Часть третья. «Ангельская задумка в действии». 17 страница

О’кей. Шутки кончились.

Он притянул меня к себе за шею, впился поцелуем в рот, кусая губы, так агрессивно и жарко, что из глаз посыпались искры.
Нет, я знал, что это просто порыв, и сейчас он мне позволит изводить себя дальше, но как бы там ни было, характер не спрячешь.
И я больше на интуитивном уровне чувствовал, что этими выпадами, он дает ощущать нам обоим свою силу, и, может быть, поневоле, и свою «сучью» натуру, которую рядом со мной показывал всегда. От которой и в дальнейшем отказываться не собирался.
А мне это и не было нужно.
Это мой невыносимый монстр. Мое создание невозможное...
Умеющее иногда быть для меня пушистым котенком...
И я люблю его именно таким. Разным.
От такого Свята мне клинило и будет клинить мозг...

Он отпустил мои губы, и я их облизал, улыбаясь, пытаясь при этом восстановить сбившееся дыхание.
Его рука мяла мой пах, вцепившись в джинсы.
- Сни-и-ими... Сейчас же, бля... – процедил сквозь зубы. – Или сам сдеру...

А в этом уже никто и не сомневался.
Так... Все-таки начинает пахнуть трахом, мать его!
И мне сегодня явно отдадутся с удовольствием, что не могло не радовать.

Я, стоя на коленях, стянул с себя остатки одежды, откидывая подальше, а когда потянулся к носкам, то этого уже мой зверь не вынес и под протяжный стон перемешанный матами, я был схвачен за руку и притянут к нему. И так, что через секунду стоял над его лицом на четвереньках, вздрагивая от горячих губ и языка облизывающих и сосущих мой член.
- Боже ж ты мой! – вырвалось просто, когда он по максимуму загнал его себе в глотку и я попытался двинуться назад. – Что ж ты творишь!
А свободная руки ласкала мои бедра, ягодицы, пока я невольно трахал в рот своего мальчишку, уже мало себя контролируя.
И смотрел, как мокрые губы обхаживают мой ствол, как они двигаются по нему вверх-вниз, видел, с каким удовольствием Свят сосет и облизывает, оставляя слюну на нем, помогал себе рукой. А потом, когда я уже был на пределе и понимал, что меня намеренно доводят до оргазма, он, дрянь такая, облизал свои пальцы и тут же я их почувствовал у себя в заднице...

Ну и что?
А ничего...
Вернее – все! Мать его... Это уже был предел.

Сопротивляться ни этим пальцам, вытворяющим со мной все, что они хотели, ни накатывающему оргазму, я уже не мог, как бы не старался.
Я был открыт для него по максимуму, с раздвинутыми коленями, опираясь на руки, в которых была нехилая дрожь, и уже мог только тихонько скулить от кайфа и материться хриплым шепотом, глотая буквы, дыша через раз, от бессилия перед этим монстром, доводившим меня до умопомрачительного состояния нирваны...

И за оргазм уже был готов убить...
Это я и ему обещал. Я это помню...
На что он просто с удвоенной силой начал трахать меня пальцами.
- Ну, давай котенок... Я хочу...
И я знал, чего он хочет. И я это сделал, сдаваясь полностью. Я всхлипнул, и кончил ему в рот, когда он продолжал мучить меня губами и языком...
А его пальцы так и оставались все это время во мне, надавливая и гладя... И я уже не понимал, то ли насаживаюсь на его пальцы, желая их чувствовать в себе как можно глубже, или это я так от души кончая, решил моего зверя оттрахать в рот по самые гланды...

Ай... Впрочем, неважно. Главное, что все это было в кайф не только мне...

И когда я, обмякая, такой мокрый и обессиленный просто сполз на него, укладываясь сверху, то почувствовал, как мне упирается в задницу его о-о-очень возбужденная часть тела.

- О... не-е-ет... – по-моему, я это все-таки не просто подумал, а прокряхтел вслух, потому, что чудовище, смеясь, обнимая, убирая прилипшие волосы со лба, выдало:
- О, да... Но не я тебя, маленький... Ты. Меня...
Ого...
- Сука... я же ни...ник...никакущий...
- Ха! Нашел причину... Сейчас несколько минут и... Я же тебя знаю, Ангел мой! Поиметь Свята для тебя о-о-очень возбуждающая перспективка... А я хочу...

Ну, я же говорил?
Я усмехнулся, чувствуя, как мягкое тепло шевельнулось в паху.
О, йессс... Этот гаденыш знал меня не хуже, чем я сам, по крайней мере, в сексе, в желаниях...

- Говори еще, – потребовал я, понимая, что имею право просить все, что хочу.
И он не сможет сказать «нет».
- Я хочу, Дин... Хочу, чтобы ты меня трахнул, – он перебирал мои волосы одной рукой, второй гладя по спине и плечам. – Очень хочу.
- На хера ж ты тогда мне кончить-то дал, а? – я касался пальцами лейкопластыря на его руке, тихонько поглаживая.
- А затем...
- Зачем?
- Ну... я хочу, чтобы это было как можно дольше. А сейчас ты был вздрючен не на шутку.
- Сволочь ты.
- Нет... Я просто. Тебя. Хочу-у-у. В себе... Долго.

Я улыбался. Я таял. Мне уже хотелось начать тереться об него всем телом, и потихоньку, но явно оживавшим, членом.

- Гад... ты же боялся, что орать будешь, а? – напомнил я и Святуся поиграл бровями:
- Но кто-то мне обещал рот губами закрывать, нет?
- Ну да, помню. О’кей. Слушай, мы измажем всю постель... Давай снимем плед, да?
И сейчас бы презик, для полного счастья.
- Будет тебе полное счастье.
Меня чмокнули в макушку, чуть отстраняя, засовывая руку куда-то под матрас, шаря там с умным выражением лица, как будто выискивая философскую истину, а не резинку, и радостно гыкнув, через пару секунд протянули мне на ладошке когда-то заныканный презерватив.
- Во...
- Мама дорогая! – я сцапал это резиновое изобретение человеческого гения, сжимая в пятерне, наклоняясь над ним, глядя в хитрющие глаза.
- Обалдеть... ты мое ходячее чудо.
- Ну да... Я такой. А ты... как там?
Рука потянулась к моему уже наполовину возбужденному члену, отполированному его ртом со всей тщательностью.
- О-па... А я другого и не ждал! Хочешь Святусю, да? Хо-о-очешь, сволочь.
- В.С.Е.Г.Д.А... И не сомневайся...
- Не сомневаюсь, – глумливая лыба на всю симпотную морду и, в общем-то, дельное предложение:
- Ну что? Давай уж доведу тебя до кондиции, – и медленно, снизу вверх, к пальцам, пошло облизанная ладошка, тут же легшая на мой член. Несколько уверенных движений под мое судорожное дыхание, и все. Я был уже замечательно готов к тому, чего так хотел Свят.
Не мешкая, забрал у меня упаковку с резиной и, разорвав ее зубами, сам на мне презик и раскатал.
А потом вытащил из-под подушки смазку, сунул мне ее в руки, бесцеремонно притянул к себе за шею, чмокнул в губы:
- Действуй...

Вот так оно, блять...
И я начал «действовать». Под его пристальным взглядом.
Применил смазку куда надо, и демонстративно нанес ее поверх презика, оттянув пустой кончик резины.
Свят нервно хихикнул.
- Боишься, что сперме места не хватит, милый? А? Гигант ты мой половой...
- Да пошел ты... – я склонил голову, поудобнее пристраиваясь под Святусины бедра и скрывая дебильную улыбку.
А потом уверенно и плавно, одним движением всадил в него головку и остановился, глядя на втянутый живот моего зверя, закушенную губу, поджатые губы и закрытые глаза.
Погладил его бедра, чувствуя небольшую дрожь в пальцах...
Впрочем, это у меня было так всегда. И с его мелким, и с ним, когда был сверху.
Нервное. Ничего, пройдет через пару минут...

Я начал двигаться, когда увидел, что он немного расслабился. Все быстрее, все увереннее...

А потом мальчику приспичило вцепиться в себя пальцами, и я не дал.
- Слабо кончить без рук, милый? – я приподнялся, удерживая его руки прижатыми к постели, и продолжал вбиваться в него уже под другим углом, глядя на него сверху, на выступившую испарину на лбу, на вздрагивающие ресницы, на расслабленное выражение лица человека ловящего кайф.
- Не знаю... – прошипел он.
Ну да... Действительно... Откуда ему знать, если я еще с ним такого не творил?
- Проверим, родной?
- Ты... ты... ты гад... – откинутая голова, открытая влажная шея. И кадык, который нет сил не лизнуть.
- Расслабься, говорят это улетно, – двигаясь в нем, со сбившимся дыханием я говорил о том, о чем действительно не раз читал. Но никогда не пробовал.
- Экспериментатор хренов... Подохну же!.. – он оттолкнулся головой, потянувшись к мои губам, прикусывая и оттягивая нижнюю и тут же отпуская с мычанием.
- Нет, тебе понравится.

Я видел, что он на грани, и интуиция мне подсказывала, что я смогу ему подарить такой оргазм, который он еще не испытывал ни разу в жизни.

Ну, я, правда, читал об этом. И знал, что нужно какое-то время входить в партнера в одном ритме, в одном направлении, и на одну и ту же глубину...
Монотонно.
Целеустремленно так сказать...

Не знаю я, сколько по времени вот так его трахал...
Устал невероятно, с меня пипец, так текло, будто я вагоны разгружал, а не любовью занимался.
И все-таки добился своего, уже когда начало сводить мышцы спины, я ведь не давал воли его рукам, при этом держа свое тело над ним на весу...

Мне на самом деле пришлось накрывать его рот губами и удерживать за плечи, когда мое чудо начало нехило трясти и выгибать от наконец-то накатившего оргазма.

И я действительно еще не видел, чтобы так долго и бурно кончали...

Я и сам кончил, когда мой зверь вцепился мне в губу. Сам того не понимая, он привнес в мой оргазм такую остроту ощущений, что я был невероятно рад тому, что мой рот им занят... Иначе бы точно заорал.

Свалился рядом. Сам, в общем-то, с затуманенными мозгами, и с невероятным сладким расслаблением во всем теле, прекрасно видя, что Свят ни жив, ни мертв...

Он просто тяжело дышал с закрытыми глазами, со стекающими капельками пота по шее и не шевелился.

Через минуту, я поцеловал его в прохладное плечо.

- Как ты, Святусь?

Я улыбался, убирая с его лба прилипшую челку и, в общем-то, подозревая, как он себя чувствует...
Он отрицательно помотал головой, сглотнул, и выдавил:
- Я, что ли, жив? Что это было?
- Котенок... я же говорил, ну? Оргазм такой... – я гладил его по плечу, груди. – Круто, да? Скажи!
- Так не бывает... Это пипец. Еще такой раз, и я сдохну, Дин!..

Он еле говорил и явно был изможден полностью.

- Господи... Дура-а-ак... - я обнял его, целуя в губы, гладя по щеке. - Понравилось? Скажи...
И он наконец-то открыл глаза, сфокусировал на мне взгляд и прошептал:

- О-ху-еть... спасибо...

***

Свят, измочаленный за вечер и эмоционально, и сексуально, да еще и выпивший, после нашего секса вырубился.
Уже спящего я его вытер от спермы влажными салфетками и накрыл пледом.

Ян офигел от моего рассказа. Даже пришел посмотреть на братика, когда я уже собирался домой.

Через полчаса, мы с Мозаиком, решившим меня проводить, вышли из подъезда.

- Лихо ты его...
- Блять, сам не ожидал, что получится... честно... – я закурил, чувствуя слабость и в пальцах, и во всем теле. – Знаешь, я тоже не против такое испытать.
Ян кивнул, на секунду поджав губы.
- Думаю, что тебе его уговаривать не придется...
- Ну... я тоже так думаю, – заулыбался я, опуская голову.
- Спасибо, Дин, что приехал, угомонил.
- Угу. От души «угомонил»...
- Ну, я серьезно, – он несильно пихнул меня в плечо.
- Да понимаю... Ну, а кого тебе было звать-то? Мать что ли, соседей? Все ты правильно сделал. Да и поговорить мне с ним действительно надо было. Так что все замечательно получилось.
- Во... а насчет разговора... Ну и...Того, что ты хотел после него... Удалось? Я не о трахе сейчас.
- Да знаю я, о чем ты... Короче, Свят есть Свят, Януся... Даже если ему нужна нежность, то в очень дозированном виде, понимаешь? Теперь он точно знает, что я способен на такие отношения не только с тобой, и успокоился... И вообще, я думаю, что ему было важно понять именно это.
Ян улыбнулся.
- Хорошо, что выяснили все.
- Да. Это классно. Меня теперь будет мучить другое, Янусь.
- Что? – он откинул волосы, всматриваясь в меня.
- Что обозначает иероглиф на его руке.
- Он все-таки тебе показал? – Мозаик был удивлен не на шутку.
- Не-а, я сам содрал пластырь. И охуел...
Ян выдохнул, качая головой.
- Да я сам... увидел и чуть не шизанулся. Красиво, да?
Кивнув в ответ, и затянулся.
- О, да. Не то слово...
- Это я вчера «вовремя» в его спальню залетел, когда мы за шмотками ходили. Он мазь специальную накладывал. Сказал, что прибьет, если я тебе скажу, придурок. Я еще ему пластырь потом помог налепить. Он же чего и обварил себе другую руку - вцепился в чайник рукой с татушкой, ну и дернуло ее от боли. Сам потом и признался в этом.
- Придурок же... – нежности в голосе я скрыть не смог, как ни старался. - Что за надпись там, Янусь? Ты в курсе?
- Не сказал?
- Нет... Обиделся, что я вот так содрал, и не сказал. Послал меня в жопу, гад... - подходя к остановке, останавливаясь подальше от людей, развернулся к моему эмо, сложившем на груди руки. - Я офигел, ему же восемнадцати нету, как сделали-то?
Януся фыркнул.
- Дин, ну не смеши. Он большой мальчик, еще бы ему отказали, ну ты чего? Наоборот предложили на альбом уже набитую сфоткать.
Я угукнул.
- Знаю...
- И стричься он в тот же салон ездил, прикинь? И не просто так, а на мастер-класс, как модель. Мастер стриг, а ученики наблюдали. И так же как татуху, стрижку сфоткали на рекламу...
- Серьезно? – я не мог не лыбиться такой новости. – Ян... наш мальчик, похоже, потихоньку прокладывает себе дорогу в модельный бизнес?
- Ы... ага... Моде-е-ель, бля...
- Пипец... А чего? Выглядит он охуительно. Что рожа, что фигура...
- Зазнается, зараза... – Ян невесело хохотнул. – Начнет тусоваться с модельными мальчиками, и кинет нас...
- Хм... Пусть только попробует. Убью, блять! – покачал я головой.
- Сразу верю... И помогу, – пообещал Мозаик.
- Не сомневаюсь.
- О-па. Твой трамвай, Дин.
- Ага, точно, – я выкинул почти докуренную сигарету, потихоньку двигаясь к остановке. – Ну, так что там на татухе, Ян?
- Так он мне тоже не сказал, – Ян хитро улыбался, и я понимал, что дело нечисто.
- Ян... ну, черт же... Не издевайся ты так... Вижу, что знаешь, ну? Не усну!

В остановившийся трамвай начали заходить люди, и я не спеша подходил к нему.
- Котенок, ну скажи, а? Ну че там за хрень? А? Скажи!
Я уже последним залазил на подножку заполненного салона, все пытаясь выудить из Яна эту информацию.
- Дин... Ну... Там это... Понятие высшего божественного существа!
- Чего? Что? – не понял я.
И тут мне передо мной закрылась дверь, и я увидел «отъезжающую» в сторону, хитро улыбающуюся в окошко Янусину морду.
- Блин же... – не сдержался я, тяжело выдыхая.
- Молодой человек, - рядом стоящая женщина тронула меня за рукав, и я повернулся к ней, - я так понимаю, ваш друг про ангела говорил...

...

Я знал, что мне нужно было поблагодарить женщину, сказать спасибо и все такое.

Только сил на это не было...

Часть восемнадцатая.
«Сила действия равна силе противодействия, или Экстрим по пионерски»

Ангел...

Он выбил мое имя на руке.

Такое немыслимое состояние полного охренения мозга я испытывал всего-то несколько раз за свою жизнь.
Хотя… Последние полтора месяц, начиная с того дня, когда я понял, что Ян начал меня избегать, и заканчивая сегодняшним, пусть по разным причинам, но мои нервы были натянуты практически каждый день.

И вот теперь заполучил еще и это, такое... мать его, почти шокирующее знание, оно и накрутило мои нервы, не успевающие приходить в себя раз за разом, до предела.

Дикое, неимоверное напряжение, накопившееся за поездку, во время которой я практически не понимал, где я и что со мной, дало себе выход очень примечательным, сука, образом.
Во-первых, я, блять, чуть не проехал свою остановку, в последнюю минуту все-таки вылетев из трамвая сквозь почти закрывшуюся дверь.
А во-вторых, меня тут же, возле остановки вывернуло наизнанку. Накатила такая слабость, что я приземлился коленями на грязный асфальт.
Хорошо, что рядом почти никого не было. Время-то до фига, да и пассажиры успели уже разойтись, пока до меня доходило, что нужно выйти из трамвая.
Только проходившая мимо тетка пробурчала что-то типа: «Развелось наркоманов... деваться от вас некуда...»
Я нашел в себе силы невесело улыбнуться, удивляясь в который раз, какими же тупыми и недальновидными могут быть взрослые. Отплевываясь, зашарил по карманам в поисках завалявшегося платка, который маман запихивает еще со времен детского садика, видимо, все еще не веря, что ее мальчик вырос.
Нашел, вытерся и выкинул его. На ноги я поднялся только схватившись за железную стойку остановки и понял, что действительно выгляжу сейчас как недобитый укурок.

Добрался до скамейки, плюхнулся на нее, и еле прикурил от зажигалки, которая, зараза такая, не хотела поддаваться трясущимся пальцам.
С силой затягивался и постепенно приходил в себя от пробирающей до костей прохлады. Заодно пытаясь отключиться от скрутивших меня эмоций и успокоить нервы.
Мне редко хочется нажраться до потери пульса. Сейчас был один из таких случаев. Казалось, что сейчас я бы без напряга вылакал полбутылки водяры. Только вот не думаю, что опьянел бы при этом.
Хотя, кто знает...

До дома добрался минут через двадцать.

Мама вышла мне навстречу в коридор со сложенными руками, она явно собралась начать читать мораль про позднее время и определенно недоделанные уроки, но успела произнести только:
- Ангел...
Она увидела мою бледную рожу, да и мой взгляд, скорее всего, затравленный донельзя, осеклась, и продолжила уже совсем в другом тоне, подходя ко мне:
- Солнышко, что случилось? Ты выглядишь пугающе.
- Нет... уже все о’кей, мам. Я просто устал.
- Что все-таки произошло, сын? Ты себя плохо чувствуешь? – очень спокойно спросила она. И я нашел в себе силы ответить, сползая на тумбочку, стягивая кроссовки.
- Свят подрался с парнем. Но ему показалось мало, рвался еще, Ян меня и позвал. Боялся, что сам не справится... Это он звонил. Я помог остановить.
- Понятно все. Переволновался, да? Ты молодец, родной... – мамуля обхватила мою склоненную голову ладонями, чмокнула куда-то в затылок. – Отдыхай. И поешь, если есть силы. Все на столе.
- Спасибо, я понял.
- Ты их лучший друг, знаешь об этом?
Я невольно улыбнулся. Кивнул, не поднимая головы.
- Надеюсь...

Ох, мамуля... Друг. Я не просто друг. Я их любимый человек.

Она уже отходила, когда я решился:
- Мам... Папа еще в гараже?
- Ну что ты, он спит уже. Разболелась голова, выпил таблетки и уснул. Ты что-то хотел?
- Да... Это... у него водка есть?

***

В спальне я сел на постель, бросил рядом с собой мобильник, и опустил голову, опершись локтями о колени и держа в руках пузатый стакан с колышущимся на дне коньяком. Несколько глотков я успел сделать еще в гостиной, где мамуля мне его налила вместо водки, сказав, что благородный напиток поможет быстрее придти в себя.

И сейчас, ощущая жар в пустом желудке, я понимал, что татуировка действительно оказалась той последней убойной каплей, переполнившей чашу переживаний, которые теснили мне грудь все последнее время. Игнор Мозаика, его избиение. Рассказ Кира о возможном заражении Яна. Наше со Святом обоюдное признание в любви. Утренние разборки с собравшимся свалить из дома Яном. Примирение близнецов. Потом мое почти убивающее желание быть с Яном, и его долгожданная реализация. Бегство от Свята, переживания по этому поводу. Разговор с ним, а теперь еще и разгадка этого офигительного фитиша на руке моего зверя.
И все это навалилось на меня за очень короткий промежуток времени. Я уже не говорю про поиски Белки, мать ее, и постоянную тревога за Яна.
Я не пишу о ней, но она всегда со мной. Мы, не сговариваясь, даже не говорим со Святом на эту тему при Мозаике.

Хотя, скорее всего, это напряжение копилось вообще с самого начала наших отношений.

Но все равно не понимал, почему так сильно на меня повлияла эта тату.
Вернее ее значение...
Не понимал, почему эта выходка Свята так безжалостно давила на мозг.

Колбасило нереально, я даже разобраться не мог, хочу ли я сейчас быть один, или мне смертельно не хватает Яна, чтобы поговорить о том, что никак не хотело проясняться в моей голове.
Ведь пока только с ним я мог поговорить об этой выходке Свята...
Или хотя бы просто помолчать, но рядом с ним. Обнять и молча сидеть, чувствуя его тепло, биение сердца. И не где-нибудь, а на постели рядом с моим спящим зверем. Угомонившимся, усталым, разморенным до невозможности насыщенным дикими эмоциями вечером...

***

Стоя в душе, я ловил ртом падающую на меня воду, опираясь руками в кафель, закрыв глаза, и видел, словно отпечатанную под веками красивую вязь иероглифа.
И понемногу, как будто именно водой, с меня смывало налет непробиваемого непонимания. До меня вдруг начало доходить...

Это ведь все очень серьезно... ОЧЕНЬ... Для него...
Он набил эту тату на всю жизнь, зная, что она обозначает.
Блин...
А ведь по большому счету я, идиот, мог бы и сам сообразить, хотя бы примерно, что именно, тогда, в том состоянии мог себе выбрать для татуировки мой зверь.

Я же так толком и не знаю, что он там понапридумывал себе, после моего побега.
Представить только... если бы Свят от меня вот так свалил, я... я, наверное, начал думать, что он хочет избежать подобных отношений. Что не может их принять.
И не показалось бы мне это началом конца наших отношений??
И представляете, думать ВОТ ТАК о человеке, которого любишь до дрожи в коленях, на самом деле не понимая при этом, как он после ЭТОГО будет к тебе относиться...

Он же полностью раскрылся мне, показывая все, что чувствует ко мне, а я...

Бля-я-я...

Защипало в носу. Перехватило горло, я заскулил и разревелся, съезжая на пол по стенке.

Было до ужаса обидно за него.

Я сел под теплыми струями и обхватил колени. Всхлипывал и понимал, что, скорее всего, не смог бы сдержаться перед Святом, скажи он мне, что там выбито...

Он, сильный, невозможный такой весь... безумно красивый, и вот ТАК относится ко мне...

Господи, да понимал я это и раньше! Конечно же, понимал, но дошло до меня это ПОЛНОСТЬЮ, по-моему, только сейчас...
И не только это.

Всхлипывая, не сдерживая слез, я все глубже понимал значение всего того пиздеца, в который мы с Яном его втянули.
Мозаик же сам говорил, что прекрасно знает, на парней его брата потянуло из-за него.
И если бы не та ситуация с его депрессией, и дебильной влюбленностью, был бы наш мальчик нормальным во всех смыслах...

А я?
Я ведь ему даже возможности выбора не дал.
Поставил перед фактом, что мы ОБА хотим быть с ним. И все!
А кто-нибудь спросил его тогда, чего хочет ОН? Спросил? НЕТ!

Я чертов эгоист... Каким был всю жизнь, таким и остался...

А ведь он уже тогда любил меня... И пошел на эти тройные отношения из-за меня???

Да, никто не сомневается в его любви к Мозаику, но...
Он же его не трогал до всего того безумия, в которое мы его втянули!
Не потому ли НЕ трогал, что хоть как-то хотел сохранить, по крайней мере, подобие братских отношений, при этом все-таки прогибаясь под Яна? Давая ему вовсе не братскую нежность и ласку, без которых тот просто не мог дышать?

И потом, если представить, что было бы, откажись он от отношений, которых так хотели мы с Яном? А?
Это же было бы просто... Мама дорогая... Мне даже думать об этом страшно...
От Яна я не смог бы отказаться по-любому.
В прочем, так же, как и от Свята. И при этом понимаю, что в таком случае нам с ним так и пришлось бы строить из себя любителей трахать изредка друг другу не только мозги.
Поначалу это может и выглядело бы адекватно, учитывая наше состояние извечной борьбы...
А потом?
Не понимаю, НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ!!! чем бы это в конце концов для нас обернулось... Мне реально кажется, если бы гордость и «сучность» не дала нам признаться в чувствах, то в один прекрасный день мы просто друг друга поубивали бы...

А Ян как бы себя чувствовал при всем ЭТОМ?

Охренеть...
Я думаю, что Свят понял это еще тогда.

А я дебил... Господи ж, ты боже мой!!!
Не понимая всего, выделывался как мог...
А потом вообще блядину в дом привел, поревнуй Святуся, да?
Сука... Какая я сука!
Меня же убить было тогда мало, как самую распоганую тварь. А он, вместо этого, меня целовал после нее.

Дрянь... Только и умею, что доводить его своим дебилизмом, после которого миллион проблем...

Бля... Как же башка раскалывается!

От слез, от мыслей, от невыносимого ощущения вины перед любимым человеком, чувств которого не смог понять полностью до сегодняшнего дня.

А ведь все как на ладони было...

***

-...
- Спит, Динусь, конечно, спит...
- Хорошо... Пусть лучше так.
- О да. Это точно...
-... поговори со мной...
-...?
-... или хотя бы помолчи, а? Татушка эта, Ян... Я просто...

И все. Заткнулся. Ведь не просто, ох как не просто....

- Е-мое, Дин! Черт, я так и знал... – последние слова были сказаны Яном очень тихо, будто и не для меня вовсе, а еще мне показалось, что он их процедил сквозь зубы. - Рефлексируешь, родной?
- Что?
- Измываешься над собой, говорю... Я об этом.
- Откуда ты... С чего? Блин... – и сдался, уже не очень удивляясь тому, как хорошо Ян чувствует мое состояние. – Ну, наверное.
- Не наверное, а точно... Я знал, что так будет, не сомневался. И знаешь, если честно, очень бы удивился, не будь этого.
И через несколько секунд тихого дыхания в трубку:
- Догадался что написано у него, да, Дин?
Я кивнул, (кому только?) усмехнулся, вдавливая подушечки пальцев в ноющий висок:
- Добрые люди подсказали, блять.
- Понятно... Я, если честно, не хотел тебе говорить, Дин. Сам охренел, когда нашел этот рисунок в инете. И представил, как это для тебя будет.
- В смысле - в инете?
- Я же говорил тебе, что Свят мне ничего не сказал о значении татушки. Это правда. А мне было интересно, не выдержал, начал рыть. Ну и... Нарыл на одном форуме, где фотки с татухами.
- Ему сказал?
- Нет. Не сказал. И Дин... Не говори, что от меня об этом узнал, ладно?
- Янусь, будем делать вид, что так ничего и не знаем? – я хмыкнул.
- Ну... в принципе, если ты не сможешь об этом молчать, то сам и скажи, что нашел в инете. Кстати, я тебя очень хорошо понимаю, не думаю, что смог бы притворяться, что ничего не знаю. Так что... Так и скажи.
- Во... А... ну да. О’кей. Если что... Он же завтра утром остается дома? Я и спросить не успел.
- Ну да... завтра мы будем в школе без него.
- А после уроков я приеду к вам, и будем пробивать клиники насчет сдачи анализов, да?

***

Сказать, что ночью я спал плохо, означает не сказать ничего. Я практически вааще не спал.
Так и не помогли расслабиться ни коньяк, ни душ, не даже разговор с Яном...
Хотя, я ведь с ним так и не поговорил обо всем, что меня беспокоит.
Да и не знаю я, как сказать ему об этом.
Ну, что ни с того, ни с сего, прозрел, блять.

Идиот чертов...

Дело-то тут даже не в том, что не знаю как сказать, а в том, какие найти слова, чтобы Ян не начал чувствовать себя виноватым перед братом?
Нужно ли это вообще кому-то из них?
И надо ли было мне понимать то, что я понял?
Ну, видимо, да, если все-таки получилось...
Но теперь я просто не знал, что мне делать с этим пониманием. И, как выразился Ян, рефлексировал по полной.

***

Утро не бывает добрым, мать его...
Особенно, если это утро после бессонной ночи, за которую не успокоился, а накрутил себя еще сильнее.
Я был угрюмым, нервным, часто ловил себя на том, что зубы сцеплены до невозможности, и только усилием воли заставлял себя расслабиться.
В школе, уже в первые минуты, из-за какой-то мелочи оторвался на Лешке, и он, сообразив, что Ангел сегодня больше похож на демона, вообще благоразумно решил со мной не общаться.

И правильно делал.

В принципе, мое настроение видел не только Лешка, и я практически наслаждался создавшимся вокруг меня вакуумом. Я был глубоко в себе, не замечал никого вокруг и больше всего на свете желал, чтобы и меня не замечали и не цепляли.
Хорошо, что в этот день не было ни важных тестов, ни контрольных, ничего подобного, иначе наворотил бы я дел.

Хотя дел я все-таки наворотил... Правда, не на этой почве. Но об этом попозже.

Из состояния нестояния меня смог вывести только звонок Свята на третьей большой перемене.

Я сидел в почти пустом классе, съехав вниз по сидению, сложив на груди руки, отгородившись мысленно от внешнего мира. Но все равно чувствовал на себе въедливый взгляд упершегося тощей задницей в подоконник Лешки.
Тот с хрустом кусал яблоко, а потом, демонстративно чавкая, его пережевывал.
Кто-то возмутился, обозвав его поросенком, на что получил ответ из оперы: «Не учи меня, как жить, и я не скажу, куда тебе идти...» и еще более громкое чавканье в придачу.

И если бы не дребезжание в моем кармане, я бы уже не выдержал и сказал, куда ему идти со своим яблоком, а еще лучше - куда его засунуть... Я же понимал, что это он меня выводил на эмоции, гад.

У меня засосало под ложечкой... Даже не глядя на экран, почувствовал, что это Свят.

- Привет, милый, все грызешь гранит науки?

Ох уж этот голос... Низкий, бархатный, томный...
Им он мог довести почти до экстаза, и заставил улыбнуться даже сейчас, замученного окончательно. Даже без присутствия и телесного контакта, он заводил меня как по щелчку пальцев.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: