ЭКСПЕРИМЕНТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ 7 страница

В 1984/85 учебном году особого успеха добился IX класс. Курс математики по методу погружения ребята осваивали вместе с Ольгой Андреевной Удод. Страницы из ее дневника воссоздают атмосферу занятия.

Погружение первое.

Закончился очередной день. Хороший день. Почему-то пытаюсь скрыть праздничное настроение. До сегодняшнего дня сравнивала нынешний девятый класс с прошлым, и не было чувства удовлетворения. Казалось, все хуже. И вот сегодня—результат. Будто бы проявляла фотографии. Изображение возникало медленно-медленно. Ждала его с нетерпением. А вынуть раньше из реактива нельзя, впрочем, нельзя и позже—иначе изображение будет хуже.

Сегодня наконец-то оно появилось в девятом! Мои помощники Наташа Г., Федя К., Саша Б., Ира М., Наташа Л. разошлись по домам уставшие, радостные, с чувством исполненного долга. Небывалый случай! У Виктора К., Олега В. проявилось такое рвение к работе, что математики, полученной за день, им показалось мало. Хотелось еще и еще, чтобы подняться над самими собой вчерашними. Олег В. невольно перестал держать самооборону, он внезапно самоутвердился в коллективе. И все восприняли это как должное...

Смотрела на Валю С. и вспоминала разговор с ее мамой. Валя очень запустила материал. Мама считает, что она стесняется обратиться за помощью и к учителям и к ребятам, а помощь ей ой как нужна. Валя действительно всегда молчалива. А сегодня я видела уже далеко не ту Валю. Когда произошла перемена? Я не могу относиться к девушке как раньше. Надо обязательно отметить ее успех в классе и не забыть поздравить с ним ее маму.

Нет двух страниц

сошлись как один. Словно перед экзаменом заглядывали друг другу в тетради, что-то сверяли и как перед экзаменом задавали мне нелепые вопросы. Я разнервничалась. Звонок. Поставила всем задачу на день: понять, вспомнить все пройденное за год. Но обязательно всем вместе. И конечно, рассказала о новой форме соревнования. Мои помощники сидели с лицами заговорщиков.

Вышел Федя. Перед уроком волновался: «Что если будут насмешки, реплики?» Нет. Все пошло хорошо. Федя, как всегда, на высоте. Гул в классе то нарастал, то падал. Я могла не следить за включенностью каждого - мои консультанты поработали отлично. Первые лидеры. Ребята вошли в азарт. На перемене класс кипел от впечатлений. Сгрудились у экрана соревнования, никто не вышел из комнаты. Командиры радовались больше всех: еще бы - столько звездочек.

Запомнился анализ дня. Вот оно - коллективное волнение, сопереживание происходящего? Вспомнили Васю - его искренний восторг, когда получил первое свое отличие. И восторг командира (Иры). Отметили, какие самостоятельные удались хуже, где потеряли времени больше, чем планировали. Со следующего дня решено было внести ряд изменений, чтобы поднять роль коллективного труда в противовес единоличной погоне за звездочками. Не сомневаюсь, что теперь они будут готовиться тщательнее, с большей требовательностью друг к другу. С достоинством восприняли мое сравнение проделанной ими работы с работой студентов-практикантов педвуза...

Ребята - барометр. Все время ориентируюсь на них. Порой меня заносит на оригинальность. А они подсказывают: «Стоп?» Как же тяжело дались мне три первых погружения и какое чистое, светлое, радостное чувство осталось от итогового, последнего. И у меня, и у ребят».

Хочу подчеркнуть: наша цель - дать возможность каждому найти и реализовать себя, побудить к самообразованию, саморазвитию, научить учиться. К этому стремимся.

Новая форма организации учебного процесса позволила более интересно и продуманно организовать вторую половину дня, занятия по интересам. «Я хочу быть физиком... трактористом... художником... инженером... полеводом... ветеринаром...»—мечтают наши ученики. Мечтая, они строят свое «я». Как недооцениваем мы этого выдающегося архитектора личности—мечту!

Вспоминая надежды юности, мы грустим о несбывшемся, несвершенном, недостигнутом. А ведь, возможно, в том, к чему мы неосознанно стремились, и должна была проявиться наша одаренность.

Как же важно поддержать первые робкие шаги к себе - неповторимому, уникальному! Здесь также нужны ободрение и пробы, пробы сил непременно? Но мы, чего греха таить, предпочитаем отмахнуться от теребящей нас ручонки: «Я хочу...»—«Вырастешь, потом... Ты сначала сделай, а потом...» Ах, эта стандартная «мудрость» отказа. Потом! А часто ли наступает «потом»? С годами перечень того, что надо сделать «сначала» растет, не оставляя времени на «хочу». И смотрят в мир равнодушно недовольные глаза.

Два станка, два поля. Два работника рядом. У одного дело поет, у другого - плачет. Один человек нашел себя, а другой поплыл по течению, и появились горе-рабочий и горе-хлебороб. Разве мало нам бед от такого горя?

Закончились обязательные уроки. «Ты свободен. Что тебя интересует, ученик? Какое оно, твое дело? Ты еще не знаешь? Мы даем тебе возможность выбрать. Ищи, пробуй!» Разве может быть иной позиция школы?

В Ясных Зорях для более полного удовлетворения интересов ребят, мы соединили в один учебно-воспитательный комплекс общеобразовательную, музыкальную, художественную, спортивную, хореографическую школы, клубы юных техников и натуралистов, учебно-производственный комбинат. Как оживилась ребячья жизнь! Богаче и тоньше стали и отношения учителей с учениками. Наша общая жизнь стала яркой, деятельной, полной открытий. Ребята будто сбросили давящий обруч, на добрые, умные, полезные дела была направлена энергия их мысли. Изменился взгляд на школу, на учение, на самих себя, окружающее. Родилось чувство хозяев своей школьной жизни, своего времени, учебного и свободного, родного села, земли, на которой растут и будут работать.

С той поры люблю после уроков бродить по школьным коридорам. Особенно вечером. Отовсюду звучат ребячьи голоса, смех, музыка. Часы досуга, время любимых увлечений, фантазии, творчества.

— Да не полетит он.

— А я говорю: полетит.

— Не полетит, потому что была допущена ошибка при сборке...

Проходят мимо спорящие. Несут модель самолета, сделанного своими руками. У зеркал хореографического класса юные артисты ансамбля «Зори». Идет репетиция. Чем порадуют завтра ребята своих односельчан?

А здесь тихие голоса, сосредоточенные лица. Шуршит по доске мел. Клуб любителей математики.

А тут из обрывков пестрой ткани, меха, пуговиц и ниток рождаются куклы. «Приходите к нам на спектакль!» — приглашают пионеры.

У мольберта и за шахматной доской, столярного или хореографического станка, у баскетбольного щита или у пианино — всюду вдохновенные лица, добрые улыбки, сосредоточенность занятых делом, к которому лежит душа, гордость умельцев и мастеров.

Ребенок, пробующий свои силы, только начинающий догадываться, что они у него есть, нуждается в искреннем участии и просто в добром, ободряющем слове. Вот где незаменима роль старшего. Не упустить первые росточки успеха, первые блестки таланта, поддержать, помочь осознать свои возможности, направить в нужное русло энергию, и сделать это тактично, умно, ненавязчиво. Но как часто нам не хватает времени (а может, души), чтобы заметить доброе, хорошее в ученике, чтобы помочь ему увидеть себя другими глазами, таким, каким он может и должен стать. Плохое замечаем, подчеркиваем, а вот доброе разглядеть часто и не пытаемся. А вслед за нами и ученики не умеют радоваться успеху товарища, доброму делу, сильным сторонам характера. Однажды я спросил у секретаря комитета комсомола школы: «Когда последний раз приглашали комсомольца, совершившего хороший поступок?» Секретарь посмотрела на меня непонимающе: «Разве за хорошее вызывают на комитет?!» Парадоксальное явление. Казалось, все мы, кого позвала школа, должны сосредоточить внимание и усилия на бережном взращивании лучшего в человеке. Но почему-то сплошь и рядом об этом забываем. Всю свою страсть обрушиваем на тысячи «не так», волнуемся только по поводу плохого. Видишь, это у тебя нехорошо, а это еще хуже! Трудно не утратить веры в себя юному в атмосфере нравоучений, одергиваний, запретов. Школа радости отнюдь не сентиментальная мечта сердца. Мажор— необходимое условие здорового, оптимистического воспитания, пекущегося о росте ребенка как человека.

И потому я часто говорю себе и другим: «Учитель, спеши увидеть победу своего ученика, его силу. Только на основе веры в человека, уважения к его будущему возможно взаимопонимание. Это даст тебе силы и терпение помочь ученику найти себя». В начале эксперимента в Зыбкове самым трудным было преодолеть равнодушие, инертность многих ребят, пробиться сквозь их «не хочу» и «зачем мне это надо».

— Чтобы я занялся хореографией? Не пойду под пистолетом!—заявлял один.

— Да нет у меня интересов! Нету!—с вызовом говорил другой.

— А работать, учиться куда пойдете?

— Не думал я еще об этом. Там видно будет.

И понес свою неприкаянность таким же, как и он сам, приятелям.

Носителями «не хочу» были старшеклассники, и это тревожило особенно. Младшие же рвались во все предлагаемые на выбор кафедры по интересам. И пусть это была стихия сиюминутных стремлений, но они были, было желание расти. Мучил вопрос: что делать со старшеклассниками — махнуть рукой и заняться только младшими?

Я всматривался в жизнь младших и старших школьников, сравнивал. Выборы органов самоуправления в III классе. Лес рук! В глазах желание испытать себя. «Я буду командиром»,—тянется каждый. В VIII—тишина и раздраженный голос классного руководителя: «Ну что, так и будем молчать? Мне что ли за вас выбирать? Не уйдем, пока не выберем!» В IX выборы проходят бойко: «А почему я? Вон Люлин давно уже не был». Да, у младших огорчение, если не выбрали, а здесь, если выбрали.

Захожу как-то в I класс. И только начал: «Ребята, есть дело! Кто из вас...»—«Я!»—не дав мне закончить, подался вперед Коля Ульянов.

— Почему это ты? Меня возьмите, я пойду...

— Нет меня! Меня! Меня!

Смотрел я на них и думал: «Какая силища! Какая энергия! Они не хотят знать, какое дело их ждет, важно участвовать в нем. Раз человек обращается за помощью, значит, важное». И захотелось мне тут же пойти в Х класс.

— Это надолго?—спросил кто-то.

— А вы в седьмой идите, у них же физкультура,— предложил другой...

Я вышел, не хотелось убеждать, доказывать. Ожидал нечто подобное, но в душе горечь.

Казалось бы, стремление к общественной деятельности с годами должно крепнуть. Сколько собраний, митингов, сборов, линеек, бесед! Сколько слов? Если бы слова, зовущие быть активными, добрыми, умными, готовыми пойти по первому зову, превратить... в массу весом хотя бы в один миллиграмм каждое, рухнула бы под школой земля. Да, слов много...

Заканчивался второй год работы в Зыбкове. Случилось так, что мне пришлось заменить учителя во II классе. В конце последнего урока подходит ко мне Сережа Гаврилов: Расскажите нам что-нибудь.

Да! Расскажите. О партизанах! О космосе! Лучше о разведчиках! И когда я придумывал, о чем рассказать, в притихшем классе вдруг робко прозвучало: — А лучше сказку хо-ро-шую...

— Сказку? Нет, о партизанах? О космосе!

— А лучше про то и про это!..

Долго мы сидели в классе. Рассказывал я и о космосе, и о партизанах, и о разведчиках. Вот уже закончилась «сказка хорошая», а я все не мог сказать: «Все, ребята, нам пора...» И только когда в окно заглянул вечер, мы разошлись по домам.

На следующее утро, еще не дойдя до порога школы, после звонкого «Здравствуйте!», услышал: «А сегодня к нам придете?» После уроков мы пошли в сад. Теплое солнце нежилось в ослепительности белого и розового цветения яблонь и груш. Гулко жужжали пчелы. Ребята в мгновение разбежались. И тут началось.

— Смотрите! И-их ка-кая!

— Сюда! Идите сюда? Это вредитель?

— Ой, как пахнет! А отчего запах?

— Лепесточек завернулся. Что с ним? Смотрите?

— А как дерево цветы выдавливает?

— А почему они белые?

В сложную симфонию запахов, гудения, жужжания, звонких пересвистов, хмельного брожения соков ворвалась и заиграла мелодия мысли. Мне хотелось бежать ко всем зовущим. Я захлебывался в этом головокружительном потоке вопросов, суждении. Тут не одного взрослого на тридцать, а тридцать взрослых на каждого надо, чтобы успеть только ответить.

Сраженный лавиной вопросов, я вдруг открыл для себя известное: развитие индивида в богатстве его отношений. Оно не терпит остановок, напротив, жаждет нескончаемого напряжения. Рывками, порциями уроков воспитывать нельзя. Много ли человеку надо? Много. Надо, чтобы кто-то услышал его, присмотрелся бы по-доброму. И он расцветет, вырастут у него крылья и не будет для него преград. Внимание, доброта нужна человеку больше всего. Личность начинается тогда, когда она вступает в отношения со всеми другими людьми. Качеством, богатством этих отношений определяется уровень развития, в том числе и способностей. Формирование личности как совокупности всех общественных отношений предполагает, с одной стороны, культивирование ее способности создавать, т. е. быть включенной уже в школе в широкомасштабное и многоплановое производство материальных и духовных ценностей, а с другой, созидание такого коллектива, где каждый находит понимание и поддержку.

Мы старались создать условия для развития способностей ребят, деятельного их самовыражения, поиска своей уникальности. Но при этом не отмечали результаты усилийкаждого, его рост как личности, положительных сдвигов, изменений.

Попавшие в поле нашего зрения росли быстро, удивляя своими успехами педагогов, родителей. Они создавали лицо школы, выделялись в среде сверстников, о них говорили: «Какие у вас удивительно красивые дети?» Те же, кто не смог заявить о себе сразу, кто шел медленнее, по «чуть-чуть», оказывались в «отстающих», пополняя ряды прозябавших с установками: «А зачем мне это надо... Не хочу...» В этом «не хочу»—вызов, самозащита, неуверенность в своих силах. Споткнувшись, подросток нередко спешит заверить, что он так и хотел, так и задумал. Если у него не получилось, он защищается тем, что убеждает других: «А я и не хотел...» Наша педагогика была педагогикой эффективного и эффектного старта, когда, поддавшись призыву «К вершине!», сделали рывок и не поверившие нам. Сдвиг был тем сильнее и ярче, чем ближе он оказывался к началу, к первой попытке. Поражаешься иной раз нашей наивности. С каким подъемом, с какой верой в чудо отправляли мы ребят в школу, искренне, от всего сердца вселяя веру в успех: «Дерзай? Получится!» Но увядали праздничные букеты, шли школьные будни, и с ними будто гасло стремление к продвижению. Старт был взят при зрителях, с музыкой, цветами, а на дистанции ни зрителей, ни судей, ни цветов...

— Валентина Петровна? Смотрите, это я сам написал? А я? У меня смотрите! Я здесь правильно сделал?—это призывы еще живой надежды первоклассников, тех, кто ближе всех к старту. А потом...

Мы обнаружили эту брешь, и много сил было отдано, чтобы закрыть ее. На первых порах неумело. Мы пытались взять на себя функции и судей, и ценителей. Но физически не могли «дойти» до каждого. Тех, кого замечали, ставили другим в пример, фактически от большинства отделяли, противопоставляя детей друг другу. Это тормозило наше движение и разделяло коллектив на группы.

Масштаб же личности, уровень ее развития определяются как раз богатством ее отношений со всеми другими. Наша тактика практически привела к замыканию внимания на нескольких учениках. Мы не сразу поняли, что стремление педагога помочь одному в его росте, пусть самое сердечное и доброе, в ущерб другим есть не что иное, как проявление авторитарного стиля воспитания. Надо было создавать действительную коллективност ь во имя полного расцвета дарований личности. Через тонкое и доброе внимание всех к росту каждого и такое же внимание каждого к росту всех.

И короткий урок, и введение в учебный процесс уроков погружения, стимулирующих познавательную активность, и сам режим учебы, и широкая сеть занятий по интересам—все это были шаги к созданию коллективности, бодрой, мажорной мелодии школы, к преодолению барьеров отчуждения между учителем и учеником. Но необходима еще была воспитывающая среда, гарантирующая полноценное воспитание и развитие каждого школьника. Мы поняли, что надо, но еще не знали, как надо. Не соберешь ведь всех в одном зале и не скажешь: «А теперь будем настоящим коллективом, будем воспитывать друг друга». Кстати, как ни смешно, но первое время мы почти так и делали, призывая наших учеников словами героя из известного фильма: «Ребята! Давайте жить дружно!» Ученики выслушивали нас, соглашались и даже пробовали, но самоуправление трещало по швам. На собраниях ребята упрекали друг друга в несознательности, заносили в протокол решения с фамилиями ответственных. Потом ответственные срывали голоса, а дело не двигалось. Наши отношения с ребятами даже ухудшились. Одни озлоблялись: «Слишком много командиров стало...», другим было неловко, что не справляются. На собраниях в одном зале собирались разобщенные между собой люди. Какая уж тут коллективная мудрость?

МАРТ НАШЕГО РОСТА

Думая над совершенствованием ученического самоуправления, мы все яснее видели необходимость создания другой структуры самого коллектива. В конце концов пришли к разновозрастному объединению, блестяще зарекомендовавшему себя в опыте А. С. Макаренко. Разновозрастные объединения мы пытались создавать и раньше, но они были временными. Одними из самых удачных были производственные бригады лагерей труда и отдыха «Отважный» в Ясных Зорях и «Ясные Зори» в Зыбкове. Прошедшие трудовую школу в этих коллективах заметно отличались от сверстников боевитостью и доброжелательностью, готовностью взять на себя трудное поручение, ярко выраженным стремлением и к самовоспитанию, и к участию в воспитании других. Эти ребята составляли наш комсомольский и пионерский актив, старшие вели за собой младших. Положение старшего, в которое попадали наши ученики, творило чудеса. Они проявляли требовательность к себе и другим, подтягивались, старались становиться и становились лучше, чтобы быть примером для подопечных. В свою очередь, младшие с рвением влюбленных бежали исполнять поручения старших, ловя «в оба уха и оба глаза» каждое их слово и жест.

«Всякий, кто в здравом уме,—свидетельствовал еще Платон,—всегда стремится быть подле того, кто лучше его самого». Старшим импонирует внимание младших. Видя в нем признание своих достоинств, они и в самом деле их обнаруживают, привыкают уважать себя. Воспитывая младших товарищей, они перестраивают самих себя, стремятся стать лучше. Создается прекрасная основа для серьезного воспитания тех и других, возникает как бы сам собою дух коллективизма, формируется потребность в самосовершенствовании, саморазвитии, утверждении гуманных отношений.

Союз младшего школьника со старшим утоляет жажду человека быть признанным, значимым в глазах окружающих. «Вот когда вырасту, я...»—мечтает малыш. И как хочется ему приблизить это «когда»! Очень хотят ребята забежать вперед, в свое завтра, в больших и важных делах взрослых попробовать себя, быть там, где настоящая жизнь. Невольно вспоминается: «Дорога ложка к обеду», когда смотришь на ручонки первоклассника, хватающие взрослые инструменты. С какой любовью смотрят его глаза на того, кто подарил ему радость испытания себя! С каким достоинством работает он рядом со старшими! Вот и надо дать ему возможность действовать так, как просит его сердце. А мы ему—деляночку с тремя огурцами и одной морковкой да табличку красочную: «Здесь работает Петя К». Пете горько у своего «поля», которое можно прикрыть рубашкой. И табличка, и «поле»—свидетели приговора: «Ты еще маленький... Тебе еще рано... Вот когда...» Жизнь для детей в школе не жизнь, а ее ожидание.

Если учесть, что день в детстве гораздо «длиннее» дня взрослого, нетрудно понять, каким безнадежно несбыточным кажется юному человеку его завтра. И как следствие нашей недальновидности снижается социальная активность детей, появляется «вдруг» нигилизм подростка, растущая его отрешенность от мира взрослых. Мы не пускали его в свой мир, когда с мольбой и надеждой взывало о том его сердце. Стоит ли удивляться разобщенности между старшими и младшими, их глухоте друг к другу, если каждый занят своим, только ему интересным делом. Спросите у младших, часто ли они встречаются со старшеклассниками. Можно ли в школе наблюдать общение этих ребят? А ведь мы хотим содружества, коллективности, в которых постепенно, шаг за шагом, каждый день «чуть-чуть» растет ученик как человек.

Идя навстречу этой удивительно благотворной для воспитания потребности в признании, уважении окружающих, надо испытывать ребят в реальном общественно значимом деле. Таким делом является производство материальных ценностей. Производительный труд и есть заманчивая дверь в таинственный мир взрослых отношений. к которой тянется детское сердце. Открыть ее по силам и младшему, если рядом с ним ребята постарше. За этой дверью и для педагога открываются невиданные прежде горизонты воспитания учащихся. Философ Э. В. Ильенков подчеркивал, что личность человека формируется. когда он производит продукт, всех других волнующий и всем другим понятный. И в самом деле, чтобы как-то оценить другого, надо по меньшей мере понимать само его дело, его продукт. Не зная дел, нельзя понять человека.

Производительный труд - колоссальное средство воспитания уже только потому, что созданное им обладает наглядностью, материальностью, аккумулирует в себе качества личности создателя, делая «стоп-кадр» его сильных и слабых сторон. В разновозрастном трудовом коллективе участие всех в общем деле дает возможность объединить усилия младших и старших, распределить между ними нагрузку в зависимости от сил. возможностей, интересов каждого. Острота, свежесть эмоциональных реакций, непосредственность суждений и впечатлении младших помогают тем. кто постарше, лучше видеть и само дело, и себя, и других. В свою очередь, старшие помогают младшим понять суть дела, его значение. организовать труд на началах взаимопомощи, коллективизма. В непосредственном общении, поступках и поведении всех и каждого конкретизируется «что такое хорошо и что такое плохо», формируется важнейшее человеческое умение «в мгновенье видеть вечность, огромный мир в зерне песка». Учить ребят в сделанном ими самими и другими различать человека, его отношение к людям, обществу, жизни, воспитывать в них потребность к творческому труду на общую пользу, формировать стремление прежде думать о Родине, а потом о себе, гражданские мотивы любой деятельности - значит учить их коммунизму.

Однажды я присутствовал на заседании бюро райкома комсомола. Первый вопрос каждому вступающему в комсомол был: «Как ты учишься?» И если следовало: «Хорошо!», секретарь, улыбаясь, говорил «По доброй традиции (!) отличников учебы мы принимаем сразу». А во имя чего человек учится, какую жизненную цель перед собой ставит, секретаря не интересовало. Так происходит сужение целей и ценностей. Надо уметь по-ленински ставить вопрос, чему учиться и как учиться, и по-ленински на него отвечать—учиться коммунизму. Это значит сочетать образование и воспитание, развивать общественную активность школьников. Тогда мы перестанем сокрушаться по поводу слабой связи школы с жизнью, инфантильности многих наших выпускников и никому не придет в голову успехи в нашем труде мерить по показателям в журнале, по красивому плану-отчету о «мероприятиях». Идейно-политическое воспитание не будет сводиться к формальным рассказам о жизни, беседам и лекциям.

Четкая направленность реформы школы на соединение обучения с производительным трудом, на воспитание коммунистической нравственности вытекает из ленинской мысли: «Без работы, без борьбы, книжное знание коммунизма... ровно ничего не стоит, так как оно продолжало бы старый разрыв между теорией и практикой...» Учиться коммунизму должно стать главным трудом ученика и учителя, дабы не получать «начетчиков или хвастунов». Исходя из этой задачи, смысл деятельности школьного комсомола и пионерии—активное участие вместе с народом в борьбе за коммунистическое преобразование жизни и воспитание нового человека, умелого, умного, творческого деятеля-коллективиста.

Такого человека можно воспитать только в настоящем, производительном, умственном и физическом - труде на общую пользу. Этот труд - ведущее средство производства всесторонне развитых людей. Коллектив, умеющий этим средством грамотно пользоваться, будет воспитательным.

Над чем бьется учитель в школе? Над тем, чтобы ученик захотел учиться, чтобы он понял важность, необходимость образования. «Ты почему не выучил? Ты почему не работаешь? Ты почему не слушаешь объяснение?»—нередко спрашивает учитель, а в ответ слышит: «А зачем мне это надо? Не хочу и не буду...» Известный режиссер Ролан Быков высказал интересную мысль: «Мне кажется, главное наше упущение в том, что мы неточно раскрываем смысл слова учиться. Учить себя - вот что должен делать ученик в школе». Пока же вся ответственность за то, чтобы ученик учился, ложится на учителя. И он, за редким исключением, старается. Но усилия его не всегда венчает успех, потому что нет ответного стремления ученика знать, быть воспитанным. А нет желания, потому что кто-то давным-давно придумал: сначала ученик должен научиться, а потом, как закончит школу, увидеть, зачем ему это надо. А ведь сегодня каждому должно быть ясно: школа—это не только и не столько место обучения потреблению (как лучше, быстрее взять, усвоить, запомнить знания), но и прежде всего место обучения производству (как лучше, полнее отдать другим усвоенное, накопленное), т. е. место коллективного созидания личности со всеми необходимыми нашему общественному строю качествами. Для этого нужно создать такую среду, где бы ученик не только понял необходимость своего учения и воспитания, но и стремился жить деятельно и активно, совершенствуя себя.

Коллективный, педагогически верно организованный производительный труд включает своих участников в такие взаимоотношения, когда сбой в одном звене ослабляет всю цепь, когда некачественная работа одного человека сводит на нет усилия всех, когда недобросовестность, леность, неразвитость, незнание, неумение одного работника отрицательно отражаются на всем производстве. Трудовой коллектив, заинтересованный в результате своего труда, предъявляет высокие требования к личности каждого, поэтому воспитание человека, развитие его способностей выступают как производственная необходимость. Сознавая себя частью коллектива, человек будет стремиться стать таким, каким его хотят видеть. Вступая в отношения с другими производственными коллективами, он приходит к пониманию истины, что человек— труженик, деятель, а не созерцатель, он—творец своей судьбы и судьбы своего народа. Поэтому нет у него права быть слабым, несовершенным. Слабостью, несовершенством мы ослабляем свой народ. Мы не смеем проходить мимо страждущего, не смеем быть равнодушными ко злу и добру. Мы за все в ответе. Такое понимание своего места среди людей и есть главный фундамент личности.

Недаром А. С. Макаренко опытом своим, всей жизнью страстно и убедительно доказывал, что воспитание должно быть «основанным на развитии экономически эффективного, производительного коллективного труда и творчества», что рост личности и самого коллектива «происходит параллельно развитию хозяйства и внедрению коллектива в управление этим хозяйством».

Верно, скажет мой оппонент, однако у Макаренко постоянным первичным коллективом был разновозрастный отряд по месту жительства. Но если мы возлагаем на разновозрастный первичный коллектив функцию главного и непосредственного воспитателя, то мы не вправе лишать его и ведущего средства, основы воспитания, каким является производительный труд.

И вот мы приступили к созданию такого коллектива, каждый член которого будет поставлен в позицию хозяина производства, самостоятельного и активного творца общего дела.

Прошли комсомольское, пионерское и общешкольное собрания. Утверждены списки бригад. Избрано руководство. Принято решение об организации школьного аграрно-промышленного комплекса с именем «Надежда». Оставалось «малое»: создать сам комплекс. Оптимальный путь виделся в организации собственного предприятия, действующего на договорных началах с местным колхозом «Путь Октября» и предприятиями близлежащих городов. Мы выступали на первом этапе в роли коллективных исполнителей их заказов, используя на наших площадях их станки, оборудование и одновременно готовясь к пуску собственного производства. Наши бригады включались в коллективный производительный труд на хорошо отлаженном предприятии, приобретали необходимый опыт хозяйствования, овладевали рабочими умениями и навыками. Со временем сложившийся трудовой коллектив оставалось перевести на рельсы собственного хозяйства. Почему собственного?

Много лет работал я вместе с ребятами в составе производственной бригады в самых разных хозяйствах. И не раз сталкивался с тем, что, выступая в роли коллективного исполнителя, мы всегда попадали в производственный конвейер, под который надо подстраиваться, независимо от того, удобна ли нам такая организация труда или нет. Помню, однажды, взяв цех по откорму телят на животноводческом комплексе, мы задумали перестроить режим кормления таким образом, чтобы делать это не в ущерб занятиям. И не смогли добиться перестройки. Наконец, соображения материального порядка. Работая даже по методу бригадного подряда, мы могли обеспечить неплохой заработок ребятам. Но где взять деньги на школьные нужды, на расходы, которые вырастают из детской мечты: иметь свой автобус, путешествовать, купить оркестр, сшить форму, костюмы для танцевального ансамбля, куртки для самбо, создать свою фонотеку, киностудию и т. д. и т. п. Просить помощи у доброго шефа? Расходовать положенную детям заработную плату? Мы же не поступаем так с заработком взрослых? Нет, школа должна быть самостоятельным, экономически эффективным предприятием, а ребята—подлинными хозяевами производства, ответственными за его организацию. Только когда они сами станут решать, как выполнить ту или иную задачу, экономические расчеты, и думать, о перспективах расширения производства, мы сможем готовить широко, по-государственному мыслящего, знающего, творческого работника, а не просто исполнителя наряда, рабочего задания.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: