ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Повесть о каменном хлебе 1 страницаЯна Тимкова
Синяя шариковая ручка легко скользит по бумаге. Обычный тетрадный лист в клеточку уже более чем наполовину покрыт текстом, а автор — худощавая темноволосая девушка в потертых черных джинсах и черном же пушистом свитере — явно не собирается останавливаться. Из кухни доносится шум воды и звон посуды, плывет запах поджаривающейся тушенки, в темной прихожей справа кто-то сосредоточенно сопит, копаясь в коробке с книгами, во все это вплетается неуверенное треньканье гитары в соседней комнате, но девушке это вовсе не мешает. Иногда она задумывается и выпрямляется в кресле, сведя прямые широкие брови так, что на переносице возникает глубокая вертикальная складка, глядя перед собой невидящими глазами и беззвучно шевеля губами, потом облегченно вздыхает, улыбается и снова склоняется к бумаге. Когда не в меру энергичный росчерк заставляет письменный стол шататься и поскрипывать, девушка придерживает его обеими руками, останавливая возмущенную дрожь рассохшейся мебели. Урчит обогреватель, уютный желтый свет заливает комнату и, хотя из трех лампочек в развесистой люстре горят только две, этого хватает с избытком, так что прозрачная темнота и холод позднего зимнего вечера остаются за окном, за плотными синими шторами — и хорошо, и пусть себе остаются…
— Лави! — юный недовольный голос из кухни. — Лави, Гэль! Вы там спите, что ли? Который раз зову! — Угу… — пробормотала девушка, — Сейчас уже, погоди… За ее спиной послышался шелест страниц, заскрипели диванные пружины, и через мгновение парень лет двадцати с узким тонким лицом мягко коснулся плеча погруженной в работу девушки. — Ла, а тебе не пришло в голову, что он тебя не слышит? Она вздрогнула, подняла голову — встретилась с насмешливым взглядом светлых до прозрачности глаз, улыбнулась в ответ — самую чуточку, уголками губ. — Сама подумай — он все-таки на кухне, да еще и вода шумит чего-то… Ты, кстати, скоро? — Надеюсь… — Лави сладко потянулась, щуря зелено-карие глаза, прижалась щекой к руке, все еще лежавшей у нее на плече. — Мррррр… — потерлась носом о теплую кисть, — может, глянешь, как оно получается? — Ла, нас ведь зовут. Может, позже? — пытался возразить парень, но Лави уже не слушала — сдернув со стола листок, призывно помахала им перед самым лицом Гэля. — Ну глянь, ну чего тебе стоит? Там чуть-чуть… — А говорила, что заканчиваешь… — Ну мяушки, ну мурушки… Ну мяааааааа! — Ладно, ладно… — проворчал Гэль, отбирая у девушки листок, — только быстро. — Вот и лапушка, вот и пушистый… — Лави довольно улыбнулась, забралась в кресло с ногами и замерла, пытаясь разобрать по лицу парня, нравится ему прочитанное или не очень. Это было довольно трудно — на лице Гэля редко отражались какие-либо эмоции, кроме самых бурных. Он читал, машинально приглаживая и без того гладко причесанные бледно-рыжие волосы, разделенные на прямой пробор и ниспадавшие чуть ниже ушей, иногда сдвигал брови и подносил листок поближе к глазам, чтобы лучше разобрать мелкий убористый почерк. Прочитав, вздохнул и вернул девушке бумагу: — Основная мысль этого опуса ясна мне насквозь… — задумчиво потер переносицу, глядя в сторону, затем снова взглянул на девушку, вопросительно подняв белесые брови, — И — ничего нового? Таки совсем ничего? — Да будет там… Немножко. — махнула рукой Лави, пожала плечами. — Было бы из-за чего размениваться… Ну, а помимо? — Стиль — как всегда. Проникновенно, вполне себе с чувствиями… А почему ты ее по имени не называешь? — Потому что нету его еще. Я ей велела самой услышать. Как наглючит, так и скажет, а я проставлю. Значит, думаешь, клюнет? — А куда она денется? Да ты, ла, и сама знаешь, что все нормально будет. — Ну, мало ли… И вообще — хвали меня! Быстро! А то укушу! — Хвалю, хвалю… — Гэль погладил девушку по голове, словно кошку, — хорошая, умная… Хишшшница… — Мрррррррр! — подтвердила Лави, жмурясь от удовольствия. — Да где вы там, блин! — возмущенный вопль из кухни прервал наметившуюся было идиллию. — Задолбался уже вас звать! Не придете сей секунд — будете холодное лопать! — Совсем зарвался эльфенок, — вздохнула Лави, вставая и одергивая свитер, — побеседовать, что ли, на предмет уважения к старшим? — Да ладно тебе, — флегматично отозвался Гэль, — его тоже можно понять — старался, все-таки, готовил… Да идем мы уже, идем! — поспешил заверить он, завидев появившуюся в дверях комнаты мрачную лохматую девчонку с половником наперевес.
* * *
Набирая трясущимися руками знакомый номер, Айлэмэ знала — там еще не спят. Так рано — всего-то было около полуночи — там никто никогда не ложился. Скорее всего, самое интересное только начиналось: гитара, песни, смех, вино по кругу… А она — дома. Потому что родители. Век бы их… Раз гудок, два гудок… — Алло? — Да? — веселый девичий голос, глубокое, грудное контральто, — А, это ты, пушистая! — Да, слушай! — "как здорово, что сама подошла!" — Слушай! Я… это! Я вспомнила! — едва сдерживаясь, чтобы не закричать, не заплакать от счастья, горячая волна подступает к сердцу, — Я имя свое услышала! Аэниэ!!! Я — Аэниэ!!! В трубке — молчание. Долгое молчание — и фоном — чьи-то возбужденные голоса, резкий, отрывистый смех. — Что такое? — мгновенный страх, — Что-то не так? — Все… так… — выдавила собеседница, — только… Ой… Нет, вот что — приходи завтра сюда, ну, часам к пяти. Можешь? — Ну… — Буду ждать. — Я что-то не то сделала? — Нет, что ты, пушистая! Просто поговорить надо будет. Приходи. А сейчас — пока, спи спокойно. Теплой ночи. — Ага… — Айлэмэ медленно положила трубку, недоумевая, чем могло ее новонайденное имя так подействовать на Филавандрель, которую — нет, которого — вообще ничем нельзя было удивить. А вот Филавандрель — худощавая, крепкая темноволосая девушка с меняющими цвет зелено-карими глазами и вздернутым носом — удивляла окружающих на каждом шагу. Говоря о себе, она легко перескакивала из женского рода в мужской и обратно, при этом ее поведение разительно менялось — вплоть до походки и тембра голоса. Правда, чаще она говорила о себе все-таки в мужском роде, при этом становилась предупредительна и галантна, носила рюкзаки подруг, под настроение дарила им цветы, угощала кофе и пела песни. Это совсем не мешало ей периодически ластиться к мужу, рыжему ювелиру, изображая полную супружескую идиллию, а также спихивать на него любые неприятные или просто нудные обязанности, картинно трепеща длиннющими ресницами и со смехом восклицая: "Помоги слабой девушке!" Удивительная Лави (так сокращали ее довольно длинное имя — а иногда даже до простого "Лав"), невозможная Лави… Единственная и обожаемая. Ступая на цыпочках, Айлэмэ прокралась из прихожей в кухню, забралась на мягкий «уголок», облокотилась на стол, поставив подбородок на сцепленные пальцы, и вздохнула, представляя, как было бы здорово, если бы она сейчас была там, рядом с Лави и со всеми остальными… Наверное, сейчас кто-нибудь бы рассказывал о том, что сам насмотрел, а может быть, они даже стали расспрашивать ее — ведь девочка наконец-то смогла самостоятельно услышать. Пробиться в там, в другой мир, да еще услышать собственное в другом мире имя — это не шутки, это было очень трудно, и сколько времени пришлось ей провести с закрытыми глазами, снова и снова упрямо рисуя в голове картинку, подсказанную ей Лави и пытаясь расслышать, как именно ее окликают… А теперь — есть имя, и как же это здорово! Но почему так странно отреагировала Лави? Может быть, ошибка какая-то произошла? Да нет, вроде бы все было так ясно — «А-э-ни-э», четко и раздельно. Эльфийское имя, все верно. Лави и говорила: "Ищи среди эльфов. Мне кажется… Нет, ты сама ищи. Вот тебе зацепка — лес, два эльфа у ручья, один светлый, другой темноволосый. Впрочем, я могу и ошибаться…" — тут Айлэмэ обычно трясла головой и протестовала: ну как же, разве может ошибаться — Лави?! Так не бывает. Девочка прерывисто вздохнула: "Неужели… И правда мы там были… И я была… И я видела… Теперь я умею видеть!" Она тихо рассмеялась, не в силах сдерживаться, и крепче стиснула повлажневшие руки, затем вскочила и подбежала к окну, повернулась так, чтобы смотреть на юг — в той стороне жила Лави, правда, до нее было очень и очень далеко — почти через всю Москву ехать! — но какая разница? Айлэмэ закрыла глаза, отчетливо рисуя себе Лави — вот она смеется, вот берет гитару, поет… — и всем своим существом потянулась к ней, протягивая руки и мысленно крича: "Лави! Услышь меня! Лааавииии! Где же ты? Ты так мне нужен, Лави! Лави!!"
* * *
С кухни доносился плеск воды и перекрывающие его громкие голоса, а за столом Лави теперь расположилась высокая хмурая девушка, старательно переписывающая песню — слова и аккорды — из одной тетради в другую. Сама Лави, согревая в ладонях яблоко, стояла у книжного шкафа и задумчиво разглядывала обложки, а у нее за спиной пыталась заплетать из ее роскошных волос косу миниатюрная девочка с пекинесьей мордашкой — плоское, да еще и сплюснутое сверху и снизу личико, утиный носик, карие круглые глазки. — Да оставь ты ее в покое, я потом разберусь! Ясно? — послышался из коридора голос Гэля, и Лави встрепенулась: — Мяу, Гэль, поди сюда на минутку! — Да хоть на две… — он показался в дверях. — Что такое? — А угадай с трех раз! — подняла на него смеющиеся глаза Лави. — Она звонила, что ли? Ну, тогда поздравляю, поздравляю. Кто б сомневался… Ну, мур, хишшшница… — он чуть улыбнулся, и Лави, отмахнувшись от девочки: "Зю, отстань, Эру и прочих ежей ради!" — подставила ему щеку: — Мрррр? — Ну мррр, мрррр… — Так-то! — довольно улыбнулась Лави, потянулась и почесала за ухом разобидевшуюся было Зю. — Ну, не дуйся, лопнешь… — С чего ты вообще по ней прикололась? — лениво спросил Гэль, развалившись поперек дивана и смяв шерстяной плед, красный в крупную черную клетку. — Ну рисует… Мало ли таких вокруг носится… — Не скажи, — помотала головой Лави, присаживаясь рядом и вонзая белые крепкие зубы в румяное яблоко. Проговорила с набитым ртом: — Есть в ней такая… сумасшедшинка забавная… — Сколько вы уже знакомы? Полгода? — Почти… Сам вспомни — с «Ведьмака», «Ведьмак» был летом, а сейчас у нас вроде как декабрь, по крайней мере, с утра был…
* * *
Познакомились Айлэмэ и Филавандрель примерно полгода назад — и совершенно случайно. Тогда Айлэмэ только-только исполнилось пятнадцать, и в честь этого, без сомнения, знаменательного события она упросила родителей отпустить ее на трехдневную игру под Москвой. Раньше Айлэмэ никогда не участвовала в играх, и поэтому немножко побаивалась — честно говоря, она бы не рискнула поехать, но ее уговорила подруга. Кудрявая, смуглая и белозубая Айка, больше походившая на цыганку, а не на эльфку, ходила в Эльфятник уже давно — и была первым существом, встретившимся там Айлэмэ. Именно она дала имя растерявшейся «пионерке», подняв глаза к небу и сообщив, что для такой тростиночки ничего лучше и придумать нельзя, потом схватила девочку за рукав и потащила с кем-то знакомиться, кого-то слушать, договариваться куда-то пойти… Не успела новоназванная Айлэмэ опомниться, а ей уже всунули несколько огрызков бумаги с телефонами, взяли с нее обещание прийти еще раз, вручили потрепанную книгу с оторванной обложкой ("Там и твое имя есть!"), подарили фенечку, — а неугомонная Айка все тащила ее куда-то, на ходу вываливая кучу разнообразных сведений о каждом существе, имеющем несчастье попасться ей на глаза. Айка обладала особым даром всегда находиться в центре событий, она постоянно куда-то бежала и ехала, с кем-то встречалась, у нее было полно самых разных знакомых, и юной «пионерке» она казалась древним и клыкастым монстром, до которого самой Айлэмэ было — ну, примерно как пешком до Лориэна.
— Да не трясись ты, — говорила Айка, встряхивая копной жестких вьющихся волос, — поставим палатку на двоих, все будет классно. Ты несешь половину еды, я несу половину еды. Спальники я обеспечу, только свой будешь тащить сама… — А играть? Вдруг я… в роль не смогу войти? — Не войдешь — значит, поставим тебя дерево отыгрывать. Стой и молчи — и всего делов-то! — и, видя ужас, написанный на лице подруги, громко рассмеялась, — Да шучу я! Все у тебя получится!
Игру ставили по Сапковскому — естественно, по «Ведьмаку». Айлэмэ и Айка должны были ехать дриадами, причем от волнения девочка все время забывала свое четырехсложное игровое имя. Команды дриад она и в глаза не видела: Айка говорила, что все общекомандные сборы — ерунда и ненужный прогруз, что сыграть можно и без забивания мозгов лишней информацией, что главное — читать книгу и понимать свою задачу, а задача несложная — стрелять Dh'oine (людей, то есть) и помогать эльфам. И вообще про них двоих там знают и, конечно же, Айлэмэ впишется в игру просто идеально. Айлэмэ послушно кивала.
В тот день — раннее утро пятницы — Айлэмэ встала ни свет ни заря. Родители еще спали, им до звонка будильника оставалось еще часа два, а девочка уже выходила из квартиры, ощущая себя бывалым приключенцем благодаря потертому рюкзаку за плечами. Сбегая по лестнице мимо размалеванных фломастерами стен, она в десятый раз повторяла про себя список всего, что нужно было взять: половина прикида — зеленая рубаха чуть выше колен, сойдет за тунику; подобие плаща (зеленая подкладочная ткань на завязках-шнурках); батон колбасы, буханка хлеба, по банке тушенки и сгущенки, сахар-соль, кружка и ложка… Снаряженная таким образом, девочка чувствовала себя готовой к любым неожиданностям. Первая неожиданность не заставила себя долго ждать. На условленном месте встречи не было Айки. Айлэмэ растерянно потопталась, побродила по станции, проверила часы — вроде не врут, — и устроилась ждать, приклеившись к ближайшей колонне. Когда кудрявая эльфка-цыганка не появилась и через час, в голову девочки полезли разные ужасы: что она, видимо, перепутала время, а может быть, еще и место, что Айка уже давно уехала, и сейчас сидит в электричке и клянет бедную непутевую Айлэмэ… К счастью, Айлэмэ знала, как проехать на полигон.
Через полтора часа основательно замученная и запаренная Айлэмэ уже вытряхивалась из электрички, поудобнее пристраивая на ноющих с непривычки плечах неудобный рюкзак. Несмотря на все ее усилия, что-то в рюкзаке не желало лежать, как положено, и утыкалось ей в спину острым углом, оставляя девочку в глубоком недоумении — вроде никаких угловатых вещей она туда не запихивала. Народ быстро рассосался с платформы, Айлэмэ покрутила головой и приметила парнишку, со скучающим видом подпиравшего столб с названием станции. Однозначно определив по кожаному хайратнику на длинных светло-русых волосах и кожаному же доспеху, что это и есть встречающий, Айлэмэ робко подошла поближе, но не успела она и рта раскрыть, как парень опередил ее: — На Ведьмака? — Угу… — А чего одна? Из какой команды? — Дриады… — Эк тебя, — удивился парень, широко раскрыв и без того почти круглые глаза, — они уже давно тут. Опоздала, что ли? — и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Я половину эльфов жду, потом еще приедет отряд человеков, потом меня сменят, но если знаешь дорогу, можешь идти сама. Хотя нет, лучше подожди. Маркеры-то мы навесили, но цивилы их вечно обдирают. Как тебя зовут-то? — По игре или так? — И так, и этак. — Вообще Айлэмэ, а по игре… — девочка запнулась и покраснела, пытаясь вспомнить заковыристое имя и жалея, что не записала его хотя бы на ладошке, — ну… Тут с воем подкатила очередная электричка, избавив ее от необходимости представляться по игре. Из вагона с хохотом и шумом вывалилась команда людей, почему-то приехавшая вместе с эльфами, которые заранее держались подчеркнуто холодно, презрительно поглядывали на Dh'oine и только что носы не морщили. Встречавший (так, кстати, и не успевший назвать своего имени) здоровался со всеми, жал руки, хлопал по плечам и весело орал приветствия тем, до кого не мог дотянуться. Айлэмэ потихоньку прихвостилась в самый аръегард веселой компании и так, никем не замеченная, добралась до полигона.
— Ты кто? — очень высокая девушка с грубоватым лицом, уже раскрашенным черными и зелеными полосами, удивленно смотрела на Айлэмэ. — Я Айлэмэ, я с Айкой, а она уже здесь? — Да-а? — девушка картинно заломила бровь и в еще большем изумлении уставилась на девочку, — С Айкой? Мы же ей отказали еще месяц назад — она не приходила на сборы. И ни о ком она не говорила. — К-как? — У Айлэмэ защипало в носу, и она поняла, что сейчас вот-вот разревется, но все же попыталась выдавить, — А… Айка говорила, что все нормально… Что вы знаете… Что можно… — Ну эта идиотка, блин, дает… — высокая покачала головой. — У тебя хоть палатка-то есть? Еда? Прикид? — Еды немного… И… почти прикид… — шепотом выдавила девочка, и высокая укоризненно вздохнула. — Ну вы даете… Видимо, придется тебе обратно ехать. Мы со стороны обычно никого не берем, а у тебя еще и нет ничего… Опустив голову, Айлэмэ молчала. Слезы уже вовсю текли по щекам, и девочка всеми силами старалась не хлюпать и не реветь в голос. — Хотя… — высокая задумалась на мгновение, — Лучше подожди капитана. Ты хотя бы в курсе, кто играет королеву Эйтнэ? — и продолжила, не дожидаясь ответа, — Рюкзак можешь оставить тут, ничего с ним не сделается. Эйтнэ ушла в мастерятник — как придет, так и разберется, куда тебя и что. Иди погуляй пока, только не ходи далеко.
Не слушая благодарностей, высокая кивнула на прощание и заспешила прочь — ее уже звали по меньшей мере с трех сторон…
Послушно скинув рюкзак под ближайшую березу, девочка отправилась «гулять» — куда угодно, только побыстрей и подальше. Отойдя на достаточное расстояние от лагеря, она, наконец, смогла вволю наплакаться, вытирая слезы рукавами — платков у нее в жизни не водилось. Ноги привели Айлэмэ на берег мелкой неторопливой речушки, и девочка брела вдоль нее, то и дело рассеянно касаясь рукой пышных кустов, росших у самой воды, и все еще всхлипывая. Обогнув очередной куст, Айлэмэ внезапно наткнулась на сидевшую на берегу худощавую темноволосую девушку лет двадцати с хвостом. Та сидела, опустив ноги в воду, что-то мурлыкала себе под нос и вертела в руках почти готовый венок из одуванчиков. Услышав шаги, девушка подняла голову и взглянула на Айлэмэ странными зелено-карими глазами, казавшимися слишком большими для такого узкого лица. — Привет, — произнесла она глубоким звучным контральто, ничуть не удивившись неожиданной встрече. — Привет, — робко ответила Айлэмэ и шмыгнула носом. Незнакомка не показалось ей страшной, а то, что эта девушка была одета в «цивильное» — джинсы и клетчатую рубашку — прибавило ей смелости. Вдруг они друзья по несчастью? — Ты откуда? — всматриваясь в лицо девочки, спросила незнакомка. — Дриады… Та подняла брови, но ничего не сказала. — А ты… — Айлэмэ помялась, не зная, как лучше спросить, — Тебя тоже, что ли, не берут пока? — Куда не берут? — Ну, в команду… — А почему «тоже»? Тебя брать не хотят? Ну-ка расскажи, ты кто и откуда взялась. Садись. — девушка властно указала на траву возле себя, и Айлэмэ ничего не оставалось, как послушно плюхнуться рядом и изложить свои злоключения. — Мне сказали, надо ждать королеву, она и решит… В общем, все. — Айлэмэ снова шмыгнула носом и отвернулась, притворяясь, что внимательно изучает вылезшую из рукава ниточку. — Положим, королеву ты дождалась. — Айлэмэ вздрогнула, развернулась и во все глаза уставилась на незнакомку. Та улыбнулась, — Да не дергайся ты так, я же не страшная! Правда? — и рассмеялась, глядя на неудержимо краснеющую девочку. — Вы Эйтнэ?! — Да что ты сразу "выкать"! — поморщилась Эйтнэ. — Я пока что в единственном числе… Будем знакомы: по жизни я Филавандрель, а по игре — Эйтнэ, твоя королева. Именно твоя, именно королева — я тебя беру. Ты останешься, палатку тебе найдем, это не проблема. А вот насчет игровухи сейчас разберемся. Давай, излагай квэнту…
Долго потом Айлэмэ вспоминала этот экзамен. Филавандрель гоняла ее почти по всем книгам ведьмачьей серии Сапковского, с пристрастием допрашивала о житье-бытье дриад, потом углубилась в подробности личной жизни дриады Саариэльвен (попутно хмыкнув на совершенно неподходящее имечко), в общем, вытащила из бедной девочки все, что та знала и даже то, что она уже давно забыла. — Вроде ничего, тему знаешь, — усмехнулась королева, — думаю, раз ты на игрушке впервые, да и вообще никого не знаешь из наших, будешь держаться возле меня. Придумаю тебе должность соответствующую… Ну ладно, — оборвала она сама себя и поднялась одним плавным, сильным движением, — пора идти. А то лагерь там совсем распустится, все дриады посбегают к эльфам… Айлэмэ несмело улыбнулась, Эйтнэ расхохоталась, обняла ее одной рукой за плечи, а другой — водрузила на голову девочки доплетенный венок. — Вот, настоящая дриада! Пошли!
Айлэмэ шла рядом со своей королевой и украдкой ее рассматривала. Разумеется, она слышала о Филавандрели раньше — знала о ней, знала ее песни — но никогда не видела вживую, да еще так близко. О ней ходили сплетни и легенды, как восторженные, так и возмутительные. Казалось, она была в тусовке всегда, и ни один значительный КОН не проходил без ее участия, без ее выступления на семинаре или на концерте. Она участвовала в крупных играх, водила за собой преданную свиту (узнаваемую — по крайней мере, в теплое время года — по футболкам с мордами разнообразных кошачьих), возилась с показавшимся ей толковым молодняком. Разумеется, ни за что в жизни Айлэмэ не осмелилась бы приблизиться и вот так запросто заговорить с ужасно далеким и возвышенным «монстром», а уж тем более жаловаться и плакаться — а сейчас все вышло само собой, и девочка до сих пор не могла прийти в себя, а в голове вихрем крутились обрывки фраз: "Это — она… Какая красивая… Какая…"
— Ребенок! А ну сюда, быстро! Айлэмэ резко обернулась, готовая огрызнуться, но увидев, кто ее зовет, расплылась в улыбке и помахала в ответ.
«Ребенком» она стала еще вчера, когда Филавандрель, размышляя, как бы половчее вписать новую дриаду в уже сложившуюся команду, решила, что сразу после парада Айлэмэ заявится в Брокилон потерявшейся человеческой девочкой. Ее тут же поймают, отведут к Эйтнэ, быстро напоят водой Брокилона, она станет дриадой и через пару часов будет считаться уже взрослой и нормально играть.
Так и вышло. Ближе к вечеру Лави объявила всем собравшимся вокруг дриадам, что Айлэмэ будет в их команде, представила ее, деловито приказала одной из девушек: — Так, Нэр, собирай манатки и топай в мою палатку. Уступи ребенку место. Застенчиво потупившись, Айлэмэ все же увидела, как начали переглядываться дриады, как Нэр — лохматое коренастое создание — коротко кивнула и почему-то восторженно уставилась на Лави, услышала, как кто-то подавился смешком… Девочка отчаянно смутилась и совсем опустила голову. — Эй, кроха? — ласково окликнула ее Лави, — Ты чего? Все нормально. Иди, тебе Нэр покажет, чего куда. Да, учти, — добавила она, понизив голос, — по жизни к Нэр обращаются в мужском роде. Понятно? В общем-то и ко мне лучше тоже… Хотя мне пофиг. — рассмеялась, увидев круглые от удивления глаза Айлэмэ, — Потом, потом объясню. Иди! Сначала Айлэмэ бросилась к той березе, под которой оставила рюкзак — забрать, да поскорее, а потом побежала догонять Нэр. Та шла быстрым, упругим шагом, даже не оглядываясь проверить, идет ли за ней девочка. — Поможешь мне барахло перенести, ага? — полуутвердительно сказала Нэр, услышав рядом торопливые шаги, — Там немного. Я еще не начинал раскладываться — прям как чуял… Ты вообще откуда свалилась? — Я… — Айлэмэ помедлила, немного сбитая с толку, потом собралась с мыслями и вкратце повторила то, что уже рассказала Лави. — Гым, ну Айка, ну дает… — покрутила головой Нэр, то ли возмущенно, то ли одобрительно, — Че ты вообще-то с ней связалась? Она ж рас… — покосилась на девочку, запнулась, продолжила, — разгильдяйка известная! — Да нет, первый раз такое… — робко попыталась Айлэмэ оправдать подругу, но Нэр отмахнулась: — Да ладно, знаем мы ее! То стрелки динамит, то врет, как сивая кобыла… Вот однажды должны были мы… — и начала длинно рассказывать про какую-то совершенно невообразимую «подляну», устроенную этой самой Айкой. Примерно на середине рассказа оказалось, что они уже подошли к палатке Нэр, но девушка просто остановилась рядом и продолжила рассказ, то и дело встряхивая головой, чтобы отбросить постоянно лезущую в глаза челку. — …И тогда Лави сказал ей, чтоб не приходила сюда, не появлялась и даже близко не стояла! — торжествующе закончила-таки историю Нэр и перевела дух. — Понятно? — Угу… — кивнула Айлэмэ. — А Лави — это кто? — Чего — кто? — не поняла Нэр. — Ну, Филавандрель, ты же с ним разговаривала! Мы его до Лави сокращаем, а то больно длинно получается. Айлэмэ очень хотелось спросить, с чего это Лави, да и сама Нэр, вдруг стали «он», когда они явно «она», но девочка решила пока придержать язык — да и Лави сама обещала все объяснить… Тем временем Нэр уже нырнула в палатку и вытащила оттуда неразобранный рюкзак. — Так, «пенку» я тебе оставляю. Ты куришь? Ага, я так и думал… в общем, к костру не таскать, ничем не прожигать. Осторожно. Палатка хлипкая, но дорогая, сволочь… Ладно, помогать мне не надо, сам допру. Я пошел, ты тут осматривайся. Кивнув на прощание и забросив за спину рюкзак, Нэр ушла, а Айлэмэ осталась «осматриваться». Палатка Нэр стояла крайней — помимо нее, на поляне было разбито еще с десяток палаток. Правда, стояли они не на открытом месте, а под деревьями, так что собственно полянка — шагов пятнадцать в длину, чуть меньше в ширину — была свободна. Посередине поляны, у приготовленного кострища валялось несколько бревен — видимо, чтобы сидеть. Перекликающиеся голоса остались позади, среди палаток никого не было, и Айлэмэ решила не вытаскивать вещи — тем более что и вытаскивать было особенно нечего, а просто забросить рюкзак внутрь и идти обратно.
В тот вечер ее помощь почти не требовалась — дриады прекрасно справлялись со всем, что делали, и Айлэмэ только путалась бы под ногами. С полчаса она стояла в стороне, приклеившись к ближайшей березе и чувствуя себя все более неуместной, лишней и вообще ненужной, но потом примчалась Лави и определила девочку бегать по поручениям. Правда, и тут было не все гладко — «пожизнёвые» имена своих сокомандниц Айлэмэ пока не знала, поэтому поначалу все поручения что-либо передать выглядели примерно так: — Иди скажи Зю… Не знаешь Зю? Во-он, видишь, такая, курносая, на пекинеса похожа? Вот ей скажи, что… — Слышь, передай Аданэли… Во-он она — у кострища рыжую видишь? И еще скажи тому, длинному, его Чиаран зовут… Зато так девочка быстро запомнила, кто есть кто — да и как тут не запомнить, когда триста раз за час посылают передать то и это, и еще вон то не забыть.
А когда приготовления к завтрашнему дню (он же первый игровой) закончились, уже стемнело, высыпали крупные летние звезды, и дриады развели костер на своей поляне. Достали гитару. Лави отказалась петь первой и передала гитару Аданэли — миниатюрной девушке с роскошной гривой огненных волос. Аданэль не стала ломаться и вполголоса запела что-то лиричное и неторопливое, а Лави, присев на корточки возле притулившейся на краешке бревна Айлэмэ, шепотом говорила: — Скажи… Вот у тебя имя из Арды — а ты веришь, что была там? Что ты — та самая Айлэмэ? Айлэмэ удивленно взглянула на Лави — по ее лицу скользили блики костра, отражались в темных непроглядных глазах, и она не улыбалась. — Ну… Наверное, где-то она есть, Арда… Или была… Но я не знаю. Мне имя Айка дала… Лави чуть заметно поморщилась: — Это все баловство. Не стоит играть в то, чего не понимаешь. И Арда, и мир Сапковского, и Амбер — все они существуют. И мы, — Лави неопределенно махнула рукой в сторону девушек у костра, — мы помним. — Что? — Айлэмэ ничего пока не понимала, но ей стало безумно интересно, — Расскажи, пожалуйста! — Да как тебе сказать… — медленно проговорила Лави и задумчиво потерла кончик носа, — нелегко это. Просто мы помним, что мы там были. Я же не просто так взял себе имя. Я действительно был Филавандрелем — там, тогда… И это не единственный мир, где меня носило. Я был и в Арде, и еще много где. И Нэр, и почти все здесь. Некоторым из нас не повезло — мы, как правило, в воплощениях были мужского пола, а здесь вот родились девчонками… Поэтому я и сказал тебе называть Нэр в мужском роде. И Чиарана тоже. Других я тебе потом покажу. — А… — из сотен вопросов, вертевшихся в голове Айлэмэ, она не могла выбрать ни одного, чтобы задать его прямо сейчас. Хотелось узнать все — и одновременно! — А как это — вспомнили? Расскажи! — Ну, хитрая! — переливчато рассмеялась Лави, — Сразу тебе все расскажи и покажи! Все — это вряд ли, а немножко можно… Ну-ка, подвинься. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|