Создание мифической истории Иисуса

Слово "евангелист" переводится как "распространяющий благую весть". Трудность для первых евангелистов состояла в том, что благая весть об Иисусе пришла в момент принципиального раскола идеологии культуры того времени, что продолжается и в наши дни. Первые евангелисты, не колеблясь, исправляли этот недостаток в Евангелии путем изменения основного характера самого послания Иисуса для того, чтобы его услышали и приняли, создавая тем самым новую культуру. Трактуя текст Евангелия таким образом, чтобы его восприняли и люди прежней идеологии, они налили молодое вино в старые мехи, и, как мы увидим, никто этого не понял. То, что приняли за новое мировоззрение, было всего лишь старым, облеченным в новую форму, со всеми прежними и до сих пор нетронутыми убийственными последствиями.

Стремление евангелистов придать своим идеологическим противникам демонический облик имеет куда более серьезное значение, чем их первоначальная неуверенность в том, как ясно изложить толкование случившегося с Иисусом. Блестящая работа Элейн Пэйджел "Происхождение Сатаны" пока-зывает принципиальный раскол в еврейских общинах, спровоцированный проповедями негативного характера, а также постоянным переписыванием или пересказыванием евангелистами содержания Евангелия. Верующие страстно желали основать христианскую церковь или организовать ассоциацию её последователей. А тем временем от непрекращающихся дискуссий по поводу толкования благие вести о связи Бога и человека теряли свой первоначальный смысл, что спровоцировало появление намного более экстремистских объяснений изначального события.

Среди многих способов, использовавшихся при толковании, евангелисты прибегли к следующему: они накинули на Иисуса и на события, случившиеся на земле во время его жизни, несколько мифологических покровов: миф, давший новую жизнь древней практике приношения жертвы — когда отец приносил в жертву своего первенца, чтобы ублажить различных богов и богинь Древнего Востока; история Авраама из Книги Бытия Ветхого Завета рассказывает о древнееврейском отказе от этого жертвенного обычая. Освящение подмены человеческой жертвы животным укрепило еврейскую культуру и поставило историю с храмом, где приносились жертвы, в центр внимания верующих. Но возрождение Евангелием этого мощного архетипа жертвы в новом обличье придало христианству большую значимость, и главным вдохновителем этой ассоциативной связи явился апостол Павел.

Он и евангелисты просто перевернули логику старинного обычая: разгневанный Бог посылает на землю собственного сына и, по сути, приносит его в жертву своему гневу. Этот поступок был совершен, как ни странно, во имя грешной расы, которая первая оскорбила своего духовного наставника. Процесс придания здравого смысла поступку отца, принесшего собственного сына в жертву своему гневу, занял период жизни нескольких поколений и половину столетия, прошедшую до написания первых сведений об этой полумифической истории, которая подготовила место действия для всех последующих событий.

Весь этот процесс создания истории мифологической жизни Иисуса и самой причины его рождения соответствует характеру рассуждения Мирча Элиаде: напомним его замечание о том, что великие мифы сопровождают только великих людей. С помощью длительного процесса работы воображения Иисус был задним числом снабжен таким происхождением, которое позволило множеству рассказчиков и историков добавлять ими выдуманные части, в конечном итоге составившие очищенную историю, названную Новым Заветом. Во время продолжительных и часто кровавых беспорядков утверждались мифические интерпретации образа Иисуса, а создаваемая культура укреплялась. Её новое облачение — христианство, стало её орудием, и Евангелие почти что исчезло.

Христианское движение в действительности не получило должного признания, пока архетип отца, жертвующего сыном, не был связан с образом второго пришествия или непременного возвращения Иисуса с небес в образе грозного судии. Этот гипотетический конец, который вот-вот может произойти, даже сегодня, оправдал все средства для приведения людей в состояние готовности к скорой гибели целого мира. "Возвращение" Иисуса произошло в виде Святого Духа, сошедшего в образе языков пламени на верных учеников Христа на пятидесятницу. Это необычайное богоявление группе людей зажгло в них негасимый огонь веры. Пожар обратился светом, озарившим мир новым видением человечества и его потенциальных возможностей, которое продемонстрировали ученики, не утратившие присутствия духа.

Чем больше евангелисты использовали образ грядущего Страшного Суда над грешными людьми и божественного воздаяния со стороны гневающегося Бога, тем более убедительным он становился. И как любой мощный негативный образ, однажды внедренный в сознание человека, он не поддавался уничтожению. Сильный негатив, резонирующий с древними архетипическими образами, может пробудить примитивные инстинкты и стратегии выживания человека через связь с древним защитным мозгом. Вспомните о том, что однажды принятая модель выживания не поддается изменению. Когда благая весть, предназначенная для укрепления веры и воспитания, сопровождается угрозами и проклятиями, свет уходит из нас так же, как из исследующего мир ребенка, чей заботливый воспитатель неожиданно превращается в сурового судью, действующего в интересах внедрения культуры. Когда благие вести о неразрушимой связи человека с создателем были омрачены угрозой предстоящего осуждения и проклятия, Бог любви был изгнан со сцены. Любовь слаба, но она не предает, в отличие от чувств вины и греха.

Двадцать столетий интриг теологии греха, вины и проклятия с надеждой на возможное искупление, при условии правильного перепрыгивания через все обручи, развил у людей внутреннее ощущение действительности греха, вины и нависающего проклятия. Это один из внедренных архетипов, от которого мы не излечились, даже в наш век расцвета наук. Точно так же, как многие люди не излечились от чувства стыда, пробужденного в детстве, которое мы несем в течение всей жизни и которое окрашивает каждое её событие. Вспомним, что первоначальную причину тревоги нельзя изгнать после того, как был вызван страх. Беспокойство упорно продолжает заполнять пустое пространство, когда-то заполненное причиной волнения. Это происходит при постоянно меняющемся содержании жизни, которое превращает новое в разновидность старого. Поскольку Иисус разрушил почти все правила, созданные законниками его времени, нам следует изучить собственное представление о любви, противостоящей закону и власти. Разница восприятия в точности соответствует различиям между лобными и затылочными долями мозга.

Благодаря мифологическому ореолу, Иисус стал, по предположению пост-гегельянца Людвига Фейербаха, самой могущественной фигурой в истории, воплощающей наши самые большие ожидания и самые возвышенные идеалы. Отсюда эффект огромной и постоянно растущей силы, как это и должно быть, однако тень непрекращающегося действия цикла виновности, греховности и искупления продолжала существовать как противовес, по существу, уничтожающий большую часть возможного позитивного влияния, которое могло бы поднять человечество над стремлением к насилию.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: