АУДИОВИЗУАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА 4 страница

С помощью социальных уставов Б. устанавливает лексич. ряды параллельных этимологич. терминов и показывает, что Иран., инд., греч. и италийский языки свидетельствуют об общем наследии иерархизирован-ного об-ва, разделенного на три осн. обществ, функции: священника, воина и земледельца. Другим путем к точно такой же классификации, сыгравшей роль сво-

его рода дополнит, доказательства по отношению к теории Б., пришел историк религий и мифологий Ж. Дюмезиль.

Труды Б. имели разные применения в общей культурологии, представляя собой разл. степени обобщения для филос. знания. Б. привел косвенное доказательство связи др.-греч. (зап.) философии как философии бытия с употреблением связки и предиката “быть” в индоевроп. языках (Б. утверждалась содержат, значимость вспомогат. глаголов — “быть” и “иметь”, уводящая связку от функции простого шифтера), т.к. он привел в качестве примера своеобр. превосходство семантич. ситуации афр. народа эвэ — в этом языке нет глагола, соответствующего индоевроп. глаголу “быть”, но существуют вместо этого пять глаголов, между к-рыми распределяется множество употреблений слова “быть”, номинальное множество, редуцирующее двусмысленность виртуальности каждого из них.

Тем самым Б. ускорил конец языковедч. имманентизма, поставив вопрос о вне-лингвистике. (Изучением соотнесенности с внелингвистич. миром, историей слов в истории об-ва занимался, кроме франц. социолог. школы (Б., А. Мейе, М. Коэн, Ж. Маторе), и П. Лафарг). Различение и последующее соединение семиотич. и семантич. порядков составляло особую заботу Б. Это неограниченное творение (созидание), сама жизнь языка в действии, сторона языка, повернутая к миру, была неизменным пафосом его изысканий. На фоне постулата о творч., демиургич. роли слова (языка) проступает его двойная роль — язык одновременно служит и орудием описания, и орудием творения: “Языковая форма является тем самым не только условием передачи мысли, но прежде всего условием ее реализации” (Общее языкознание). Местоимения являются в данном контексте “средствами перехода от языка к речи”. Носителем смысла является предложение, выраженное в опр. контексте и носящее отсылку. Именно предложение и тем более отношения между предложениями и макроструктурой текста покидают сферу языка, чтобы войти в область речи. Такой поворот имеет аналог в истории мысли — со времен софистов, парадоксальность к-рых пытался преодолеть Платон, зап. философия скорее заботилась о том, чтобы речи отвести по возможности меньшую роль — представив ее простое инструментальное отношение, сводимое к мысли о ее знаках, в то время как структура означающего способна определить порядок смысла.

Интерпретация речи как креативного начала позволила Б. полагать границы отд. своих тезисов. Знаменитое различение означающего и означаемого царит лишь в семиотич. порядке. Знак не может быть определен тем, что он означает, но лишь внешне — посредством разграничения с другими знаками. Означающее бытие сводится к различающему бытию. Соединенный и отличительный не знаменует еще языка, а всего лишь речевую деятельность, существование которой виртуально. И наоборот, для семантич. порядка подлинно существует только речь. Именно в ней рождается структура и событие виртуальности и актуальности. И именно на этом уровне становится вопрос о внелингвистич. отсылке. “Для говорящего язык и реальный мир полностью адекватны, знак целиком покрывает реальность и господствует над нею, более того, он есть эта реальность”.

Б. много сделал, чтобы ввести субъективность в язык, не обращаясь к понятию интерсубъективности. Он полагал, что субъективность влечет за собой интерсубъективность, не отказываясь от гегемонистской иллюзии обладателя и продуцента мысли. Язык позволяет каждому говорящему присваивать себе язык целиком, обозначая себя как Я. Личные местоимения — первая точка опоры для выявления субъективности в языке. Программатически Б. отвел центр, место “речевому отношению к партнеру”. Именно оно обусловливает языковую коммуникацию, имеет собств. временность, собств. формы и измерения. В речи отражается опыт изнач., постоянного, неограниченно обратимого опыта отношений между говорящим и его партнером. Аппарат деиксиса (указат. местоимения, наречия, прилагательные) организуют пространств, и временные отношения вокруг “субъекта”, принятого за ориентир: “это, здесь, теперь” и их многочисл. корреляты “то, вчера, в прошлом году, завтра”, а система синтаксич. функций находится в подчинении у того Я, к-рое выражается. Формальные модальности высказывания указывают на положение говорящего по отношению к dictum (изречение, слово, приказ).

Язык Б. понимает как то “скрепляющее могущество, к-рое превращает в общность собрание индивидов и к-рое создает самое возможность коллективного развития и существования”. Поэтому “язык представляет стабильность в недрах меняющегося общества, ту постоянную, к-рая объединяет все время расходящиеся действия”. Б. подчеркивает парадоксальность языка “одновременно и имманентного по отношению к индивиду, и трансцендентного по отношению к об-ву”.

Соч.: Origines de la formation des noms en indoeuropeen. P., 1935; Noms d'agent et d'action en indoeuropeen. P. 1948; Titres et noms propres en iranien ancien. P., 1966; Problemes de linguistique generale. V.!-2. P., 1966-74; Hittite et indo-europeen. P., 1966-1974. Le vocabulaire des indo-europeens. V. 1-2. P., 1969-70; Индоевропейское именное словообразование. М., 1955;

Очерки по осетинскому языку. М., 1965; Общая лингвистика. М., 1974; Словарь индоевроп. социальных терминов. М., 1995.

И. Лейтане (Латвия)

БЕНЕДИКТ (Benedict) Рут Фултон (1887-1948)

– амер. культурантрополог, виднейший (вместе с Кардинером, Линтоном, Сепиром, М. Мид и Дюбуа) представитель этнопсихол. направления (“культура и личность”) в амер. антропологии. В 1921-23 Б. изучает под руководством Боаса в Колумбийском ун-те культурную антропологию. В 1923 защищает докт. дис. “Представле-

ния амер. индейцев о духах-оберегах”. С 1923 до конца жизни Б. преподавала в Колумбийском ун-те, где в 1936 сменила Боаса в должности декана отделения антропологии. В 1947 Б. избирается Председателем Амер. антропол. ассоциации. За неск. месяцев до смерти становится профессором Колумбийского ун-та.

Первый этап антропол. деятельности Б. связан с полевыми исследованиями в резервации североамер. индейцев, по рез-там к-рых она опубликовала в 1935 монографию “Мифология зунья”. Полученные во время полевых работ материалы часто использовались Б. в ее работах в нач. 30-х гг. Этнопсихол. направление признавало первичным в каждой культуре личность и особенности ее психики (психол. детерминизм). Б., как и др. исследователи этого направления, широко использовала концепции Фрейда. В статье “Конфигурации культуры” (1923) она воспользовалась ницшеанской дифференциацией культур на “аполлоновский” и “дионисийский” типы и утверждала, что межкультурные различия объясняются прежде всего различиями в индивидуальной психологии, поскольку культуры — это “индивидуальная психология, отраженная на большом экране”. В статье “Антропология и анормальное” (1934) Б., развивая идеи Фрейда, рассматривала культуры разл. народов как проявления специфически присущих им психопатологий. В своем гл. общетеор. труде “Модели культуры” (1935) Б. вышла за рамки психологизма, предприняв попытку синтезировать антропол., социол. и психол. подходы к феномену культуры. Она отстаивала культурно-релятивистский принцип, согласно к-рому каждое явление культуры может быть адекватно понято только в общем контексте данной культуры. Подчеркивая своеобразие каждой культуры, Б. в то же время признавала, что между об-вом и индивидом существует тесная взаимосвязь, и личность следует изучать в системе этой взаимосвязи. Концепция культурного релятивизма была использована ею для критики фашистских идей в работах нач. 40-х гг. В годы войны по заданию Службы военной информации США Б. занялась изучением япон. нац. психологии, чтобы создать своеобразное руководство для амер. военных и гражд. чиновников после оккупации Японии. Б. широко использовала разработанную ею технику “дистанционного изучения культуры” (анализ науч. и худож. лит-ры, дневников военнопленных, просмотр япон. кинофильмов, интервьюирование проживающих в США японцев). Б. никогда не была в Японии и не знала япон. языка. На основе собранных материалов написала знаменитую книгу “Хризантема и меч” (1946). В ней с культурно-релятивистских позиций япон. культура рассматривается как иерархическая по своей сути, что предполагает точное знание каждым членом об-ва своего места в нем и своей роли. Б. типологизирует япон. культуру стыда, противопоставляя ее западной, прежде всего амер., культуре вины с этич. акцентом на божеств. заповедях. Б. уделила особое внимание япон. концепциям “он” (милость, благодеяние) и “гири” (долг), воспитанию детей в семьях. Несмотря на то что “Хризантема и меч” получила неоднозначную оценку в Японии и на Западе (Б. упрекали в антиисторизме, зап. этно-центризме, в том, что она нарисовала портрет не японца, а япон. военнопленного), она стала классич. работой зарубеж. японоведения и культурной антропологии в целом, работой, к к-рой до сих пор постоянно обращаются исследователи. Ученики Б. — М. Мид, Р. Метро, М. Вольфенштейн — широко использовали и углубили разработанную Б. технику “дистанционного изучения культуры”.

Соч.: Configurations of Culture in North America // American Anthropologist. Menasha, 1932. Vol. 34. N 1; Anthropology and the Abnormal // Journal of General Psychology. Worcester, 1934. Vol. 10. N 1; Zuni Mythology. V.1-2. N.Y., 1935; Patterns of Culture. Boston, 1959; Race:Science and Politics. N.Y., 1940, 1959; The Races of Mankind (with G.Weltfish). N.Y., 1943; The Chrysanthemum and the Sword: Patterns of Japanese culture. Boston, 1946;

Хризантема и меч // Хризантема и меч: Антология культурной антропологии. М., 1998; Модели культуры// Там же.

Лит.: An Anthropologist at Work; Writings of Ruth Benedict. Ed. by М. Mead. Boston, 1959; N.Y., 1966. Mead М. Ruth Benedict. N.Y., L., 1974; Modell J.S. Ruth Benedict: Patterns of a Life. Phil., 1983; [Библиогр) // American Anthropologist. Menasha, 1949. Vol. 51. N 3.

M.H. Корнилов

БЕНН (Benn) Готфрид (1886-1956)

– нем. поэт, писатель, теоретик искусства и культуры. Мировоззрение Б. сложилось под влиянием идей Ницше, Шпенглера и др. представителей “философии жизни”, а также филос. антропологии и глубинной психологии.

Взглядам Б. на историю культуры присущ своеобразный биологизм и натурализм. Ход истор. изменений он рассматривает вслед за Г. Дришем по аналогии с геол. процессами. Все многообразие наслоений культурно-цивилизационных форм составляет, по Б., единый поток жизни, складывающийся из иррациональных по своей природе истор. событий. Следуя Гелену и А. Портману, Б. утверждает, что человек — не результат эволюции, а некая данность особого рода, “еще не установившееся животное” (Ницше), “биологически недостаточное существо” (Гелен), компенсирующее свою биол. недостаточность с помощью Духа, принципа, к-рый Б. противопоставляет Жизни. В отличие от телесной природы человека, его духовная сущность содержит в себе множество еще не раскрытых возможностей. Их реализация — не только “эмансипация духа”, но и создание окружающей человека духовной среды. Б. трактует ее как вечно себя порождающий мир культуры, ценности к-рой трансцендентны по отношению к жизни. Взаимоотношения между об-вом и творч. индивидуальностью носят двойств, характер: создавая необходимый для

ее становления “культурный круг” (термин Фробениуса) и поощряя культ гения, об-во пытается в то же время усреднить его талант, отмечая произведения художника печатью ограниченности филистерского сознания. Идеи социального биологизма не в поел. очередь способствовали временному увлечению Б. национал-социализмом, когда он был убежден в том, что наступающая истор. эпоха должна выразить себя в появлении новой расы, нового типа человека.

Совр. культурно-истор. ситуация, с т.зр. Б., таит в себе мрачные перспективы: грядущее представляется ему миром “радаров и роботов”, неким синтетич. раем, а стиль будущего — “искусством монтажа”.

Теория творчества у Б. выходит за рамки эстетического и обретает статус важнейшей составляющей теории культуры. Он полагает, что в Новое время искусство занимает место религии, а артистизм как феномен культуры приобретает наивысшую ценность. В условиях всеобщего духовного кризиса искусство способно “переживать само себя как содержание” и противостоять тем самым тотальному отрицанию ценностей, созидая автономную сферу высшей реальности.

Порождение худож. образов, с т.зр. Б., есть вместе с тем произведение новых перспективных возможностей. Перспективизм как основополагающий принцип его теории культуры делает проблематичным само существование реальности, утверждая непосредственную достоверность законченного произведения, в имманентной статичности к-рого и завершается опыт трансцендентности. Идеалом является “абсолютное стихотворение”, не имеющее конкр. адресата, и “абсолютная проза”, к-рая пребывает вне пространства и времени. Этим абсолютным формам выражения соответствует и абсолютное Я творца с его “акаузальным безмолвием”. Созидающее творч. Я, изолированное от окружающего мира, одинокое и монологичное, абсолютно лишь в смысле причастности к трансцендентному и является по сути лишь одним из аспектов личности, само единство к-рой Б. подвергает сомнению.

Творч. начало особенно полно проявляется в том типе человека, к-рый Б. именует “носителем искусства”, противопоставляя его “носителю культуры”. Последний призван создать предпосылки для поэтич. творения, расширяя культурное пространство, к-рое служит “перегноем, кровью и почвой” для “носителя искусства”. “Носитель культуры” воспринимает объекты внешнего мира как данности и описывает реальность с помощью слов. В отличие от него, “носитель искусства” — поэт, имеющий дело со словом как с самодостаточной телесной предметностью (“стиль — это тело”), к-рая представляет собой существование, замкнутое в себе. Поэтому для искусства важна “не истина, а выражение”. Обосновывая авангардистски-экспрессионистское видение творчества, Б. дистанцируется от идеи искусства для искусства, рассматривая эстетич. начало как сущностное проявление духа. Экспрессионизм для него — “беспощадное продвижение к корням вещей”, способ раскрытия их подлинного деиндивидуализированного и депсихологизированного бытия.

Соч.: Gesammelte Werke. Hrsg. von D. Wellershoff. Bd. 1-8. Wiesbaden, 1960-68; Избранные стихотворения. М., 1994; Стихи // Сумерки человечества. М., 1990.

Лит.: LenningW. Gottfried Benn. Hamb., 1962; Roche M.W. Gottfried Benn's static poetry. Chapel Hill; L., 1991; История нем. лит-ры. Т. 5. М., 1976.

В.В. Рынкевич

БЕНУА (Benoist) Ален де (р. 1947)

— франц. философ, культуролог, политолог, публицист, лидер движения “новых правых”, обосновавший программные положения его культурологии: витализм в трактовке сущности культуры, борьбу с “декультурацией” Европы, выявление индоевроп. истоков зап. культуры, возрождение ее на основе восстановления архаич. “социофункциональной трехчленной структуры” и “героич.” арийского духа, отстаивание культурного регионализма и пр. Опора на традицию, носительницу опыта “народной души”, к-рая обеспечивает непрерывность национально-истор. преемственности — краеугольный камень “неопочвеннической ориентации “новых правых”. Совр. мир, пронизанный “физикалистским” детерминизмом и объективистским фатализмом, как никогда, по мнению Б., нуждается в повторении того, что человек есть существо культуры, существо историческое. Разработка соотношения “природы” и “культуры” в перспективе последоват. “гуманизации” человека, переходящего от необходимости к свободе, от единства к многообразию, — ведущее направление развития концепции культуры “новых правых”, во многом вдохновленное стилем мышления нем. культурфилос. антропологии, связанной с именами Плеснера, Гелена, Э. Ротхакера и Ландмана. Унаследованный от Ницше и Шпенглера витализм, лежащий в основе представления Б. о культуре, когда природа и культура понимаются как последоват. стадии проявления жизни, соотносится с указаниями на конкретно-практич., органич. характер культуры. Культура подчеркнуто исторична и предельно национальна. Наднациональность идеала всеобщей культуры, выдаваемая за свидетельство “прогрессивности” и непредвзятости мысли, наделе, считает Б., является безнациональнос-тью, выявляющей беспочвенность совр. “неосхоластицизма”. Поскольку пути жизни — это одновременно пути культурно-истор. творчества, “всеобщая культура” навсегда остается фикцией либералов-универсалистов: ни отд. человек, ни народ в целом не властны выйти за рамки своей нац. и истор. принадлежности. Неотторжимость человека от его культуры; уникальность европ. культурного наследия; его абсолютная незаменимость для народов Европы другим “культурным багажом” в какой бы то ни было космополитическо-универсальной

форме — все эти “простые истины”, пишет Б., как никогда нуждаются сейчас в защите, поскольку традиц. культурный уклад европ. жизни под напором тотальной унификации исчезает с угрожающей быстротой. Б. пытается выявить специфику “арианизма”, индоевроп. архетипа, обусловившего своеобразие религиозно-мифол. комплекса европ. народов, их миросозерцания и социальной жизни. Опираясь на труды Ж. Дюмезиля, разработавшего фундаментальную индоевроп. трихотомическую систему мифол. функций (магич. и юридич. власть, воинская сила, плодородие) и установившего взаимосвязь данной структуры с героико-архаич. эпосом ряда индоевроп. народов и особенностями их социального устройства, Б. подчеркивает, что для индоевроп. мира (Европы в том числе) характерна изначальная сбалансированность всех проявлений жизни об-ва: религии — права — экономики, а также структуры личности, в к-рой гармонично сочетаются разум, эмоции и трудовая деятельность. В том, что европ. культура перестала осознавать свой индоевроп. архетип, с т. зр. “новых правых”, повинно христианство. Б. усматривает в претензиях церкви на культурную монополию, в глобальной культурной ассимиляции народов Европы под предлогом христианизации черты ненавистной ему “идеологии эгалитаризма”, христ. монотеизм, с помощью к-рого искоренялись древние святилища и празднества в Европе. Антипод христианства, именуемого Б. “большевизмом древности”, — исконная религия Европы, древняя “религия богов и героев”, “арианизм”. Полемич. заострение Б. достоинств этого “исповедания” как религии “нац.”, культивирующей “героический дух в человеке”, превращающей его в “творца самого себя”, снабжено обильными рецепциями из трудов Ницше.

Соч.: Vu de droite: Anthologie critique des idees con-temporaines. P.,1977; Les idees a 1'endroit. P., 1979; La mort. P., 1983 (в соавт.); La Reforme intellectuelle et morale. P., 1982 (в соавт.).

Лит.: Vial P. Pour line renaissance culturelle: La Grece prend la parole. P., 1979.

Т.Е. Савицкая

БЕНЬЯМИН (Benjamin) Вальтер (1892-1940)

– нем. философ культуры. Учился в ун-тах Фрейбурга (Брейс-гау) и Берлина, в 1919 защитил в Берне дис. “Понятие худож. критики в нем. романтизме”. В 1925 ун-т Франк-фурта-на-Майне отверг габилитационное соч. Б. “Происхождение нем. типа трагедии”, вследствие чего вся деятельность Б. протекала вне академич. сферы. Эмигрировав из Германии в марте 1933, Б. в 1935 стал членом переехавшего из Франкфурта в Париж Ин-та социальных исследований. В 1940 Б., спасаясь от гестапо, покончил самоубийством при неудачной попытке перейти исп. границу.

Творчество В. не укладывалось в рамки общепринятых в 20-30-е гг. представлений о научной филос. деятельности: строго говоря, у Б. нет академич. филос. трудов, в то время как его формально принадлежащие к истории лит-ры сочинения явл. философскими в более широком смысле слова, т.к. пользуются истор. материалом для прояснения фундаментальной концепции сущности истории и стремятся проникнуть в глубинную логику истор. движения. При этом искусство и вообще худож. проявления культуры оказываются центральными в теории Б., в этом отношении продолжающего и углубляющего филос. тенденцию Зольгера. Б. рассматривает искусство как ключ к истории и миру. Его подход обогащен всем опытом сверхутонченной культуры, пережившей “декаданс” и “модерн”; Б. отчетливо осознает всю ее зыбкость и хрупкость в совр. эпоху, катастрофич. характер самой эпохи, к-рая ломает традиц., сложившийся тип европ. культуры. Отсюда в творчестве Б., с одной стороны, адекватный его пониманию культуры тонко-эссеистич., вдохновенный, порой даже поэтически-рапсодич. стиль, а с др., — трезвость ученого, не дающего увлечь себя филос. мифотворчеством. Такая неразрывная двусторонность определила тип филос. мышления Б.: критик духовно-истор. школы в лит-ведении и философии истории, он в известной мере следует ее стилю, методам и приемам и рассматривает историю как некое движение. В то же время полюсы филос. мышления Б. не противоречат друг другу, но создают своего рода целостность, в к-рой совмещаются и опосредствуют друг друга весьма разнообр. филос. и научные мотивы, определяющие горизонт мысли Б. Через своего друга Г. Шолема Б. рано познакомился с кругом культурно-филос. идей сионизма; в сер. 20-х гг. Б. сближается с марксизмом и в 1925-26 посещает Москву (Б. принадлежит часть статьи о Гёте в 1-м изд. БСЭ). Этот визит оставил у него крайне двойств, впечатление. Однако и в дальнейшем Б. постоянно обращался к философии марксизма, и прежде всего к истор. материализму. Известная поэтич. элитарность весьма естественно соединяется у Б. с глубоким пониманием положения угнетенных классов и всей серьезности рабочего движения, материализм — с наследием духовно-истор. школы, истор. материализм — с мессианизмом, все время заново осмысливаемым, экон. понимание истории под влиянием марксизма — со своеобр. экзистенциальным ее рассмотрением, смысл к-рого остается у Б. еще недостаточно раскрытым (зашифрованность принадлежит стилю мысли Б., к-рая почти сознательно рассчитана на затрудненное, замедленное восприятие). Написанные незадолго до гибели афористически-краткие тезисы “О понятии истории” и примыкающий к ним “Теолого-полит. фрагмент” заключают в себе суть культурно-филос. подхода Б. и обрисовывают всю широту достигнутого им опосредствования противоположностей. Б. критикует вульгарное понимание прогресса. По его мнению, прогресс — это штормовой ветер, дующий со стороны рая, буря, к-рая неудержимо гонит к будущему, между тем как перед глазами отвернувшегося от грядущего растет груда развалин. Стремление по-

нять историю по-новому соединяется с политически актуальными моментами: так, Б. критикует социал-демократию за конформизм в политике и экономике, раскрывает противоречия вульгарно-марксистского, собственно позитивистского (по определению Б.) взгляда на труд, следствием к-рого выступает “эксплуатация природы, с наивным удовлетворением противопоставляемая эксплуатации пролетариата”. У Й.Дицгена Б. обнаруживает “технократич. черты”, к-рые “впоследствии встретятся в фашизме”.

Центр., незавершенной работой Б. были “Парижские пассажи” (ее тезисы “Париж, столица 19 столетия”, опубл. в 1955): начатый в 1927 труд эволюционировал под влиянием работ Лукача и Э. Блоха и заключал в себе целостный анализ париж. культуры эпохи Бодлера в единстве ее многообр. проявлений от высокого искусства до быта и рекламы с раскрытием присущего новейшему времени понимания товара, анализ одновременно социол., психол. и психоаналитический. Более популярное изложение взглядов Б. на перелом в истории искусства и всей культуры содержится в статье “Произведение искусства в эпоху его техн. воспроизводимости” (впервые изд. на франц. яз., 1936), где и говорится об утрате худож. созданием “ауры” своей уникальности и даются характеристики новой, массовой культуры. Б. сохранил независимость по отношению к руководителям Франкфурт, социол. школы Адорно и Хоркхаймеру, к-рых не устраивала полит, левизна Б., его открытость леворадикальным мыслителям типа Э. Блоха. Можно отметить нек-рую культурно-критич. общность между “Понятием худож. произведения...” Б., “Теорией романа” Лукача (1916) и “Духом утопии” Блоха (1918).

Посмертное влияние творчества Б. началось с 1955, с переиздания ряда его работ по инициативе Адорно. Воздействие идей Б. с годами нарастает и углубляется в силу того, что все более отчетливо послеживается родство культурно-истор. исканий Б. с новым, постепенно осознающим себя направлением, ориентирующимся на концепцию целостности истории и философии культуры (культурологии), а также между присущей Б. многозначностью (неоднозначностью), принципиальной незавершенностью и неисчерпаемостью мысли и совр. философией, скорее задающей вопросы, чем настаивающей на ответах. Наконец, учение Б. вполне соответствует эклектизму культуры “постмодернизма”. Б. все еще остается недостаточно изученным, не вполне раскрытым и всецело сохраняющим свою актуальность философом культуры.

Соч.: Gesammelte Schriften. Bd. 1-3. Fr./M., 1991;

Париж — столица XIX столетия // Историко-философ-ский ежегодник. 1990. М., 1991; Теория искусства у ранних романтиков и позднего Гёте // Логос. М., 1993.

Лит.: Roberts J. Walter Benjamin. L; Basingstoke, 1982;

Pensky М. Melancholy Dialectics. Amherst, 1993.

А. В. Михайлов

БЕРГЕР (Berger) Питер Людвиг (р. 1929)

– амер. социолог, культуролог и философ, один из ведущих представителей феноменологич. социологии знания, проф., директор Ин-та экон. культуры Бостонского ун-та.

Область науч. исследований — история и философия религии, антропология, обширная сфера культурных реальностей, истолкованных через призму социологии познания. В работах “Шум торжественных ассамблей” (1961), “Амбивалентное видение” (1961), “Лицом к современности. Очерки по проблемам об-ва, политики и религии” (1977) Б. проводит культурологич. различие между церковной религиозностью и нетрадиц. верой. Высоко оценивая феномен веры в созидании культуры, Б. выступает против секуляризации совр. обществ. сознания, критикует концепции “смерти Бога” и “постхристианской эры”, утверждая, что секуляризованные мировоззрения не в состоянии ответить на коренные вопросы человеч. существования.

Значит, место в культурологии Б. уделено обоснованию социол. знания, его специфики и предназначения. В книге “Введение в социологию” (1963) Б. раскрыл взаимосвязь между “человеком в об-ве” и “об-вом в человеке”. Оценивая социологию как форму сознания, Б. раскрывает обществ, жизнь как драму, обосновывая вместе с тем гуманистич. перспективу развития культуры.

Многие социальные проблемы Б. трактует прежде всего через культурную антропологию. Так, абсурдной в антропол. смысле оказывается идея “перманентной революции”, кит. “культурная революция”. Радикальность и консерватизм социологии можно уподобить, следовательно, позиции человека, к-рый думает смело, но действует осторожно, сознавая свою свободу и ее границы.

По мнению Б., предшественником социологии познания явился историцизм в его дильтеевском варианте. Значит, внимание Б. уделил реификации социальной реальности, т.е. представлению о социальных феноменах как о “вещах”; разрабатывал феноменолог. версию социологии знания (совм. с Т. Лукманом).

Критикуя традиц. учения, занимающиеся анализом лишь теор. знания, он обратил внимание исследователей на обыденное, дотеоретическое знание. Интерпретативная социология Б. настаивает на уважении к идеалам и верованиям людей как некоей социокультурной реальности. Б. уделяет значит, внимание пониманию как методу постижения культурных феноменов и интерпретации разл. смыслов, значимых в их повседневной жизни.

Б. выступил также как социальный мыслитель, изучающий причины культурных мутаций в об-ве. В трудах “Сознание вне очага” (1973), “Пирамиды жертв” (1975), “Лицом к современности” (1977), “Капиталистич. революция” (1986), “Восточно-азиатская перспектива” он рассматривает соотношение обществ, и культурных факторов в общей динамике истории, сопоставляет социальные и культурные циклы, выявляет механизмы модернизации, т.е. преображения об-ва по зап. стандарту. Спектр культуролог, интересов Б. весьма широк.

Соч.: The Social Construction of Reality. A Treatise in the Sociology of Knowledge (with Luckmann Т.). N.Y., 1966; The Sacred Canopy. Elements of a Sociological Theory of Religion. N.Y., 1967; The Heretical Imperative: Contemporary Possibilities of Religious Affirmation. N.Y., 1979; The Capitalist Revolution. Aldershot etc., 1987; Капиталистическая революция: 50 тез. о процветании, равенстве и свободе. М., 1994.

П.С. Гуревич

БЕРГСОН (Bergson) Анри (1859-1941)

– франц. философ, представитель интуитивизма и философии жизни. В 1878, окончив Лицей Кондорсе в Париже, поступил в Высшую нормальную школу. После ее окончания преподавал в лицее г. Анжера (1881-1883), а затем — в Лицее Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. В 1888 получил назначение в Париж, преподавал в лицеях Людовика Великого и Генриха IV, а с 1889 — в Коллеж Роллен и Высшей Нормальной школе. В 1900 стал профессором Коллеж де Франс, где читал курсы лекций по философии. В 1914 был избран президентом Академии моральных и политических наук и членом Французской академии наук. В годы Первой мировой войны занялся политической деятельностью, осуществлял дипломатические миссии в Испании и США. В 1922 стал первым президентом Международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству. В 1927 Б. была присуждена Нобелевская премия по литературе. В его ранних работах проблема культуры ставится как проблема соотношения культуры и свободы. Культура, по Б., немыслима вне свободного творчества личности; свобода же — изначальное, подлинное состояние человека. Развивая традиции Паскаля, Руссо, франц. спиритуализма и романтизма, Б. исследует глубинные дорефлективные пласты человеч. сознания, область длительности, конкр. времени — средоточие свободы, уникальности и творч. самореализации личности (“Опыт о непосредственных данных сознания”, 1889; “Материя и память”, 1896). Длительность характеризует человека как существо историческое, бесконечно изменчивое; она определяет внутреннее Я, где человек может ощутить себя подлинно свободным. Свобода и культура взаимно обусловливают друг друга: хотя сама культура возникает на основе свободы и без нее невозможна, для осознания и проявления свободы необходим опр. уровень культуры. Б. рассматривает в связи с этим возможность гармонич. существования человека в об-ве, ставит вопрос о мере, гармонии в самой человеч. жизни. Опасна любая неприспособленность личности к об-ву, любые нарушения гармонии, среди к-рых Б. выделяет две крайние формы: самоизоляция, уединение человека, его отрыв от об-ва, и автоматизм и косность самой обществ, жизни. Существуют два осн. инструмента приспособления человека к об-ву: здравый смысл и смех.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: