Часть двадцать третья. 4 страница

И, в конце концов, уже целовались по полной, поскуливая и мыча от избытка чувств.

- Ян, дай мне веревочки развязать, а? – глотая буквы, попросил я, хватая воздух, бодая его в плечо, когда оторвался от губ.

- Зубами?

- Зубами.

- Ну, ты же не достанешь.

- Ты поможешь.

- Как, Динусь?

- Элементарно, Ватсон! Двигайся вверх по мне... Давай-давай, ближе, еще... – Ян осторожно устраивался надо мной, так, что я оказался грудью между его ног.

- Ох ты ж! Поза-то какая! – Мозаик засмеялся, я рыкнул. – Ну, окей... давай-ка...

Мне помогли приподняться, а там я уже облокотился сам, и стало удобно... эээ... Ну... развязывать шнурки на спортивных штанах.

- Е-мое! - выдохнул Ян и выгнулся мне навстречу, когда я потянулся к его животу, захватывая кожу губами, касаясь языком.

– Ян... ты сладкий, знаешь?

- Дииин... ты как про блядь говоришь!

- Дурак!

А Мозаика вело. Даже не нужны были глаза, чтобы это понимать.

Вылизывая ямочку пупка, заставил его вцепиться мне в плечо и хрипло выдохнуть. Потом оставил живот в покое.

Зато другое охватил вниманием. Отодвинув носом в сторону пока не развязанные веревочки, губами прошелся по выпирающему бугру. Мне казалось, что я очень четко ощущал не только то, где начинается головка, но даже вены на нем. И это под двумя слоями ткани?

- Дин... ты не этого хотел... – задушенный выдох, и Ян начал потихоньку рефлекторно двигать бедрами.

Я угукнул, не прекращая исследовать его пах губами.

- Дин... ну? Черт!

Мне с силой сдавили плечо, и я остановился.

- Ян... я ни хрена не пойму... Ты без белья, что ли?

- Да ладно! Это ТАК ощутимо?

- Пипец... Ян! Мли-и-ин... Ты дря-я-янь...

- Тшшш... Успокойся, а то сейчас перевозбудишься и все испортишь. Ты-то в плавках пока, помнишь?

Одно движение и я ойкнул от укуса в плечо.

- Черт... ты точно садист!!! Мало искусал до этого, да?

- Дин... Столько слов лишних.

Не, нормально ЭТО?!

- Суко, ты мне еще рот заклей!

- Заклею! Допросишься, Ангел!

Возмущенно фыркнув, подцепил языком найденную веревочку с пластмассовым фиксатором длины на конце и потянул на себя. Поддалась, узел развязался.

О, да-а-а!

- Елки, Дин! Столько счастья на лице.

- Я хотел... Сам... А теперь стяни их с себя.

- Стянуть? Что, прямо тут, перед тобой?! Ты уверен? Опа, Ян получит классный минет? – вкрадчиво, осторожно, но не колеблясь в своих предположениях.

- Ну, да... А какой еще минет можно получить от меня? – скромно, по-ангельски, практически.

- Действительно... – подыграл Януся, и мне его захотелось укусить.

Вот же, гаденыш!

А я не спеша целовал его живот, словно пробуя на вкус кожу, опускаясь все ниже, следуя за поясом медленно съезжающих с бедер брюк. Ян знал, что делал, он наслаждался тем, что происходило. Тем, что видел... Возвышаясь надо мной, перся от своего положения и от ощущения хоть и призрачной, но власти.

Когда я поцелуями коснулся выбритого лобка, мою голову отстранили, освобождая то, к чему так стремился, и допустили к себе снова, уже приставив член к губам.

- О, да-а-а! – выдохнул Ян, когда я с удовольствием вобрал в себя горячую гладкую головку, и тут же положил мне руку на затылок, сжимая пальцами и волосы, и повязку, начиная контролировать мои движения, при этом еще и двигая бедрами.

Мне приходилось брать глубже, чем обычно.

Было не очень удобно, я не привык к подобному, и поэтому быстро сбивалось дыхание. Но, чувствуя это, Ян и сам убирал руку с головы, спуская ее на шею или плечо, прекращая движения, давая мне прийти в себя. И тогда я просто целовал его бедра, лобок, вылизывал член по всей длине снизу вверх. Где-то отстраненно понимая, что мне чего-то не хватает.

И в одну из таких вот пауз - быстрое движение Яна в сторону тумбочки, возвращение его в прежнее положение, рука на затылок, его член у меня во рту - и щелчок. Один... второй...

- Убью, Ян... УБЬЮ!

- Не от... отвлекайся... Это нечто, Дин! Полный вынос мозга... Ты великолепен!

Ян практически проскулил все это.

Да уж, представляю... Великолепен… Порнограф хренов!

Затем меня резко отстранили, толчок, опрокидывающий на спину - и волной накрывший адреналин от таких завораживающе-бесцеремонных действий Яна.

Я только охнул, и оставалось принимать все то, что вытворял мой Мозаик. А он, не слезая с меня, вылизывал мне рот, держа лицо в ладонях, и шептал при этом, что любит, что я свожу его с ума, что он так долго ждал этого дня... Потому что ОН МЕНЯ ХОЧЕТ...

- Хочешь? Ты про… - переспросил я также в его губы, явно чувствуя начинающийся бедлам в душе и дрожь в голосе, сбиваясь, останавливаясь.

- Зая-я-я! – стон, распластанное тело, нежные губы на щеке. – Дин... Ты же позволишь, правда? Я... Я после того разговора места себе не нахожу. Скажи, что не передумал? Пожалуйста!!!

Ну вот... За что боролись, практически…

- Эй... Чудо ты! Успокойся а? Пож... пожалуйста... Ты... Неужели похоже на то, что я передумал, а? Че-е-ерт... Бля... Я со скованными руками, с повязкой на глазах. Как говорится – делай все, что хошь!

Я очень старался выглядеть бодрячком и не показать всего, что у меня сейчас творилось в душе.

- Ди-и-и-н... У меня сейчас сердце остановится. Правда? Ты... Ты мне дашь?

- Ян, малыш... Я же тоже после того разговора пятый угол искал. Твой братик в курсе. Ты это... пообещай мне только, когда трахать меня будешь, не станешь ЭТО фоткать! Я... стесняюся...

Ян смеялся, утыкаясь мне в скулу носом, мыча, еще сильнее в меня вжимаясь.

- Я боялся, что ты передумаешь. Волновался так...

- Мне доложили... Я знаю.

- Брательник, гад!

- Тшшш... У тебя брательник такой - в попку целовать надо. А не кусать, как ты!

- Я знаю. И целую тоже. Иногда, – буркнул Ян и поднял голову. – Дин... У меня презики... Ну, просто... я не думаю, что успею выйти. Поэтому и взял...

- Охренеть! – не выдержал я, качая головой.

- Что? Стремно? Да? Если ты это... То давай в другой раз... Я подожду.

- Нет... Это не то... Просто я очень много думал об этом. Понимаешь? Я хочу, правда. Уже столько времени... А когда чего-то долго хочешь, и оно вот-вот... – я даже запнулся. - Ян... Черт! Меня на куски разламывает! Ну, давай уже, котенок, ладно?

- Да, – короткий ответ, и Януся сполз с меня, разворачивая на живот.

Нет, не для того, чтобы трахнуть со спины. С меня просто сняли наручники.

- Обними меня, что ли, Дин...

- Иди ко мне, – я с таким превеликим удовольствием почувствовал свободу и, развернувшись, отшвырнув куда-то в сторону футболку с рук, на ощупь, даже не подумав про повязку, притянул к себе моего любимого эмо, тиская его спину под курточкой, тыкаясь носом в уже почти высохшие волосы.

Мозаик сам стащил с меня повязку и целовал глаза, успевшие отвыкнуть от света.

- Ты будешь смотреть мне в глаза. Понял? Я должен знать, что ты меня хочешь.

- Дурак... Неужели ты в этом можешь сомневаться, Ян?

- Нет... Я просто хочу видеть...

- Хочешь – увидишь.

- Ты... Ну, поможешь, первый раз, ага?

- Первый раз? Ыть! – я откинул пальцами Янусину челку. – Ты даже не сомневаешься, что не последний?

- Честно? Не сомневаюсь, – глаза Мозаика даже в не очень ярком освещении блестели. Эмоциональное возбуждение, ожидание, волнение, наверное, даже перехлестывало физическое.

- Сучонок ты, – я сильно стиснул его за шею, касаясь губами уха, пирса на нем. Смущаясь, дурея все больше рядом с этим невероятным существом.

Провел по его паху, и как щелчок в мозгу, дошло, чего мне на самом деле не хватало в этом месте, когда я ласкал своего эмо.

- Ян, слушай, пирс твой где? А? Я его не чувствовал...

- А? Это... Ну, мне его практически отгрызли.

- Что? Я серьезно!

- Блин, да я тоже серьезно. Святуся решил, что после всего, что произошло, я его не имею права больше носить. И снял. Зубами, гад...

- Оба-на!

- Да... После этого я сказал, что вставлю штангу в язык, а Зверь мне пообещал вместе со штангой оторвать башку.

- Пипец, вы придурки! – я не мог сдержать смех, представляя всю эту экзекуцию в лицах.

- Ну так, первый раз, что ли! – Януся тоже смеялся и терся носом о мою голову.

- Это - да. Не в первый, – согласился я и сам развернул к себе лицо Яна, подхватывая своими губами его нижнюю, и затем запуская язык ему в рот.

И все. Понеслось...

Я понимал, что теперь уже не будет передышки, пока Ян меня не трахнет.

Сил остановить тот поток чувств, который нас захлестнул, уже не было.

Через минуту мы содрали остатки одежды, не переставая целоваться, стоя на коленях, ласкались, доводя самих себя до головокружительного удовольствия. От новых чувственных вещей, которые сейчас себе позволяли по отношению друг к другу.

Ян же никогда меня не ласкал ТАК. Такие ласки моя задница знала только от Свята, а тут...

Если честно, я немного даже сжался, когда настойчивые пальцы прошлись между ягодиц. Ну, видимо, просто на подсознании еще было, что обычно это делаю в нашей паре я.

А тут...

Но расслабился, когда успокаивающе меня погладили по пояснице нежные пальцы.

- Смазка далеко? – спросил, понимая, что для обоюдного блага мне придется ситуацию взять под контроль.

Отрицательное движение головой, нырнувшая под подушку рука Яна, и его закушенная губа, когда аккуратно выдавливал гель себе на пальцы.

- Продолжим? – грубый обхват меня одной рукой за талию, и я видел, что за этим Ян прятал свое смущение.

- Только подумай остановиться, – пригрозил я и зажмурился от прохладного прикосновения к заднице.

- Не-а... Ты подписался, Ангел... А я не отступлюсь.

- Я тоже. Презик давай, я сам его на тебя надену.

Все то, что происходило дальше, было практически без моей помощи. Единственное, что было нужно Яну для уверенных действий, это точно знать и чувствовать, что мне это нужно не меньше, чем ему. Это я очень четко ощущал, когда видел его пристальный взгляд.

А во всем остальном он вел себя так, что у меня складывалось впечатление, что это далеко не первый Янусин актив. Ну да, я понимал, что это бред, и было банальное объяснение всему этому – Мозаик не один десяток раз присутствовал при наших со Святом занятиях любовью. И все нюансы знал от и до.

Получилась небольшая заминка, когда он в меня входил. Конечно, практически это все-таки не так уж и просто первый раз. Тут даже не единожды виденное на расстоянии вытянутой руки не очень-то и поможет. И я чуть направил сам, когда глаза Януси стали квадратными, стоило ему только почувствовать, как это затруднительно. Даже со смазкой.

- Все окей, котенок... Так всегда поначалу... Просто двигайся, – прошипел я, чувствуя, как сознание сворачивается в трубочку, от одной только мысли, что меня имеет Ян.

Ян меня не «имел», не-а... Он меня любил.

Как только он вошел полностью, тут же склонился ко мне, бережно подхватывая голову, пристально заглядывал в глаза, откидывая свою челку, словно боялся потерять визуальный контакт хоть на долю секунды и что-то пропустить. Я улыбнулся, облизывая губы и расслабляясь, успокаиваясь, он потянулся за поцелуем, начиная снова двигаться.

И, обнимая его за шею, гладя плечи, чувствовал какой он влажный. Пот практически стекал у него по вискам. И вот это давало понять все то волнение, которое Ян в себе скрывал.

Когда снова устроился у меня в ногах, после нескольких толчков откинул голову, приостанавливаясь, глухо, сквозь зубы выстанывая. А меня скручивало от его стона. Но пока была возможность наблюдать, пока сознание не накрыло густым туманом неконтролируемого наслаждения, любовался им, его шикарным телом, ходящей ходуном грудью, длинной тонкой шеей с дрожавшим на ней кадыком и испариной...

Ян... Мой Ян... Такой Ян...

Напористый, сильный, с характером, достойный самого искреннего уважения.

Каждое его движение во мне отзывалось в теле сильнейшими спазмами удовольствия.

Возбуждение окутывало с головой. Оно горячим потоком расходилось по венам, стискивало грудь кольцом, не давая нормально дышать, ударяло в мозг сумасшедшим кайфом.

Ян «работал» на ура. Это было потрясающе.

Я и раньше знал, что в этом субтильном теле заложен нехилый заряд сексуальной энергии. Но в этот раз мне пришлось в этом убеждаться снова и снова.

Он, молча, без церемоний, заставлял меня менять позы, при этом сам постоянно изменял и ритм, и угол вхождения. То нежно гладил меня, то сильно стискивал кожу на бедрах, то кусал, то облизывал.

Мог резко выйти и начать вылизывать живот, член, пах... Мог резко запрокинуть мне голову и агрессивно целовать в рот. Продолжая при этом ласкать меня пальцами.

Он действовал так уверенно, что я, как завороженный, с диким восторгом принимал с благодарностью все.

Я сходил с ума под ним. Я захлебывался в эмоциях и нежности. Тонул в своих невероятных ощущениях и любви к этому необыкновенному парню. Выл практически. А когда и на это закончились силы, оставалось только тихонько поскуливать, боясь, что сердце не выдержит бешеного пульса, и заглохнет, как перегревшийся мотор.

Это было невероятно.

Он меня довел до изнеможения. До полностью разрушенного сознания.

До крика от взрывного оргазма, усиленного тем, что за полминуты до своего собственного, я упивался тем, как кончал Ян.

***

- Котенок... Ты на меня сегодня натянул наручники и завязал глаза. Ты меня исцарапал, искусал и оттрахал так, что я еле выжил... Котенок... Ты ни хрена не котенок! Ты бешеный тигренок, мальчик мой! Бог мой... Как же я тебя люблю...

Все это я выдал Янусе, когда ехал в трамвае домой, стоя на задней площадке, за несколько минут до своей остановки, на его просьбу по телефону:

- Дин... Скажи мне что-нибудь...

Ну, я и сказал... Выпалил, вернее, все еще находясь в состоянии эйфории. Даже не задумываясь, что меня может кто-то услышать. И когда развернулся от окна, чтобы пройти к выходу, не глядя по сторонам, просто пошел к двери, сделав морду кирпичом.

После того как все закончилось, у меня времени оставалось только на то, чтобы принять душ, попытаться немного прийти в себя и свалить домой. Время поджимало. Хорошее всегда заканчивается быстро... Но душ мы принимали вместе с Яном.

Это было очень странно. Мы почти не разговаривали. Не было сил на слова. И не нужны они были. Да и дышали мы, по-моему, еле-еле...

Только это было больше от вымотанного эмоционального состояния.

Стояли под душем, обнимались, целовались, ласкались... Медленно, нежно...

Иногда заглядывали друг другу в глаза и улыбались.

И этого хватало, чтобы понимать, что творится сейчас внутри друг у друга.

***

Эта встреча была неделю назад. И я даже не собирался все это описывать. Хотел написать про результаты анализов - и остановиться.

Но жизнь такая непредсказуемая, и мне пришлось показать, как на самом деле изменился Мозаик.

Я не буду уже писать о том, как взвинтило Свята, когда он все-таки увидел фотки, сделанные Яном. Как материл нас обоих, в шутку называя психами (это самый мягкий из всех эпитетов) и не только. А Ян уверял, что Зверь просто дико ревнует и завидует, заводя этим братика еще сильнее.

Я просто напишу, что молча сидел на диване, поджав под себя ноги, и сходил с ума от счастья, чувствуя их обоих, всем телом, каждой влюбленной клеточкой, и тихо сам с собой улыбался, глядя на их дурашливые препирательства.

И у меня было так спокойно на душе.

Просто я понимал: то, что происходит со мной, то, что я сейчас переживаю в отношениях с этими парнями, это же так редко бывает по жизни.

Народ сходит с ума от неразделенных чувств к одному человеку, а я люблю сразу двоих, и только по счастливой случайности, подаренной мне кем-то свыше, эти существа оба любят меня так же сильно.

И сомнений в том, что в любом случае мы будем бороться за наши отношения, какую бы кучу дерьма ни преподнесла нам судьба в дальнейшем – не было.

Мы будем вместе, пока любим, пока нужны друг другу.

Так что...

Нам остается просто наслаждаться тем, что имеем. Здесь и сейчас.

Наслаждаться.

И жить дальше.

ЭПИЛОГ.

- Черт! Свят, ты как накаркал, гад! Помнишь, ты говорил, что рад будешь, если меня выгонят из дома? – я вцепился в чашку с кофе обеими руками, лишь бы не было видно, как дрожат пальцы.

- Котенок, я же шутил! Ну, прости... И ты сам ушел?

Я не смотрел Зверю в глаза, и без этого было ясно, сколько у него сейчас во взгляде сожаления.

- Знаю... Бля... Не бери в голову. Это я так...

Ян молча погладил меня по предплечью, потерся виском о плечо и снова замер, прижавшись ко мне. Я чувствовал, что, даже зная, что он не причем, Ян чувствовал вину.

Уже просто потому, что оказался со мной в машине. Потому, что вызвал у меня желание его целовать. И потому, что это увидел мой отец.

- Блин... Даже подумать не мог, что так получиться может... Он же на работе должен был быть, прикинь? Никогда раньше мамы не приходил, а тут... Как специально все.

- Бить тебя не пытался?

- Нет. Он вообще никогда на меня руку не поднимал. Орал просто сильно... Так, что хрипел иногда. Он еще никогда так не орал. Никогда. Я же пытался ему что-то объяснять. Но он не слышал меня. Совсем не слышал... Блин... Что он только ни орал... Маму обвинял, что всегда мне во всем потакала... Да, и себя тоже, что никогда меня не лупил ни за что, а надо было... Грозился не дать пойти в универ, а сразу после школы в армию отправить. Типа, там из меня мужика сделают...

Свят резко оттолкнулся от диванчика и, отойдя к окну, вцепился в подоконник, прижимаясь лбом к стеклу.

- Бред... Бред... Он не посмеет, Дин! Ты же его сын. Он любит тебя... Я не верю, слышишь? Просто это для него было реальным шоком, ударом под дых, практически, понимаешь, котенок? Ты должен его понимать...

- Я очень стараюсь, – прошептал я и шмыгнул, утирая нос.

- Понимаю, что тебе до одури больно и страшно, обидно до ужаса, да? Но вот такая она, жизнь... Шаг в сторону от придуманных «правильных» вещей - и многие тебя готовы за это сожрать. Я не о твоем отце сейчас. Я об обществе, мать его...

- Понимаю.

- Слушай... Ты только не переживай сильно, ладно? Все это было без твоей мамы. Да будь она дома, не было бы так... Ты же и сам это знаешь... Она появится и поставит все на свои места... Просто нужно немного времени, чтобы он успокоился.

- А если для мамы это так же будет, а? Что тогда?!

Свят вернулся к нам, опускаясь передо мной на корточки, заглядывая в глаза, гладя пальцами мою кисть:

- Ну, что ты говоришь? У тебя мать - психолог, если уж на то пошло. Я уже не говорю, что она тебя любит до потери пульса. Кому, если не ей, тебя понимать? Нет, естественно, и ее это в восторг не приведет, но я уверен, что она за тебя заступится. Успокоит отца, может, не сегодня и даже не завтра. Не важно... Тебе по-любому есть, где до этого времени накрыться медным тазом и пересидеть бурю.

Я усмехнулся, выдавливая что-то наподобие благодарной улыбки.

- А мы будем рядом. Ты молодец, что додумался забрать конспекты. Все остальное - вплоть до одежды - мы тебе найдем. Все хорошо будет.

- Да. Спасибо... Это... Я не знаю... Может, мне позвонить маме, а?

- Нет, ты подожди немного... время еще не позднее. Часика через два позвонишь. Дай им время поговорить.

- Нет, не надо... Она сама позвонит, – вдруг тихо проговорил Ян, и мы оба повернулись к нему. - Сама позвонит, - повторил он. – По-другому и быть не может.

Ян оказался прав. Через час после этого разговора позвонила моя мама. Взволнованная, этого невозможно было не почувствовать, но без истерики и воплей.

Но не стала меня допрашивать, правда все это или нет. Не стала упрекать ни в чем...

Просто сказала, что очень любит, и что отец меня любит, но просто очень он сейчас растерян и зол. Спросила, все ли у меня в порядке, и где я нахожусь. Ответил, что я у близнецов, и буду у них столько, сколько мне будет нужно. На что она поинтересовалась про деньги, чтобы не сидел без копейки, хотела встретиться прямо сейчас, принести все, что мне может понадобиться в ближайшие пару дней.

- Пару дней, мам? Я не думаю, что отец успокоится за это время.

- Все наладится, родной. Два, три, четыре дня. Может и так... Я завтра принесу тебе в школу деньги. Главное, ты не наделай глупостей, ладно? Конца света не случилось, просто знай это. Все остальное мы переживем...

- Ма... Это не надо переживать! Оно не пройдет, понимаешь? Вы либо примете меня таким - либо нет. Третьего тут не будет. Я хотел сказать все это, позже только... Но вот вышло так, елки…

- Ангел, все будет хорошо, я понимаю... Может, и к лучшему, что сейчас это произошло. Кто знает, правда? Уже не важно... Я тебя очень люблю, просто знай это.

- Я знаю, ма... Я тебя тоже очень люблю...

А потом я разревелся. Просто сидел, закрыв лицо руками, и не мог остановить слезы.

Я до одури был благодарен мамуле за такой разговор. У меня в душе все переворачивалось. Я же понимал, как ей тоже было непросто понять, что ее сын – гей...

А она вот так... Меня успокаивала...

Пипец...

Мальчишки были рядом. Не лезли в душу, не пытались успокоить.

А мне было просто необходимо знать, что я не один.

***

- Скажи, мелкий... когда ты понял, что вас запалили, не почувствовал сожаления, что без памперсов?

- Да иди ты, Монстр! Блин... Нашел, над чем шутить?

- Ну, прости... Ты за вечер и двадцати слов не сказал. Мне хочется тебя расшевелить.

Пауза. Чей-то выдох.

- Дай Ангелу поспать... Помолчать можешь?

- Он крепко спит... Ты же видишь... Ну, расскажи, Янусь!

- Расскажи ему, бля... Я думал, что инфаркт схлопочу... Это же было так неожиданно... Ну, кто думал, что в гараже нас кто-то запалит? Тем более что Дин знал, что отец еще минимум как часа три на работе будет... А тут... Прикинь! Мы лижемся так, что челюсти сводит, я начал на Дине ремень расстегивать – перло так... И вдруг стук в стекло со стороны водителя. Я дернулся, как псих... Это еще меня Дин рукой придерживал за шею... И такой батя его, как приведение - с перекошенным лицом, бледный... Ангел в шоке... Дверцу открывает, типа: «Я не знал, что ты дома, па...». Ну, что-то такое... А тот: «Ангел, жду тебя дома через пять минут». И свалил... Я ни жив, ни мертв, пульс зашкаливает, башка вообще пипец, как не взорвалась, не знаю! А Дин назад садится в машину, еле дышит, говорит: «Пиздец подрался незаметно!»

Усмешка. Зверь.

- Уж точно подкрался...

- Короче, такой: «Янусь, котенок, ты давай, домой, а я тут разгребать пойду...» Прикинь? «Давай домой!» Какой в жопу домой? Я бы подох по дороге, не зная, что там дома у него творится! Говорю: «И не мечтай даже, не пойду!»

- Так, где ты был-то?

- Где-где... Не под дверью, конечно. На лавочке возле подъезда... Думал, чокнусь там... Хорошо, хоть недолго ждать пришлось. Дин вылетает с рюкзаком, весь как наэлектризованный, только что не светится. Говорит: «Мне уйти пришлось... Беженца примите?»

- «Беженца»... Приколист!

- Ага... Еще шутить пытался, а самого трясет всего.

- Че-е-ерт! Досталось Ангелу...

- Еще как! Я в трамвае возле него стоял, толпа же, время такое, все с работы... Держимся за стойку одну, чувствую - у него пальцы ледяные... Прикинь? Я не удержался, накрыл своими...

Молчание... Тихий шорох...

- Охренеть, да? А ты еще первый матери рассказать собирался!

- Да, блин... Не говори.

- Ой... Не могу... Курить хочу... Это... Только не психуй... Ты вообще как себя чувствуешь, Янусь? Тебя тоже нехило трахнуло по нервам. Может, лекарство бы принял на всякий случай, а?

- Нормально я... Не переживай так.

- Выпей таблеточку, родной? И я перестану переживать.

- Окей, пошли, Зверь... Успокою тебя.

Я остался в комнате один, открыл глаза и выдохнул.

На душе был полный хаос. Но даже сейчас я понимал, что рано или поздно подобное все равно бы случилось - расскажи я это сам, или узнай родители это другим образом.

Не думаю, что реакция у отца была бы намного мягче.

Как бы там ни было - худшее уже произошло. И, наверное, нужно этому радоваться?

А что еще остается, правда?

Жизнь продолжается.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: