ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ 2 страница

Будучи значительно более свободной от прямого идеологического диктата, чем со­циальная философия, отечественная философия науки уже в советский период делает первые шаги и добивается определенных успехов в решении проблемы идентификации природы научного знания и закономерностей его развития. Внимание в дальнейшем кон­центрируется на вопросах, связанных с изучением мировоззренческой роли науки и социокультурных предпосылок научного поиска, обоснованием идеалов и норм научного типа рациональности, соотношением теоретического и эмпирического в научном познании и классификацией его основных исторических этапов. Структура и генезис теоретического знания представлены в работах И.Д. Андреева, Д.П. Горского, В.В. Казютинского, С.А. Лебедева, В.А. Лекторского, Е.А. Мамчур, С.Р. Микулинского, Н.В Мотрошило­вой, А.П. Огурцова, В.Н. Поруса, А.И. Ракитова, В.И. Розова, Г.И. Рузавина, В.С. Степина, В.С. Тюхтина, А.И. Уемова, В.Г. Федотовой, В.С. Швырева, Э.Г. Юдина и др. Вместе с тем, и в со­ветский, и в постсоветский периоды проблема соотносительности науки и идеологии, а равно науки и философии применительно к марксизму так и не становится предметом деталь­ного объективного изучения и, соответственно, не получает адекватного решения. Она все время фа­тально остается «за кадром» диалектической рефлексии, ибо сформулированные Марксом методологически определяющие принципы историзма и системности роковым образом не распространяются, как было отмечено выше, на «составные части» марксизма. Одной из причин является то, что место идеологии в ряду других форм общественного сознания характеризуется значительно меньшей дискурсивной опреде­ленностью. Этот пробел в анализе идеологии был в значительной мере восполнен в 1959 г. В.Ж. Келле и М.Я. Ковальзоном за счет введения отмеченной выше дифференциации эпистемологического и праксиологического аспектов.

Что касается проблематики социальной философии марксизма (и формационной теории, в частности) рассмотренной в диссертационном исследовании, она разрабатывается в рамках советского и совре­менного периодов И.Л. Андреевым, З.А. Бербешкиной, Н.Б. Биккениным, Ю.М. Бородаем, В.А. Глядковым, И.А. Гобозовым, Е.Л. Грининым, В.В. Денисовым, В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзоном, С.Э. Крапивенским, Е.Н. Лысманкиным, В.М. Межуевым, К.Х. Момджяном, Ю.В. Олейниковым, Ю.К. Плетниковым, В.Г. Поповым, Е.Г. Плимаком, М.А. Селезневым, Ю.И. Семеновым, И. Н. Сиземской, В.И. Толстых, А.К. Уледовым, В.Б. Устьянцевым, Д.И. Чесно­ковым, Л.И. Чинаковой, В.Н. Шевченко и др. Весомый вклад в разработку цивилизационной концепции внесли также М.А. Барг, Г.С. Гудожник, И. Калайков, М.П. Мчедлов, Л.И. Нови­кова, О.А. Сергеева, Б.П. Шулындин.

Значительную роль в популяризации и обновлении как философских, так и социологических идей Маркса сыграли школы западного марксизма. В отличие от официального (канонизированного) советского «марксизма-ленинизма» марксистская мысль в зарубежных публикациях послеоктябрьского периода не находилась под жестким идеологическим партийным контролем, что, в свою очередь, способствовало формированию конструктивной культуры дискуссии. Но, сохранив импульс к развитию, она приняла преимущественно «академическую» форму даже в теоретических исследованиях марксистов, олицетворявших ортодоксальное направление и примыкавших к нему: Д. Лукача, О. Корню, М. Корнфорта, Дж. Хофмана, А. Грамши и др. Зародившись в пограничной области классического марксизма и фрейдизма, Франкфуртская школа (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм, В. Беньямин, Ю. Хабермас) оказала огромное влияние на всю современную социологию. В русле академического марксизма оказались и философские работы Ж.-П. Сартра, пришедшего к марксизму от экзистенциализма, и марксологические исследования структуралиста Л. Альтюссера. Дополняя друг друга и будучи достаточно плодотворными в осмыслении отдельных содержащихся в учении Маркса категорий (прежде всего проблемы отчуждения и свободы личности), сформулированные западными марксистами философские обобщения не могут, однако, претендовать на статус «неомарксистских», каковой им часто приписывают. Дело в том, что если понимать под «неомарксизмом» качественно новый этап в развитии классического учения, подтверждением принадлежности к нему может служить лишь воспроизведение его комплексной, многогранной структурной целостности, утраченной в ХХ столетии.

Несмотря на значительный объем проделанной работы, в комплексном рассмотре­нии марксизма вплоть до настоящего времени явственно ощущается отсутствие того звена обобщающего характера, наличие которого позволило бы выявить историческое место Маркса и как ученого, и как идеолога в проекции пересечения этих двух его ипостасей. Вместе с тем, при всей важности и ответственности этой исследовательской задачи она должна быть дополнена анализом объективных тенденций в развитии созданного им уче­ния, ибо Маркса нельзя механически «отрывать» от марксизма. Поэтому предпринятая в диссертационном исследовании попытка восстановления теоретического и ме­тодологического статуса его собственных концептуальных положений сводится к экспликации ло­гики исторического развития марксизма в целом. В разных ее аспектах и фрагментах она нашла от­ражение в публикациях Ю.А. Александрова, Г.А. Багатурии, А.С. Бережанского, С.М. Брайо­вича, Г.Г. Водолазова, М.И. Воейкова, М.Н. Грецкого, В.В. Денисова, Д.В. Джохадзе, Р.Я. Евзерова, В.Д. Жукоцкого, В.В. Зеньковского, Б.Ю. Кагарлицкого, К.М. Кантора, С.Г. Кара-Мурзы, И.М Клямкина, Р.И. Косолапова, И.М Кривогуза, И.Н. Курбатовой, Н.И. Лапина., К.Н. Любутина, В.М. Межуева, А.Г. Мысливченко, Т.И. Ойзермана, И.К. Пантина, Е.Л. Петренко, Ю.К. Плетникова, Ю.З. Полевого, В.Ф. Пустарнакова, В.З. Роговина, В.М. Русакова, Е.А. Самарской, И.Н. Сиземской, В.В. Скоробогацкого, Б.Ф. Славина, В.Х. Тумаринсона, С.В. Тютюкина, И.Х. Урилова, Р.В. Филиппова, Дж. Хофмана, О.К. Цапиевой, Б.А. Чагина, В.Н. Шевченко, И.С. Яжборовской и многих других. Однако проблема целостного видения марксизма еще далека от своего решения. К сожалению, даже постановка ее отсутствует в многочисленных публикациях Т.И. Ойзермана, являющегося, по словам А.А. Зиновьева, «одним из крупнейших, если не самым крупным, знатоком марксизма в нашей стране и, пожалуй, во всем мире».1

На фоне достаточно поверхностных, выхолащивающих неоднозначную сущность марксизма и придающих ей тенденциозно-негативное измерение публикаций исключительную значимость приобретают работы тех российских и зарубежных авторов, кто сумел расстаться с укоренившимися в его оценке идеологическими клише и обратиться к анализу противоречия между научностью и «идеологичностью» в нем с позиции имманентной ему диалектической логики. «Знаковыми» в этом отношении, по мнению диссертанта, являются имена Б. Рассела и И. Валлерстайна. Их посвященные данной проблеме произведения, разделенные семью десятилетиями, имеют, помимо всего прочего, еще и символическое значение, поскольку принадлежат современникам начала и, соответственно, трагического финала «реального социализма».

Книга выдающегося английского философа и математика Б. Рассела «Практика и теория большевизма» относится к той довольно редко встречающейся и сегодня категории теоретических исследований, которые отличаются глубиной проникновения и трезвым на­учным анализом ключевых проблем современной эпохи в сочетании с нескрываемой сим­патией к социалистическому идеалу. Движимый поиском истины и справедливости, Рассел объявляет наивной теорию большевиков, неумелой и непоследовательной их политику, но при этом подчеркивает, что в политическом смысле критикует их только тогда, когда их методы кажутся ему отступлением от их собственных идеалов (т.е. указывает на проти­воречия формально-логического порядка). Многие соображения Рассела методологически созвучны взглядам основоположников, хотя он не был знаком основательно с их работами, а критическое изло­жение марксизма не свободно у него от некоторых, иногда существенных, недостатков.

Заслуга Рассела как философа бесспорна в обосновании, по крайней мере, двух принципиальных теоретических положений. Прежде всего, он одним из первых указал на очевидное для немногих (в частности, также и для Н.А. Бердяева) несовпадение поли­тических декламаций «системы, все еще открыто заявляющей, что она правит от имени пролетариата», и фактической роли большевизма в истории России. Данный подход и в современной литературе является далеко не преобладающим. Несмотря на то, что Рассел «без колебаний» высказывается «в пользу ком­мунизма», эту «жизненную философию» нельзя, убежден он, навязать народу силой. По­этому возрожденные коммунистами деспотические методы имеют известное историческое оправдание только в одном отношении: «Большевизм можно, - по его словам, - защищать… как суровый режим, при помощи которого отсталая нация может быть быстро индустриализована, но в качестве коммунистического эксперимента он потерпел неудачу».2 Во-вторых, анализируя «основные пороки» капита­листической системы, Б. Рассел задолго до наступления эры «всеобщего благосостояния» предсказывает возможность ее «обеспечить достаток каждому человеку» и разрешить «проблему нищеты». Несравненно более значи­мым и уже неустранимым пороком капитализма он считает сохраняющийся и даже усиливающийся тотальный контроль в сфере духовной жизни общества со стороны «соб­ственников капитала», которые «имеют влияние, несоразмерное с их численностью или с приносимой ими для общества пользой». Изменяя формы своего проявления, манипуля­ция общественным сознанием ведет к утрате «действительной свободы» личности и свиде­тельствует о трансформации основного противоречия капитализма. «Именно это принесе­ние человека в жертву организационному механизму, - проницательно замечает Рассел, - является основным злом современного мира».

Не менее актуальным и методологически столь же аргументированным и продук­тивным является ряд концептуальных идей, представленных в работах известного амери­канского экономиста и социолога И. Валлерстайна. Если экстраполировать суть разрабатывае­мого им мир-системного подхода в плоскость социально-философской экспликации, можно легко обнаружить в нем подтверждение марксовой диалектики самоотрицания ка­питалистического способа производства. «Слабость капитализма, - по словам Валлер­стайна,- в воплощении его же целей, в его полной самореализации». Это «осевое» теоре­тическое положение марксизма, ценность которого обусловлена его доказательностью средствами политэкономического анализа, является важнейшим, хотя и не единственным условием определения марксистской идентичности. Валлерстайн не причисляет себя безо­говорочно к последователям Маркса, но утверждает, тем не менее, что марксизм сохраняет богатство своего содержания и «вдохновляет реальные силы общества». «Несмотря на весь отрицательный опыт марксистско-ленинских движений и государств в XX в., эти идеи, - пишет он, - по-прежнему высвечивают тот политический выбор, который нам надо сделать».1

В книге «После либерализма», в которую вошли очерки, опубликован­ные в период с 1990 по 1993 гг., Валлерстайн придерживается во многом (но не во всем) марксовой ме­тодологии социологического исследования, указы­вая, в соответствии с ней, на важность «четырех ключевых идей»: теории классовой борьбы, неизбежности растущей социальной поляризации (те­ряющей свою остроту в развитых капиталистических странах за счет рас­ту­щего абсолютного обнищания периферии), социальной детерминации идео­логического комплекса и, наконец, концепта отчуждения. Однако он не ис­пользует их в полной мере в качестве критериев выявленных им существен­ных расхождений между «доминирующей версией марксизма» («партийным марксизмом») и «другими» его версиями. «Домини­рующая версия» весьма расширительно (т.е. недостаточно конкретно) рассматривается как «продукт деятельности» двух исторически противоборствовавших партий: немецкой со­циал-демократии и большевиков. Что же касается иных интерпретаций «аргументов самого Маркса», Валлерстайн довольствуется ссылкой на то, что они «имели крайне ограниченную аудиторию, по крайней мере, до срав­нительно недавнего времени». Наиболее уязвимой выглядит его экспликация сущности идеологии, когда он незаметно смещает акценты. Вопросом о возможности возникновения идеологий в будущем, т.е. после окончания «нынешнего всемирного переходного периода», он подменяет проблему их востребованности в настоящем. Валлерстайн не связывает тот факт, что они «выдохлись в прямом смысле этого слова», непосредственно с необходимостью обновления идеологической теории, а пишет лишь об «исторической тщетности» прежнего «политического проекта».

Главное и безусловное достижение Валлерстайна заключается в выводах, сделан­ных им на основе решения поставленной «задачи рассмотреть историческую социологию либерализма». Вопреки, казалось бы, самоочевидному, он формулирует парадоксальный «тезис о том, что крах коммунистических режимов представляет собой не окончательный успех либерализма как идеологии, а решительный подрыв способности либеральной идео­логии продолжать играть свою историческую роль».1 Предпосылкой такого умозаключе­ния выступает не менее спорная, на первый взгляд, мысль о близости и даже совпадении того «проекта общественных преобра­зований», который был представлен в ле­нинизме, с господствовавшим до начала 90-х гг. либерализмом. Валлерстайн, безусловно, прав в том, что история выявила полную бесперспективность сведения сути борьбы за социалистическое преобразование общества к «легкой цели достижения государственной власти» с последующим удержанием ее всеми доступными средствами.

Важнейшие выводы И. Валлерстайна, касающиеся оценки артикулированных Мар­ксом «ключевых идей» и перспектив современного капитализма в контексте глобализации, находят подтверждение и конкретизацию в работах российских и зарубежных философов, экономистов и социологов, в частности, В. В. Белоцерковского, А.В. Бузгалина, М.И. Воейкова, Я. Ванека, С. Г. Глазьева, Р. Даля, М. Г. Делягина, Е. Домара, С.С. Дзарасова, Г.И. Иконниковой, В.Л. Иноземцева, Л. Келсо, А.И. Колганова, Д. Львова, Д.Ж. Мида, А. Оноре, В.В. Орлова, А.С. Панарина, И.К. Пантина, С. Пейовича, Ю.К. Плетникова, Б. Уорда, В.Г. Федотовой, Г. Флакиерски, Е. Фуруботна, Б. Хорвата, Д. Эллермана и др. В социально-философском аспекте выявленную Марксом тенденцию перехода к «научному производству» и обусловленное им иное понимание общественной собственности (как вне­экономической – культурной – категории) на протяжении многих лет исследует В.М. Ме­жуев.

Со второй половины ХХ в. устойчивой тенденцией инновационного этапа мирового социально-экономического развития становятся демократизация собственности и участие работников в принятии управленческих решений. Главные побудительные мотивы такого перехода – снижение масштабов и остроты социальных конфликтов, повышение степени доверия между всеми участниками производственного процесса, гармонизация личного интереса работника и эффективности предприятия, оптимальное использование творче­ского потенциала человека. Особую значимость в условиях поиска механизмов экономиче­ского, социального и нравственного оздоровления народного хозяйства России имеет тео­ретическая разработка и распространение опыта модели самоуправляемого предприятия. По мнению диссертанта, именно концепции «рыночного» или «кооперативного» социализма принадлежит будущее уже в среднесрочной перспективе.

В постсоветский период становятся предельно очевидными не только стратегиче­ские просчеты нынешнего социально-экономического курса, но и колоссальные, во многом невосполнимые уже идеологические и теоретические издержки прежнего «выбора пути». Российские мар­ксисты, не сумев разгадать загадку притягательности обреченного в их глазах трудового крестьянского хозяйства, так и не решили первостепенной важности аграрно-крестьянский вопрос. Непреходящее значение имеет в этой связи теоретическое наследие отечественных экономистов-аграрников и прежде всего А.В. Чаянова, труды которого не переиздавались в СССР с 1930 до второй половины 80-х гг. На основе марксовой методологии политэконо­мического анализа капитализма Чаянов не только убедительно доказал, «что в старом споре «о борьбе крупного и мелкого земледелия» была ошибочна сама постановка вопроса»,1 но и раскрыл некапиталистический потенциал крестьянской кооперации. Диссертант опирался на его работы с целью иллюстрации преимуществ диалектико-материалистического подхода в анализе природы кооперативного движения.

Важный шаг в направлении рефлексивного «форматирования» диалектической (т.е. неоднозначной) сущности марксизма был предпринят В.А. Глядковым, который в своей (вышеприведенной) монографии обращается к концепту основного противоречия мар­ксизма, ранее не привлекавшему внимания ни российских, ни зарубежных исследователей. Исключением здесь является, пожалуй, лишь Н.А. Бердяев, в совершен­стве владеющий диалектической методологией сравнительно-исторического анализа. Хотя в своих работах он терминологически обозначил «основным противоречием» антиномич­ность российского национального самосознания и спецификацию религиозной филосо­фии истории, фактически данный концепт распространяется им также и на логику истори­ческого развития марксизма, парадоксальным образом отраженную в феномене «русского коммунизма».

Концепт основного противоречия представляет собой своеобразный «генетический код», сфокусированный в логике исторического развития марксизма и его социальной философии, в частности. Это последовательная проекция противоречия между практикой социальных преобразований «под знаменем марксизма», с одной стороны, и ее рефлек­сией в сфере теоретического знания, - с другой, где обнаруживается, в свою очередь, принципиальное расхождение в функциональном предназначении научной методологии и политической идеологии, а применительно к собственно методологическим основаниям – существенное различие в природе таких теоретических метамоделей истории, как формационная и деятельностная парадигмы.

Обе модели изучения истории, взятые в их диалектическом единстве, образуют со­циально-философский концептуальный базис теоретического знания, благодаря чему мар­ксизм превращается в целостную систему лишь постольку, поскольку он становится внут­ренне дифференцированной мыслительной конструкцией, причем не только в диахрониче­ском, как было отмечено выше, но и в синхроническом аспекте, т.е. уже при жизни осно­воположников. Вместе с тем, на рубеже XIX-XX вв. его целостность, приобретенная на этапе формирования и превращения в зрелую теорию, подвергается суровому испытанию в ходе обозначившегося идентификационного кризиса. Не ограничиваясь имеющимися в литературе подходами, диссертант предлагает собственную версию его происхождения и разрешения.

Цель диссертационного исследования заключается в выявлении источника и движущих сил развития марксизма сообразно его собственному диалектико-материалистиче­скому методу исследования (как синтезу научности и критичности). В качестве основного противоречия мар­ксизма (ОПМ) в структуре марксистского социально-философского знания рассматривается единство его парадигмальных составляющих - формационного и деятельностного подходов, соотносительность которых экстраполируется на диалектический характер взаимоотношения научной методологии и идеологии в их исторически меняющейся взаимосвязи. Способом разрешения ОПМ на современном этапе, означающим его выход из за­тянувшегося кризисного состояния, выступает назревшая потребность в смене (качественном обновлении) базисной идеологической парадигмы, вытекающая из признания того очевидного факта, что на смену индустриальному пролетариату как основному производительному классу общества и движущей силе мирового революционного процесса приходит пролетариат «интеллекту­альный».

Реализация поставленной цели осуществляется посредством решения следующих теоретических задач:

- раскрыть содержание диалектического противоречия как эпистемологически-уни­версального алгоритма структурно-функциональной и концептуальной целостности много­гранного учения Маркса;

- на основе текстуального анализапервоисточников, составляющих теоретическое наследие лидеров западноевропейской социал-демократии и ортодоксального направле­ния в марксизме, обнаружитьте подвижные, глубинные грани действительной применимо­сти истины, выход за пределы которых означает, по мысли Ленина, ее превращение в за­блуждение;

- выявить ограниченность формализованного подхода к инструментальной системе критериев научного познания;

- проследить логику социально-философской концепции и мар­ксизма в целом;

- проиллюстрировать теоретическую несостоятельность либеральной критики мате­риалистического понимания истории;

- сформулировать варианты постановки и решения актуальных теоретико-методо­логических проблем, продолжающих оставаться малоисследованными и дискуссионными.

Рабочая гипотеза. С учетом изменений, происходящих в современную эпоху по­стиндустриализма и глобализации, проявляющихся отчетливо в динамике наиболее разви­тых стран мира и находящих отражение также в сфере методологии научного познания, диссертант полагает, чтоправомерно говорить о наличии предпосылок, свидетельствую­щих о завершении кризисного состояния марксизма, т.е. о «фазовом» переходе к третьему этапу.

Симптомами этого качественно нового состояния в развитии марксизма можно считать следующие факторы социологического и эпистемологического порядка:

Во-первых,сам фактсостоявшегося на рубеже 80-х – 90-х гг. ХХ в. крушения «ре­ального социализма» доказывает теоретико-методологическую несостоятельность лишь одного – ортодоксального – направления в марксизме, противостояние которого другой его базовой – диалектической - версии насчитывает столетнюю историю. С момента би­фуркационного «разлома» в конце XIX в. марксизм оказывается, образно говоря, «един в трех лицах», представленных именами Бернштейна, Ленина и Каутского. Его дальнейшая эволюция обостряла и углубляла противоречия, изначально заложенные в политически доминирующей идеологизированной (ортодоксально-большевистской) модели. Косвенным доказательством преимуществ противоположной - диалектической - модели выступает и драматический опыт постсоветской России, правящий режим которой, игнорируя эту методологию, по-прежнему обеспечивает движение страны в алгоритме «шаг вперед – два шага назад».

Во-вторых, на протяжении последних десятилетий в мире происходит интенсивный, но искусственно сдерживаемый и деформируемый (в условиях России – особенно) процесс формирова­ния интеллектуальной и культурной элиты общества, призванной инициировать прогрес­сивные преобразования во всех его сферах и взять на себя всю полноту ответственности за будущее человечества. Этот процесс, обусловленный фактором «онаучивания» обществен­ного производства, в общих чертах был проанализирован и предсказан Марксом и выра­жает долговременную историческую тенденцию превращения человека из источника при­бавочной стоимости в «основной капитал».

В-третьих, анализ осуществляющегося перехода современного капитализма на по­стиндустриальную ступень развития позволяет говорить о появлении «ростков» социа­лизма в виде нового социально-экономического уклада на основе коллективной собствен­ности на средства производства. Несмотря на то, что удельный вес последней в структуре смешанной экономики социализирующегося капитализма пока незначителен, она уже достаточно убедительно продемонстрировала свою жизнеспособность и эффективность, конкурируя с частной и государственной формами собственности.

И, наконец, в-четвертых, выявляя особенности современного этапа развития науч­ного знания, нельзя не указать на происходящую в современную эпоху смену самой стра­тегии научного поиска, связанную с утверждением постнеклассического типа научной ра­циональности, в обосновании которого исключительная заслуга принадлежит Марксу. Именно ему впервые удалось создать целостную общенаучную картину мира за счет экс­пликации органической связи внутринаучных целей с вненаучными, социально значимыми (гуманистическими) ценностями и целями. Благодаря введению «антропного принципа» в формируемый идеал научной рациональности техногенная цивилизация приобретает ре­альный шанс на выживание и трансформацию в новое качественное состояние.

Научная новизна результатов исследования, полученных лично автором, заключается в следующем:

- впервые как в отечественной, так и в зарубежной литературе диалектическому ме­тоду придается статус руководящего способа исследования и на пути «самокри­тики» марксизма в его историческом развитии, когда он выступает объектом само­рефлексии;

- вводится понятие «идентификационный кризис» марксизма, раскрываются его причины, квалифицирующие признаки и содержание;

- впервые в экспликации соотношения «составных частей» марксизма используется принцип конкретного тождества, позволяющий проследить траекто­рии движения марксистской идеологической теории и научной (в т.ч. философской) ме­тодологии;

- корректируется сущность критерия марксистской ортодоксии;

- уточняется понятие неомарксизма;

- с помощью концепта основного противоречия марксизма (ОПМ) выявляются источник, движущие силы и этапы (периодизация) его поступательного развития;

- в интерпретации логики исторического развития марксизма выделяются три основ­ные (базовые) версии – дуалистическая, идеологизированная и диалектическая;

- осуществляется критический анализ ленинского этапа в развитии марксизма в це­лом и социальной философии, в частности; фиксируются допущенные ортодоксальными марксистами отступления от диалектико-материалистической методологии;

- обосновывается тезис о том, что либеральная критика социально-философских оснований мар­ксизма, будучи столь же односторонне-тенденциозной, что и вульгаризирующая их марксистская ортодоксия, в методологическом отношении изоморфна ей и потому является модификацией одной и той же – идеологизированной – модели;

- выявляются коренные причины кризиса коммунистической и социал-демократиче­ской идеологий в современную эпоху и возможные пути выхода из него;

- прослеживаются цивилизационно-идентификационные корни «русского комму­низма», интерпретируемого в качестве превращенной формы национальной идеи;

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Важнейшей предпосылкой перехода России к стратегии инновационного развития является преодоление в общественном сознании недиалектического, т.е. позитивно и негативно-тенденциозного восприятия как ее собственной истории, так и марксизма, сыгравшего в ее судьбе решающую роль. К сожалению, вненаучный (идеологический) характер доминирующего алгоритма в критическом анализе учения Маркса продолжает оставаться отличительной особенностью и современного этапа. Формирование «цивилизованного, - по выражению К.Х. Момджяна, - отношения» к нему выступает, с точки зрения диссертанта, не просто и не только данью востребованной сегодня в нашем обществе толерантности, но и условием выхода России из кризисного состояния и приобщениям ее к позитивным сдвигам общемирового порядка. Продолжающийся процесс глобализации уже в обозримом будущем не оставляет выбора: техногенная цивилизация обречена, если «обобществляющееся» человечество не сумеет подчинить своему всеобъемлющему контролю механизм и основные тенденции ее развития.

2. Проблема состоит не в том, что в марксизме можно найти утратившие актуальность положения, а в том, способны ли мы определить те критериальные основания, наличие которых позволяет квалифицировать и классифицировать теоретически значимые выводы, отделяя вполне работоспособные от устаревших. При ближайшем рассмотрении выясняется, что большая часть последних принадлежит к арсеналу идеологической теории, т.е. не может не носить исторически-конкретный и в силу этого преходящий характер. Отсюда следует, что их ортодоксальная консервация, обернувшаяся превращением марксизма в «мертвую догму», обусловлена отказом от последовательного проведения принципа историзма, а это обстоятельство, в свою очередь, указывает скорее на востребованность используемой Марксом методологии социального анализа, чем служит предлогом для ее опровержения. Вместе с тем, необходим, как полагает диссертант, не отказ от идеологии, а реинтерпретация базисной идеологической парадигмы. Без своей идеологической составляющей марксизм превращается в лучшем случае в сугубо «академическую» разновидность.

3. Целостность марксистского учения не только не исклю­чает, но с необходимостью предполагает наличие существенных различий между его ком­понентами и в концептуальном формате, и в структурно-функциональной проекции. Однако далеко не всякое противоречие свидетельствует об ошибке. Ис­следовательская программа сводится поэтому к поиску фундаментального, теоретически рефлексируемого про­тиворечия, которое, разрешаясь на одном этапе, воспроизводится уже в иной форме в ус­ловиях следующего и в итоге определяет логику развития в целом. Создан­ная Марксом теоретическая система должна рассматриваться, следовательно, сквозь призму основного противоречия, обусловленного динамикой консеквентного изменения в соотношении науч­ной методологии и политической идеологии, а в более глубоком измерении – взаимодопол­няющих базисных социально-философских парадигм. Исторически-конкретная формула разрешения этого противоречия выводится, в свою очередь, из диалектического сочетания общенаучных методов познания и вненаучных факторов.

4. В структуре марксистского теоретического знания методология (понимаемая в широком смысле как теория познавательной деятельности) и идеология являются в равной мере доминантными, но в разных отношениях. Диалектический характер этого противоречия обусловлен сопряженностью с наукой как философии, так и идеологии. Однако легитимность понятий «научная философия» и особенно «научная идеология» вызывает сегодня наибольшие сомнения и даже неприятие. По мнению диссертанта, правомерность их содержательного наполнения вполне допустима, если учитывать, что распространяемый на философию, а равно идеологию марксизма атрибут научности не ведет к их полному «уравниванию» с наукой или «растворению» в ней. По этой причине невозможны ни идеологическая, ни, строго говоря, философская «науки». Даже в рамках марксизма философское знание опирается на науку, но не сводится к ней.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: