Православные миссии 5 страница

Отец Герман смекнул, что Владыка не только не знает св. Бригитту, но и вообще западных православных святых — из?за узости своего мировоззрения он стал пленником своих же пустых страхов.

НЕСМОТРЯ НА БЛАГОСЛОВЕНИЕ, архиеп. Антоний в душе не признал скита блаж. Ксении. Ни разу не поговорил с сестрами по душам, не включил их скит в список епархиальных монастырей.

Впрочем, скит прекрасно жил и без архиепископского признания. Под водительством матери Бригитты, четко представляя цели монашества, обитель блаж. Ксении бурно пошла в рост. Сестры достроили церковь (в традициях Северной Фиваиды), там проходили ежедневные службы, на литургии приезжали отцы Серафим и Герман. В 1981 году туда приехала 17–летняя новообращенная, возжелавшая посвятить свою жизнь Богу, потом сестер еще прибыло. Построили себе бревенчатые кельи, сами валили деревья, заготовляли дрова, ухаживали за огородом, держали кур и коз, изготовляли четки и продавали — на те деньги и кормились. А случалось пойти на почту или в магазин, брали с собой «вьючную козу» и так шли лугом и лесом.

Некоторые паломники не понимали, зачем нормальные, студенческого возраста американки избрали такую жизнь. Не раз их обзывали «пуристками». Местная газета преподнесла следующее известие под сенсационной «шапкой»: «17–летняя девушка вынуждена строить себе жилье». Но сестры, подобно мудрым евангельским девам, спокойно продолжали трудиться во имя Господа, не обращая внимания на молву.

Выпадали им и тяготы, но никогда не переставали сестры благодарить свою небесную предстоятельницу. Однажды им случилось увидеть в лесу блаж. Ксению: она ходила окрест и благословляла Монастырь.

Не оставлял их пастырской заботой и о. Серафим. Пять лет спустя после его кончины в скиту собралось множество паломниц, чтобы провести традиционное летнее паломничество. Многим пришлось ночевать под открытым небом, кое?кто, незнакомый с лесом, побаивался гремучих змей, скорпионов, медведей, рысей, водившихся окрест. Однажды в третьем часу утра паломница, ночевавшая подле кельи «Успение», ясно видела высокого монаха с длинной седой бородой, в черном клобуке. Он медленно прошел по тропинке в двух шагах от женщины, низко склонив голову. Паломница не осмелилась заговорить с ним, полагая, что он молится. Удивилась она лишь тому, что он шел бесшумно — ни скрипа, ни шороха. А несколькими минутами раньше того же монаха приметила другая паломница. Она узнала в нем о. Серафима.

Следующей весной многие из этих паломниц приняли крещение, а потом и монашество. В Светлый четверг 1992 года десятерых из них постригли в монахини, и Христовых невест прибыло.

Сегодня скит — истинный рай для всякого истинно зрячего: повсюду яркие цветы, под высокими елями — часовня и пустыньки с иконами святых, подле которых останавливаются помолиться паломники. Сестры осязают свою небесную покровительницу рядом: икона запечатлела ее в платке и мужнином платье. Рядом — икона свят Иоасафа Белгородского, одного из последних святых, прославленных в дореволюционной России. Ее прислал в благословение скиту афонский старец Никодим. Давно уже платинские отцы вверили сестер попечениям свят. Иоасафа, и вместе с блаж. Ксенией он охраняет американок, приходящих в скит с молитвой.

Еще при жизни о. Серафима сестры начали печатать жития праведных жен: подвижниц, святых, монахинь, тайнозрительниц, основательниц монастырей — «Современный материкон». Сестры задались целью воспитать своих соотечественниц с понятием о традиционном монашестве и о непостижимой встрече с Богом.

Словно в благодарность о. Никодиму они подготовили и издали два тома житий современных афонских старцев.

ОТЦЫ ГЕРМАН И СЕРАФИМ полагали, что Бог послал им послушниц, чтобы отцы помогали взрастить в этих женщинах стремление к Подвижничеству, не загасив (как обычная «церковная организация») их рвения и пыла. Отца пришлось выдержать нападки и церковных, и светских кругов, зато американки получили свое пристанище, смогли из книг узнать о подобных себе уже забытых пустынницах.

Сегодня, когда в миру осмеиваются такие христианские понятия, как добродетельность и целомудрие, особенно важно иметь подобные пристанища. Последовательницы жен–мироносиц могут в борении стяжать целомудрие не только плоти, но и сердца, души, ума, дабы там достойно могла пребывать благодать Святого Духа. По словам о. Адриана, «они воздадут Богу и почести». И сохранят (во что бы то ни стало) самое главное, хранимое женщинами–христианками, — верность Жениху Небесному. Нося тяготы друг друга, принимая с любовью всякого приходящего, сестры могут создать спасительную твердь для утопающих в трясинах современного мира.

Недавно одна из сестер сказала: «Никогда за всю историю нашего скита, кто бы нас не посещал, жизнь наша не была легкой. Вечная борьба. Нам всегда помогала ревность к делу, к которому призвала мать Бригитта, — пустынь, совместная жизнь, издание подвижнических книг. В наш духовно скудный век женщинам оставляют не так много выбора. Но огонек, возгоревшийся в сердцах наших предшественниц, подвигает и нас жить в идеалах пустыни. Чтобы он не угас, нам нужно постоянно бороться с сонмищем бесов и с собственным падшим естеством. С болью сердца и в трудах мы стяжаем пустыннический идеал».

(обратно) (обратно)

ЧАСТЬ XI

Душа после смерти

Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но прохождения ими не миновать.

Свят. Феофан Затворник.

ПРИМЕРНО ЗА МЕСЯЦ до кончины о. Серафим, обсуждая со студентами Книгу Бытия, начал с вопроса: «Зачем нам изучать эту книгу? Разве мало нам заботиться о спасении души? Зачем же еще задумываться над тем, каким будет мир перед концом света, каким он был в начале мироздания? Куда покойнее занимать ум и сердце молитвой, а не размышлять о таких «высоких материях», так и до беды недалеко».

Сам же он и ответил на все вопросы, в заключение сказал о главном: «Наше христианство — это религия, которая рассказывает о том, что мы будем делать в вечной жизни, подготовляет нас к вечности, к неотмирности. Если мысли наши только о мире сем, кругозор наш сужен и мы не представляем, что ждет нас после смерти, откуда мы и куда движемся, в чём цель жизни. Когда же мы заговариваем о начале всего сущего или о конце, мы познаем, что такое жизнь в целом».

Простые слова не только выражают устремленность жизни самого о. Серафима, но и объясняют, почему он в своих работах одним вопросам уделял больше внимания, нежели другим. С юности он стремился дойти до сути и предназначения человека, его бытия, потому и пытался познать начало и конец всего сущего. Потому в его работе так явственно чувствуется приближение последних времен, потому он выбрал такие темы, как «Царство человеческое и Царство Божие» и «Православие и религия будущего», читал лекции о конце света. Не случайно во время Свято- Германовских паломничеств он разбирал со слушателями пророческие Книги Бытия, Книгу Пророка Даниила, Апокалипсис.

Помимо вопроса о начале и конце света, в христианской эсхатологии существовал еще целый пласт, не затронутый пока о. Серафимом: конец земного существования человека. И вопрос этот требовал тщательного изучения. Последней написанной им в жизни книгой была книга о самой смерти и о жизни загробной. Эта тема волновала его со студенческой скамьи. Сподобился он написать книгу не вдруг и не сразу. История ее такова.

В середине 70–х годов научный прогресс помог медикам выводить людей из состояния клинической смерти. И сразу же вспыхнул интерес к вопросам жизни и смерти. Отец Серафим писал позже: «В ноябре 1975 года вышла в свет книга молодого психиатра с юга, доктора Раймонда Моуди «Жизнь после смерти», подхлестнувшая интерес общественности к вопросам о смерти. Молодой исследователь не знал о ранее написанных на эту тему книгах, но уже по выходе книги стало очевидно, что это не «первая ласточка» и немало уже написано о смерти. Успех книги был ошеломляющим (разошелся более чем двухмиллионный тираж). Люди узнали о посмертных чувствах и ощущениях, в последующие несколько лет появилось еще немало книг и публикаций на ту же тему, написанных или прокомментированных виднейшими учеными и врачами.

В это время платинским отцам попалось на глаза письмо в журнале Греческой Архиепископии с вопросами о книге доктора Моуди. Автор письма интересовался православной точкой зрения на явления, описанные в книге, но редакция ответила, что в христианском богословии четкого учения об этом нет. В другом письме священник Греческой Православной Церкви написал автору книги, что «Православие не располагает конкретными гипотезами о том, какова загробная жизнь».

Отцов удивила и огорчила такая позиция. «И это пишет пастырь! — в сердцах воскликнул о. Герман. — Всё Православие нацеливает человека на жизнь грядущую, а эти пастыри говорят: «Мы не знаем, что это такое». Зачем же тогда вообще пастырство?!»

Углядели отцы и опасность, исходящую от расплывчатой и туманной позиции этих «православных». Если простые люди увидят, что вера их не способна дать ответа на вопросы о загробной жизни, они обратятся к тем, кто нашел ответы (или полагает, что нашел). И ответы эти придут скорее всего от оккультных наук или парапсихологии.

И в монастырь Платины стали приходить письма с просьбой изложить православную точку зрения на, казалось бы, необъяснимые явления, описанные в книгах. Отцы поняли, что пора расставить точки над «i», четко и ясно изложить православные взгляды на жизнь после смерти. Отец Герман начал убеждать о. Серафима написать статью, дал ему качестве духовного великопостного чтения третий том свят. Игнатия (Брянчанинова) — проповеди о смерти. Прочитав (хотя книга была на русском), о. Серафим был потрясен. Собрату своему сказал, что даже не ожидал такой глубины прозрения загробной жизни и спросил совета: не лучше ли будет, дабы ответить людям на волнующие вопросы, просто–напросто перевести книгу свят. Игнатия на английский и отпечатать. Отец Герман возразил: нужен более современный взгляд на этот вопрос, пожалуй, учение свят. Игнатия стоит сопоставить с описанными посмертными переживаниями, равно и со взглядами оккультных наук (именно к их учениям люди обращаются чаще всего за ответами). Отец Герман съездил в город и скупил всю имеющуюся литературу на тему «жизни после смерти». Отец Серафим вскорости представил брату план — длинный перечень насущных вопросов, на которые необходимо ответить. Стало очевидно: статьей не обойтись — нужна большая книга.

В 1977 ГОДУ НА СТРАНИЦАХ «Православного Слова» стали выходить главы книги о. Серафима «Душа после смерти». Автор изложил взгляды святых Отцов на загробную жизнь, накопленные Православием почти за две тысячи лет, опираясь на традиции подвижничества: жития отшельников и пустынников, чьему духовному незамутненному взору открывалась духовная реальность. О жизни после смерти писали многие святые Отцы: свят. Григорий Двоеслов, преп. Кассиан Римлянин, блаж. Августин, св. Иоанн Лествичник. И в более близкие нам времена учение это дополняли Отцы, тесно связанные с подвижнической традицией: свят. Феофан Затворник, старец Амвросий Оптинский, архиеп. Андрей (из Ново–Дивеева), сербский богослов архим. Иустин (Попович), прот. Михаил Помазанский и, главным образом, архиеп. Иоанн (Максимович). К тому же, во многих древних церковных службах есть молитвы, в которых предвосхищается то, что ожидает душу по смерти человека.

Основной же опорой о. Серафима оставались писания еп. Игнатия (Брянчанинова). Говорят, о. Серафим дал людям XX века то, что свят. Игнатий — людям прошлого. Так же, как и свят. Игнатий, разоблачавший спиритизм в свете истинно православного учения о мире загробном, о. Серафим выступил против парапсихологии.

Он исследовал литературу о посмертных чувствах и видениях людей, книги по оккультизму и, следуя завету великого предшественника, «честно и полно обрисовал лжеучения, дабы убедительно доказать их неистинность и отвратить от них православных христиан». Подобно свят. Игнатию, о. Серафим обнаружил, что зачастую в неправославных книгах, описывающих фактические примеры «жизни после смерти», содержатся ярчайшие подтверждения православных истин. «Нашей целью, — писал о. Серафим, — является противопоставление православного учения, опыта святых учению оккультных наук и опыту людей современных. Если представить лишь православную точку зрения, она убедит лишь пребывающих в Православии. Сопоставив две точки зрения, мы, возможно, откроем глаза и тем, кто увлекся современными учениями, и они увидят, сколь велика разница меж истинным и ложным.

Хотя большая часть книги посвящена разбору этих двух точек зрения, не следует рассматривать книгу как простое изложение позиции Церкви, ибо автор привел и свои субъективные оценки. Поэтому правомерно ожидать и от православных читателей различия во взглядах. Насколько возможно, мы не смешивали конкретные, личные взгляды людей с основополагающим учением Церкви. Равно и учения оккультные (о внетелесных ощущениях, об «астрале») представлены «в чистом виде». Потом же мы просто сопоставили их со взглядами Православия на аналогичные явления. И в том, и в другом случае мы не касались происхождения таких «видений» и «ощущений». Допускаем их реальность с участием демонических сил, не приписывая «галлюцинациям». Пусть читатель решит сам, насколько оправдан наш подход».

КАК И В «ПРАВОСЛАВИИ И РЕЛИГИИ БУДУЩЕГО», о. Серафим в первую голову представлял сначала факты, а уж потом — их толкования. В первой главе он подробно остановился на посмертных ощущениях: отделение души от тела, «встреча с другими», «о светлых существах» и т. п. Всё это описывается как первые ощущения при наступлении «клинической» смерти, когда душа еще пребывает на земле и может вернуться в тело, «оживленное» врачами. Эти ощущения о. Серафим сравнил с описаниями святых Отцов, эпизодами в житиях святых, с рассказом православного серба, пребывавшего в состоянии «клинической» смерти около полутора суток.

Вторая глава посвящена разъяснению сути «светлых существ». Отец Серафим представил учение Православной Церкви об ангелах, как святых, так и падших. В противовес теории Декарта (возрожденной в наши дни) — «всё, что не принадлежит миру материи, относится к «чистому духу». Описав явления ангелов и бесов (по православной литературе), о. Серафим продолжал: «До недавнего времени лишь немногие «старомодные» или «простодушные» православные верили этим рассказам буквально, и сегодня многие не верят им: столь велико современное заблуждение, что Ангелы и бесы суть «чистый дух» и не могут проявлять себя «материально». Правда, недоверие это пошатнулось: уж больно сильно воздействуют бесы на людей в последнее время».

В третьей главе «Явление ангелов и бесов в смертный час» о. Серафим описал, как «новопреставленный встречает двух Ангелов. Им надлежит проводить душу в загробный путь. Ангелы весьма конкретны и «материальны» и по облику, и по действиям. Обликом похожие на людей, они подхватывают «хрупкую» душу усопшего и влекут ее прочь».

Глава четвертая «Видение небес» рассказывает о впечатлениях и ощущениях неправославных христиан, язычников, неверующих, даже самоубийц — все они утверждали, что попали в некий «рай» сразу же после наступления «клинической» смерти. Он заключал: «Очевидно, следует очень осторожно подходить к «видениям небес» умирающими. Почти все эти видения не имеют ничего общего с христианским учением о небесах и представляют собой не духовное, а мирское восприятие: так просто, так легко достижимы эти небеса, так «приземлены» в рассказах, что их трудно даже сравнивать с истинно христианским представлением о небесах (о чём рассказ ниже).

Тем не менее все впечатления умиравших чрезвычайно важны, их нельзя отнести за счет бреда или «галлюцинаций», они относятся к переживаниям за пределами обычной земной жизни, к той сфере, что разделяет жизнь и смерть».

В двух последующих главах излагается (в переводе на английский) учение свят. Игнатия (Брянчанинова), касающееся области, куда попадает после смерти человека его душа. Чтобы понять эту область, о. Серафим указывал на необходимость «рассматривать ее вкупе с человеческой натурой, какой она была до грехопадения, как изменилась после, какими способностями обладает человек, чтобы общаться с духами».

В главе пятой «Поднебесное царство духов» о. Серафим вновь цитирует свят. Игнатия, дабы объяснить, как человек, ранее наделенный способностью чувственно воспринимать духов, утерял этот дар в результате грехопадения. Теперь человек может видеть духов лишь при некотором изменении чувств, которое совершается неприметным и необъяснимым образом. Человек может при попущении Божием, но не волей Его, вступить в общение с падшими духами, но без воли Божьей он не может общаться с Ангелами. «Святым Ангелам несвойственно принимать участие в деле, не согласном с волею Божиею, в деле, неблагоугодном Богу». Мысль, что в чувственном видении духов заключается что?либо особенно важное, ошибочна.

«Чувственное видение без духовного не доставляет должного понятия о духах, доставляет одно поверхностное понятие о них, очень удобно может доставить понятия самые ошибочные, и их?то наиболее и доставляет неопытным и зараженным тщеславием и самомнением. Духовного видения духов достигают одни истинные христиане, а к чувственному наиболее способны люди самой порочной жизни».

«Более ста лет назад написаны эти строки, — отмечал о. Серафим, — а злободневны и сейчас, столь точно подмечены искушения наших дней, когда «двери восприятия» (употребляя любимую фразу известного «исследователя поднебесья» Олдоса Хаксли) души человеческой распахнуты настежь, о чём и не помышляли во времена еп. Игнатия».

В главе шестой «Поднебесные мытарства» излагалось святоотеческое учение о частном суде над каждой душой на третий день после смерти. Еп. Игнатий писал: «Необходимы суд и разбор, чтоб определить степень уклонения ко греху христианской души, чтоб определить, что преобладает в ней — вечная жизнь или вечная смерть. И ожидает каждую христианскую душу, по исшествии ее из тела, нелицеприятный суд Божий, как сказал св. апостол Павел: «И как человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9:27).

«Для истязания душ, проходящих воздушное пространство, установлены темными властями отдельные судилища и стражи в замечательном порядке. По слоям поднебесной, от земли до самого неба, стоят сторожевые полки падших духов. Каждое отделение заведывает особенным видом греха и истязывает в нем душу, когда душа достигнет этого отделения. Воздушные бесовские стражи и судилища называются в отеческих писаниях мытарствами, а духи, служащие в них, — мытарями».

Здесь о. Серафим, зная современный рационалистический подход, буквальное толкование текста, «рационалистическое», то бишь обмирщенное, понимание событий Священного Писания и Священного Предания, вынужден был сделать пояснение. Ссылаясь на православных богословов былых и нынешних лет, он указал, как следует воспринимать понятие «мытарств»: «Всякий знакомый с православным учением, принимает мытарства как нечто реальное, как испытания, выпадающие душе после смерти. Но следует подчеркнуть, что испытания эти происходят не в нашем грубо материальном мире, что понятия пространства и времени в поднебесье отличаются от наших мерок и всякое описание нашими человеческими словами условно и неполно. Каждый, кому известна православная литература, описывающая жизнь после смерти, понимает, как разделить духовную реальность от частностей, обозначаемых порой символически, иносказательно. Конечно, в поднебесьи нет «таможен», где взимаются мытарства, или «духовные налоги», нет свитков и списков (в нашем земном понимании) наших грехов, нет «весов», на которых взвешиваются наши добрые дела, «золотых», которыми выкупаются наши долги, — под этими образами–символами сокрыта духовная реальность, с которой непременно встретится душа». Когда св. Макарий Александрийский заговорил с Ангелом о мытарствах, тот наставил его: «Принимай всё земное как слабую попытку описать небесное».

В седьмой главе о. Серафим исследовал «внетелесные переживания» души, описанные в оккультной литературе с древности до наших дней: от тибетской Книги мертвых до теософских писаний Эммануила Свдеборга и Роберта Монро. Отец Серафим далее провел поразительные сопоставление этих работ с описанными в современной литературе посмертными ощущениями, которые, как указывал о. Серафим, «совершенно точно совпадают с описаниями «внетелесных странствий» душ в оккультизме, хотя сами «умершие» далеки от веры в оккультное. И такие случаи всё учащаются. Все описания мало что говорят о том, что же на самом деле происходит с душой после смерти: они скорее лишь подтверждают, что душа неподвластна смерти и обладает сознанием.

Как только душа покидает тело и теряет связь с «материальной действительностью» (неважно, посмертно или во «внетелесном странствии»), попадая в невидимый мир — не рай и не ад, — называемый по–разному: «посмертие», «область Бардо» по Книге мертвых, «мир пухов» по Сведеборгу и прочим спиритам, «астрал» по теории теософов и многих оккультистов, «второе обиталище» по Монро или, употребляя православный термин, «поднебесье». Там находятся падшие ангелы, они стараются уловить разлученную с телом душу и предать ее на вечное проклятие. Это еще не «мир иной», где душе суждено быть по смерти, это еще «мир сей», но только его невидимая часть, ее нужно пройти для достижения настоящего потустороннего пристанища души: небес или ада. Для «окончательно» умерших в поднебесьи происходит частный суд над их душами. Ангелы влекут душу через мытарства, где падшие духи предстают в истинном обличьи и ненависти к человеку. Для переживающих «клиническую смерть» или «внетелесное странствие» это — область бесовских искушений и обмана.

Почти всякое существо, встречаемое там душой, — бес, независимо от того, каким образом произошла встреча: путем медиумизма или других оккультных опытов. Это не Ангелы, ибо они живут на небесах и лишь иногда минуют поднебесье с Божьим посланием на землю. Это не души усопших, место коих в Раю или в аду, они также лишь на короткое время оказываются в поднебесьи, сразу после смерти во время частного суда и мытарств.

Уместен вопрос: «А как истолковать чувство покоя и довольства, которое почти непременно испытывает душа, пребывая вне тела? Как объяснить свет, который неизменно видится всеми? Неужто и это бесовский обман? — Очень возможно. Хотя ощущения эти естественны для души, избавленной от мук телесных, тем самым уже приближенной к состоянию, которое определил ей Бог. Ведь «воскрешенное духовное тело», в котором человек пребывает в Царстве Небесном, более соотносимо с душой, нежели с телом бренным. В этом отношении «покой и довольство» истинны, бесовство же вкрадывается, когда человек начинает естественным чувствам души приписывать некую духовность: душевному покою — окончательное примирение с Богом, довольству — истинное райское наслаждение. Так поступают многие, пережившие посмертные или внетелесные ощущения, — у них зачастую не хватает духовного опыта и разумения».

Снова, как и в «Царстве человеческом и Царстве Божием», о. Серафим разграничивает понятия «психического» и «духовного». Еще по работам Рене Генона (до прихода к Православию) он понял, сколь сильно это вредное, ошибочное смешение понятий в наш материалистический век.

Продолжил он обсуждение «обманных» чувств и ощущений в следующей главе «Познание небес истинным христианством». Изложив святоотеческое представление о «расположении Рая и ада», он писал: «Небеса, несомненно, конкретное место, разумеется, выше земли. Ад же, естественно, ниже, во чреве земном. Но ни то ни другое при жизни людям узреть не дано, покуда не открыт их взор духовный (и их ошибочное восприятие поднебесья — тому подтверждение). Далее, ни то ни другое не укладывается в наши представления о пространстве и времени. Самолет, поднимает ввысь, не пролетает «седьмого неба». И какую бы глубокую скважину мы не пробурили, мы не достигнем ада и томящихся в ожидании Судного дня душ. Там их нет, они в ином пространстве, оно берет начало на земле, но продолжается вне ее». Интересна в этой связи точка зрения ученых: существует много больше измерений, чем три привычных нам. Отец Серафим подчеркивал: «Современные ученые сами признают, что не в силах указать источник и границу материального, за которой начинается сфера психического».

На примерах из житий святых он показал, как иное «пространство» вклинивается порой в пространство нашей жизни. Он привел рассказы святых об истинном видении и познании небес, во всех много общего: «Это непременное восхождение. Душа несома Ангелами. Ее встречают и привечают живущие на небесах». В других рассказах открываются подробности не менее важные: «Яркий небесный свет, невидимое присутствие Господа, способность слышать Его, благоухание святых, ощущение Божественной благодати как несказанно прекрасного аромата. Немаловажно и то, что множество людей, встречаемых на небесах (помимо Ангелов), — души мучеников и праведников».

Сравнивая эти рассказы с современным повествованиями о «посмертных» ощущениях, о. Серафим обнаружил и существенную разницу. Самое главное, подмечал он, в том, что в рассказах об истинном небопознании «душа всегда влечется на Небо одним или несколькими Ангелами, она никогда не «блуждает», не вольна в своих желаниях.

«В современных рассказах душе часто предоставляется выбор: оставаться в «раю» или возвращаться на землю. Истинное познание небес связано всегда не с волей человека, а волей Божией, творимой Ангелами. Нынешние откровения «рая» не предполагают никакого водительства Ангелами, ибо происходят здесь, рядом, в поднебесьи, в мире сем; Ангелы же непременно присутствуют при неотмирном откровении небес — это совершенно иная действительность, где душа не может оказаться сама по себе (что не исключает козней бесов, являющихся в ангельской личине, хотя в современных посмертных рассказах такое встречается редко)».

Все эти рассказы (после «оживления») сродни «внетелесному странствию» души оккультных верований, нежели истинному познанию небес. В чём же их смысл? Ответу на этот вопрос о.

Серафим посвятил главу девятую: «То, что подобные случаи участились, свидетельствует о близком конце света. В «Диалогах» св. Григория Великого замечено, что «духовный мир становится всё ближе к нам, проявляя себя в видениях и откровениях. Чем ближе конец мира сего, тем ближе подступает мир вечности. Конец света и начало жизни вечной неразделимы» (Диалоги 4, 43).

Св. Григорий добавляет, что видения и откровения (участившиеся в наше время) дают нам лишь смутное представление о жизни будущей: так солнце перед восходом лишь едва озаряет небосклон. Как верно сказано о сегодняшних «посмертных» ощущениях. Никогда ранее человечество не получало таких поразительно точных, конкретных подтверждений (или «намеков») о существовании мира иного, о том, что жизнь не кончается со смертью телесной, что есть душа, она переживает смерть, более того, становится более чуткой, воистину живой после смерти. Для всякого утвердившегося в христианстве сегодняшние «посмертные» рассказы лишь подтверждают христианскую точку зрения в отношении души после смерти. Даже оккультные опыты «внетелесного странствия» служат христианству доказательством существования поднебесного царства падших духов».

В последней десятой главе о. Серафим изложил суть православного учения о судьбе души после смерти, включив статью архиеп. Иоанна со своими комментариями, пояснениями и примерами, выдержками из святоотеческих работ. Подробно описал предсмертные видения человека, посмертную встречу души с разными духами и как она держится духов, более близких ее состоянию, что обычно два дня после смерти душа пребывает близко к земле перед переходом в другие сферы и лишь на третий день начинаются мытарства. Сопровождаемая Ангелами, она проходит небеса и ад, обычно на сороковой день обосновывается в определенном для нее месте в ожидании Судного дня, которым закончит существование мир сей. И тогда воссияет Царство Небесное, и все души вновь обретут тела, которым надлежит воскреснуть.

УЖЕ ВО ВРЕМЯ ПУБЛИКАЦИИ в журнале отдельных глав книга вызвала широкий отклик православных читателей. Кое?кто присылал рассказы о посмертных впечатлениях, которых сподобился сам или слышал от переживших «клиническую» смерть. Отец Серафим напечатал и некоторые из писем. Пожалуй, самое любопытное прислал один греческий епископ. Недавно ему исповедалась старушка, которой выпало в молодости после неудачного аборта испытать минуты «смерти». Поскольку к аборту ее принудили родители, Господь дал ей возможность покаяться и вернул к жизни. Всю ночь пребывала она мертвой и ожила уже в гробу. Она описала всё, что испытала, и рассказ ее в точности соответствовал святоотеческим рассказам.

Православные безоговорочно приняли и поддержали книгу о. Серафима. Елена Юрьевна Концевич, безусловный авторитет и знаток святоотеческих писаний, даже заключила: «Книга более чем замечательная. Это классика богословская. По этой книге надо преподавать в духовных учебных заведениях. Я в самом большом от нее восторге».

Но были и исключения — одно достаточно важное, указавшее о. Серафиму, сколь нужна и своевременна книга. Пока «Православное Слово» продолжало публиковать отдельные главы, редактор православного журнала на Аляске начал печатать серию статей с нападками на учение, изложенное в «Душе после смерти». Отец Серафим писал: «Нападал он не столько на взгляды автора книги, но и на учение, изложенное Свято–Троицким монастырем в Джорданвилле,. на проповедь архиеп. Иоанна (Максимовича) «Жизнь после смерти», напечатанную в «Православном Слове» № 4 за 1971 год и приведенную в десятой главе данной книги. Выступал критик и против учения свят. Игнатия (Брянчанинова), вдохновившего автора книги, и вообще против учения, изложенного во многих православных источниках за многие века и выражающего живое благочестие сегодняшних верующих».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: