НОВОЕ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПРОЦЕССА

Последний час или два заключительного занятия по Углубленной Краниосакральной терапии я традиционно предоставляю 10 членам учебной группы для оценки и лечения свое тело. (Это семинар, во время которого происходит личное возрастание 99.9 процентов участ­ников. Конечно, всегда есть исключения, но их немного. Простите, я отвлекся. Здесь мне хотелось бы описать свой опыт пациента в группе превосходных врачей, каждый из которых продемонстрировал высокую степень личного возрастания за эту неделю.) Группа выбирает главного врача.

В январе 1988 года я лежал на столе с чувством абсолютного доверия Сюзан, которую группа выбрала главной. Сюзан распределила надо мной остальные девять пар рук. Я не предпринимал ни малейшей попытки анализировать происходящее. Было так естественно и легко предоставить им полноту действий. Через несколько минут я начал смутно переживать ощущение появления на свет. Это ощущение уси­ливалось, и я мог почувствовать на своей голове руки Вильяма Наггса, доктора медицины, пытающегося помочь мне родиться. Шея втянулась назад. Врач-остеопат, удерживающий мою голову, комментировал происходящее. На какое-то мгновение я почувствовал себя черепахой, втягивающей голову в панцирь. Потом мне казалось, что я плечами и руками упираюсь во внутренний край родовых путей, сопротивляясь по­пыткам доктора вытащить меня наружу. Доктор Наггс хотел помочь. Но мне нужно было другое.

Сюзан спросила меня, почему я не хотел появиться на свет. Но дело было не в этом. Я понимал, что доктор противодействует естест­венному ходу родов — из добрых, но ошибочных представлений. Я же хотел замедлить процесс, чтобы он отвечал естественному течению родов.

Я поделился своими впечатлениями с Сюзан, и она дала мне очень дельный совет: попросить доктора прекратить вытаскивать меня и предо­ставить все природе. Я последовал этому совету, и доктор согласился выполнить мою просьбу. (В конце концов, это была лишь фантазия). Некоторое время, как мне кажется, довольно долгое, я испытывал приятное скручивание, разворачивание, расслабление и удлинение моей шеи, туловища и ног. Это было первым и до настоящего момента последним самым восхитительным лечением позвоночника, которое я испытал. Мне не хотелось бы этим обидеть чудесных людей, которые занимались моим телом. (Теперь я полностью разделяю мнение Дика МакДональда, что процесс естественных родов является первым лечением позвоночника. Он же инициирует краниосакральную терапию.) Процесс шел медленно, не подгоняемый действиями врача. Уверен, моя просьба изменила реальность. Мое тело удлинилось и развернулось чудесным образом. Я получил восхитительный опыт, покинув безопасную материн­скую утробу, чтобы выйти во внешний мир. Самое удивительное ощущение появилось, когда один из участников группы (Скот) подложил кулак под мою грудную клетку возле ТЗ и Т4 позвонков. Казалось, он сильно надавливает внутрь. Это имитировало материнские половые органы. Как только я миновал их, все препятствия остались позади.

Потом один из врачей (кажется, Скот) спросил, были ли у меня при рождении проблемы с дыханием и сердцем. Я ничего об этом не знал, но думал, что их не было. Далее я почувствовал, как четыре кисти и одно предплечье надавливают мне сзади на грудную клетку. После этого я увидел своего отца. Он был печален, в глазах стояли слезы. Отец присутствовал при рождении своего сына. Вдруг я дога­дался, что мое появление на свет напомнило ему о первой жене. Она родила ему двух дочерей, а потом умерла от рака. Отец женился на моей матери. Я был зачат и родился 10 февраля 1932 года. Отец был расстроен. Он все еще любил свою умершую жену. Я так сочувствовал ему, что принял его горе в свое тело (легкие — органы скорби в ки­тайской медицине), чтобы помочь ему. Когда я это представил, отец просветлел и его морщины разгладились. Я понял, что взял это горе и понес в свою жизнь — слишком сложно для новорожденного, но мне это было совершенно очевидно.

Затем, когда врачи помогли высвободить запертое в легких горе, я вдруг понял, что должен был родиться от первой жены отца. Никто не ожидал, что она умрет от рака. Поскольку он должен был стать моим отцом в этой жизни, ему пришлось найти для меня другую мать. Сколько я помню, мама не вполне подходила для этого. Теперь я понимаю, почему: она была второй. Отец любил ее, но это было не то. Каким прозрением это для меня стало!

Я медленно пришел в себя и с удивлением обнаружил, что прошло почти два часа. Я испытал чудесное переживание. Я чувствовал себя прекрасно, и это чувство сохраняется по сей день. Трудно сомневаться в терапевтическом процессе, когда из глубин памяти выплывают такие воспоминания. Какой чудесный урок.

НОВЫЙ ПРОРЫВ

Следующий семинар углубленной краниосакральной терапии открыл нам еще больше. Разместив руки ассистентов, главный врач (Стен) начал осторожно, но настойчиво вводить меня в диалог с тера­певтическими образами. Я видел лиловые пятна на темном фоне, размышляя о горе отца, о котором рассказывал в предыдущей главе. Левое полушарие моей головы никак не успокаивалось. Приходили мысли о разных случаях телесно-эмоционального освобождения. Но Стен не отступал.

Я увидел неоновую вывеску «Нотариус» над нашим крыльцом на Кадилах Авеню 5706. Отец учил меня читать ее без ошибок. Был вечер. Я сидел на качелях возле дома. Отец уже закончил работать с судебными делами. Мама хотела, чтобы я ложился спать. Но пока я смотрел на красную неоновую вывеску, с укладыванием можно было повременить. Я снова увидел черную кайму с лиловым пятном в центре. В лиловом пятне появилась светящаяся точка. Она напоминала лилово-фиолето­вый сверкающий кристалл. По просьбе Стена кристалл приблизился и увеличился в размере. Он стал серебряным. Я не отрываясь следил за ним. В нем появилось лицо, напоминающее морскую свинью.

Стен тут же поинтересовался, с какой целью «подложена» эта свинья. Его игра слов доставляла мне удовольствие и расслабляла. Казалось, юмор устраняет все барьеры. «Свиное» лицо превратилось в космический корабль. Корабль обрел голос и заговорил сначала со мной, а потом с остальными членами группы через меня. Из того, что было сказано, я запомнил следующее.

Обитатели корабля сомневались, готов ли я принять их сообщение.

Я был одним из них, и меня приписали к Земле на пять тысяч лет. За это время я прожил много жизней. Однако я не должен привязываться к Земле. Мне всегда следует помнить, что я посланник другого мира.

С самого начала моя задача состояла в «смягчении» жителей Земли. Одним из способов для этого служит «мягкое прикосновение», которому мы обучаем. Краниосакральная терапия и сопереживание (ShareCare) открыты, чтобы научить людей мягкому прикосновению для подавления страха, уменьшения гнева и чувства неудовлетворенности. Мягкое касание стимулирует любовь и единство.

Мы прибыли из отдаленных мест, недоступных современной научной мысли на Земле.

Бог землян подчиняется Богу Вселенной. Земные представления о Вселенной ничтожно малы по сравнению с тем, что существует на самом деле.

Наша планета подобна человеку. Она наша мать. Смягчение зем­лян с помощью мягкого касания и любви приведет к любви и уважению Матери Земли теми, кого она поддерживает. Она заслуживает любви и уважения. Она отдает нам щедро и бескорыстно. Ее дары заканчи­ваются.

Мать научила меня стойкости, отец — состраданию. И то, и другое необходимо для выполнения этого задания.

Когда главный доктор спросил, присутствуют ли в кабинете другие представители далекого мира, я с закрытыми глазами указал на стол в другом конце комнаты, куда только что легла жена Стена.

Время покажет. Я не знаю, что означает этот опыт, но он был чудесным и успокаивающим.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: