ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Сюзанна Энок Шалунья 19 страницаДень спустя, когда до моря осталось три мили, Алекс с Сэмюэлсом догнали Хэнтона. Несмотря на все усилия, Алекс по-прежнему понятия не имел, вернулся ли Стюарт Брентли из Кале, чтобы лично сопровождать ящики с оружием. – Ну что, готовы, милорд? – спросил Хэнтон, который уже целых три часа сидел сгорбившись вместе с ним среди серых скал, дожидаясь, когда наконец можно будет начать действовать. Алекс глянул вниз, где в небольшой бухточке стояла у берега лодка с контрабандистами. Лодка причалила чуть больше часа назад, однако грузить ящики пока не спешили, и Алекс догадывался, в чем дело. Похоже, контрабандисты дожидались утреннего прилива, чтобы взять курс на Кале. Так что времени, как они считали, у них было достаточно. – Да вроде, – буркнул он, снова прячась за гребень горы. – У вас такой голос, милорд, словно вы на похоронах, – заметил Хэнтон с сильным шотландским акцентом, и вырвавшийся у него изо рта пар собрался в холодном воздухе в белое облачко. – Я и чувствую себя словно на похоронах, – мрачно изрек Алекс и, поднявшись, отряхнул брюки. – Помнится, раньше вам нравилось брать этих мерзавцев в оборот, – заметил Хэнтон, спускаясь следом за Алексом туда, где их поджидал Джеймс Сэмюэлс с лошадьми. – Вы мчались вниз верхом на коне, стреляя из пистолета и вопя. Ни дать ни взять сам Люцифер. – Теперь я постарел и поумнел, – ответил Алекс и, взяв в руки вожжи, вскочил в седло. – А еще раньше вы терпеть не могли собрания, – не унимался Хэнтон, тоже садясь на лошадь. – Я помню, как вы мне говорили, как вам хочется не сидеть на заднице и лясы точить, а что-то делать. Вот сейчас такой случай вам и представился. – Ты по-прежнему играешь на волынке, Хэнтон? – спросил Алекс, пустив Тибальта легким галопом. – Да, милорд, а почему вы спрашиваете? – Дыхалка у тебя отличная, это я тебе точно говорю. Сэмюэлс, ехавший по другую сторону, хихикнул. – Да его дыхалки на две волынки хватит. – Заткнись, ты, чертов англичанин! – буркнул Хэнтон. – Будь ты неладен! Граф улыбнулся, слушая их перебранку. Прошел уже год, с тех пор как он в последний раз видел Хэнтона Макэндрю-са, и больше трех, с тех пор как ездил с ним на дело. Тогда французы совершали набеги на побережье, руководствуясь так называемым декретом Фонтенбло, изданным Наполеоном. Принц-регент повелел Ферту, Хэншоу и Кейлам – Алексу и его отцу – положить этому конец. После смерти отца Алекс послушался Джеральда и остался в Лондоне, чтобы, не дай Бог, драгоценная кровь Кейлов не пролилась в битве за свою страну. Пускай проливается чья-то другая. И хотя Алекса страшно раздражало то, что он не принимает участия в военных действиях, он добросовестно вел политические игры, пока ему это до смерти не надоело и он снова не пустился во все тяжкие. И лишь появление в его жизни Кристин Брентли положило конец его бессмысленному существованию, заставив отправиться на север и заняться таким делом. Пришпорив Тибальта, Алекс помчался по склону горы вниз, к бухте, с каждой минутой испытывая все большее удовольствие от предстоящей схватки. Почти такое же, какое испытывал, глядя на дожидавшуюся его в Лондоне шпионку, которую полюбил. Алекс тяжело вздохнул, удивляясь и тому, что позволил признаться в этом самому себе, и тому, что так долго этого не делал. В этот момент засвистели выстрелы – контрабандисты заметили их, – и Хэнтон бросился вперед, заслоняя Алекса. – Пригните, черт подери, голову, милорд! – крикнул он и выстрелил в ответ. Встряхнувшись, Алекс сделал знак Сэмюэлсу и еще двоим мужчинам, скакавшим сзади, выехать вперед. Пока Хэнтон и его команда объезжали бухту, держась ближе к горам, чтобы не дать контрабандистам уйти на запад или север, Алекс со своими людьми резко повернул на восток и поехал по побережью, чтобы отрезать контрабандистов от лодки и от моря. – Не двигаться! – заорал он и так резко осадил Тибальта, что едва не перелетел через его голову. Выхватив из-за пояса пистолет, он прицелился в голову ближайшего мужчины, а его люди, подскакав, встали по обе стороны от него и тоже вытащили пистолеты. При виде оружия контрабандисты остановились как вкопанные. – Вот они, милорд! – крикнул Хэнтон, успевший подъехать к фургонам, груженным ящиками. – Тридцать ящиков, а то и больше! Алекс облегченно вздохнул. Успели! Теперь английские солдаты не погибнут из-за его дурости. – Отлично! – бросил он и подъехал к контрабандистам поближе. – Чьи это фургоны? Шаг вперед! Никто не двинулся с места. По правде сказать, иного Алекс и не ожидал. Хэнтон Макэндрюс подъехал к нему и встал рядом. Взяв из рук Алекса поводья, он подождал, пока тот спешится. – Что, нет добровольцев? – усмехнулся шотландец. – Похоже на то, – ответил Алекс. – Ну да ничего. На суде заговорят как миленькие. – Он поджал губы, делая вид, что разозлился, и внезапно его и в самом деле обуяла ярость при мысли о том, что могло бы произойти, если бы Хэнтону не удалось выследить этих мерзавцев. – Впрочем, у меня есть идея получше. Мистер Сэмюэлс, принесите-ка нам веревку. По толпе контрабандистов пронесся гулкий ропот. Секунду спустя седовласый мужчина с круглым брюшком и гнилыми зубами – его Алекс еще раньше принял за главаря – сплюнул себе под ноги и, сутулясь, шагнул вперед. – Я Уилл Дебнер, – буркнул он с сильным йоркширским акцентом. – Только это не мои фургоны. – Добрый день, мистер Дебнер. Пойдемте немного побеседуем. Сэмюэлс остался присматривать за остальными, а Алекс с контрабандистом и Хэнтон, замыкающий процессию, взобрались на скалы. Когда они поднялись достаточно высоко, Алекс повернулся к главарю контрабандистов лицом. – Расскажите мне, где вы взяли это оружие, – потребовал он, радуясь тому, что догадался надеть пальто с капюшоном. Здесь, наверху, дул резкий, пронизывающий ветер. Дебнер снова сплюнул под ноги. – А что я за это буду иметь? – Скажи спасибо, если тебя прямо здесь вздернут на виселице, чертов предатель! – рявкнул Хэнтон. Граф предостерегающе поднял руку, призывая шотландца помолчать. – Я могу замолвить за вас словечко, чтобы вас не повесили. – За что? За то, что я перевозил какие-то ящики? – не сдавался контрабандист, и его глубоко посаженные глазки беспокойно забегали. – За контрабанду оружия в период военных действий, – сдержанно поправил его Алекс. – А это расценивается как предательство и карается смертной казнью. – Шагнув вперед, он с силой толкнул Дебнера на валун, а в голове пронеслась неприятная мысль: неужели ему придется сказать эти же слова Кит? – Так где ты взял оружие? – А вы сохраните мне жизнь, ваша светлость? – спросил контрабандист, потирая грудь. – Я замолвлю за тебя словечко, чтобы тебя не повесили, – поправил его Алекс, не уверенный, впрочем, что этот человек почувствовал разницу. Ведь лишить человека жизни можно не только на виселице, но и многими другими способами. Дебнер нахмурился, потом прищурился и, переминаясь с ноги на ногу, сказал: – Я знаю одного господина во Франции. Он англичанин, бывший знатный вельможа. – Его имя? – бросил Алекс, надеясь, что контрабандист не заметит выражения его лица. – Он называет себя Брентли. Стюартом Брентли. Он приказал мне ехать в Йорк. Сказал, что эти повозки будут ждать меня в старом сарае. Так оно и вышло. Потом я должен был перегнать их сюда. За это ведь не вешают, верно? Не отвечая на вопрос, Алекс спросил: – А после того как вы погрузили эти ящики в лодку, куда они должны были быть отправлены? Хэнтон задержал дыхание. Алекс скорее почувствовал это, чем увидел. Это был самый главный вопрос. Если ящики обнаружены, до того как их вывезли с территории Англии, его можно было уличить лишь в краже, а не в более тяжком преступлении. Разве что он сам в нем не признается. – Брентли должен был через несколько дней встречать нас в Кале. Мы так рано оказались на берегу из-за этой чертовой погоды. Граф взглянул на Хэнтона. Тот кивнул и собрался было повести контрабандиста к его людям, но Алекс, ткнув рукой ему в грудь, остановил его. – Ты и раньше имел дело с этим Брентли, верно? – продолжал допрос Алекс. Он должен был знать, хотя все его естество противилось этому. – Угу, – кивнул головой Дебнер, прищурившись. – Ничего нового я вам не сказал. – Совершенно верно, – согласился Алекс и, напустив на себя равнодушный вид и стиснув руки, чтобы скрыть раздражение, продолжил: – Я лишь хотел тебя спросить, не имел ли ты дела с еще одним англичанином и тоже знатным вельможей? Контрабандист снова сплюнул себе под ноги. – И что я буду иметь, если скажу? – Все, что я смогу для тебя сделать! – рявкнул Алекс, потеряв терпение. Хэнтон стоял рядом, явно недоумевая, почему Алекс задает все эти вопросы. – Отвечай же, черт тебя дери! – Да, имел. Тощий такой паренек. Волосы светлые. Юркий такой и смазливый. Только я его с год как не видел. Алекс почувствовал, что в горле у него пересохло. Сглотнув, он с трудом выговорил: – Я сделаю для тебя все, что смогу. И, тяжело вздохнув, повернулся лицом к морю. Ни слова не говоря, Хэнтон повел Уилла Дебнера обратно в бухту. Алекс слышал их шаги, но оборачиваться не стал. Долго стоял он, глядя на бурные волны Ла-Манша. На юге, за стеной облаков, находилась Франция. К востоку – Бельгия и Веллингтон. А Наполеон Бонапарт где-то посередине. И он, Алекс, находится посередине – уже который день никак не может прийти ни к какому решению. Он ведь давно знал, что Кит помогает отцу в его контрабандных делах, однако смотрел на это сквозь пальцы. Наполеон сидел на Эльбе, а люди должны были каким-то способом зарабатывать себе на жизнь, хотя бы и контрабандой. Но только не контрабандой оружия. То, что Дебнер уже с год не встречал тощего светловолосого смазливого паренька, вовсе не означает, что Кит перестала помогать отцу. А что, если перестала? Досадливо поморщившись, Алекс провел рукой по растрепанным волосам. Хватит. Одному ему с этим делом не разобраться. Придется рассказать хотя бы кому-то из своих союзников обо всем, что происходит. – Скоро стемнеет, милорд, – раздался у него за спиной голос Хэнтона, и Алекс кивнул. – Все готово? – спросил он, не оборачиваясь. – Да. Дело сделано, можно трогаться в путь. – Помолчав, шотландец наконец заметил: – Этот тощий паренек… Вы его знаете? – Знаю. – Вздохнув, Алекс обернулся. – Отнесите ящики и отведите лошадей в укрытие, пока не начался шторм. Утром отправитесь на юг. – А вы, мастер Алекс? – А я поскачу в Лондон сегодня ночью.
Притаившись в кустах возле главной дороги к Воксхолл-Гарденс, Кристин терпеливо ждала. Стоял холодный, промозглый вечер. Туман сгущался. Листья и ветки деревьев, немилосердно царапающих руки Кит, были покрыты росой. Айви с Джеральдом придут в ярость, обнаружив, что она сбежала из дома, подумала Кит. Но если бы им так уж хотелось, чтобы она сидела дома, не нужно было селить ее в комнате, в которой есть окно, а под ним – розовые кусты. Впрочем, она уже давно собиралась вернуться в Дау-нииг-Хаус, чтобы не раздражать милую чету Даунингов – вдруг Джеральду снова захочется развлечь ее игрой на бильярде, как вчера вечером? И вернулась бы, если бы этот треклятый Редж Хэншоу оказался дома. Но он, как нарочно, отсутствовал, а его чванливый дворецкий сказал, что хозяин отправился в Воксхолл-Гарденс. И Кит ждала. Конечно, прогулка по саду скорее дала бы положительный результат, однако имела свои минусы. Мартин Брент-ли, ее дядюшка, которого она ненавидит, все еще находится в Лондоне. Следовательно, Редж сейчас либо с ним, либо с Кэролайн. По правде говоря, ненавидеть Кэролайн оказалось гораздо труднее, чем она себе представляла. Однако сидела Кит в кустах вовсе не для того, чтобы разбираться в своих чувствах к кузине. Впрочем, она и сама никак не могла понять, почему сидит здесь. Ведь если Огастес Девлин работает на Фуше, а она сама помогает Стюарту Брентли, значит, они на одной стороне. Но с другой стороны, Фуше с превеликим удовольствием убил бы графа Эвертона, если бы смог это устроить, а она пошла бы на все, чтобы это предотвратить. Наконец Кит высмотрела Реджа, правда, едва не понеся некоторый физический урон – ей на руку чуть не наступила леди Джулия Пенстон, прогуливающаяся вокруг фонтана под руку с лордом Бэндуитом. Редж был не один, а в компании Кэролайн, Мерсии Крэллинг, Селесты Монтгомери, Фрэнсиса Хенниига и лорда Эндрю Грэмбуша. На секунду призадумавшись, когда это Мерсия успела начать встречаться с Грэмбушем за ее спиной, Кит встала, отряхнула сюртук и, выйдя из кустов, направилась к знакомым. – Кит, – улыбнулся Редж, заметив ее. – А я-то думал, ты уже в Ирландии. – Он протянул руку, и Кит пожала ее. Он был искренне рад ее видеть. Значит, Алекс ему ничего не рассказал. – Отец задерживается, – пояснила она. – Я уеду через пару дней. – Как было бы хорошо, если бы вы смогли уговорить его позволить вам остаться до конца сезона, мистер Райли, – проворковала Кэролайн с чарующей улыбкой. Кит улыбнулась в ответ, правда, слегка рассеянно, и вновь обратила свое внимание на Реджа. – Можно тебя на пару слов? – спросила она, многозначительно взглянув на него, но так, чтобы не заметили остальные. Бросив на нее внимательный взгляд, барон кивнул. – Грэмбуш, будь другом, купи дамам мороженое, – попросил он. – Нам с Китом нужно поговорить. Грэмбуш взял под руку Мерсию и Кэролайн и направился по дорожке, бросив на прощание: – Можете не спешить, джентльмены. Когда компания отошла на приличное расстояние, Редж повернулся к Кит. – Если ты собираешься спросить меня о том, куда уехал Эвертон, я не… – Нет-иет, – перебила его Кит, энергично замотав головой. – Я понимаю, что он поехал выполнять какое-то важное государственное задание. Но я хочу знать, известно ли Огастесу, куда он отправился? – Огастесу? – нахмурился барон. – Но почему… – Он знает, Редж, или нет? – настойчиво повторила Кит, понимая, что балансирует на лезвии ножа. Шаг влево – и Алекса убьют. Шаг вправо – отец, да и она сама будут повешены. – Нет. Во всяком случае, я ему ничего не говорил. А Алекс до сих пор с ним не разговаривает. Значит, узнать он никак не мог. Облегченно вздохнув, Кит кивнула: – Спасибо. Она повернулась, чтобы идти, но Редж схватил ее за руку. – А почему ты беспокоишься, что Огастес узнает? Глядя в его серьезные голубые глаза под щегольской повязкой на лбу, Кит вдруг поняла, что он тоже играет. Строит из себя капризного, глуповатого великосветского повесу, а на самом деле умен и решителен, так же как и Алекс. И единственный на данный момент в Лондоне, кому она может доверять. Если, конечно, осмелится. – Я… видела его недавно, когда он разговаривал с каким-то французом, – решилась она. Редж немного расслабился и отпустил ее руку. – В Лондоне довольно много французов, – заметил он. Кит судорожно сглотнула. – Они прятались в аллее. – В аллее? – снова нахмурился Редж. – Ночью. Редж по-прежнему хмуро смотрел на нее, однако Кит понимала, что он ее не видит. Он сейчас просчитывает все возможные варианты, взвешивает, стараясь увязать то, что она сказала, с тем, что он знает об Огастесе и французских контрабандистах. Наконец он поморгал и покачал головой: – Нет. Я знаю, ты хочешь помочь, и совсем недавно произошло одно странное событие… – он коснулся повязки пальцем, – но Огастес не только наш друг, он Эвертону родной человек. Прошу тебя, Кит, не рассказывай никому о том, что ты только что сообщил мне, иначе у вас с Алексом могут быть неприятности. Он понятия не имеет, как она рискует, промелькнуло в голове Кит. В самом деле, почему он должен верить молоденькому глупенькому парнишке-ирландцу, который еще совсем недавно просил его дать ему какое-нибудь правительственное поручение, и чем интереснее, тем лучше. – Ну пораскинь мозгами, Редж, – взмолилась она. – Дев-лину известно о том, что происходит, и он ненавидит Алекса. – Он его не ненавидит. Он просто несдержан на язык. Через неделю они снова будут закадычными друзьями. Так уже бывало. – Редж хлопнул Кит по плечу. – Не беспокойся, завтра Эвертон будет дома. Самое позднее послезавтра. Ты расскажешь ему о своих подозрениях, и он скажет тебе то же, что только что сказал я. Кит стряхнула его руку. – Он уже это сделал. – Ну вот видишь. Пойдем с нами. Мы как раз собирались смотреть салют. – Нет, спасибо. Мне нужно возвращаться. – Она повернулась уже было идти, но замешкалась и, прикусив нижнюю губу и повернувшись к барону, попросила: – Редж, только не рассказывай Девлину о нашем разговоре. Бросив на нее какой-то странный взгляд, Редж ответил: – Не беспокойся, Кит, не расскажу. Она с облегчением вздохнула. Слава Богу! Если Хэншоу будет молчать, Алекс в безопасности – по крайней мере до тех пор, пока она не убедит его заняться Девлином или, если он откажется, сама займется им. – Вот и отлично, – пробормотала Кит и исчезла в кустах. А Редж немного постоял, глядя ей вслед, и, покачав головой, пошел догонять остальных. – Не может быть, – прошептал он. – Это невозможно.
Уставший и промерзший до костей, Алекс поднялся по пологим ступенькам Брентли-Хауса и постучал в дверь дверным молотком. Не прошло и секунды, как на пороге возник Ройс, дворецкий. Вежливо поздоровавшись с Алексом и бросив неодобрительный взгляд на его грязные сапоги, он проводил его в гостиную. Прошло уже больше года с тех пор, как Алекс переступал порог этого дома. И хотя был знаком с Мартином Брентли уже много лет, поймал себя на том, что сейчас смотрит на убранство дома совсем другими глазами. В доме царил какой-то нежилой дух, что, впрочем, было вполне объяснимо: семья Брентли и в особенности Мартин практически не бывали в Лондоне. За год они обычно проводили в городе не более нескольких дней. Исключение составлял лишь нынешний сезон, когда Кэролайн начала выезжать в свет. Ройс отправился доложить его светлости, что к нему приехал гость, а Алекс, воспользовавшись этим, с любопытством огляделся по сторонам. Две стены комнаты были увешаны фамильными портретами. Среди них Алекс с удивлением обнаружил портрет Мартина Брентли и его брата, сделанный, похоже, много лет назад. На нем братья были изображены верхом на гнедых лошадях. Очевидно, в те годы они еще не были смертельными врагами. На стенах висели и портреты Кэролайн разного возраста, и Алекс с не меньшим любопытством взглянул на них. Он знал Кэролайн с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет. Наверное, это и послужило причиной того, что он в отличие от Хэншоу и прочих великосветских щеголей не потерял от нее голову, когда она из неуклюжей девчонки превратилась в юную красавицу. Один из портретов, висевших в углу комнаты, привлек внимание Алекса, и он остановился, чтобы получше рассмотреть его. На портрете была изображена девочка лет пяти, одетая в розовое платьице с завышенной талией. В руке она держала шляпку. Девочка стояла перед клумбой с маргаритками, улыбаясь, и улыбка эта освещала ее лицо. Художнику удалось уловить и с поразительной точностью передать шаловливый блеск в ее зеленых глазах. Улыбнувшись в ответ, Алекс протянул руку и, ласково коснувшись пальцем щеки девочки, прошептал: – Кит… – Полагаю, вам удалось справиться с задачей? – донесся до него с порога низкий голос. Отдернув руку, Алекс обернулся и взглянул на Мартина Брентли. – Мы перехватили оружие. – Слава тебе, Господи, – проговорил Ферт. Облегченно вздохнув, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Вы заставили меня изрядно поволноваться, Александр. – Я и сам переволновался, – ответил Алекс. Он понимал, что настало время рассказать герцогу обо всем, что ему известно, и попросить его помочь защитить Кит от скандала и обвинений, которые незамедлительно последуют за ее разоблачением. И все-таки он колебался, зная, что если до сих пор не нажил в лице Кристин врага, то, рассказав о ней Ферту, наверняка это сделает. – Я… У меня есть новости, ваша светлость. И новости эти вряд ли вам понравятся. На секунду прищурив глаза, герцог кивнул и приказал: – Продолжайте. – Я знаю фамилию контрабандиста, которого мы так долго искали. – И насколько я понимаю, вы знаете ее уже давно, – сухо заметил герцог. – Или я ошибаюсь? Алекс вздохнул, чувствуя себя как студент на экзамене. – Нет, не ошибаетесь. – И, видя, что Ферт молча ждет, продолжил: – Как вам известно, уже второй раз я перехватываю оружие, предназначенное для Наполеона. И уже второй раз один из контрабандистов называет имя человека, с которым они связываются во Франции: Стюарт Брентли. На мгновение Мартин Брентли замер. – Стюарт Брентли, – едва слышно прошептал он. – Стюарт… – Он закрыл глаза, а открыв их, взглянул на Алекса. – Вы уверены? – спросил он. – Я… – Ну конечно, уверены, черт подери! – перебил его Ферт. – Иначе не стали бы говорить. Черт! Черт! Черт! Он заметался по комнате. Сначала бросился к окну, потом к камину, потом снова к окну и, наконец, остановился. Алекс никогда не видел его таким разъяренным, а ведь он еще не все рассказал. – Я бы и раньше вам сообщил, но хотел быть уверенным до конца. – Что, боялись, я что-то сделаю, чтобы вас остановить? – недовольно спросил Ферт, глядя Алексу прямо в глаза. – Нет, – ответил Алекс, мужественно выдержав его взгляд. Несколько секунд глаза Мартина Брентли горели яростным огнем, потом внезапно взгляд их потух, и герцог бессильно опустился в кресло. – Я сам во всем виноват, – прошептал он, переведя взгляд на свои руки. – Он меня ненавидит и ненависть свою вымещает на всей стране. – Он снова взглянул на Алекса. – Вы уже рассказали принцу? Эвертон покачал головой. – Из Суффолка я прискакал прямо к вам. Да вы и сами можете в этом убедиться, – заметил он, указав на свою запыленную одежду. – Значит, мне предстоит доставить ему эту радостную весть. – Поднявшись, Ферт подошел к портретам, как только что делал Алекс. – Я знал, что он занимается контрабандой, однако не предполагал, что эта его деятельность способна вызвать громкий скандал. – Он вздохнул и поправил портрет Кит, решив, по-видимому, что тот висит криво. – Я предпочел бы, чтобы этот скандал затронул лишь нашу семью. Алекс прерывисто вздохнул, подавив желание сжать руки в кулаки, чтобы не дрожали. – Есть еще одна причина, по которой я сначала приехал к вам, – медленно проговорил он. – Дочь вашего брата… Герцог стремительно обернулся. – Кристин? – выпалил он, бледнея. – Что вам известно о Кристин? В голосе герцога слышалось такое беспокойство, что Алекс замолчал и только через несколько секунд, собравшись наконец с мыслями, продолжал: – Она, насколько мне известно, живет с ним в Париже и помогает ему в его контрабандных делах, хотя я и не уве… – Этого не может быть! – рявкнул Ферт, снова поворачиваясь к портрету Кит. – Она бы никогда не стала этого делать! – Простите, Мартин, но при всем моем уважении к вам позвольте вам возразить, – спокойно заметил Алекс. – Как вы можете быть на сто процентов уверены в действиях Кристин, если в последний раз видели ее шестилетним ребенком? Ферт медленно повернулся к нему лицом. – А откуда вам это известно? – спросил он, пристально глядя своими зелеными глазами в лицо Алекса. – Я с ней встречался, и она мне рассказала, – ответил Алекс. – Вы ее арестовали? – Лицо герцога стало белым как мел. – Нет, – покачал головой Алекс. – Слава тебе, Господи, – прошептал Ферт. – А она, случайно, не упомянула обо мне? Хотя герцог Ферт частенько бывал раздраженным и скрытным, от него всегда исходила уверенность. Чувствовалось, что он всегда знает, чего хочет, и умеет добиваться своего. А сейчас вся его уверенность куда-то испарилась, и Алекс никак не мог понять почему. Даже если он любил свою племянницу – а Алекс не сомневался, что это так. – прошло уже целых четырнадцать лет с тех пор, как он ее видел в последний раз. Впрочем, подумал граф, бросив взгляд на портрет улыбающейся девочки, эти зеленые глаза трудно забыть. Он и сам скучал по Кит так, словно со дня их расставания прошло не несколько дней, а много недель. – Она не хотела о вас говорить, – ответил Алекс. – Упомянула лишь, что вы имеете какое-то отношение к смерти ее матери. – Никакого отношения к смерти ее матери я не имел, – прошептал Мартин, усаживаясь на широкий подоконник, и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вздохнул. Лицо его вмиг сделалось старым и измученным. – Энн была замечательной женщиной. Я глубоко уважал и до сих пор уважаю ее. Я не таю зла ни на Стюарта и, уж конечно, ни на Кристин. – Он наконец поднял глаза на Алекса. – Вам ведь известно, где она сейчас? – Да, – ответил Алекс, чувствуя, что такого трудного признания ему еще никогда не доводилось делать. Вскочив, герцог быстро направился в его сторону. – Скажите мне! – Ваша светлость, я… При сложившихся обстоятельствах мне вряд ли удастся ее защитить, – начал он, решив не говорить о том, что уже дважды делал Кристин предложение выйти за него замуж и оба раза она ему отказывала. – Но ваше имя, как мне кажется, может сделать то, что не способно сделать мое. На секунду в глазах герцога вспыхнула надежда. – Да, – прошептал он. – Да, конечно. Я дам ей самую большую защиту, какую только может предоставить мое имя. Слова эти, пронизанные любовью и заботой, эхом отозвались в сердце Алекса. – Только учтите, ей вряд ли понравится то, что я рассказал вам о ней, – нехотя признался он. – Так она в Лондоне? – Да. – Где? – порывисто воскликнул герцог. – Где она? Эвер-тон, я требую, чтобы вы немедленно меня к ней отвели! – Несмотря на нашу дружбу, Мартин, – сдержанно произнес Алекс, – я ставлю ее пожелания намного выше ваших требований. – Александр… Алекс, прошу вас, скажите! – взмолился герцог. Эвертон не ожидал, что Ферт станет его умолять. – Хорошо, – нехотя согласился он, решив, что встречу следует назначить в каком-нибудь общественном месте, где Кит вынуждена будет хоть какое-то время посидеть спокойно и послушать доводы в пользу ее защиты. Наедине же она наверняка пристрелит их с Фертом обоих, да и дело с концом. – Но мне сначала нужно с ней поговорить. Встретимся сегодня в восемь вечера в «Тревеллерс». Больше, Мартин, я ничего не могу вам обещать. Герцог Ферт кивнул. – Спасибо, – тихо поблагодарил он. – А теперь пойдемте к принцу.
Глава 18
– Айви, – решительно заявила Кит, – я не хочу учиться вышивать. За последние несколько недель она очень привязалась к Даунингам, однако своей непомерной опекой они уже начинали действовать ей на нервы. Более того, Кит чувствовала, что терпение ее подходит к концу и, если Айви с Джеральдом по-прежнему будут ходить за ней по пятам, она сойдет с ума. По какой-то причине Айви вбила себе в голову, что, если она не станет развлекать свою гостью каждую секунду, та впадет в невыносимое уныние. То, что чета Даунинг так заботилась о ней, было очень трогательно, и в то же время, находясь под постоянным надзором, Кит не могла незаметно выскользнуть из дома, чтобы последить за Огастесом Девлином или по крайней мере выяснить, в Лондоне он или уже нет. Что делать дальше, Кит еще не решила. Если уж быть с собой откровенной, виконт ей нравился, ведь они с ним были одного поля ягодки. И Девлин, и она сама встали в войне на сторону Бонапарта, а не англичан, хотя наверняка по разным причинам. Вот только она совсем недавно перешла на сторону противника Наполеона, а Огастес нет. И если бы он не угрожал безопасности Алекса, она вообще оставила бы его в покое. Но, как любил говаривать отец, дело есть дело. Особенно если оно касается безопасности любимого человека. – Каждая порядочная молодая девушка должна уметь вышивать, – заметила Айви и улыбнулась, однако улыбка получилась несколько натянутой. Похоже, эта бесконечная опека тоже начинает ей надоедать, подумала Кит. – А я вовсе не порядочная, – бросила Кит и, положив на кушетку вышивание, бочком-бочком начала отодвигаться от него. Полчаса назад Джеральд сбежал от дам в бильярдную, и она была не против составить ему компанию. – И в самом деле. Судя по тому, как обращался с тобой Алекс на балу у Торнхиллов, – недовольно проговорила Айви. – Утащил тебя на балкон, тискал, словно какую-то… – Она запнулась и вспыхнула. – Ну, сама знаешь кого. – Какую-то шлюху? – договорила за нее Кит. – И вовсе он меня не тискал! – А герцог Ферт говорит, что тискал! Кит едва сдержалась, чтобы не дать Мартину Брентли свою характеристику. Она получилась бы весьма красочной, однако скромница Айви наверняка была бы шокирована. – И потом, никто не знал, что это была я. – Я знала. Вот и пускай отвечает за свое поведение. Догадаться, на что намекает Айви, было нетрудно, и Кит нахмурилась. Милая Айви хочет, чтобы Алекс женился на ней, Кит. И считает, что спасение ее репутации – отличный повод для женитьбы. Знала бы Айви, что Кит уже два раза ему отказывала. – Айви, я не думаю, что следует принуждать Алекса женить… Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|