих торговых городах, которые так или иначе попадают под стандарты Ганзы. Эти фестивали служат скорее развлекательной и интегративной цели, свою правомочную причастность к Ганзе может утверждать только Великий Новгород. В остальном же в свободном доступе есть только довольно общие сведения.

Часть I. Обзор Источников

В моей работе крайне небогатый выбор источников, все сводится к выбору между договорами с Новгородом и непосредственно с делопроизводственными документами самой Ганзы. Если первый тип открыт к изучению, то вторые требуют кропотливого перевода, и содержат мало полезной информации. Поэтому для данной работы мною использовался ряд договоров Новгорода, в основном «1487 г. март — Договорная грамота Новгорода с ганзейскими городами о 20-летнем мире.»

Договоры утверждались в итоге традиционно трудных и долгих переговоров меж Новгородом и Ганзой. В них подводились результатыпредыдущего становления и санкционировались на какой-то следующий кусок времени образовавшиеся дела. И за любым контрактом стояло настоящее соответствие сил меж Новгородом и Ганзой в соответственный хронологический период. Конфигурации в данном соотношении отражались в нормах уговоров. Вот отчего новгородско-ганзейские договоры считаются источниками главного смысла для исследования сношений Новгорода с Ганзой.

Новгородско-ганзейские договоры составлялись в 2-ух экземплярах: на российском и германском языках. Российский экземпляр сберегался в Новгороде, германский — устремлялся в Любек, являвшийся управляющим ганзейского союза. Российских экземпляров новгородско-ганзейских договоров понаших дней дошло незначительное количество. Крупная дробь уговоров сохранилась в архивах ганзейских мегаполисов в облике подлинников либо копий, прописанных чаще только на средненижненемецком языке. Главные публикации контракта пребывают в германских изданиях сообразно летописи Ганзы: «HansischesUrkundenbuch» и «Hanserecesse», а еще в дореволюционном издании документов сообразно летописи Прибалтики: «Liv-Est-undKurlaendischesUrkundenbuch».

«Редкость этих изданий в наших библиотеках, с одной стороны, и важность новгородско-ганзейских договоров при изучении истории Новгорода, с другой, побудили составителей академического издания сборника актов по истории Новгорода — «Грамоты Великого Новгорода и Пскова» 1 — включить в него все известные новгородско-немецкие торговые договоры с конца XII в. и до падения Новгородской республики (1478 г.). Чтобы сделать доступным пользование договорами не только специалистам, но и более широкому кругу читателей, тексты договоров, напечатанные на том языке, на котором они сохранились, были снабжены переводами на русский язык.

К сожалению, за рамками сборника остался по чисто формальным основаниям (заключен после присоединения Новгорода к Русскому централизованному государству) договор 1487 г. Будучи напечатан только один раз — во втором томе третьей серии «Hanserecesse» на средненижненемецком языке — этот договор до сих пор почти не известен русским исследователям. А между тем значение его очень велико. Договор 1487 года — последний русско-ганзейский договор, заключенный перед закрытием ганзейского двора в Новгороде (1494 г.). В нем нашли решение некоторые важные вопросы, являвшиеся предметом борьбы Новгорода с Ганзой на протяжении всего XV века. Договор 1487 года в известной степени завершает развитие новгородско-ганзейских отношений XV века; поэтому, его содержание может быть понято лишь с их учетом.

В связи с экономическим подъемом Новгорода, расцветом его внешней торговли и усилением роли купечества в политической жизни Новгорода, с начала XV века в политике Новгорода по отношению к Ганзе наступает новый этап. Новгородское правительство предъявляет Ганзейскому союзу ряд требований, касающихся изменения сложившегося еще в первый период новгородско-немецких торговых сношений (XII—XIII вв.) порядка торговли в Новгороде, выгодного для ганзейских купцов (ганзейцы почти не платили пошлин, имели право продавать свои товары без осмотра, измерения, взвешивания и т.д.). Новгородцы требуют теперь обязательного взвешивания, измерения и осмотра ганзейских товаров, продаваемых в Новгороде, введения на них твердых цен и т.д.

В то же время правительство Новгорода, идя навстречу возрастающей торговой активности новгородских купцов, стремится добиться от Ганзы «чистого пути за море» — гарантии в безопасном проезде на заморские рынки для купцов Новгорода.

Ганза упорно сопротивлялась требованиям Новгорода, настаивая на сохранении выгодной для нее «старины». Особенно ревностно ганзейские города выступали против предоставления новгородцам «чистого пути за море»: они понимали, что установление непосредственных экономический связей новгородского купечества с западно-европейскими странами нанесет непоправимый удар по монополии Ганзы на посредническую торговлю между Русью и Западной Европой. Обе стороны — и Новгород, и Ганза — подкрепили свои требования запретами торговли, задержаниями купцов и т.д. Но ни у одной из них не хватало сил изменить колеблющееся «statusquo» в свою пользу: новгородцы не могли добиться реализации желаемых ими нововведений, ганзейцы не в состоянии были обеспечить прочное соблюдение «старины». XV век в истории новгородско-ганзейских отношений прошел под знаком непрекращающихся конфликтов»[1].

После присоединения Новгорода к Столице управление новгородско-ганзейской торговлей перешло в руки правительства Ивана III. Программа великокняжеского правительства сообразно отношению к Ганзе была сформулирована во время переговоров меж великокняжескими наместниками в Новгороде и ганзейскими послами в 1487 году. Целью переговоров считалось введение крепкого мира меж Новгородом и Ганзой.Так как хотя срок крайнего заключенного в 1472 году на 20 лет мира еще никак не истек, однако переход Новгорода под власть большого князя поменяло обстановку и, не считая такого, битва Ливонского ордена с Новгородом в 1480—81 годах привела к нарушению новгородско-ганзейской торговли.

Программа, выдвинутая во время переговоров российской стороной, отчасти повторяла запросы новгородского правительства — наверное касалось распорядка торговли меж ганзейцами и новгородцами в Новгороде, отчасти уходила за рамки данных притязаний — адепты большого князя домогались сотворения интересных критерий торговли, а еще собственной и имущественной сохранности для новгородских торговцев, торгующих в Ливонии. Ганзейские послы требовали на сохранении «старины». Итогом переговоров появился контракт, заключенный в марте 1487 года.

«Договор состоит из введения, семи статей и заключения. Во введении сообщается о прибытии в Новгород, «отчину великого князя», немецких послов, от Дерпта бургомистра ТиманаГеркена и ратмана Иоганна Гаке, от Равеля бургомистра Иоганна Рутерта и ратмана ЛодевикаКруфта, которые от имени 73 немецких городов заключили мир с наместниками великого князя «за всю державу новгородскую» от 25 марта до 25 марта на 20 лет».

Первая статья договора содержит обоюдную гарантию — для немецких купцов в Новгородской земле и для новгородских купцов в Немецкой земле — чистого пути и беспрепятственной торговли, причем указывается, что купцы приезжать и уезжать, а также торговать, должны по старине: «по старым грамотам и по этой грамоте, по старому крестному целованию и по этому крестному целованию, безо всякой хитрости». Эта статья в том или ином варианте встречается во всех новгородско-немецких договорах, начиная с договора. 1189—1199 годов. Повторяемость ее естественна, ибо, взаимная гарантия беспрепятственного проезда и торговли купцов является краеугольным камнем торговых сношений между любыми сторонами. Рассматриваемая с этой точки зрения статья в равной мере отвечала интересам как Новгорода, так и Ганзы. Но взятая в конкретно-исторической обстановке второй половины XV века, в связи с требованиями, выдвигавшимися сначала Новгородом, а после его подчинения Москве великокняжеским правительством, эта статья должна быть признана соответствующей в первую очередь интересам Ганзы, ибо сохранение «старины» в сфере торговли означало и сохранение в частности, тех условий торговли между новгородцами и ганзейцами в Новгороде, отмены которых добивалась русская сторона.

Вторая статья договора 1487 года гласит, что в случае распри Новгорода с его соседями — Швецией, Орденом или Нарвой — немецкие купцы в Новгороде не должны задерживаться. Эта статья также не является новой: в некоторых из более ранних договоров уже встречается положение о том, что возникновение конфликтов между Новгородом и кем-либо из его соседей (чаще всего имеется в виду Орден) не должно сопровождаться репрессиями по отношению к немецким купцам. Однако реальная ценность этой гарантии была невелика, ибо в исторической действительности интересы Ганзы и Ордена тесно переплетались, а это заставляло Новгород рассматривать их как силы, принадлежащие к одному лагерю, и ответственность за проступки одной возлагать на другую.

Новыми, не встречавшимися в более ранних новгородско-ганзейских договорах, являются третья и четвертая статьи. Третья статья касается давно наболевшего вопроса об ответственности Ганзы за ограбления новгородских купцов во время их поездок по морю. Этот вопрос впервые был поставлен новгородским правительством еще в начале 20-х годов XV века в связи с случившимся в 1420 году ограблением новгородских купцов пиратами, происходившими из ганзейских городов. Возникшая между Новгородом и Ганзой распря закончилась подписанием в 1423 году договора, по которому ганзейские города брали на себя ответственность искать ограбленный у новгородцев в 1420 году товар, новгородцы же обещали не подвергать репрессиям немецкиx купцов из-за товара, который найти не удастся. Согласно буквальному смыслу договора 1423 года действие этого решения на будущее не распространялось»[2].

К 1487 году состояние поменялось. Ганзе противостояла ныне никак не Новгородская боярская республика, раздираемая внутренними противоречиями, боявшаяся утраты собственной политической автономии, а Российское централизованное правительство, возглавляемое большим князем московским. И наверное решило давний спор о ответственности Ганзы из-за ограбление новгородцев на море в выгоду российской стороны. Сообразно третьей статьи контракта 1487 года Ганза воспринимала на себя обязанность ответствовать из-за вред, доставленный новгородским торговцам на море «злобными людьми» — пиратами. При данном предусматривалось 2 варианта: 1) ежели «злобные люди» считаются жильцами 73 городов, то имеется городов Ганзы, то крайние должны их находить и, ежели отыщут, наказывать, а продукт вернуть новгородцам; 2) ежели же новгородцы получили травмы от остальных «злобных людей», то имеется никак не являвшихся иммигрантами из ганзейских городов, то города, в случае ежели они получат весть о их, должны сказать великокняжеским наместникам, чтоб те обрели меры для задержания «злобных людей» и возвращения продуктов новгородцам. 2-ая дробь заметки позиционирует о ответственности Новгорода из-за вред кой имеет возможность существовать причинен германским торговцам в Новгородской земле: наместники большого князя обязаны находить «злобных людей», пограбивших продукт у германских торговцев, и ежели отыщут их — наказывать, а продукт вернуть германским торговцам.

Таковым образом, сообразно букве контракта, две стороны забирали на себя одинаковые обещания. Однако, сообразно созданию, данная статья отвечала заинтересованностям российского купечества, потому что она удовлетворяла старинное заявочное пожелание Новгорода о ответственности Ганзы из-за ограбления новгородских торговцев на море. Статья подключает еще немаловажную для российской стороны ремарку. 2-ая часть статьи, обязывающая великокняжеских наместников находить воров германских продуктов, кончается формулой: «И из-из-за злобных злодеев никак не обязаны новгородские торговцы оставаться ни в Риге, ни в Дерпте, ни в Ревеле». Данная формула точно обещала новгородским купцам, окружающих в ливонских городах, от репрессий за вред, доставленный германским торговцам в Новгороде. В случае ведь ограбления новгородских торговцев на чужбине германским торговцам, окружающим в Новгороде, подобной гарантии статья никак не выдавала.

К осмотренной статье примыкает по содержанию последующая, 4-ая статья договора, еще являвшаяся, как мы уже сообщили о том, новейшей для формуляра новгородско-ганзейских уговоров. Как и 3-я статья, она касается вопросов, связанных с заморскими путешествиями новгородцев. Так как новгородские торговцы во время путешествий по морю нередко пользовались судами вместе с германскими торговцами, то в случае пропажи продукта из-за кораблекрушения грабежа либо еще сообразно какой-никакой-нибудь иной причине, меж германцами и новгородцами просто появлялись дискуссии из-из-за дележа остального продукта. В XV веке в связи с подъемом внешней торговли Новгорода и повышением путешествий новгородских торговцев за море, эти дискуссии стали в особенности нередкими. С целью их ликвидации статья устанавливала конкретные правила дележа продукта: что остается после несчастного варианта, германец обязан разделять с новгородцем, соответственно доле продукта, принадлежавшего любому из них.

«Пятая статья договора 1487 года являлась (в своих различных вариантах) такой же обязательной для всех новгородско-ганзейских договоров, как и первая. Если первая статья содержала обоюдную гарантию беспрепятственного проезда и торговли для купцов обеих сторон, то пятая статья давала такую же гарантию в отношении суда: немцам в Новгороде, как и новгородцам в немецких городах, надлежало «исправу дать по всем обидным делам по старому крестному целованию и по этому крестному целованию, по старым грамотам и по этой грамоте безо всякой хитрости»; кончалась эта статья также часто встречающимся в формуляре новгородско-ганзейских договоров указанием на то, что «во всех делах истцу знать истца по крестному целованию».

С пятой статьей связана по своему содержанию седьмая статья договора. Цель ее — защита купца, находящегося на чужбине, от насилий со стороны местных властей; статья устанавливает, что купца, находящегося на чужбине (как новгородского, так и немецкого), нельзя ни в клеть сажать, ни в погреб, ни заключать в оковы, но следует ему «дать исправу» по крестному целованию. Эта статья встречается в несколько иной форме в более ранних договорах.

Шестая статья договора 1487 года предусматривала приезд в Новгород во время действия договора послов от ганзейских городов для переговоров об «обидных делах» купцов. Имелось в виду, очевидно, урегулирование путем переговоров различного рода конфликтов, постоянно возникавших в практике русско-ганзейской торговли: «а договорятся немецкие послы с великого князя наместниками в отчине великого князя, в Великом Новгороде, обо всех обидных делах купцов, то добро». В случае неудачного исхода переговоров послам гарантировался «чистый путь, приезжать и отъезжать, безо всякой хитрости».

В заключении указывается, что на договорной грамоте должны крест целовать немецкие послы, а с русской стороны — бояре и купеческие старосты. О крестоцеловании в грамоте говорится как о последующей процедуре. Заканчивается же договорная грамота указанием на то, что наместники великого князя к ней свои печати привесили и руку дали и немецкие послы также свои печати привесили.

Сравнение содержания договора с программой, выдвигавшейся русской стороной во время переговоров, показывает, что в договоре нашла отражение лишь часть этой программы. При заключении договора представители великого князя отказались от требований, направленных к изменению порядка торговли между новгородцами и ганзейцами в Новгороде и от большинства требований, имевших целью устранение помех для заграничной торговли новгородцев. Более того, великокняжеские представители согласились на включение в договор гарантии «старины» в вопросах торговой деятельности купцов и их юридического положения.

Отступление от первоначальной программы было связано, вероятно, с внешнеполитическим положением Руси. В 80-х годах XV века после присоединения Великого Новгорода и освобождения от татарского ига главной внешнеполитической задачей великокняжеского правительства становится обеспечение безопасности восточной и южной границ Русского государства, без чего был немыслим переход к активной политике на Западе 6. Весною 1487 года, как раз в то время, когда в Новгороде велись переговоры с ганзейскими послами, Иван III был занят подготовкой к решающему наступлению на Казань. При этих условиях вполне правдоподобно предположение о том, что по получении вестей из Новгорода о нежелании немецких послов принять русский проект договора в полном объеме, великий князь дал указание пойти на уступки, чтобы не осложнять положение на западных границах.

Этот перелом нашел свое выражение уже в формуляре договора. Если прежние новгородско-ганзейские договоры начинались с формулы: «Приехали немецкие послы в Великий Новгород к преосвященному архиепископу Великого Новгорода... и к посаднику... и к старым посадникам, и к тысяцкому... и ко всему Новгороду... и немецкие послы... руку взяли у посадника новгородского... 7, — то договор 1487 года начинается с обычного для дипломатических документов, вышедших из канцелярии великого князя, введения: «По божьей воле и по велению великого государя... приехали немецкие послы... и били челом... и докончали мир». За разными формулировками скрывались разные воззрения на положение договаривающихся сторон. Прежняя формула новгородско-ганзейских договоров исходила из равенства обеих сторон. Формула договора 1487 года подчеркивала приниженное неравное положение немецкой стороны. Вот почему во время предварительных переговоров вопрос о включении в договор формулы о «челобитьи» вызвал упорные возражения немецких послов; но в конце концов они вынуждены были с нею согласиться»[3].

Еще более о утрате Ганзой ее позиций говорит вложение в контракт статьи о ответственности Ганзы из-за ограбления, приключавшиеся с новгородцами во время путешествий их сообразно морю. Принятие Ганзой данной ответственности значило по существу единодушие ее на предоставление новгородцам «чистого пути за море», то есть реализацию такого требования, которого новгородцы домогались бесполезно в течение более чем полувека. Воплощение данного требования оказывается под силу только правительству Российского централизованного государства.

Контракт 1487 года важен никак не лишь как результат становления новго-родско-ганзейских взаимоотношений, но и как признак политические деятели столичного правительства по отношению к Новгороду. Контракт, так же как и предшествующие ему переговоры, убедительно указывает, что великокняжеская администрация никак никак не ставила собственной целью подрыв новгородской торговли. Против, она устремлялась к творению очень подходящих условий для становления внешней торговли новгородского купечества, ставшего ныне долею купечества общерусского.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: