Часть двадцать третья. 2 страница

Ну, или... Наоборот... Оййй...

Но даже если не думать про «наоборот», после всего меня по-тихому распирало от предчувствия, что это будет отрыв с человеком, которого я практически не знаю. Но которого безумно хочу.
Я о-о-о-чень старался поменьше думать об этом, удавалось плохо, тем более после утра в четверг, когда я, по помятым, сонным, но счастливым, лихорадочно блестевшим глазкам близнецов, встреченных мной в вестибюле перед занятиями, понял, что эту ночь они провели вместе.
И, не выдержав, еще на первом уроке, кинул смс Святу: «??? Я прав?»
И от полученного ответа захотелось убиться от зависти:
«Ага)))Дин, это было что-то!!! Эта сволочь мелкая меня грызанула за жопу!»

Я не стал противиться желанию и все-таки влепился лбом в парту и вместе со сдерживаемым скулежом сдерживал еще и желание дать подзатыльник Лехе, глумливо погладившего меня по голове, явно понявшего, что меня от чего-то ТАК прет.

Кстати, о птичках...
Мне же Леха рассказал о драке, еще в среду, когда приперся на последнюю пару. Проспал, видите ли, гад!
Так вот, ЭТО стоило услышать, чтобы понять, как то событие воспринялось посторонними людьми, видевшими все от и до. Он так бурно описывал драку во всех красках, почти подпрыгивая на стуле, возбужденно размахивая руками, что потом мне уже казалось, будто я все видел собственными глазами.
Теперь знал наверняка - то, что натворил Вент, уже никто повторить не захочет. Разве что могут позволить себе такие же подъебки, как в мою сторону.
А Лешка ведь знал, с чего все началось!

- Слушай, Вент - реально придурок. ТАКОЕ твинсам заявить! Во у парня фантазия работает, да? – а я сидел, глядя на Леху, ощущая, как потихоньку отливает кровь от лица, и кивал, представляя, что было бы на самом деле, узнай он ВСЮ правду.

- Дебилоид! Вообще удивлялся, как Свят его сразу после этого еще в школе не пришиб. И очень аккуратно дальше:
- Слушай, так татуха у Свята действительно о тебе?

Р-р-р...

- О «мене»! Блин! Леха! Давай хоть ты мозги мне этим трахать не будешь ладно?!
- Ладно-ладно! Не психуй ты так...
- Я не психую, – сквозь зубы.
- Психуешь. Но я тебя понимаю, если честно. Для тебя это... Ну... личное... Да?
- Понятливый ты мой, – шумно выдыхая, чувствуя на себе внимательный, даже сочувствующий взгляд Лешика. Но там еще столько любопытства было при этом!!!

Сволочь такая!

- А... слушай, кто еще-то тебе этим мозги трахает? Что-то очереди я не наблюдаю, – глумливая морда сияла.

Я медленно досчитал до пяти, борясь с желанием зарычать.

И, все-таки сдержавшись, буркнул:
- Сам... Себе...
- О-па! Во-о-он оно что! Понима-а-аю...
- Вот и «понимай» себе, блин! Молча только!
Лешик хмыкнул с улыбкой, кивнул.
И умолк, наконец-то.
Ненадолго, правда.

- А младший Истомин нигде чего-то подобного себе не набил? – все-таки не выдержала эта сволочь и чуть не слетела с сидения со смехом, еле успев увернуться от оплеухи.

***

Школьная неделя, такая давящая на нервы из-за разборок, и в тоже время, благодаря Яну, такая томительно-крезанутая, наконец-то, закончилась. Только от этого толку оказалось мало, и даже в последний учебный день недели нам побыть вместе с клонами наедине не светило.

К ним еще в четверг утром, когда клоны были в школе, нагрянули родственники из глубинки, с целью присмотреть квартиру в городе для покупки, и было даже не понятно, сколько они собирались у них пробыть.

Ладно бы только взрослые... Что пацанам долго быть с ними, да? Но там оказался их троюродный брат, мелкий совсем, пять лет - и пришлось моим парням его «выгуливать», по просьбе мамы, пока взрослые занимались своими делами.

В пятницу после школы клоны его повезли в наш, только что открывшийся на летний сезон, парк аттракционов. И катали этого неугомонного на всяких горках, качелях и каруселях, пока он не позеленел.

А я сидел дома и маялся.

А в субботу в девять утра звонком мобилы разбудил Свят и, без элементарного «привет», выпалил:

- Котенок, у тебя час на сборы и дорогу. Мы сегодня по кафешкам, паркам, кино, на катамаран, если работает... Давай с нами, а? Бабло есть, родственнички расщедрились! И вообще… Скучаю… И не только я.

И стоит ли говорить, что через час я уже был на остановке возле дома клонов?

Игорек, братик клонов, оказался на удивление прикольным мальчишкой. Белобрысый, с бесцветными ресницами и бровями, огромными голубыми глазищами на пол лица, да еще так смешно выговаривающий букву «р».

Познакомились с ним без проблем, поздоровавшись за руку, как со взрослым. Он, правда, понять долго не мог, зачем мне такие «красивые длинные волосы», и что за имя такое вообще – Дин?

Предположил, гаденыш, что это от имени «Дина», которым зовут их овчарку. Только «Дин» - для мальчиков. А еще, что я, наверное, хочу быть похожим на девочку.

По-моему, я даже покраснел, пытаясь объяснить мелкому, что не хочу я быть похожим на девочку, просто мне нравятся длинные волосы. А клоны, улыбаясь, так многозначительно поглядывали на меня и друг на друга.

Это чуть позже меня Ян просветил, что когда родственнички только приехали, Игорек извел и его, и Свята вопросами, почему они такие разные?

«Ведь блязняцы же!»

- Прикинь, он так и говорит: «БлЯзняцы»!

А у Яна разные глаза отчего? И почему у Свята на руке рисунок, который не стирается, если даже палец послюнить? И почему он такой непонятный, и кто ему его нарисовал? И зачем он покрасил синей пастой челку?

Позже доставал свою мамулю тем, что хочет и глаза такие разные как у Яна, и рисунок на руке, как у Свята, да и от челки синей бы тоже не отказался. Но, получив отказ и разъяснения от родительницы, что все это еще рано или просто невозможно, решил для себя, по крайней мере, одну глобальную проблему, но зато сам – закрывшись в ванной, найденным у Свята в комнате зеленым фломастером, на своей руке нарисовал кривой дом и солнце под тучкой.

Короче, ребенок оказался еще тем приколистом.

А я вспомнил звонок Яна через пару дней после наколотой Зверем татухи, когда Мозаик взахлеб рассказал, как мамуля выписала брательнику хороших люлей за эту выходку, испугавшись, что ее чадо теперь везде будут принимать за уголовника. И не видать ему из-за этого ни поступления в институт, ни хорошей работы. И что они ее тогда вдвоем еле успокоили...

А пока мне пришлось вежливо послать Зверя, уж точно чувствуя, как краснею, когда он, пропустив вперед Яна и державшего его за руку Игорька, так сладко и нежно прошептал мне на ушко, приобняв на секунду за талию: «Де-е-евочка ты моя».

Идиот глумливый.

И это не дома, где никого нет, и не вечером, где хрен поймешь, девушка я или парень! А средь бела дня и посреди улицы, в выходной день!

Сволочь, блин!

С Игорьком скучать нам не пришлось. Мы ржали с его перлов целый день.

Хотя даже без этого ржать можно было только от его заразительного смеха. Это мы хорошо на себе ощутили в кинотеатре на последнем «Шреке», где загибались не с мульта, а с него в основном.

Короче, получилось все намного замечательней, чем я мог себе представить.

Естественно, вольностей мы себе при нем в открытую не позволяли, но перед сеансом, когда Януся остался с Игорьком в очереди за снеками, Монстр меня утянул в туалет, в кабинку, где мы дали себе немного расслабиться, вдоволь нацеловавшись и наговорив друг другу нежных глупостей.

А вернувшись, притворно-стыдливо отводили глаза под пристальным взглядом улыбающегося Яна.

В зале Игорек без всяких церемоний уселся между своими братьями, а меня за руку утянул Мозаик, усаживая рядом с собой, показав при этом язык рыкнувшему Святу.

И вели себя целомудренно, блин. Ну, окей.... Пытались, по крайней мере.

Сидели-то не на последнем ряду, а на третьем! В окружении шпаны и их родителей, хоть зал и был на половину пустой.

Уж так захотелось мелкому: «Тетенька! Поближе!» - сунулся он в окошко кассы, встав на цыпочки, отодвинув офигевшего Зверя, когда «тетенька» лет двадцати спросила про ряд.

Нам с моим эмо только и оставалось, что держаться за руки украдкой, как пионерам. Вот только вещи на ушко друг другу шептали уж о-о-о-чень не пионерские.

Януся предположил, что в туалете Зверь меня облапал всего с ног до головы и что хватал за все выступающие места. А я, как скромная девочка, отнекивался, хоть и не очень уверенно.

И вдруг я вспомнил!

- Это ты мне скажи, гаденыш, что в четверг ночью с братом творил? – так же прошептал, и Ян хмыкнул, хватаясь за баночку колы, потянув через трубочку пару глотков.

- Я? Да ну, вот еще, – облизав верхнюю губу, - ничего такого... Совершенно.

- Ага... За жопу кто его кусал, я? – улыбаясь, забрал колу, склонив голову, пытался заглянуть ему в бесстыжие глазки, с такими дикими плясками чертят в них, что сердце удары пропускало.

- Подумаешь... Я же не только кусал...

И до спазмов мышц на животе, такой будоражащий все то, что ниже пояса, смысл сказанных им слов...

-... я же и зализывал.

А я после этого со всей дури вцепился зубами в свою губу изнутри, прекрасно ощущая, как становится тесно и жарко в джинсах.

А этот маленький сексуальный подонок, не переставая, так жарко шептал о том, что в первый же вечер, когда выпадет возможность, он окажется со мной, и уж тогда...

Тогда он такое со мной сотворит...

Ууух…Блин...

Нет, про сам секс он не говорил, сводя меня с ума уже только описаниями ласк, которыми замучает до смерти, до изнеможения. Даже не представляя, (а может и да?), насколько для меня сейчас это ощущается по-другому, после всех разговоров про садо-мазо.

- Я-я-ян... заткни-и-ись... слышишь? – это уже я проскулил, не выдержав больше, глотая слюну, съезжая по сидению вниз и закидывая ногу на ногу, чувствуя, что еще несколько минут таких издевательств - и что-нибудь в штанах точно случится.

А Януся хмыкнул:

- Слышу, родной! – убрал волосы с моего уха, прикусил поверху так, что я, взвизгнул от боли:

- Садюга! – уж как-то поверил самому себе, увидев хищную улыбку Мозаика, который тут же показал средний палец шикнувшему на нас братику.

И вот тут я уже сам его обматюкал сквозь смех, пихнув в плечо, под подозрительный взгляд Игорька, который громко спросил после этого у Свята, по-своему переварив сказанное Яном:

- А Дин, что ли, тоже наш братик? Да?

- Ну да! Бра-а-атик наш, и не сомневайся даже... Молочный, – ответил Зверь, жуя попкорн, тоже съезжая по сидению, давясь смехом и кукурузой, закашливаясь, поглядывая в нашу с Яном сторону.

- Вот же дрянь! Ян, можно я убью твоего брата? – покачал я головой возмущенно, а Свят только подмигнул на это, не переставая жевать.

- Да, пожалуйста, – без эмоций в голосе разрешило разноглазое любимое существо, крепко, но бережно сжимая мои пальцы в ладони.

После кинотеатра провели пару часов в водном парке.

Сначала катались на лодке, пока были заняты катамараны. Во шуму-то от нас было!

Оказалось, что наш Януся не умеет плавать, да и вообще, воды боится как огня!

Вот где прикол!

Короче, они оба с Игорьком вопили, когда Свят начинал раскачивать лодку, а мы со Зверем ржали над ними.

Картина еще та: такие тихие лодочки вокруг нас и парочки влюбленные, семьи, кто тоже с мелкими, кто без, но все как нормальные адекватные люди, без воплей.

А тут мы, блин. Со своим ультразвуком, диким смехом и волнами цунами вокруг нас.

Зато было весело!

И Игорек мокрый, сопливый, но счастливый, дальше некуда - тепло же было, так что не боялись брызгаться.

Оторвались, как хотели, на лодке, затем и на двух катамаранах, где шуму от нас было не меньше. Таранились, так же поливали друг друга водой, в общем, от души повеселились!

Я еще вот на что обратил внимание: ну, то, что Игорек больше лип к Святу, это я сразу заметил и вообще все время умилялся, насколько внимательно и нежно Зверь относится к этому ребенку. То пуговички застегивал, то нос вытирал, штаны подтягивал, а когда в кафешке сидели в обед, он его чуть сам из ложки не кормил.

В туалет Игорек только с Монстром и соглашался идти, вернее, он просто брал его за руку и тянул, куда ему было нужно.

И было видно, что Святу подобная забота не в тягость, хоть он немного и смущался, когда мы хохмили с Яном над ним по этому поводу.

Папочка из него будет действительно замечательный.

Мелкий-то вырубился, когда мы под вечер сидели в парке и пили энергетик.

И Зверь его до самой остановки трамвая на руках нес.

Это было что-то.

Игорек, уставший и вымотанный, обхватил своего старшего братика руками и ногами, как маленькая панда свою мамашу, положив голову на его плечо.

Мы шли, тихо разговаривая, а на нас глазели все, кто на пути попадался.

С удивлением, умилением, восхищением.

И я их понимал – высокий, красивый, совсем молодой парень, с выбритыми висками и затылком, с цветными прядями в челке, такой весь из себя... ну, которому впору обнимать девушку, развязно себя вести, держать в руках бутылку пива, сигарету, i-pod... Да что угодно!

Держал.

На руках.

Ребенка.

Нежно поддерживая его под попку и спину.

Да и в трамвае, где Святу уступили место, так же оглядывались, смотрели и шептались.

А я млел, дурея оттого, что этот невероятный Зверь - мой.

Глядя на него, видя теперь еще и с этой стороны, понимал, как Свят относился к Мозаику, когда у того была депрессия.

На своей остановке я вышел раньше моих парней. И, тут же закурив, поймал себя на том, что не очень-то весело улыбаюсь.

Грудь разламывала нежность. А еще я чувствовал явную грусть.

Почему грусть?

Да потому...

Уже сейчас я не мог не понимать, что когда-нибудь моему Зверю захочется иметь вот такое белобрысое маленькое существо.

Только для этого ему буду нужен совсем НЕ Я...

***

В воскресенье после пяти дня, когда я уже и не надеялся увидеться с клонами, зная, что Игорька оставили на полное попечение братьев до самого понедельника, неожиданно позвонил Ян. У меня и дыхалку сперло. Не знаю, наверное, все-таки чувствовал - не смотря ни на что, этот звонок мне предвещает нескучный вечер.

- Дин! Я хочу тебя... видеть. Один на один.

Ого... Даже так?

- Только видеть, котенок? – процедил сквозь зубы, закрыв глаза, ощущая, как предвкушение накрывает с головой.

- Не только, Ангел.

- Ну... Замечательно... Я приеду.

И после этого я собирался на «свидание» так, с таким чувством восторга и внутреннего трепета, как будто оно у нас было впервые.

К радости, что это будет (или должно быть) нормальным свиданием за долгое время, примешивалось еще и то, что у меня творилось в душе после нашего с Яном разговоре о его активной роли в сексе и новости, связанной с его интересом к садо-мазо.

Я ведь так и не заговаривал с ним больше на эту тему. Даже про наручники не спрашивал, так и не знал, откуда они у него.

Не понимаю я, почему так сильно меня на этом заклинило?

Хотя, слова - словами, да? Но в том-то и дело, что были не только слова: я перемены в Яне ощущал физически. Именно от этого меня больше всего и типало.

***

Дверь мне открыл Свят, чему я удивился, действительно ожидая, что Ян про «один на один» говорил не зря.

- Опа!

- Заходи уже, блонд, – меня затянули в квартиру, обняли за шею, придавливая к стене всем телом и пристально всматриваясь в глаза. – Да, знаю я... Ты не меня ожидал увидеть, да, милый?

И, не дав ответить, провели по губам пальцем:

- Он сейчас придет, не переживай - а я уйду.

- Блин... да я и не переживаю. Придурок ты! Я очень рад тебя видеть, – и осторожно коснулся пальцами его заживающих царапин на щеке, и выше, к вискам, по выстриженным дорожкам, и еще дальше, перемещая пальцы на затылок, начиная осторожно гладить кожу под короткими волосами.

Зверь немного помолчал, как будто вслушиваясь в свои ощущения, прикрыл глаза на пару секунд и шумно выдохнул:

- Прекращай, Дин. С огнем же играешь...

- Прости, – я опустил руку с затылка на шею, улыбаясь, прекрасно понимая, ЧТО только что делал со своим Зверем.

Свят кивнул, усмехнулся, сильно стискивая пальцами мое бедро под штанами.

- Зараза ты... Блин. Творишь, что хочешь! Короче, малыш принесет наливки вишневой, домашней. Хочет тебя угостить.

- Да?

- Да.

- Ничего себе... Так, может, ты останешься с нами, милый?

- Не-а... Все нормально. Расслабься, Ян же попросил. Ему хочется побыть с тобой вдвоем. А я с Игорьком погуляю, его по-любому одного не оставишь. Да и вообще... Есть подозрение у меня одно.

Я сглотнул, оглядывая близкое лицо Свята.

- Гы! Нервничаешь, Ангел? – заметив это, он усмехнулся, стискивая пальцами поясницу, - думаешь о том же, что и я? Да, маленький? Наш эмо хочет сегодня поменяться с тобой ролями?

- Я не знаю... Он не говорил. Может, тебе намекал хоть как-то? Ммм?

- Нет... Но он такой... Блин, да такой же, как и ты – нервный, а еще дерганый. Причем с утра. Меня заколебало, не выдержал и спросил. И тогда он, наконец-то, родил, что хочет попросить отпустить его к тебе. Вот мне и кажется, что его напрягало не только то, что он хотел попросить вас вдвоем оставить. Слишком он вздрючен был.

- Да?

- Угу... Впрочем, я и сам вижу, что и у тебя такие же мысли.

Я не сразу, но кивнул.

Свят усмехнулся, убирая мою челку, заставляя опереться головой о стену.

- Ладно, милый. Прекращай так напрягаться, ты же понимаешь, что если не захочешь, то ничего не будет.

Блииин! Вот же Монстр...

- Ну, Свя-я-ят! Да нормально все! Что ты со мной, как с девственницей! – хихикнул я и нервно, но все-таки улыбнулся.

- Вооот, уже лучше. А то нашел он чего волноваться. Это же наш Януся. Да?

О, да... В том-то и дело, что ЭТО Януся.

- Так, я пойду, а он скоро появится.

- Окей. А ты... Ну, потом придешь? Увижу тебя сегодня еще? – я гладил его грудь по футболке ладонью.

- Нет, наверное, Дин. Уже почти шесть, а пока вы «разберетесь» друг с другом... Не думаю, что вам захочется спешить. Так что... мы увидимся, скорее всего, только в среду, когда у меня тренировки не будет.

- Слушай... Я во вторник за тобой приеду к бассейну, можно? Ну... побудем вместе хоть немного, а? Просто в машине посидим.

Свят, улыбаясь, покачал головой.

- Придурок, неужели ты думаешь, что я скажу: «Нельзя»? Не надейся... Я буду ждать. Ну, и... расскажешь, как и что сегодня было.

Я, пряча глаза, опустил взгляд на губу Свята, на заживающую ранку.

- Вот ты, сволочь! Ага... Прям вот взял тебе - и все выложил! – взбрыкнул я, но меня тут же осадили впившимися в поясницу пальцами и хищной улыбкой. - Ой...

- Вот да... Все возьмешь и выложишь.

Дрянь...

- Блин... Ну, окей, заметано, – сдался я.

- Заме-е-етано, - передразнил меня Зверь, прошептав это в самые губы, заметно расслабляясь, - а ведь для тебя это и на самом деле не так уж все просто, да, милый? Но ты хорошо держишься, правда. Все будет нормально... Расслабься, котенок. Все в твоих руках, - и, не дожидаясь ответа, пальцем надавив мне на подбородок, заставил раскрыть губы и, требовательно прижимаясь к ним своими, запустил горячий язык, выискивая им мой.

***

Я сидел в гостиной один уже минут пятнадцать и нервничал.

Подтянув к себе колени, обхватив их, теребил ткань джинсов, чуть покачиваясь, глядя на экран работающей плазмы.

Я очень четко для себя понимал, что мне будет гораздо легче, если Ян сам пойдет в актив. Ну... имею в виду, что было бы здорово, если бы мне не пришлось снова себя предлагать в открытую. И очень надеялся, что так и произойдет. Ну да, сомнений не было в том, что рассказ Свята о нервозности Яна именно с этим всем и связан.

Ладно... Разберемся. Все свои... Правильно?

Вздрогнуло сердце, закусил губу и улыбнулся, когда услышал щелчок открывающегося замка, шум хлопнувшей двери, потом минутную возню в коридоре. Но так и остался сидеть на месте, сдерживаясь, чтобы не подорваться навстречу.

- Привет, – в проеме показалась фигурка, от вида которой все внутри скрутило до боли. – Прости... В душе задержался.

Ян, опершись о проем двери плечом, держал в руке темно-зеленую бутылку из-под вина, закрытую пробкой.

Но не это в первую очередь бросилось в глаза. Не от этого ТАК все скукожило внутри – Мозаик был в белоснежном спортивном костюме и в белых же кедах с небрежно болтающимися развязанными шнурками.

Этот фирменный «найковский» костюм и кеды, вместе со вторым костюмом и кедами, но другого цвета, присланные клонам их дядей еще перед Новым годом, был великолепен.

Я уже видел и этот костюм, и серо-бежевый, когда парни ими хвастались. Только так и не надевали при мне, еще не решив, кому - какой. А я и не предполагал тогда, что на Яне белый будет ТАК смотреться.

А сейчас...

Расстегнутая олимпийка открывала середину голой груди, на которой так уютно устроился давно мне знакомый серебряный египетский крест, на такой же серебряной тоненькой цепочке. Плоский живот с темной ямочкой пупка под несильно выступающими ребрами. Поддернутые до самых локтей рукава курточки красиво оттеняли черные кожаные напульсники на запястьях. (И не забыл же их надеть!) При этом на нем был накинут капюшон, натянутый на явно еще мокрые волосы.

Да и вообще, что-то такое невыносимо-притягательное было в нем самом - в расслабленной позе и, в то же время, чуть напряженном взгляде, в приоткрытых губах... Во всем его виде.

Такой...

Ммм... Развязно-сексуальный, до полного одурения... Моего.

Медленно сполз с дивана, не переставая разглядывать Мозаика и не спеша кусая уголок нижней губы, сделал к нему несколько шагов нас разделяющих.

Остановившись в нескольких сантиметрах, с замиранием и сердца, и дыхания оглядывал его открытую часть груди, чуть смуглую кожу и знал, что стоит немного больше распахнуть на нем олимпийку, и появится нежно-коричневый сосок с черным титановым колечком.

И опускал взгляд все ниже, где уже виднелись волоски «блядской дорожки», не такой явной как у Зверя, но все же... А еще ниже с пояса штанов свисали такие же белоснежные, как и весь костюм, завязанные шнурки. И начинало казаться, что вот тут и сейчас, МНЕ их развязать почти жизненно необходимо. Ну, не имеют права они быть завязанными на Яне! Не тогда, когда рядом я...

Они действовали на меня, как красная тряпка на быка.

Чтобы как-то остановить себя любимого, вцепился одной рукой в косяк двери, а вторую засунул в свой задний карман джинсов, стискивая пальцами нащупанную зажигалку.

А от Яна, ко всему прочему, так опьяняюще пахло свежестью после душа и чуть-чуть любимым пачули.

Меня вело... И вело сильно.

- Ян... Твою мать. Ты такой... Опасный такой, для моих нервов.

Просто тихо не получилось. Вышел хриплый сбивчивый шепот.

- Да? – по-моему, даже растеряно, сдвинув на секунду брови, спросил Ян, и я кивнул.

- Че-е-ерд... Как же тебе белый цвет-то идет! Это что-то... Млин! – это уже был бред, от сдвинутого мозга. – Ты же выглядишь так... Напалмом жжешь, сучонок.

- Правда?

- Очень... Черт, малыш... Как тебя не украл-то никто по дороге сюда? А? Как Свят тебя такого отпустил?

- Дурак, – Мозаик засмеялся. – Два подъезда пройти. И пусть бы он только попробовал меня не пустить. К тебе.

Он стянул с себя капюшон и этой же рукой сгреб на мне футболку с черным дурацким принтом: «Все люди как люди, один я БОГ».

- Дин, «Бог» ты мой! Прекрати ты уже чушь нести, а? Пожалуйста, – и, притянув меня, осторожно поначалу прижался к губам, вдруг сильно кусая нижнюю, заставляя этим мычать, стиснув зубы, впиваться пальцами в его кожу на спине под курточкой, куда я забрался сразу же, когда Ян начал это сладкое издевательство надо мной, заставляя химию в крови бурлить все сильнее. И так же резко отдал мне инициативу, и я, выматерившись в губы, бережно притянул его к себе ладонями, как одержимый, целуя моего эмо, вжимаясь низом живота и распаляя нас обоих еще сильнее.

- Дин... Дин... Дин... Эй... Остановись, – полузадушенный шепот улыбающимися зацелованными губами, и пальцы, забравшие волосы на затылке в кулак, сдерживающие движение моей головы. – Притормози... Пожалуйста.

Затуманенное диким желанием, как убойной наркотой, сознание... Пульс – миллион ударов в минуту. Не хватает воздуха... И хочется тряхнуть головой, при этом боясь, что услышишь звон осколков развалившегося на части мозга.

- О, че-е-ерт. Понесло-то как... Дурдом... Прости, Янусь.

Ян, облизав нижнюю губу, также тяжело дыша, разглядывал мое лицо, постепенно ослабляя хватку на затылке.

- Да... Я вижу. Еще пара минут - и ты бы меня тут на полу завалил. А я бы и не смог сопротивляться. После перерыва такого, – Мозаик улыбался, но я понимал, что он пытается оправдать меня самого в моих же глазах. Во завернул! Но вы поймете.

- Все окей. Не извиняйся... Просто нам некуда спешить, Дин.

Блин же... Чертов бешеный темперамент!

- Да... Знаю... Просто тормоза сорвало, – поглаживая теплую спину, закрыв глаза, уперся в его лоб своим, понимая, что дикий ритм моего сердца ощущает и Мозаик. И та рука, которая до этого отстранила, теперь легла на шею под волосы, лаская и успокаивая.

- Я понимаю, Дин. Все правильно... Бля... Да я и сам... – Ян замолчал на полуслове, но продолжения этому я не ждал. Ни к чему...

- Будет все, что ты захочешь... Я же никуда не денусь. И ты. Уже. Никуда. Не денешься, Дин.

Опа... Как же это для меня сейчас прозвучало двусмысленно. И так явно напряглись во мне все нервные клеточки.

Да что ж такое-то с тобой, родной? Волнуешься?

А вот волнуюсь и нервничаю! Да!

И не одинок я в этом был... Чувствовал я это. Честно.

- Спаивать будешь? – со смешком, и глаза в глаза.

- Ну... не совсем так, – пронизывающий, блестящий, будоражащий каждый сантиметр тела взгляд и выдох, - мы не будем много пить. Мне нужно, чтобы ты был трезвый.

- Даже так? Окей... Тогда просто по паре глотков, да?

- Угу... Это самое то будет.

«Чтобы не нервничать?» - чуть не ляпнул я, но вовремя остановился.

- Я сейчас эти... стаканы принесу. Тут посидим? – я потерся о его влажный висок лбом.

Пальцы чувствительно сжали мне сзади шею, до моего шипения, и отпустили.

- Тут... Да. Потом, если что – перейдем...

Куда именно перейдем и для чего – мне это объяснять было не нужно.

- Я быстро, – отстраняясь от Яна, вытаскивая руки из-под курточки, почувствовал в ее кармане что-то довольно увесистое, но решил не спрашивать, мало ли, что там у Януси может быть. И пошел на кухню.

Хотя... где-то там внутри... Ну, екнуло там что-то. ОЙ, как екнуло.

- Дин... Ты такой кретин, мать твою! Ну, сил просто нет! – шептал я самому себе, выискивая стаканы, протирая их, скорее для того, чтобы чуть успокоиться, а не сделать чище, чем они были. – Ну, о чем ты думаешь, а? О ЧЕМ! Там дру-го-е... Там совсем другое!

И надеялся, что ошибаюсь... Или что НЕ ошибаюсь?

Ааай... Блин...

Пока я шлялся за стаканами, Ян, вырубив плазму, включил музыкальный центр в спальне и вернулся, когда я ставил стаканы на стол рядом с уже открытой бутылкой вина.

- Пусть так, да? – это был вопрос от Яна, о включенной музыке. – Там сборник, мелодический рок.

- Да, так хорошо. Ну что, начнем дегустацию, м? – я притянул за руку мое чудо и поправил капюшон под черными мокрыми локонами.

- Я налью, садись, – Мозаик усадил меня в кресло, развернулся к столу, берясь за бутылку.

- Хорошая вещь – домашнее вино. Оно такое... ну, больше женское, конечно, сладкое, не очень крепкое, но вкусное, – говорил Ян, разливая бордовый напиток.

И, протянув вино, невероятно пахнущее вишней и миндалем, почему-то неожиданно опустился на колени рядом на пол, усаживаясь на пятки, касаясь одной рукой моего колена.

- Дин... Когда вместе бухали, я и не сказал толком ничего, – Ян говорил медленно, явно подбирая слова, глядя на собственные пальцы, поглаживающие стакан. - А мне очень хочется... Ну... нормально сказать спасибо, чтобы ты знал, что я очень тебе благодарен... За твое отношение ко мне, за терпение, за поддержку... За то, что ты мне тогда уйти не дал. Дин... ты не представляешь... – его голос дрогнул, и я, наконец-то, закрыл рот и склонился, обнимая за шею, касаясь губами ароматных волос, где-то за ухом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: