Гардунья лезет вон из кожи

Когда Гардунья прибежал на мельницу, коррехидор уже пришел в себя и пытался подняться с пола.

Тут же на полу, рядом с ним, стоял зажженный светильник, который его милость захватил из спальни.

— Она уже ушла? — прежде всего спросил дон Эухенио.

— Кто она?

— Да этот дьявол!.. Ну мельничиха конечно…

— Да, сеньор… Она ушла… и не думаю, чтоб в очень добром расположении духа…

— Ах, Гардунья! Я умираю…

— Но что такое с вашей милостью? Ей-богу, я…

— Я упал в воду и промок насквозь… У меня зуб на зуб не попадает…

— Так, так! Значит, вода виновата!

— Гардунья!.. Думай о том, что ты говоришь!..

— Я ничего и не говорю, сеньор…

— Ну, хорошо, выручи меня из беды…

— Сию минуту… Вот увидите, ваша милость: живо все устрою!

Так сказал альгвасил и в мгновение ока, одной рукой взяв светильник, а другой подхватив коррехидора под мышку, метнулся в спальню, раздел его донага, уложил в постель, потом сбегал в сарай, притащил охапку дров, развел в кухне огонь, взял сверху платье своего начальника, развесил на спинках стульев, зажег светильник, повесил его на крюк, а затем вернулся в спальню.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил он дона Эухенио, держа как можно выше светильник, чтобы лучше разглядеть лицо его превосходительства.

— Прекрасно! Наверно, скоро вспотею… Завтра я тебя повешу, Гардунья!

— За что, сеньор?

— И ты еще смеешь спрашивать? Ты думаешь, я, следуя твоему идиотскому плану, рассчитывал улечься в эту постель один, да еще вторично приняв таинство крещения?.. Завтра же я тебя повешу!

— Да расскажите мне, ваша милость, что случилось?.. Как же с сеньей Фраскитой?..

— Сенья Фраскита пыталась меня убить. Это все, чего я добился, следуя твоим советам. Можешь быть уверен: я тебя повешу завтра утром!

— Что-нибудь да не так, сеньор коррехидор! — заметил альгвасил.

— Почему ты так думаешь, болван? Потому что я лежу здесь обессиленный?

— Нет, сеньор. Я потому так думаю, что, когда сенья Фраскита поехала в город за врачом, она вовсе не показалась мне такой жестокой…

— Святый боже! Ты уверен, что она поехала в город? — воскликнул вконец перепуганный дон Эухенио.

— По крайней мере она сама мне так сказала…

— Беги, лети, Гардунья!.. Ах, я погиб безвозвратно!.. Знаешь, зачем сенья Фраскита отправилась в город? Все рассказать моей жене!.. Уведомить ее, что я здесь!.. Ах, боже мой! Боже мой, как же это я раньше не догадался? Я думал, она помчалась в село искать мужа, а муж в надежных руках, — стало быть, мне наплевать! Но раз она в город!.. Гардунья, беги, лети… Ты ведь всегда был скороходом, спаси меня! Добейся, чтобы эта ужасная мельничиха не проникла в мой дом!

— А если я добьюсь этого, ваша милость меня не повесит? — насмешливо спросил Гардунья.

— Не только не повешу — я подарю тебе сапоги: они мне велики, но зато почти совсем новенькие. Я подарю тебе все, что захочешь!

— Коли так — лечу стрелой. Спите спокойно, ваша милость. Наваррку я засажу в тюрьму и через полчаса буду здесь. Когда нужно, я могу бегать быстрее осла.

С этими словами Гардунья сбежал по ступенькам вниз. Само собой разумеется, что именно во время его отсутствия здесь и побывал мельник, который увидел в замочную скважину всякие чудеса.

Итак, предоставим коррехидору потеть в чужой постели, а Гардунье — лететь в город, куда в недалеком будущем за ним последует дядюшка Лукас в треугольной шляпе и ярко-красном плаще, — и, превратившись сами в скороходов, помчимся в село вслед за доблестной сеньей Фраскитой.

Глава XXIII

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: