Patience, compassion and embracing love // G

Вселенная для двоих

https://ficbook.net/readfic/2599094

Направленность: Слэш
Автор: dead_illusion (https://ficbook.net/authors/67615)
Беты (редакторы): brusnika5 (https://ficbook.net/authors/163305)
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: О Cехун, До Кёнсу (ДиО)
Пейринг или персонажи: Кёнсу/Сехун и возможны остальные участники группы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Ангст, Юмор, Флафф, Драма, AU, ER (Established Relationship)

Размер: Драббл, 29 страниц
Кол-во частей: 9
Статус: закончен

Описание:
этот мир принадлежит только им двоим.
это их Вселенная.

Посвящение:
Бруснике ♥ - спасибо, что поддерживаешь меня в любви к этому пейрингу
agent-panda ♥ - просто потому что так надо

Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора

Примечания автора:
я подумала и решила, почему бы не сделать сборник драбблов по этому пейрингу.
подумала и сделала.

А ты забавный // G

У Сехуна густо подведённые глаза, выбеленные волосы, россыпь едва заметных веснушек на лице и гитара за плечами. Он мнётся возле чёрного входа в клуб, нервно пожёвывая фильтр почти докуренной сигареты.

Только что его группа отыграла небольшой концерт в Ritter Butzke. Публика на них реагировала вяло, складывалось ощущение, что в этом чёртовом Берлине уже никому не интересен старый добрый рок с чётким гитарным риффом и текстами, полными протеста. Времена меняются, что уж там. Поэтому толпа куда более радостно встретила вышедшего после диджея. Ничем не приметный парень в обычной футболке, джинсовке без рукавов, и лишь с парой привлекающих внимание деталей: выбритые виски да большие, словно напуганные, глаза. И Сехуну вроде бы плевать на этого парня, но он какого-то чёрта задержался в зале буквально на пару минут и ему хватило. Хватило в том плане, что когда диджей улыбнулся толпе, Сехун понял, что, кажется, попал. По-дурацки. Словно подросток. Потому и стоит сейчас у чёрного входа в ожидании, когда диджейский сет этого парня закончится, что бы... что? А, не важно, разберётся на месте.

Когда Сехун докуривает третью сигарету (специально растягивал, как мог последние оставшиеся), дверь открывается и на улицу выходит тот самый парень. Он ниже Сехуна на целую голову, а на шее у него огромные наушники, из которых еле слышно доносится какой-то бит.

- О, прости, у тебя случайно нет закурить? - спрашивает диджей, а Сехун хлопает себя руками по карманам, будто и вправду ищет сигареты, но последнюю он сам держит в зубах.

- Разве что... - Сехун протягивает свою, всё ещё тлеющую, курить вполне можно. Парень удивлённо расширяет глаза, но сигарету принимает, потому что курить хочется сильнее. - А ты забавный, - губы Сехуна растягиваются в немного робкой улыбке.

- Я не забавный, я Кёнсу, - усмехается диджей. - Ты тоже ничего.

- Вообще-то я Сехун, - теперь улыбка Сехуна становится шире. - Ещё на гитаре играю.

- Девчонкам, наверное, нравится? - Кёнсу делает затяжку и чуть прищуривает глаза.

- Парням, знаешь ли, тоже.

- Увы, не слышал, - диджей чуть пожимает плечами и разводит руки в стороны, будто извиняется.

- Вообще, ночь ещё длинная, а у меня как раз с собой гитара, - Сехун кивает себе за спину и внимательно смотрит на Кёнсу.

- Ну, а я живу в паре кварталов отсюда, - Кёнсу привстаёт на цыпочки и последние слова вместе с сигаретным дымом выдыхает прямо в губы Сехуну, у которого глаза загораются, и губы снова растягиваются в улыбке.

patience, compassion and embracing love // G

Книги всегда учат только хорошему. По крайней мере, должны. Ровным строчками чёрным по белому напечатаны непреложные истины, и в каждом абзаце о том, что надо быть милосердным, добрым, терпеливыми, всепрощающим, любящим.

На том самом моменте, когда уже третья страница твердит о всеобъемлющей любви, Кёнсу с раздражением закрывает книжку и отбрасывает её в сторону. Ошо, конечно, умный старик, с очень классной седой бородой, да и вещи пишет вполне себе дельные, да только Кёнсу устал прощать, закрывать глаза, подставлять вторые щёки – их на каждый случай не напасёшься, знаете ли.

За окном ничего кроме света фонарей, а на часах почти два часа ночи. В идеале, Кёнсу давно должен был видеть десятый сон, ну или долго-долго целовать Сехуна. Грёбанного О Сехуна, который примерно в пять вечера смылся из дома, прихватив ключи и бросив напоследок «поедем кататься с Тао, буду поздно, не жди», подарил Кёнсу смазанный поцелуй в щёку. Но ведь Кёнсу добрый, всё, блять, прощающий, понимающий, чёрт возьми. Поэтому не остановил, вообще ничего не сказал, уходящему Сехуну. Тот, конечно, вернётся, но обязательно под утро, пьяный, зато счастливый и будет рассказывать Кёнсу, как он отлично повеселился с Тао и его друзьями – богатенькими представителями китайской диаспоры.

Кёнсу сжимает кулаки, поджимает губы и закрывает глаза, откидываясь на спинку дивана. Он без понятия, как вообще его угораздило, нет, не влюбиться в О Сехуна, а заставить быть его рядом с собой все эти два года. Они же разные, совсем. Кёнсу серьёзный, с далеко идущими планами на будущее, с жаждой карьерного роста и прочими скучными бла-бла-бла, а у Сехуна ветер в голове гоняет перекати-поле из стороны в сторону. Кёнсу любит стабильность, а Сехун как сорока, падок на всё яркое, красивое, крутое, например, на Тао.

На самом деле Кёнсу с удовольствием вычеркнул бы из своей памяти тот момент, когда в их жизни, пусть не идеальной, пусть с кучей трещин, но всё-таки счастливой в какой-то степени, появился Тао, мигая фарами своей белой мазерати и блестя стёклами дорогущих рэй-бэнов. Кёнсу до сих пор не может себе простить поход на тот идиотский корпоратив, точнее до сих пор не может простить, что потащил туда Сехуна.

С тех пор они с Тао лучшие друзья, настолько лучшие, что последние три месяца, Сехун пропадает по ночам, гоняя по трассе на дорогих тачках и зависая в элитных барах. Кёнсу потом с остервенением проматывает его обновления в инстаграме и на вопросы «а ты видел?» или «а почему ты не лайкнул?» отмалчивается и пытается испепелить взглядом, в надежде, что Сехун всё поймёт.

Но он не понимает. Слишком ослеплён дороговизной своего нового окружения. Он уже не будит Кёнсу по утрам поцелуями, видимо считая это приевшейся привычкой. Зато отсыпается до полудня, переписывается в «телеграмм» часами, смеясь над чем-то понятным ему одному, и обижается на Кёнсу, потому что «ты перестал быть внимательным ко мне», совсем не осознавая, что Кёнсу просто напросто терпит. Каждую неделю Кёнсу исправно ходит в книжный и покупает себе книжки этого самого Ошо и вчитывается в его правильные, до скрежета зубов, истины.

За окном с гулом проносится какая-то скоростная машина, а часы на журнальном столике противно пищат, оповещая, что теперь уже ровно два часа ночи. Кёнсу уходит в душ, чтобы потом забраться в пустую кровать и провалиться в сон.

Сехун не появляется дома целых три дня. Всё это время Кёнсу не принимает никаких попыток дозвониться до него. Он решает, что просто надо учиться жить без Сехуна. Раньше же как-то мог. Да и от вредных привычек (а Сехуна только такой привычкой и можно было назвать) надо избавляться разом, не затягивая, чтобы было не так болезненно. Кёнсу даже складывает его вещи в коробки, которые оставляет в коридоре.

Вечером четвёртого дня в замке звенят ключи, дверь открывается и первым делом Сехун запинается о свои вещи, которые, по мнению Кёнсу, заждались своего хозяина.

– Что-то случилось, Кёнсу? – спрашивает Сехун с искренним удивлением в голосе, заглядывая в гостиную, где Кёнсу читает очередную книжку в тоненьком светлом переплёте.

– Да нет, я вроде бы все твои вещи собрал, – отвечает тот и даже не удостаивает своего парня? окей, бывшего парня – пора начинать привыкать к этой формулировке – взглядом.

– Ты меня сейчас прости за идиотский вопрос, конечно, может, я чего-то не знаю, но… зачем?

Кёнсу хватает лишь на то, чтобы усмехнуться и покачать головой, как бы говоря «какой же ты глупый, О Сехун».
А глупый О Сехун переступает через коробку, что стоит прямо в дверях гостиной, стягивает с себя куртку, откидывая её куда-то в сторону и, совсем как раньше, усаживается рядом с Кёнсу, укладывая голову ему на плечо и всем своим видом пытаясь показать, что всё у них как раньше.

– Что читаешь?

– Умную книжку, о том, как быть терпеливым настолько, чтобы не заехать тебе кулаком в лицо, – довольно буднично отвечает Кёнсу, а Сехун удивлённо приподнимает брови и даже пытается что-то сказать. Но в итоге выбирает, казалось бы, проверенную тактику, которая раньше никогда не подводила.

Сехун целует Кёнсу в уголок губ, потом за ухом, потом в шею, а Кёнсу пробивает на дикий смех, потому что сдерживаться уже нет сил.

– Нет, Сехун, ты сейчас серьёзно? – спрашивает он сквозь подкатившую к горлу истерику. – Ты сейчас, блять, серьёзно? Тебя не было дома три дня. Три. Грёбанных. Дня. – Кёнсу чеканит каждое слово и, наконец, отстраняется от поцелуев знакомых губ, чтобы посмотреть Сехуну в глаза и, возможно, но маловероятно, увидеть в них сожаление. Хотя бы на самом дне. Там лишь пустота и недоумение, увы.

– Просто мы с Тао…

–Да плевать я хотел, что вы там с Тао. У тебя всегда что-то с кем-то очень важное. Сначала было с Чунмёном, потом с Крисом, теперь с Тао. И никогда, блять, со мной. Ты как чёртова ворона кидаешься на всё блестящее и дорогое, а я просто заебался это терпеть. Заебался ждать, читать дурацкие книжки и сдерживать себя, чтобы не ударить тебя.

– Ну, так вперёд, что тебе мешает? – Сехун зачем-то язвит.

– Терпение, милосердие и всеобъемлющая, блять, любовь, – Кёнсу практически выплёвывает эти слова Сехуну, вместе с книжкой, которую бросает ему в лицо.

И уходит. Просто уходит, закрываясь в комнате, до тех пор, пока не слышит, как захлопывается дверь квартиры.

Завтра Сехун пришлёт кого-нибудь за своими вещами и от него в этой квартире не останется никаких следов. Но Кёнсу всё равно уже научился жить без него.

Июль // G

Лето Сехуна в деревне катится под откос.

Палящее солнце обжигает светлую кожу до красных пятен на острых плечах, но он продолжает лениво валяться на траве возле реки, закрыв глаза. Окружающая его тишина совсем не безмолвная: рядом стрекочут кузнечики, в волнах плескается мелкая рыбёшка, ударяя хвостом по прозрачной глади, над головой, звонко заливаясь чириканьем, ласточки рассекают воздух – весь этот шум и гам, на самом деле, настолько расслабляет, что Сехуна одолевает приятная дрёма.

Когда он чувствует над собой внезапно появившуюся тень, то открывает глаза. Незнакомый мальчишка с широко распахнутыми ресницами, пухлыми губами, растянутыми в добродушной улыбке, и широкополой шляпе, смотрит на Сехуна не отрываясь, слишком близко наклонившись. Можно даже почувствовать, как от него пахнет земляникой.

– Привет! – голос у незнакомца немного низкий, но вместе с тем звонкий. – Тебя как зовут?

Сехун опирается на локти, приподнимаясь и чуть отодвигаясь в сторону, потому что мальчишка слишком близко, а ещё слишком улыбчивый.

– Сехун, – он немного хмурит брови.

– А я Кёнсу, – улыбка становится ещё шире.

С Кёнсу оказывается очень интересно.

Он будит Сехуна по утрам, настойчиво стуча в окошко, потом бубнит, что Сехун слишком долго собирался, называет его настоящей копушей, но в итоге всё равно улыбается и хватает за руку. Ладошки у Кёнсу немного пухлые, тёплые и очень мягкие. Сехуну нравится.

Кёнсу везде таскает за собой Сехуна, показывая какие-то совсем невероятные, по мнению второго, вещи. В лесу они играют в прятки, скрываясь за стволами деревьев, и дразня друг друга звонким «ау!», бегают босиком по мелководью речки, распугивая головастиков. Вечером, там же на берегу реки, разводят костёр и смотрят как огромный солнечный шар медленно и очень устало, опускается за горизонт. А в темноте, обступившей их со всех сторон, они слушают сверчков да рассказывают друг другу истории: Кёнсу – старые сказки, которые слышал от своей бабушки, а Сехун – те, что вычитал в книжках.

Лето, обещавшее быть самым скучным на свете, внезапно становится для Сехуна самым лучшим. Он это понимает, когда они сидят с Кёнсу на маленьком мостике и болтают ногами в воде.

Кёнсу в своей неизменной широкополой чёрной шляпе («–Почему ты всё время в ней ходишь? – Не знаю. Я нашёл её у бабушки на чердаке, и она мне понравилась»), а ещё на нём рубашка, у которой три разноцветных пуговицы («– Зачем? – Просто так»). Кёнсу смотрит куда-то вперёд, чуть прищурив глаза, словно пытается разглядеть на том берегу что-то очень важное.

А Сехун смотрит на Кёнсу.

Кажется, он впервые за это лето замечает, что лицо Кёнсу усыпано едва заметной россыпью веснушек, а в уголках пухлых губ будто спрятаны смешинки.

Сехун смотрит на своего друга очень долго и очень внимательно, его снова, как и в их первую встречу, окружает особенная тишина, наполненная стрекотом насекомых, чириканьем птиц и плеском волн.

Сехун наклоняется вперёд и прижимается губами к щеке Кёнсу, целуя. Робко, по-детски, зато от всего сердца.

Небольшая рыба на мгновение выпрыгивает из воды, звонко ударяя по ней хвостом, а Сехун подрывается с места и убегает.

* * * * *

Сехун приезжает в деревню к бабушке спустя несколько лет и только после того, как удачно сдаёт все выпускные экзамены. Ему абсолютно нечего делать в этой глуши, ведь интернет не ловит, а местную библиотеку он и так помнит наизусть. Но он всё равно остаётся.

Его кожа всё такая же бледная, поэтому она очень быстро краснеет от палящего над головой солнца, когда Сехун лежит на берегу реки, лениво развалившись на траве и прикрыв глаза.

– Привет! – слышит он над собой, а потом его накрывает смутно знакомая тень широкополой шляпы.

Сехун распахивает ресницы и видит знакомое лицо с мелкими веснушками и добродушной улыбкой полных губ.

– Давно не виделись, – Сехун поднимается, опираясь на локти, и смотрит на Кёнсу, который почти не изменился, разве что стал старше и ещё красивее, чем Сехун помнил.

Лето Сехуна в деревне катится под откос.

Потому что он влюбляется. Снова.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: