Межкультурные различия в выражении эмоций

Исследования поведения людей, принадлежащих к разным культу­рам, обнаружили, что в сфере выражения эмоций встречаются как универ­сальные типы реакций, так и специфические для отдельных исследовав­шихся культур. Это можно проиллюстрировать данными Кляйнберга, который провел анализ китайской литературы с точки зрения описания выражения эмоций.

Он установил, что для описания страха, например, используются сле­дующие выражения: «Все дрожали, а их лица были цвета глины»; «Во­лосы стали дыбом, и по телу побежали мурашки»; «Холодный пот покрыл его тело; он беспрерывно дрожал»; «Ее ноги будто приросли к земле; она готова была кричать, но уста ее были немы». Все приведенные здесь опи­сания вполне понятны европейцу, что указывает на сходство выражения страха в разных культурах.

Для описания гнева используются такие выражения: «Он заскреже­тал зубами, стирая их в порошок»; «Его глаза широко раскрылись и ста­ли круглыми» (что у нас означает, скорее, удивление или страх); «Был так разгневан, что несколько раз лишался чувств». У нас, скорее, сказали бы «лишился чувств от потрясения» или «лишился чувств от страха». Та­кое выражение, как «высунул язык», означает удивление, «потирал ухо и щеку» — удовлетворение, тогда как «хлопнул в ладоши» — беспокойство или неудовлетворение. Китаянка постукивает пальцем по затылку свое­го ребенка, выражая таким способом неудовлетворение, и потирает паль­цем щеку, вместо того чтобы сказать «стыдно».

Таким образом, принимая во внимание те формы выражения эмоций, описания которых встречаются в художественной литературе разных куль­тур, можно отметить, что язык эмоций содержит как общие элементы, сход­ные для разных культур, так и элементы, специфические для определенных культур. Возникает вопрос: какие именно формы выражения имеют уни­версальный характер и какие — специфический? Чтобы ответить на этот вопрос, полезно познакомиться с данными, собранными социальными антро­пологами, этнографами и путешественниками. Рассмотрим, что именно в отдельных культурах означают определенные эмоциональные реакции. При этом будем опираться на обзор Кляйнберга.

Слезы являются почти универсальным признаком печали. Однако нормы культуры оказывают влияние на эти формы реакций, определяя, когда, каким образом и как долго следует плакать. Так, в Черногории на погребальной церемонии женщины и мужчины должны плакать в разное время. Мексиканские индейцы плачут во время некоторых религиозных церемоний, а после их завершения возвращаются к типичному для них радостному настроению. Андаманцы, например, плачут при встрече с людь­ми, которых они давно не видели, а также после установления мира меж­ду воюющими сторонами; родственники, не видевшиеся несколько недель или месяцев, при встрече обнимаются, усаживаются рядом и обливаются слезами³. Смех является довольно распространенным признаком радос­ти и удовлетворения) Нередко с помощью смеха выражается также пре­зрение и насмешливое отношение. В Китае смех может означать гнев, а в более давние времена он был также формой поведения, предписываемой слуге, который, например, сообщал господину о своем несчастье с улыбкой, чтобы уменьшить значение несчастья и не беспокоить им почтенное лицо. В Японии проявление печали и боли в присутствии лиц более вы­сокого положения рассматривалось как демонстрация неуважения. По­этому человек, которому делается выговор, должен улыбаться, однако сле­дует помнить, что смех, при котором обнажаются задние зубы, также является оскорбительным для вышестоящего лица.

В некоторых приведенных примерах смех является формой, предпи­сываемой нормами культуры, чтобы скрыть отрицательные эмоции. Та­кую же функцию смех может выполнять и в нашей культуре; так, у де­тей смех довольно часто бывает реакцией на ситуацию, вызывающую отрицательные эмоции.

Более значительные различия наблюдаются в выражении радости. Так, например, на Таити для выражения радости люди иногда причиняют себе боль. Уилсоп приводит пример старой женщины, которая, неожидан­но встретив сына, от радости исцарапала себя до крови. Подобные формы проявления радости наблюдались среди аборигенов Австралии. И все же самой распространенной формой выражения радости является смех.

Рассматривая отдельные эмоции и разные формы их выражения, можно заметить, что некоторые из них понятны людям разных культур, тогда как другие можно понять только в рамках определенной культуры. Это различие, как предполагает Кляйнберг, отчасти связано с тем, что эмо­ции различаются своими социальными функциями. Некоторые эмоции, например гнев, любовь, заинтересованность, презрение, явно направлены на окружающих и являются формой взаимодействия между человеком и его социальной средой. Другие же (например, страх, печаль) имеют более эгоцентрический характер и являются ответом на то, что произошло с человеком. Правда, и эгоцентрические эмоции имеют социальное значе­ние (люди, например, хотят показать, что они печалятся из-за чужого не­счастья, что кого-то боятся), но это является их вторичной функцией.

Все, что касается отношений между людьми, как правило, предпола­гает четкие нормы, обязательные для всех членов данной культуры, поэто­му эмоции, направленные на других, в большей степени, чем эгоцентри­ческие эмоции, подвержены влиянию культуры. Понятно, что эмоции, направленные на окружающих, характеризуются более значительными межкультурными различиями. Эгоцентрические эмоции, поскольку они выполняют функцию передачи информации о личных отношениях, так­же подвергаются регулирующему влиянию культуры. Таким образом, обычной реакцией в состоянии печали является плач, но особые правила устанавливают, при каких обстоятельствах, в какой степени и как долго можно плакать. Обычным проявлением удовлетворения является смех, но особые правила определяют, когда и каким образом можно смеяться.

Классификации эмоций.

С.А.Рубинштейн ВИДЫ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ПЕРЕЖИВАНИЙ

В многообразных проявлениях эмоциональной сферы личности мож­но различать три основных уровня.

Первый — это уровень органической аффективно-эмоциональной чувствительности. Сюда относятся элементарные, так называемые физичес­кие чувствования — удовольствия, неудовольствия, связанные по преиму­ществу с органическими потребностями. Чувствования такого рода могут носить более или менее специализированный местный характер, выступая в качестве эмоциональной окраски или тона отдельного процесса ощуще­ния. Они могут приобрести и более общий, разлитой характер; выражая общее более или менее разлитое органическое самочувствие индивида, эти эмоциональные состояния носят неопредмеченный характер. Примером может служить чувство беспредметной тоски, такой же беспредметной тре­воги или радости. Каждое такое чувство отражает объективное состояние индивида, находящегося в определенных взаимоотношениях с окру­жающим миром. И «беспредметная» тревога может быть вызвана каким-нибудь предметом; но хотя его присутствие вызвало чувство тревоги, это чувство может не быть направлено на него и связь чувства с предметом, ко­торый объективно вызвал чувство может не быть осознана. <...>

Следующий, более высокий, уровень эмоциональных проявлений со­ставляют предметные чувства, соответствующие предметному восприятию и предметному действию. Опредмеченность чувства означает более высо­кий уровень его осознания. На смену беспредметной тревоге приходит страх перед чем-нибудь. Человеку может быть «вообще» тревожно, но бо­ятся люди всегда чего-то, точно так же удивляются чему-то и любят кого-то. На предыдущем уровне — органической аффективно-эмоциональной чувствительности — чувство непосредственно выражало состояние орга низма, хотя, конечно, организма не изолированного, а находящегося в оп­ределенных реальных отношениях с окружающей действительностью. Од­нако само отношение не было еще осознанным содержанием чувства. На втором уровне чувство является уже не чем иным, как выражением в осознанном переживании отношения человека к миру. <...>

Опредмеченность чувств находит высшее выражение в том что сами чувства дифференцируются в зависимости от предметной сферы, к которой они относятся. Эти чувства обычно называются предметными чувствами и подразделяются на интеллектуальные, эстетические и моральные. Цен­ность, качественный уровень этих чувств зависит от их содержания, от того, какое отношение и к какому объекту они выражают. Это отношение все­гда имеет идеологический смысл. <...>

Наконец, над предметными чувствами (восхищения одним предме­том и отвращения к другому, любви или ненависти к определенному лицу, возмущения каким-либо поступком или событием и т.п.) поднимаются более обобщенные чувства (аналогичные по уровню обобщенности отвле­ченному мышлению), как-то: чувство юмора, иронии, чувство возвышен­ного, трагического и т.п. Эти чувства тоже могут иногда выступать как более или менее частные состояния, приуроченные к определенному слу­чаю, но по большей части они выражают общие, более или менее устойчи­вые мировоззренческие установки личности. Мы бы назвали их мировоз­зренческими чувствами.

Уже чувство комического, с которым нельзя смешивать ни юмор, ни иронию, заключает в себе интеллектуальный момент как общественный компонент. Чувство комического возникает в результате внезапно обна­руживающегося несоответствия между кажущейся значительностью дей­ствующего лица и ничтожностью, неуклюжестью, вообще несуразностью его поведения, между поведением, рассчитанным на более или менее зна­чительную ситуацию, и пустяковым характером ситуации, в которой оно совершается. Комическим, смешным кажется то, что выступает сперва с видимостью превосходства и затем обнаруживает свою несостоятель­ность. Несоответствие или несуразность, обычно заключенные в комичес­ком, сами по себе еще не создают этого впечатления. Для возникновения чувства комизма необходимо совершающееся на глазах у человека разоб­лачение неосновательной претензии <...>

Значительно сложнее, чем чувство комического, собственно юмор и ирония. Юмор предполагает, что за смешным, за вызывающими смех не­достатками чувствуется что-то положительное, привлекательное. С юмо­ром смеются над недостатками любимого. В юморе смех сочетается с симпатией к тому, на что он направляется. Английский писатель Дж.Ме­редит прямо определяет юмор как способность смеяться над тем, что лю­бишь. С юмором относятся к смешным маленьким слабостям или не очень существенным и во всяком случае безобидным недостаткам, ког да чувствуется, что за ними серьезные реальные достоинства. Чувство юмора предполагает, таким образом, наличие в одном явлении или лице и отрицательных и положительных сторон. Юмористическое отношение к этому факту, очевидно, возможно лишь, пока в нашей оценке поло­жительные моменты перевешивают отрицательные. По мере того, как это соотношение в наших глазах сдвигается и отрицательные стороны полу­чают в нем перевес над положительными, чувство юмора начинает пере­ходить в чувство трагического или во всяком случае проникаться траги­ческими нотками; в добродушный смех юмора включается боль и горечь. Таким не лишенным трагизма юмором был юмор Гоголя: недаром Го­голь характеризовал свой юмор как видимый миру смех сквозь невиди­мые миру слезы. <...>

Ирония расщепляет то единство, из которого исходит юмор. Она противопоставляет положительное отрицательному, идеал — действитель­ности, возвышенное — смешному, бесконечное — конечному. Смешное, безобразное воспринимается уже не как оболочка и не как момент, вклю­ченный в ценное и прекрасное, и тем более не как естественная и законо­мерная форма его проявления, а только как его противоположность, на которую направляется острие иронического смеха. Ирония разит несовер­шенства мира с позиций возвышающегося над ними идеала. Поэтому иро­ния, а не более реалистический по своему духу юмор, была основным мо­тивом романтиков. <...>

В развитии эмоций можно, таким образом, наметить следующие сту­пени: 1) элементарные чувствования <...>, 2) разнообразные предметные чувства <...>, 3) обобщенные мировоззренческие чувства. <...> Наряду с ними нужно выделить отличные от них, но родственные им аффекты, а также страсти.

Аффекты. Аффект — это стремительно и бурно протекающий эмо­циональный процесс взрывного характера, который может дать неподчи­ненную сознательному волевому контролю разрядку в действии. Именно аффекты по преимуществу связаны с шоками — потрясениями, выража­ющимися в дезорганизации деятельности. Дезорганизующая роль аффек­та может отразиться на моторике, выразиться в дезорганизации моторно­го аспекта деятельности в силу того, что в аффективном состоянии в нее вклиниваются непроизвольные, органически детерминированные, реак­ции. <...>

Аффективные процессы могут представлять собой дезорганизацию деятельности и в другом, более высоком плане, в плане не моторики, а собственно действия. Аффективное состояние выражается в заторможен­ности сознательной деятельности. В состоянии аффекта человек теряет голову. Поэтому в аффективном действии в той или иной мере может быть нарушен сознательный контроль в выборе действия. Действие в со­стоянии аффекта, т.е. аффективное действие, как бы вырывается у чело века, а не вполне регулируется им. Поэтому аффект, «сильное душевное волнение» (говоря словами нашего кодекса) рассматривается как смягча­ющее вину обстоятельство. <...>

Страсти. С аффектами в психологической литературе часто сближа­ют страсти. Между тем общим для них собственно является лишь коли­чественный момент интенсивности эмоционального возбуждения. По су­ществу же они глубоко различны.

Страсть — это такое сильное, стойкое, длительное чувство, которое, пустив корни в человеке, захватывает его и владеет им. Характерным для страсти является сила чувства, выражающаяся в соответствующей направ­ленности всех помыслов личности, и его устойчивость; страсть может да­вать вспышки, но сама не является вспышкой. Страсть всегда выражает­ся в сосредоточенности, собранности помыслов и сил, их направленности на единую цель. В страсти, таким образом, ярко выражен волевой момент стремления; страсть представляет собой единство эмоциональных и воле­вых моментов; стремление в нем преобладает над чувствованием. Вместе с тем характерным для страсти является своеобразное сочетание актив­ности с пассивностью. Страсть полонит, захватывает человека; испытывая страсть, человек является как бы страдающим, пассивным существом, на­ходящимся во власти какой-то силы, но эта сила, которая им владеет, вместе с тем от него же и исходит. <...>

Страсть — большая сила, поэтому так важно, на что она направляет­ся. Увлечение страсти может исходить из неосознанных телесных влече­ний, и оно может быть проникнуто величайшей сознательностью и идей­ностью. Страсть означает, по существу, порыв, увлечение, ориентацию всех устремлений и сил личности в едином направлении, сосредоточение их на единой цели. Именно потому, что страсть собирает, поглощает и бросает все силы на что-то одно, она может быть пагубной и даже роковой, но именно поэтому же она может быть и великой. Ничто великое на свете еще никогда не совершалось без великой страсти.

Говоря о различных видах эмоциональных образований и состояний, нужно еще отметить настроение.

Настроения. Под настроением разумеют общее эмоциональное со­стояние личности, выражающееся в «строе» всех ее проявлений. Две ос­новные черты характеризуют настроение в отличие от других эмоцио­нальных образований. Эмоции, чувства связаны с каким-нибудь объектом и направлены на него: мы радуемся чему-то, огорчаемся чем-то, трево­жимся из-за чего-то; но когда у человека радостное настроение, он не про­сто рад чему-то, а ему радостно — иногда, особенно в молодости, так, что все на свете представляется радостным и прекрасным. Настроение не предметно, а личностно, — это, во-первых, и, во-вторых,— оно не специаль­ное переживание, приуроченное к какому-то частному событию, а разли­тое общее состояние. <...>

В возникновении настроения участвует обычно множество факто­ров. Чувственную основу его часто образуют органическое самочувствие, тонус жизнедеятельности организма и те разлитые, слабо локализованные органические ощущения (интроцептивной чувствительности), которые исходят от внутренних органов. Однако это лишь чувственный фон, кото­рый редко у человека имеет самодовлеющее значение. Скорее даже и само органическое, физическое самочувствие человека зависит, за исключени­ем резко выраженных патологических случаев, в значительной мере от того, как складываются взаимоотношения человека с окружающим, как он осознает и расценивает происходящее в его личной и общественной жиз­ни. Поэтому то положение, что настроение часто возникает вне контроля сознания — бессознательно, — не означает, конечно, что настроение чело­века не зависит от его сознательной деятельности, от того, что и как он осознает; оно означает лишь, что он часто не осознает этой зависимости, она как раз не попадает в поле его сознания. Настроение — в этом смыс­ле бессознательная, эмоциональная «оценка» личностью того, как на дан­ный момент складываются для нее обстоятельства.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: