Возможный состав регулярных вооруженных сил в операциях, не достигающих масштабов большой войны 7 страница

Подобная линия поведения в отношении проблемы освещения североир­ландского кризиса в английских СМИ являлась неотъемлемой частью об­щей тактики его разрешения, все мероприятия в рамках которой, начиная с визуального наблюдения за обстановкой в Ольстере и кончая контакта­ми официальных властей с представителями ИРА, проводились в обста­новке секретности, исключающей любые поводы для взбудораживания на­селения и объективно неизбежную в противном случае политическую рек­ламу деятельности экстремистов.

Из латиноамериканского опыта организации информирования общест­венности в периоды как внутриполитических, так и межгосударственных

конфликтов следует, что чем больше правительственные структуры со­трудничали с отечественными и зарубежными СМИ, тем больше они полу­чали возможностей для отражения в СМИ собственной точки зрения на происходящие события. Как отмечают зарубежные исследователи, залог успеха в благоприятном для правительства освещении событий в периоды кризисов заключается в инициативном предложении достоверной инфор­мации о развитии ситуации СМИ, политическим организациям, партиям и представителям "народной дипломатии". В дополнение к этому стратеги­ческая цель мероприятий в области общественной информации - обеспе­чить поддержку действий правительства в международном сообществе и исключить ее оказание повстанцам.

Одной из наиболее сложных проблем является упорядочение присутст­вия представителей средств массовой информации в районах осуществле­ния крупномасштабных военных акций. Министерство обороны США имеет, например, заведомо определенный круг журналистов с предсказуе­мой политической позицией, из числа которых в зависимости от ситуации составляются списки допущенных в зоны операций, осуществляемых аме­риканскими войсками. Этот путь, однако, чреват возникновением недо­вольства и нарушением конструктивного взаимодействия сторон. Предпочтительным в этом отношении представляется порядок взаимодей­ствия военных и сотрудников средств массовой информации, принятый во Франции.

Для своевременного информирования общественности и налаживания сотрудничества со СМИ при проведении французскими войсками опера­ций в Ливане и Чаде при командующих французскими силами на театре военных действий были созданы пресс-бюро, в которые вошли служащие управления по связям с общественностью и оборонной информации мини­стерства обороны Франции. С точки зрения этих задач весьма полезным оказалось прикомандирование военных специалистов пресс-службы к от­дельным подразделениям. Их функция заключалась в предоставлении ин­формации по запросам общественности и брифинги журналистов с соблю­дением при этом конфиденциальности тех сведений, неразглашение кото­рых командование считало важным для успешного проведения операций. Контакты других военнослужащих с представителями СМИ не допуска­лись.

Сопоставляя подходы различных стран к проблеме регулирования взаи­моотношений официальных властей, военных и СМИ в кризисной обста­новке, целесообразно воспользоваться их опытом, взяв на вооружение принятые в них нормы и правила работы средств массовой информации в чрезвычайных обстоятельствах, затрагивающих национальные интересы страны.

В качестве иллюстрации всему вышесказанному целесообразно рассмот­реть особенности развития и разрешения североирландского кризиса, ко-

торый в течение многих лет оказывал серьезное влияние на внутриполити­ческую обстановку в Великобритании¹⁶⁰.

Как известно, комплекс предпосылок, приведших к конфликтному со­стоянию отношений между Великобританией и входящий в ее состав Се­верной Ирландией, включает традиционные противоречия между метро­полией и бывшей колонией, национально-религиозную рознь между про­тестантским большинством и католическим меньшинством провинции, а также имеющую исторические корни межобщинную вражду. Однако пер­вопричиной возникновения кризиса являются сепаратистские устремления воинствующих католиков Ольстера, реализуемые с использованием на­сильственных средств.

В связи с обострением обстановки в провинции правительство Велико­британии вынуждено было в 1969 г. ввести в Северную Ирландию регуляр­ные войска для восстановления порядка (в 1973 г. их численность превыси­ла 20 тыс. чел.). По данным английских источников, в 1969-1989 гг. в севе­роирландском кризисе погибло 2771 чел. и свыше 30 тыс. получили ране­ния, боевиками было осуществлено 8200 взрывов, 8300 поджогов и около 14 тыс. вооруженных ограблений. В этот период в результате межобщин­ных столкновений и активизации деятельности Ирландской республикан­ской армии, - экстремистской группировки, борющейся насильственными методами за выход Ольстера из Соединенного Королевства и воссоедине­ние с Ирландией, - политическая и экономическая жизнь провинции оказа­лась практически парализованной. Несмотря на активные меры противо­действия властей Ольстера и Ирландии, боевики ИРА в течение длитель­ного времени безнаказанно действовали с территории Ирландии, а кон­трабанда на границе между двумя странами превратилась в "индустрию", наносящую серьезный экономический ущерб.

Разрешение кризиса в этих условиях представляло по своей сути тупико­вую военно-политическую задачу. Придя к выводу о том, что всеобъемлю­щее и окончательное решение проблем Северной Ирландии, прежде всего нейтрализация политического терроризма, а также других факторов деста­билизации обстановки - социально-экономических, национально-религи­озных, правовых и исторических невозможно и недостижимо военным пу­тем, правительство Великобритании разработало курс на умиротворение, основными компонентами которого стали следующие меры:

1) роспуск парламента и правительства формально автономной Север­ной Ирландии и введение прямого управления из Лондона;

2) создание правительством Великобритании видимости своей готовно­сти к политическому компромиссу. В 1985 г. между Соединенным Коро­левством и Ирландией было подписано Хиллсборское соглашение, значи­тельно способствовавшее нормализации ситуации, в котором стороны за­фиксировали свое согласие с тем, что возвращение Ольстера в состав Ир-

¹⁶⁰ Haffm John. War Annual 1. P. 119-197.

ландии "в принципе возможно", оставив за скобками сроки реализации договоренности;

3) секретные переговоры официальных властей Великобритании с пред­ставителями экстремистских организаций.

Существенную позитивную роль в вопросе разрешения североирланд­ского кризиса политическими средствами сыграла переговорная тактика. В отличие от основной, государственной (контакты между лидерами экс­тремистов и правительством), вспомогательная дипломатия представляет собой неофициальное взаимодействие представителей соперничающих сил или государств, имеющее своей целью неформальный поиск стратегии, ве­дущей к разрешению конфликта. Подобный подход особенно эффективен в ситуациях, когда свобода маневра официального лидера крайне ограни­чена ввиду необходимости демонстрации своей твердости перед лицом противника, открытые переговоры с которым неизбежно легитимизируют его статус¹⁶¹.

Английские и американские политологи отмечают, что эта тактика дает большие возможности официальным лидерам решать текущие задачи кри­зисного управления, а затем и урегулирования конфликта в первую оче­редь за счет того, что этот подход не предусматривает афиширование кон­тактов. Результаты переговоров, целью которых скорее является не дости­жение какой-либо договоренности, а совместный анализ противостоящи­ми сторонами складывающейся ситуации, не фиксируются официально и поэтому не могут интерпретироваться как победа или поражение ни сами­ми участниками, ни, - важность чего особо подчеркивается, - средствами массовой информации. Подобные переговоры, как признают западные аналитики, способствовали разрешению североирландской проблемы пу­тем создания такой среды в политическом сообществе Великобритании, в которой английские лидеры, вступившие в последнее время в официаль­ные переговоры, почувствовали себя в большей безопасности, идя на риск, связанный с достижением урегулирования ситуации в Северной Ирландии;

4) установление особого правового режима в Северной Ирландии.

Одной из наиболее кардинальных мер разрешения североирландского

кризиса было принятие английским парламентом двух специальных законов, устанавливающих беспрецедентно жесткий правовой режим, предопределивший в конечном счете угасание террористической деятельности ИPA и других экстремистских организаций Северной Ирландии.

В соответствии с новыми нормами судопроизводства была существенно упрощена процедура рассмотрения дел, связанных с террористической деятельностью. В частности, было отменено право на рассмотрение подобных дел судом присяжных, в течение установленного срока задержанные не могли консультироваться с адвокатами, было ограничено право на ос-

¹⁶¹ Arthur P. Negotiating the Northen Ireland Problem: Track One or Track Two diplomacy? "Government and Opposition". Vol. 25, № 4, Autumn 1990.

вобождение под залог. В целях пресечения вооруженных вылазок был пре­дусмотрен отказ от презумпции невиновности - кардинального принципа юриспруденции в демократической стране, - любое лицо, которому предъ­являлось обвинение в незаконном хранении оружия, боеприпасов и взрыв­чатых веществ, самостоятельно должно было доказывать свою невинов­ность.

В новом законодательстве была предусмотрена возможность привлече­ния на основании доноса к ответственности лиц, подозреваемых в связи с террористами. Королевская полиция Ольстера получила право на обыск и арест без предъявления ордера с последующим содержанием лица, подоз­реваемого в участии либо способствующего террористической деятельно­сти, в заключении до 3 дней, которое с санкции государственного секрета­ря могло быть продлено до 7 дней. Подозреваемые в террористической деятельности могли быть высланы за пределы страны, при этом они могли содержаться под стражей без ордера на арест до 7 дней. Если же подозре­ваемое лицо задерживалось в Северной Ирландии с предъявлением орде­ра, то в период следствия его можно было содержать под стражей практи­чески неограниченное время, в течение которого оно не могло обратиться с аппеляцией к властям.

В уголовный кодекс были внесены статьи, предусматривающие наказа­ния за совершение гражданами действий, затрудняющих идентификацию их личности, например, появление в общественном месте в маске. Под стра­хом уголовного преследования гражданам запрещалось ношение какого-либо знака или формы одежды, связанных с принадлежностью к террори­стической организации. Лицу, связанному каким-либо образом с экстреми­стами, запрещались организация и проведение публичного выступления с участием более трех человек.

В 1988 г. в Великобритании была предусмотрена обширная система мер ужесточения режима предотвращения финансовой поддержки террористи­ческой деятельности, в частности:

владение финансовыми средствами и имуществом, используемыми в це­лях террористической деятельности, объявлялось незаконным;

аннулировались контрактные обязательства банков и иных финансовых учреждений о неразглашении сведений о клиентах. Эти учреждения были обязаны уведомлять власти о всех подозрительных сделках с имуществом и финансами, могущими иметь отношение к террористической деятельно­сти;

судам было предоставлено право конфисковывать имущество и финан­совые средства, принадлежащие осужденным в связи с вышеупомянутыми нарушениями закона;

решением суда замораживалось заключение финансовых или имущест­венных сделок лицом, которому предъявлено обвинение в связи с террори­стической деятельностью;

правоохранительным органам было предоставлено право проверки лю­бых банковских операций, в том числе и тех, в отношении которых ранее они законодательством не предусматривались.

С точки зрения изучения английского опыта обеспечения эффективности работы механизма принуждения в стране особо следует упомянуть законо­дательный запрет на сбор, хранение, публикацию и передачу информации, касающейся полиции, сил безопасности, должностных лиц суда и прокура­туры, служащих системы содержания осужденных, которая может оказать­ся ценной для боевиков. Уголовным преступлением является также сокры­тие информации, которая наверняка или предположительно могла бы быть полезной для предотвращения или нейтрализации террористических актов.

Принятие в Великобритании упомянутых выше чрезвычайных законов по борьбе с терроризмом прямо влекло за собой нарушение признанных в любом демократическом государстве основных прав человека - свободу слова, собраний, религий, политических взглядов, право на суд присяж­ных, свободное перемещение и предусматривало целый ряд других ограни­чений. Таким образом, парламент Великобритании - страны, являющейся классическим образцом западной демократии, сознательно принес в жертву фундаментальные права человека для пресечения террористической деятельности североирландских сепаратистов.

Целесообразно также упомянуть, что в воспитанном на демократиче­ских традициях английском обществе эти изначально непопулярные меры вызвали лишь полемику. Что же касается негативной реакции демократи­ческого международного сообщества, то она последовала только через 14 лет после принятия парламентом Великобритании Закона о предотвраще­нии терроризма, когда Европейский суд по правам человека определил, 'то содержание подозреваемых под арестом без предъявления обвинения нарушает Европейскую конвенцию о правах человека. Отсюда следует гажный вывод: если для защиты своих национальных интересов государ­ство временно прибегает к осуществлению экстраординарных мер, то за­конопослушные граждане такого государства, а также мировое сообщест­во, при условии, что эти меры приняты в соответствии с демократической процедурой и соответствующим образом законодательно оформлены, вос­принимают их без излишнего драматизма;

5) совместное осуществление военно-полицейскими формированиями тактики "глубинной обороны", предназначенной для борьбы с глубоко за­конспирированными малочисленными группами противника методами сдерживания, изнурения и изоляции. Особая ставка делается на оперативную работу и сбор информации. Успех "глубинной обороны" был достигнут путем внедрения агентов правоохранительных органов в ИРА, ведения на контролируемых территориях постоянного визуального наблюдения, здания на границе Ирландии и Северной Ирландии контрольно-пропу-

скных постов, пересечение которых людьми и транспортными средствами фиксировалось на центральном компьютере в режиме реального времени, что впоследствии позволило выявить подозрительных лиц и наиболее ти­пичные методы инфильтрации.

В дополнение к специально подготовленным полицейским формирова­ниям по борьбе с терроризмом в британской армии было создано элитное подразделение, получившее наименование SAS. Операции, проводимые SAS, засекречены и методы работы этой группы в открытых источниках не освещаются. По отзывам зарубежных специалистов, SAS является наибо­лее эффективно действующей антитеррористической группой вооружен­ных сил Запада. Известно, что аналогичные подразделения в США ("Дель­та"), Германии (GSG-9) и Испании были созданы при прямом участии во­еннослужащих SAS.

Английские специалисты отмечают, что британской армии и Королев­ской Ольстерской полиции удалось предотвратить скоординированные вылазки ИРА в сельской местности и городах. По мере накопления инфор­мации о боевиках ИРА и методах их деятельности была решена задача предотвращения крупномасштабного терроризма в политических целях. Единичные акты насилия совершаются и до настоящего времени, однако активность экстремистов вынуждена была переместиться в область поли­тической борьбы и попыток использования в своих целях партии Шинн фейн. В целом тактика "глубинной обороны" в сравнении с другими воз­можными путями разрешения кризиса оказалась наименее дорогостоящей и вполне приемлемой для основных субъектов политического процесса Ве­ликобритании;

6) экономическое поощрение антисепаратистских настроений путем фи­нансовой поддержки развития Северной Ирландии в объемах, значитель­но превышающих помощь другим регионам Великобритании. В результа­те этого общий уровень жизни в Северной Ирландии, особенно в области социального обеспечения, превосходит существующий в Ирландии и, та­ким образом, население Ольстера, зная, что отделение провинции от Вели­кобритании будет означать для него экономическую катастрофу, полити­чески отвергает сепаратистские устремления;

7) дозированное освещение активности боевиков ИРА и других экстре­мистских организаций средствами массовой информации Великобрита­нии.

После вынужденного согласия ИРА (сентябрь 1994 г.) на прекращение насильственных действий, обусловленного последовательной реализацией тактики "глубинной обороны" и комплекса иных мер нормализации си­туации, в феврале 1995 г. было подготовлено англо-ирландское рамочное соглашение об урегулировании североирландского кризиса. Острая борь­ба с применением обеими сторонами силы была переведена в русло созна­тельно растянутого во времени политического урегулирования.

Таким образом, зарубежный опыт борьбы с повстанческими формирова­ниями и осуществления комплекса мер по нормализации политической об­становки на территориях проведения военных операций различного мас­штаба имеет универсальную самостоятельную ценность и должен прини­маться в расчет при возникновении кризисных ситуаций в различных ре­гионах России. Особое внимание следует уделять вопросам "кризисного управления", выхода из вооруженных конфликтов и методологии стабили­зации внутриполитической обстановки.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сфера государственной деятельности по подготовке и ведению войны я современных условиях настолько расширилась и усложнилась, что во все большей мере подтверждает сделанный уже в прошлом столетии многими военными мыслителями вывод о невозможности разработки положитель­ной теории войны в качестве опоры этой деятельности. По их мнению, на­стоящей опорой может служить только творческая личность, вооруженная разнообразными знаниями, навыками, опытом, талантом, природными и развитыми духовными качествами. Такой точки зрения придерживался и Клаузевиц, который, к тому же, утверждал, что теория не есть учение, а только рассмотрение¹⁶².

Косвенным доказательством этого тезиса может считаться аксиоматич­ное утверждение о том, что все боевые уставы и наставления пишутся кро­вью, так как каждая новая война начинается с багажом идей и опыта, по­рожденных последней. Действительно, ни одной теории вообще, ни одной инструкции не удалось в полной мере предвидеть реальный ход событий в конкретной войне.

В то же время такая логика не может служить основанием для отказа от новых попыток научного осмысления происходящего и проектирования будущего - хотя бы потому, что та же военная практика в первую очередь сурово наказывает за пренебрежение теорией.

Как было показано, дефицит теории, или хотя бы общих представлений, особенно остро проявился в столкновениях постоянной армии с иррегу­лярным противником, в борьбе с вооруженным освободительным движе­нием, с повстанцами и партизанами. И если противоборство однотипных регулярных противников, постепенно и одновременно в ходе разгорающе­гося конфликта познающих его природу, выводило участников на сопоставимый уровень теоретического знания и практического опыта, то об­ласть освоенного нового в противопартизанской борьбе расширяется крайне медленно и так и остается повторяемым парадоксом. В силу этого данная область не может ни отвергнуть принципиальных черт предшест­вующей войны, ни убедить -в невозможности их повторения в следующей.

Отрицание и смена канонов в военном деле всегда шли замедленными темпами, и можно сказать, что устройство армий и правила их функциони-

¹⁶² Клаузевиц. О войне. М., 1936. Т. 1.С.131.

рования за последние двести лет по существу не изменились. Тот, кто не согласится с этим утверждением, в поисках опровержения наверняка предложит обратить внимание на появление новых средств борьбы, на их неизме­римо возросшие поражающие свойства. В своем доказательстве он подой­дет к нашим дням и к неизбежному выводу о том, что "война с широким применением обеими сторонами ядерного оружия... становится самоубий­ственной нелепостью..." ¹⁶³.

Очевидно, что такие рассуждения антиисторичны, потому что, во-пер­вых, в прошлом однажды созданные орудия уничтожения непременно на­ходили свое боевое применение, и, во-вторых, "ядерный тормоз" эффек­тивно действует главным образом потому, что еще не создана адекватная новому оружию теория его применения. Именно поэтому владеющие им государства, участвуя прямо и косвенно в многочисленных войнах и воо­руженных конфликтах и, следовательно, находясь в остром противостоя­нии друг с другом, старались не перешагнуть незримый, но угадываемый порог, за которым предчувствовалось соскальзывание в область пугающе­го неведомого. В критические моменты воля соперников оказывалась бло­кированной пониманием бесполезности даже многократного собственного превосходства над потенциальным противником, которое не снимало реальной угрозы быть уничтоженным им - известные законы войны реши­тельно не позволяют рассчитывать на успех без благоприятного соотноше­ния сил и средств.

В этом плане следовало бы считать "самоубийственной нелепостью" и бесконечный ряд вооруженных восстаний и партизанских войн, в которых соперники были также разновелики, как Давид и Голиаф, если бы не мно­жественные примеры их успешного завершения. Примечательно, что на всех этапах такого рода конфликтов материально-техническое превосход­ство всегда оставалось на стороне регулярных войск.

Выдвинутый выше тезис о стагнации в развитии военного дела на фоне бурного совершенствования средств ведения вооруженной борьбы необхо­димо дополнить выводом о том, что и малая (иррегулярная) война, как военный метод, который Клаузевиц призывал цивилизованную Европу рассматривать в качестве прорыва, произведенного стихией войны в ограж­давших ее искусственных дамбах, тоже весьма консервативна и даже арха­ична. Это проявляется в том, что принципы ее ведения неизменны на протяжении веков и подразумевают не борьбу машин и технологий, а живых людей. Она архаична уже в том, что за все это время прошла удивительно короткий путь эволюции средств борьбы: это путь от пращи до автомата, от лука до РПГ, от "волчьей ямы" до саперной мины. Природа такой войны заставляет и современного повстанца отказываться от соблазна иметь тяжелое современное вооружение, если оно переводит человека в подчи­ненное положение.

¹⁶³ Броди Б. Стратегия в век ядерного оружия. М., 1961. С. 234.

Действуя партизанскими методами, повстанцы формируют свою армию постепенно и рационально, не создают ничего лишнего и на данный мо­мент бесполезного, но все имеющиеся скромные ресурсы в конечном счете обращают себе на пользу, в том числе и путем изъятия их у противника Важнейший принцип партизанской войны - рассчетливость и осторож­ность, но он не имеет ничего общего с пассивностью и капитулянтством. Игнорирование этого принципа влечет за собой поражение партизанского движения тяжелым недугом - партизанщиной.

Как было показано на ряде примеров, до сего дня технологии партизан­ской войны трудно противопоставить стандартную контртехнологию, кроме применения геноцидной стратегии и тактики, что в современных ус­ловиях чревато столь значительными материальными и моральными из­держками, что в сумме они перевешивают допустимую цену победы. Имен­но поэтому в большинстве случаев добиваться умиротворения в конечном счете удавалось не военными, а политическими средствами, или разумным сочетанием тех и других. Не случайно генерал М. Драгомиров утверждал: "Успех войны и боя зависит не от количества материальных потерь, кото­рые мы нанесли противнику, а от того, в какой степени мы поселим в нем веру в невозможность нам сопротивляться" ¹⁶⁴. и если сегодня, как и сто­летия назад, партизаны смело бросают вызов регулярным армиям, то, ви­димо, потому, что не считают материально-техническое превосходство, организованность и дисциплинированность военных профессионалов дос­таточным аргументом для отказа от борьбы.

В борьбе с повстанцами и партизанами регулярные силы государства в еще большей степени, чем в войне с однотипной армией другой страны, не столько воевали, сколько учились воевать, эмпирически подбирая ключи к секрету победы над диковинным, непредсказуемым противником. Эта не­предсказуемость и свобода выбора форм и методов сопротивления делают из партизана подлинного "иезуита войны", что в свою очередь предельно ограничивает возможность выработки универсальной системы контрпар­тизанских действий. Создание такой системы методом обобщения оправ­давших себя в определенных условиях приемов едва ли приведет к полез­ным для войск результатам, так как таких приемов великое множество, а эффективность их зависит от динамично меняющихся обстоятельств кон­кретной обстановки.

Скорее всего, войска и впредь обречены проходить школу войны в ходе самой войны и своей кровью писать нужные боевые уставы. Однако про­цесс самообучения будет не таким затяжным и жертвенным, если начнется с солидного основания - с восприятия обманчиво бессистемных и спорадических проявлений характера иррегулярного противника как самостоятельного военного метода со своими законами, ритмом развития и условиями применения. Не ослепленный высокомерием, обязанностью механи-

¹⁶⁴ Цит. по: Российский военный сборник. Выпуск 9. М., 1995. С.159.

чески следовать догматам правильной войны и, что еще лучше, побуждае­мый к творческому поиску и свободе действий военный профессионал име­ет больше шансов проникнуть в логику своего противника.

Например, зная об "ассиметричном", "паразитарном" характере парти­занской войны, он уже не будет во всех случаях наступать напролом сосредоточенными группировками, проваливаться при этом в пустоту и под­ставлять свои фланги и тыл. Он не будет отряжать массы войск на поиск противника и его бесполезное кольцеобразное окружение. Скорее, он создаст надежную систему охраны и обороны важнейших объектов и тем самым вынудит партизан войти в заранее подготовленные зоны поражения, или свернуть боевую деятельность, что чревато перерождением повстанчества в бандитизм. Зная об абсолютной зависимости повстанцев и партизан от населения, основные усилия он направит не на их поспешную ликвида­цию, а на устранение породивших конфликт причин и на проведение военно-гражданских акций. Осведомленный о том, что традиционно организованные и подготовленные регулярные войска не приспособлены к эффек­тивному решению боевых задач в условиях малой войны, военный профес­сионал не допустит реформаторских импровизаций в ходе конфликта, а проведет необходимые мероприятия заблаговременно.

Характер такого трансформирования противоречит устоявшимся пред­ставлениям о признаках боеспособности регулярных войск: из боевого со­става выводятся тяжелое вооружение и техника, подвергается децентрали­зации система управления, видоизменяются боевые порядки, в целом от­вергается идея о постоянстве и унификации организационно-штатного устройства, а также приемов и способов борьбы.

Известно, что ведущие зарубежные государства органично интегрирова­ли известные принципы и опыт малой войны в национальные военные док­трины, используют их при строительстве и применении вооруженных сил, придавая им тем самым гибкую упругость и большее соответствие всей гамме ныне существующих угроз. При этом особо учитываются такие свойства малой войны, как экономичность военных действий при почти неограниченных возможностях варьирования их интенсивности и форм - действия одиночек и мелких групп, самодеятельные военизированные от­ряды и организованное масштабное сопротивление массы гражданского населения, частные акции подразделений регулярной армии и крупные специальные войсковые операции, ограниченные диверсионно-террористические мероприятия и масштабное взаимодействие специализирован­ных структур с силами армии и внутренней безопасности. И все это может действовать как разрозненно, так и одновременно но единому плану и спо­собно предопределить исход кампаний и войны в целом без вовлечения всех вооруженных сил.

В итоге понимание этого увеличивает возможность не только предотвра­щать такого рода конфликты и добиваться в них успеха, но и применять

технологии управления ими в геополитическом измерении. Очевидно, что владеющий такими технологиями располагает неизмеримо большими воз^ можностями влияния на международную и внутриполитическую стабиль-• ность, чем склонный рассматривать череду событий такого рода как цепь неблагоприятных случайностей. Об этом, в частности, говорил министр внутренних дел генерал армии А.Куликов на всеармейской встрече участ­ников боевых действий в Чечне и в других "горячих точках". "Что такое малые войны, какова роль этих самых "горячих точек"? - призывал он за­думаться над новым для страны фактором военно-политической действи­тельности. - Враги России превратили возникновение "горячих точек" в инструмент развала России, они научились строить из этих точек дуги не­стабильности, соединять их в зоны напряженности, и все это с одной це­лью: распада России, чтобы взорвать ее и расколоть" ¹⁶⁵.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: