ПРОСИМ ОЧЕВИДЦЕВ И УЧАСТНИКОВ СОБЫТИЙ ВНОСИТЬ

ДОПОЛНЕНИЯ И ИЗМЕНЕНИЯ!

Пещеры в которых мы были.

ШТУРМ КОЛЯЖИНСКОГО ПРОВАЛА.

Г. Коваленко.

Недавно мы, четверо красноярских спелеологов: Игорь Ефремов - студент сельскохозяйственного института, Олег Омедов – шофер седьмого автохозяйвтва, Виктор Ишимов – студент Красноярского политехнического института и я (Геннадий Коваленко), провели разведывательную экспедицию к провалу близ села Коляжихи Даурского района. Еще в прошлом году один из жителей села спрашивал через газету «Красноярский рабочий»: «Что известно об этом провале?» И вот мы едем к нему. В дороге нам рассказывают о бездонной яме, передают легенды о сброшенных туда людях. Ребята молчат. Мы-то знаем все эти истории, точно так говорили и о других пещерах, оказавшихся после исследования не такими уж страшными и совсем лишенным вредного газа.

Обычно эффект «бездонности» провалов вызывается входом, страшной черной ямой. Мы между собой посмеиваясь над рассказами и, потрясая веревками, с достоинством заявляли скептикам, что сможем взять стометровый отвес.

…И вот, наконец мы у входа в провал. Воронка небольшая. Над ней пар: значит глубина есть, но все-таки - какое маленькое отверстие и еще заваленное. Пока Виктор Ишимов колдовал над двумя брикетами каши, пытаясь сварить что-нибудь съедобное, мы втроем расчищали дно воронки. Спустившись туда Олег Ометов вскоре выскочил, отчаянно отплевываясь и размахивая руками. Оказывается на него напали… комары. Можно себе представить картину: кругом все бело от снега, мороз, а мы воюем с комарами. Они облепили все стены небольшого грота, где было тепло. Плотным слоем и хоть вяло, но в огромном количестве роились вокруг нас, залезая под одежду, в глаза, в рот, а это было не очень приятно.

Мы пробили небольшое отверстие. Пахнуло теплым воздухом, да так, что позабивало глаза пылью, увлеченной подземным ветром.

- Ну и тяга, как в заводской трубе!

- Большая разность температур, - комментировали мы.

Бросили вниз камень. Считаем. На двадцатом счете уже не слышно ударов камня о стены.

- Хоть есть куда спускаться, - басит Ометов.

У нас поднялось настроение. В спешки проглотили изделие Виктора Ишимова, не замечая того что каша не доварена. Теперь настало ответственное время … нет, не спуск – жеребьевка.

Когда мы ехали к провалу, каждый из нас хотел спуститься первым. И вот тянем жребий. Обломанная спичка спускается… Короткий торжествующий вопль, мы безнадежно разводим руками, а Виктор Ишимов роется в рюкзаках в поисках комбинезона и налобного фонарика. Мы тоже начинаем искать веревки, репшнуры, карабины. Я обвязываю Виктора, защелкиваю карабин, Игорь Ефремов бегает вокруг него и как заправский Фотокорреспондент щелкает затвором «Зоркого».

Ну вот все на местах. Виктор протискивается в щель узкого хода и начинает спуск. Идет вниз осторожно, расчищая путь от камней, и проверяет воздух пламенем свечи. Веревка рывками уходила вниз. Пройдено первых сорок метров. Надвязываем веревку. Спуск идет дальше. Щель шириной до тридцати сантиметров, камни, заклиненные между стенами, которые можно использовать в качестве площадок для отдыха. Грязь ужасная: толстым слоем она ползет по стене, срывается, больно бьет по спине и по голове. Все промокло: комбинезон плохо защищает от сырости. Сброшенные камни гремят, затихая где-то внизу, можно сосчитать до двадцати.

Шестьдесят метров. Игорь уже охрип, крича вниз. Ответа нет. Спуск остановлен. Я сменил Игоря, кричу – безрезультатно, ответа нет. Тогда спускаюсь до первого карниза, и, наконец, улавливаю еле слышный голос Ишимова. Кричу, чтобы поднимался, так как страховочная веревка уже кончилась. Начинаем подъем.

Подъем был чрезвычайно труден. Если Виктор спустился на 60 метров в течении получаса, то подниматься ему пришлось в течении четырех часов.

Представьте себе подъем на десятиэтажный дом между двух стенок, покрытых слоем грязи в два пальца толщиной. О том, чтобы просто вытащить на веревке не могло быть и речи. Мы с трудом выбирали ее - настолько сильно было трение. К концу подъема Виктору пришлось отдыхать по десять минут через каждые два метра.

Виктор выбрался из воронки и бессильно растянулся на снегу. Мы тут же набросились с расспросами. Вести не утешительные: щель дальше идет такая же, как и вверху, в общем метров сто наверняка будет.

- Красоты никакой, одна грязь, - заключил Ишимов. – Вверху глинистые сланцы. Может внизу что-нибудь есть.

- Если еще один спуск… - после общего молчания начал я осторожно. Никто не возражал. - Связать все веревки - метров на сто хватит.

Немного поспорили. В конце концов решили на другой день спустить меня. Для связи должен идти на двадцать метров Игорь Ефимов. От падающих камней я должен был одеть на голову что-нибудь вроде защитного шлема. Олег Ометов тут же предложил нашу кастрюльку. Примерил, оказалась мала.

«Ну и хорошо, - подумал я, - может, это и новое слово в спелеологии, но спускаться в пропасть с кастрюлей на голове…».

Утром начали готовиться ко второму спуску. Мы с Олегом сооружали над воронкой нечто вроде подъемного крана. Игорь Ефимов с Виктором Ишимовым ходили с рулеткой, замеряли длину веревки. Наконец Игорь обвязался и пошел в воронку. Спускаюсь и я. Пока мне не надо проверять воздух, иду быстро. Остановился неожиданно. Вероятно, узел где-то заклинился наверху и она не идет. Положение не завидное: ноги болтались внизу, не доставая до стены, а грудь сдавило; необходимо было выбираться, пока не задохнулись. После невероятных акробатических трюков, где мне пришлось использовать все, я принял горизонтальное положение и смог пользоваться схватывающими узлами. Игорь обеспокоенный моим долгим молчанием, передал, чтобы я поднимался.

Нового к сказанному Виктором Ишимовым я ничего не мог добавить, хотя был на глубине 86 метров. Щель идет дальше.

Мы не взяли Коляжинского провала. Наше снаряжение предназначено для пещер с отвесами не более сорока метров и с горизонтальными ходами. Здесь же для штурма трещины необходимо иметь более сложное снаряжение.

Надо сказать, это подземелье новое из всех встречавшихся нам провалов. Мы обследовали гору и обнаружили ряд воронок, расположенных по ходу щели. Похоже, что гора разломалась надвое.

Что там ниже? Дно или образованный под действием грунтовых вод грот. Все это мы узнаем из следующих экспедиций, к которым мы сейчас готовимся.

Штурм Пещеры Назаровской.

П.Киряков, 1969г.

В летнем сезоне 1969 года Красноярский краевой клуб спелеологов (КККС) проводил экспедицию на Кавказе (4.08-4.09) рук. Бобрин В.Д. и одновременно участвовал во Всесоюзном сборе по переподготовке инструкторов (16.08-3.09) рук. Южин В.В. Два отделения сбора переподготовки инструкторов одновременно являлись участниками экспедиции и в связи с этим вели работу по индивидуальному графику инструктора (Бобрин В.Д. и Ковалев Ю.И.). После прослушивания лекций на Красной Поляне, оба отделения в полном составе 15-16 августа выехали к месту проведения экспедиции, к Черкесскому водопаду (17.08).

Экспедиция проводилась совместно со спелеологами из г.Новосибирска рук. Легков М.Н.(4 чел.). Из 24 участников экспедиции II являлись одновременно и участниками сбора переподготовки инструкторов, а именно: Киряков П.Н., Мартюшев Б.Н., Ляшков В.Г., Ларионов Н.В., Гутов Б.Т., Остьянов В.Н., Шарапов В.П., Коренев Т.Ф., Логинов Ю.А. Все участники, кроме двух человек, являлись членами КККС: Остьянов В.Н. из г.Львова и Шарапов В.П. из г.Севастополя.

Отработав в составе экспедиции, отделения сборов 27 августа перебрались в район хр. Алек, для завершения работы сборов сдачи экзаменов, проведения зачетного выхода. Зачетный выход осуществился в п.Назаровскую, где при повторном штурме 1.09.-2.09. трехсотметровая планка отечественных пещер была передвинута до пятисот метров.

Некоторые особенности этого прохождения описал участник этого штурма Киряков Петор Никитич.

Назаровская - одна из Кавказских пещер мощного карстового района хребта Алек. Со времени открытия она входит в список глубочайших пещер Советского Союза. История открытия ее относится к 1964 году, когда жена лесника, преследуя раненого медведя, в изумлении остановилась перед внезапно открывшемся зрелищем: сорокаметровая арка из массивных глыб, прорезая толщу земли, вела вглубь и терялась, поглощенная тьмою. Над входом нависали ветви вековых деревьев. Одно из них, не выдержав соблазна заглянуть в пустоту, сорвалось с отвеса и, воткнувшись вершиной, уперлось корнями на гладкую вертикальную стену. Так вход в пещеру стал известен людям. Потом сюда пришли спелеологи и нарушили древний покой пустоты. Пещера оказалась рекордной по глубине и трудности прохождения. Ее назвали в честь жены лесника Т.Ф. Назаровой - Назаровской, а спелеологи получили возможность испытать свои силы и волю. Позднее в этом районе нашли и исследовали еще ряд пещер - две из них оказались сложнее и глубже. Но интерес к Назаровской не пропадал; ежегодно ее штурмовали группы спелеологов различных городов Советского Союза. Здесь оттачивали технику и тактику штурма опытные спелеологи, новички делали свои зачетные штурмы. Легко она не давалась никому, многие группы возвращались, не достигнув низшей точки.

В 1967 Году группа сибирских спелеологов спустилась на дно пещеры, где в конце длинного горизонтального зала терялся ручей в метровых наносах гравия и земли. Ребята исследовали зал. Все думали: неужели нельзя пробиться дальше? Грязевой грифон поглощал ручей, который бежал вместе с ними на всем протяжении пещеры - на горизонтальных участках, ревел, предупреждая об отвесах: падал на плечи каскадом воды. Ребята привыкли к его шуму, журчанию и крику за время многоний спуска и вдруг ручей, фильтруясь в грифоне, безмолвно уходил в неизвестность, оставив их. И все-таки продолжение нашли. Через отверстие, случайно замеченное в источенной водой стене грота, проникли в узкий горизонтальный ход забитый гравием так, что свободного пространства оставалось 20 - 30 см. Поток воздуха рвался навстречу и протяжно свистел, завихряясь в изгибах хода. Тон звука изменялся на угрожающий по мере приближения к более узким местам. Природа ревниво охраняла свои тайны, как бы предупреждала - человек, не ходи дальше, это выше твоих сил! И человек отступил. Могучее дыхание пещеры говорило о больших размерах таящейся в недрах полости и это привлекало спелеологов. За два прошедших года две группы безуспешно пытались пробиться дальше и обе пришли к заключению - пройти невозможно.

Осенью 1969 года группа красноярцев в составе всесоюзного сбора переподготовки инструкторов спелеологии и экспедиции "КСК-69" исследовала интересный карстовый район плато Арабика и Гегского водопада. Завершая программу сборов, мы прибыли на хребет Алек, где работала основная масса участников сборов, для обмена опытом работы и подведения итогов, и. конечно же, для штурмов перспективнейших пещер общими усилиями всех отделений. Лагерь спелеологов ровными рядами палаток приютился невдалеке от скупого, заболоченного ручейка (местность характерная для карстовых районов), среди могучих буков, дружно взметнувших зеленое одеяло крон к щедрому кавказкому солнцу. Сегодня в лагере по случаю съезда всего состава сборов - день отдыха. Ребята, заметив идущую к ним группу, засуетились и построились на линейке. Валера Бобрин, остановив нас, доложил о прибытии Володе Илюхину, начальнику сборов. - Покорителям недр Арабика и Геги наш....

— Привет! - хором кричат ребята.

— Сытым, жирным, аборигенам наш, - командует громко Валера, - Привет! - нарочно шепотом подхватили мы.

— Ну и сибиряки, не успели снять рюкзаки, а уже есть просят! - отгадывает наше желание кто-то.

Разбиваем свои палатки, не очень придираясь к площадкам (все равно удобные ровные места уже заняты). В стройные ряды лагеря вносится хаотичный оттенок цыганского табора. Наших руководителей Валеру и Юру вызывают на совещание.

— Какую пещеру навяжут нам для штурма? Будут ли смешивать схоженные группы? - размышляли мы.

Неестественно быстро возвратившийся Юра сообщает, что всей группой мы идем в Назаровскую. Ребята рады, предоставлялась возможность попытаться сделать то, что не удалось два года назад.

— Кроме нас еще две труппы вернулись ни с чем, чем мы лучше? Зря идем, лучше бы пойти в Октябрьскую, все-таки 400 метров ползут в голову тревожные мысли, стараюсь их отогнать. Ну и пусть! Ребята посмотрят Назаровскую, из наших мало кто был в ней.

Завтра выход.

Вокруг и внутри наших палаток обычная перед штурмом сутолока. Как в муравейнике! Волнение передается по всему лагерю. Вот уже размотаны веревки до ближайших деревьев, еще 40 метров пространства использованы для дела. Кто-то добрался до ручья, моет комбинезон (когда же он будет сохнуть!), вода ниже бежит уже вся мутная. Каждый занят, по его мнению, самым важным делом. Сначала перекладывают снаряжение из одной кучи в другую, потом, вспомнив что "пищеблок" в подобном деле важнее, бредут к продуктовому складу и кидают в транспортный мешок банки, кружки, булки, пачки. И только один человек знал, что надо делать: Борька Мартюшев спал, и стая комаров кружила над ним. Юра Ковалев, начальник группы, старается направить инициативу десятка "здоровых и не шибко умных" ребят в рациональное русло. Это в конце концов ему удалось, после четкого распределения обязанностей каждого. Поздно вечером все необходимое: веревки, лестницы, продукты, топосъемочные приборы, запасные батарейки, бензин, примус было отобрано в отдельную кучу, получилось около 80 кг, что-то по 8 кг на человека. Вес нормальный. Окончательную упаковку снаряжения в транспортные мешки сделаем завтра у входа в пещеру. Выход из лагеря назначен в шесть часов утра, с тем, чтобы в восемь часов начать штурм. Юра шепотом, чтобы не разбудить весь лагерь, производит подъем. Уговаривать не приходилось, ребята быстро вскакивали из теплых спальников и, зябко ежась, торопливо жевали бутерброд с холодным кофе, приготовленным с вечера. В другом конце лагеря собирается группа свердловчан, они идут "доделывать" Осеннюю.

— Все готовы'' Петька, цеди толпу, ты дорогу знаешь лучше всех, - сказал мне Юра. До пещеры идти минут тридцать, время достаточное, чтобы окончательно проснуться. Через полчаса начинаю сомневаться: правильно ли мы идем. Через час - сомневаются остальные, а я признаюсь, что заблудился.

— В десяти минутах от лагеря должно быть дерево с красным пятном, от него нужно идти вправо, - оправдываюсь я, - И куда оно делось?

— Десять банок я думаю хватит, с учетом чистосердечною призвания, - вынес приговор Юра. Мне ничего не оставалось делать, как добровольно лечь животом на своп рюкзак. При сопротивлении дают больше и бьют сильнее, это я знал давно! Тем временем экзекутор Борька стаскивал с ноги резиновый сапог фирмы "Сангигиена" и ехидно ворчал:

— Опять придется обуваться, водят нас всякие.

Ребята, навалившись на свои рюкзаки, терпеливо ждали предстоящего зрелища.

— Считать будешь сам, я ведь могу ошибиться! - предложил Борька и, прихрамывая на босую ногу, подошел к эшафоту.

— Раз! два! три! четыре!... Да что ты бьешь по одному месту, синяк будет. - наигранно тоскливо кричу я.

— Пять! шесть! Семь! - хором скандируют зрители.

— Восемь! девять! - подключается Борька, - Последняя, десять!

После завершения акта насилия все веселою трусцой побежали назад по тропе, к дереву с пятном, Борька догнал пас у поворота:

— Вечно этот Бобрин подсунет тесные сапоги, - обиженно сказал он, и, подумав, добавил, обращаясь ко мне;

— Бели еще раз заведешь, я разуваться не стану.

Вот и дерево шатер, поднявшее свой ствол на корнях-щупальцах так, что несколько человек могут укрыться под ним. Это дерево мне знакомо давно, и я отвечаю на немой вопрос ребят;

— Разуваться не нужно, идем правильно! Скоро будет Осенняя, потом метров четыреста - и - "Назаровская". У входного колодца пещеры "Осенней" несколько спелеологов ожидают своей очереди на спуск.

— Вы еще не под землей? - недоумевают они. - Мы вышли через полчаса вслед за вашей группой.

— Уметь надо ходить! - отговариваемся мы, - До встречи под землей! Только не появляйтесь из-за угла внезапно; напугаете.

Вероятность соединения названных пещер где-то в глубине велика. Они питаются из одной водосборной долины. Исследованные части пещер на совмещенном плане района развиваются в одном направлении.

— Вот это дыра! - восхищаются впервые попавшие на вход "Назаровской" - Такая до Африки дотянет.

— Хватит рты разевать, итак много времени потеряли, - торопит Юра, - Собирайтесь! Процесс одевания доставляет массу поводов для смеха и шуток. Коля демонстрирует свой водо-непробиваемый сарафан из полиэтиленовой пленки и паралоновые амортизаторы зля части тела наиболее часто подвергаемой ударам и ушибам.

— Коля, а если ты на грудь упадешь, тоже поможет? - интересуется Володя. Отвечать на подобные вопросы Коля не стал, да и падать не собирался. Несколько лет назад он сорвался со скалы на "Столбах" и сломал несколько позвонков и ребер. Давняя травма спины часто напоминала ему в пещере об осторожности. Коля шил себе специальные комбинезоны для защиты позвоночника от ударов, сырости и холода.

— Кто видел мой комбинезон синий, почти что новый? - вмешиваюсь я в разговор, вспомнив, что забыл его в лагере.

— Я видел! - клюет Борька на удочку, он все знает.

— Кинь сюда!

— Ха, кинь! Легко сказать, - я его видел в лагере у твоей палатки. К тому же он не твой, ты стащил его у Ефремова в Красноярске в прошлом году, выкладывая мне все что знает..

— А я все думал, куда девалась моя шапочка, серенькая такая, высотная? - вступил в игру Ляшков.

— Хобби такое! - как всегда немногословно напомнил о своем присутствии Ковалев, продолжая возиться с массой рваных носков.

— Ребята, смотрите, и какой бездарной композиции носков он собирается покорять "Назаровскую", - отомстил я ему, - Если ты оденешь этот красный носок резинкой вниз, то убьешь сразу двух зайцев: закроешь все дыры, и будет очень красиво. Ребята воспользовались подвернувшейся возможностью посмеяться над начальником, попутно вспомнив принятую в туризме классификацию степени загрязненности носков.

— Через десять минут выход первой штурмовой группы, - скомандовал Юра, терпеливо выслушав анекдот из чапаевской серии:

— Василий Иванович, дай носки, мои совсем сломались!

— Возьми Петька! В углу за печкой стоят!.

Уточняем порядок взаимодействия между двумя штурмовыми группами и "обозом", в который вошли ответственные за фотосъемку, топосъемку и кухню. Юра предупреждает на ходу:

— Каждый должен запомнить номер своего транспортного мешка, для каких отвесов в нем снаряжение и что в нем лежит. Окончательную обработку отвесов делают последние. У отвесов оставляйте связных.

Входной грот наполняется голосами, шумом падающих веревок, звоном ступенек лестниц. Дневной свет тускнеет, глаза медленно привыкают к скудной диете налобного фонаря каски. В хорошем темпе преодолеваем три отвеса: десять, двадцать и двадцать пять метров. Дальше идет крутой, со множеством двух-четырех метровых ступеней, ход. Закрепленная в начале лестницы восьмидесяти метровая веревка значительно облегчает спуск - Начались более глубокие сбросы, что мы чувствуем по шуму падающей воды. Как н договаривались, у каждого колодца, требующего для спуска использование веревки, нас ожидал связной.

— На этом отвесе оставьте веревку, без нее тяжко вылазитъ, - доносится голос Володи сквозь шум водопада, - Я пошел!

Таким образом поддерживается связь снизу вверх. Нам остается заменить веревку на более короткую, если много лишних валяется под отвесом, размотать и закрепить оставленную идущими впереди, лесенку.

— Мужики! Снимите отсюда веревку! Гутов где-то спустился без веревки, услышав наши шаги кричит Володю.

— Он передал, что веревок мало осталось. - Догоняйте меня, я буду фотографировать. - Спускаемся по двойной веревке вниз. Перед нами десятиметровый колодец с гладкими замытыми стенами.

— Как он тут вылезет? - удивляется Юра, выбирая тем временем веревку,

— Может ее оставить? Так оно было бы надежней - соглашаюсь я, оценивая отвес. Но поздно! Веревка, извиваясь змейкой плюхается в чашу озера под ноги Ковалеву. Утешаем себя мыслью, что если Гутов спустился без веревки, то поднимется запросто! И, забрав веревку, идем вперед. Неожиданно мощная вспышка света заставила вздрогнуть, в глазах расплываются туманно-белые круги.

— Отличный кадр для семейного альбома! - радуется удаче Володя.

— Как я вас скрытой камерой! А? ''Петька давай закурим!

— Свои кури! - разозлился я. - Предупреждать надо, диверсант!

Ослепление медленно проходит, сажусь к двухметровой кальцитовой колонне, подпирающей потолок, и, упирающейся в пол хода.

Кажется будто искусная рука мастера выточила стройную круглую опору и аккуратно установила, чтобы поддержать падающий потолок, и только плавные подтеки минерала выдают творение природы.

— Почему ее не размыло? В паводки уровень воды выше основания колонны. Вот и щепочка есть на стене! Может потому, что вода не очень агрессивна, близко до поверхности, - размышляет вслух Володя.

— Вовка, что ты голову ломаешь в отпуске? Тебе же не платят. У меня аж голова закружилась от твоих умных мыслей! Лучше покури, - советую ему, протягивая загашенную сигарету.

— Научно объясняю: бывает! - резюмирует Юра.

Сидим с выключенными фонарями, временами вспыхивают тусклые огоньки сигарет, освещая тусклым светом лица курящих.

— Мужики! А пещера попрет дальше, я уверен! Видали бы вы как сифонит в "калибровке". Надуешь грудь - ветра нет, чуть сжался - ветер со свистом в ушах!

— Врешь ты все, Петька! - заметил Ковалев словами из анекдота известной серии (сам он в "Назаровской "не был) и дал понять, что пора идти дальше. У последнего перед дном тридцатиметрового отвеса никого нет. У этого колодца два года назад один из шлямбурных крючьев выколол большую линзу известняка и навис вместе с ней на растяжке другого крюка. Случай произошел при навеске снаряжения, поэтому никто не пострадал. Воспоминания о возможных последствиях вызывают тревожное чувство. Придирчиво осматриваю заржавленные крючья и петли растяжек из капронового репшнура.

— Мне эта система не внушает доверия: крючья забиты нами еще в 1967 году. Вдруг вывалятся! Да и дюльферная веревка висит прямо над потоком воды, - говорю я, выбирая монолитный участок скалы для нового шлямбурного крюка.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть! - соглашается со мной Юра. Шлямбурение в пещере утомительная работа. После нескольких ударов молотком, мокрая пыль известняка заклинивает инструмент, приходится струёй воды из клизмы промывать отверстие. Работаем в паре с Юрой, я долблю шлямбуром, он промывает лунку. Наконец все готово. Переделываем растяжки. Веревка повисла в полутора метров от водопада.

— Отлично! - подтверждает Володя, готовимся к спуску.

— Я пошел.

Паутины веревок напряглись, Володя скрывается в колодце. Дрожь нагруженной веревки затухает.

— Ух ты, черт!.... Брр..! - доносится приглушенный голос снизу. Поток все-таки достал веревку, догадываемся мы.

— Не повезло ему, - говорит Юра, натягивая на голову капюшен "ипритной" куртки и уходит следом за Володей. Спустился он без единого возгласа.

— Вовка, закрепи эту веревку! - кричу вниз и дергаю за один из концов двойной веревки, пропущенной через блок.

— Готово! - гудит сквозь водопад снизу.

— Пошел!

Тяну за веревку, убеждаясь, что он держит именно тот конец. Двойная веревка оставляется на больших и трудных отвесах для страховки первого спелеолога при подъеме по лестнице. Все другие приемы страховки и самостраховки первого не обеспечивают безопасности. В мои обязанности входит навеска двойной веревки. Володя держит один конец, по другому - спускаюсь я. В поток воды попадают сначала ноги, потом грудь,,, и вот ухе вода бьет по каске и стекает по лицу и шее. Увеличиваю скорость спуска, чтобы быстрее проскочить наклонно падающий неприятный душ и уйти под поток к стене. В пяти метрах от дна колодца бешено мчащаяся веревка затянула полу куртки в "шайбу" и заклинилась. Резкий рывок выдергивает Володю, пристегнутого к другому концу веревки, из укрытия вверх. Как беспомощные котята болтаемся под потоком воды. Пятнадцати килограммовое превосходство в весе позволило мне медленно опуститься до пола. Вовкино же стройное тело уползло вверх. С трудом вырываю куртку из клешей и, стравливая веревку, опускаю, покорившегося судьбе, Володю.

— Чуть меня всего не протащило через "шайбу"! - делюсь я впечатлением.

— Не мешало бы тебя прокатать! Носишься как угорелый! - ворчит промокший великомученик, стараясь скрыть, что ему эти качели тоже понравились.

— А я за что пострадал? Для защиты от нелепой случайности привязываю веревки к выступу скалы в стороне от воды. Известны случаи, когда группы спелеологов лишались страховки:

веревку смьвало потоком воды, перебивало камнем или от случайного рывка, она упиралась вверх, унося иллюзии о безопасной прогулке по лестнице, Вот и "Дно". Пять часов занял интересный и трудный спуск. Очень хорошо шли. Обычно штурм отнимает больше времени! "Назаровской" знакомы двадцатичасовые неудачные штурмы. Ребята отжимали одежду, выбрав самое сухое место в гроте, расположившись вокруг импровизированного стола из камней, в центре которого уже гудел "Шмель".

Из под бумажной крышки котелка выбивались белые клубы пара. Оглядывая ранее знакомый мне грот, я с трудом узнавал его: " Что-то тут изменилось".

— Петька, а глины вроде бы меньше по сравнению с 1967 годом? - угадав мои мысли, сказал Гутов Б.

— Лесник говорил, весна бурная была. Могло промыть грот в наводок! Мартюшсва, третьего участника из группы 1967 года, волновали земные дела. Усевшись на бухту веревки, он, самодовольно оглядывая плененных слушателей, рассказывал, смакуя острые подробности, о своем последнем прыжке с парашюта. Мы слышали эту историю много раз и могли все пересказать столь же красочно. Долг вежливости заставлял терпеть. После приземления Борис получил сотрясение мозга и потерял сознание и сейчас старался восполнить пробел в памяти.

— Борька, чаи прозеваешь! - вернул ею к подземной реальности Коля, выливая из большущей кружки остатки чая с гущей. – На, что осталось, в следующий раз получишь больше! На примус воздвигнут закопченный помятый котелок - это для супа. Наше меню не блещет разнообразием: чай, суп, чай, суп. Примус через каждые пятнадцать минут выдает нам котелок супа или двухлитровую кружку чая. Эта кружка - предмет моей особой гордости, польский сувенир. Некоторые злые языки называют ее "ночным горшком", но это ни сколько не укрощает наши аппетиты.

Несколько лет назад о горячей пище приходилось лишь мечтать. Спелеологи, которым удавалось приготовить горячее на огне тряпок, пропитанных парафином, гордились: какой роскошный обед у них был. Сейчас же воспоминания с пропахшем парафином чае из котелка, покрытого толстым слоем сажи вызывает щемящую сердце тоску по ушедшим временам, кoгдa небольшие группы отчаянных ребят, знакомые с чуждым всему живому подземным миром, по захватывающим книжкам Кастере и Ласло Януча с грубым самодельным снаряжением, совершали первые рискованные спуски в пропасти. До сих пор под отвесами в "Торгашинском провале" сохранились истлевшие остатки толстых пеньковых канатов, мотки связанных из проволоки лестниц с деревянными ступеньками. Как неузнаваемо изменилось снаряжение! Прочные, неподдающиеся гниению капроновые веревки, легкие гибкие лесенки, шлямбурные крючья, которые позволяют закрепиться на любом рельефе скалы, телескопические штанги для верхних этажей пещер, и, наконец, примус, непрерывно гудящий наш труженик "Шмель". Что может быть лучше кружки крепкою ароматного горячего чая, когда тепло разливается по телу, отгоняя все пронизывающую холодную сырость. Четверо самых малогабаритных: Володя, Гена, Коля и Валентин готовятся к выходу за "калибровку". Юра дает им наставления:

— Пробивайтесь сколько можно. Съемку плана сделаете на обратном пути! Посмотрите, можно ли расширить "калибровку", вдруг нам придется пролезать туда! Связь, через дежурного у калибра. Начальник - Ляшков!

— Что желают наши "хилые" друзья перед подвигом? - торжественно интересуюсь я, заранее зная их ответ, да и горсть "Краснодарского" уже приготовлена!

Давай чай, да покрепче!

— А мне пива холодного с раками! - просит Володя, напоминая об одном из последних анекдотов:

— Не верь, Петька, это у них моды такие! - под взрыв хохота произносит Юра. Технология заварки чая отработана четко. В момент закипания воды "белым ключом" в кружку летит горсть заварки, через две секунды кружку убираем с огня на сухой камень и плотно накрываем пакетом от "супа вермишелевого с мясом. Тем временем на примус ставим котелок для "супа вермишелевого с мясом". Через шесть минут, а за этим следит хранитель времени Гена, каждый получает по двести граммов душистого напитка. Наметанный Колин глаз подводил редко. Но сейчас кружка справедливо была отдана нашим стройным друзьям.

— Пейте скорее и уходите, а то скоро сварится суп!

— Вермишелевый с мясом, - добавляет Юра.

С приготовлением супа дела обстоят проще: рекомендацию на пакете - варить при помешивании 15-20 минут - все считают пустой тратой времени и бензина.

— Кто за то, что суп сварился?

— Вермишелевый с мясом, - поправляет Юра,

— Прошу голосовать! Раз. Два. три,.. Мартюшев, опять уснул? четыре.. пять.. Большинством голосов суп- говорю я, делая паузу.

— Вермишелевый с мясом - исполняет свою партию Юра – сварился!.. Через полчаса связной сообщил, что ребята дошли до развилки:

— Один ход идет вправо вниз, другой - горизонтально влево. Очень узкий ход, приходится ползти, разгребая гальку.

—Пусть идут сколько можно и осторожней! Контрольный срок два часа! - передал ценное указание Ковалев.

— Мужики! Грифон промыло! - кричит Гутов из конца гpoтa, - Идите сюда! Там, где несколько лет назад был слой ила, теперь русло ручья ныряло под каменный свод. Окно между потолком и водой просматривалось метров на пять. Чувствовалась тяга воздуха. Собравшись у примуса обсуждаем создавшееся положение. Попробовать сейчас пройти сифон или подождать возвращения ребят? Вдруг им потребуется наша помощь? Но в "калибровку" не каждый из оставшихся протиснется!

— Не будем терять время! Нужно попробовать, - говорит Юра задумчиво, - Кто пойдет? Есть добровольцы?

Добровольцев ползти в узкий наполненный жидким илом ход не оказалось. Неизвестно куда он выведет, а вдруг придется возвращаться назад, развернуться там невозможно. Трудно решиться на такой шаг!

— Бросаем в "морского" - выждав минуту, предлагает Ковалев.

— Кто не может идти?

Все молчат: подумать есть над чем,

— Гутов?

— Могу конечно, - бойко отвечает Борис.

— Юра, а ты как? – по очереди обращается к нам Ковалев.

— Я не могу, устал сильно. Юра Логинов занимается спелеологией недавно и в подобных пещерах впервые.

— Мартюшев, как здоровье?

— Подождать, надо! Второй день как перестал шмыгать носом.

— Витя, как твоё настроение? - продолжает опрос Юра.

— Боюсь я тесных мест, у меня с нервами не всё в порядке! - помедлив, смущается Шарапов.

— Петька, соратник Чапая!

— Мы еще повоюем! - в тон ему отвечаю я.

— Я третий, приготовились - командует Юра,

— Считаем с меня "по солнцу": Раз.. Два.. Три!

Бросаем пальцы: два, семь, одиннадцать.

— Ребята, и зачем я нашел этот сифон! Там же холодно! - быстро сообразив, волнуется Гутов.

— Везет тебе сегодня! Еще и отвес для себя припас, - смеется Ковалев.

— А сифон мы твоим именем назовем, гордись!

Борька с траурной медлительностью готовится к выпавшей чести покорить открытый им сифон. Слышим голос связного, все спешим к нему.

— Мы с Колей по правому ходу дошли до какого-то сифона. Он открыт, видно метров шесть. Проходить мы его не стали, а из левого хода ребята еще не вернулись, - сообщил нам Гена Коренев.

— Гена, Гена! Сходите туда еще раз и покричите! - глотая слова от радости, просит Гутов.

— Я буду ждать! Может это один и тот же сифон. Все склонились у сифона, Борька, сняв каску лёг на живот. Скоро из сифона доносится искаженный голос Гены. Гутов радуется, как ребёнок игрушке. Подождав немного, чтобы страсти улеглись, Ковалев передает:

— Гена, узнай как дела в левой трубе, и выходите пить чай! Через полчаса из калибровки вылез грязный, растрепанный Ляшков:

— Фу ты, черт! Дайте сигареточку! Замерз... как зюзик, - сделал вступление Володя, приближаясь к нам.

— Да не тяни, рассказывай! - набрасываемся мы на него.

— Так вот, мужики, - продолжает он, раскуривая мою сигарету.

— Проползли мы на животе метров триста, может четыреста.. долго ползли.. что-то сигарета не тянется, - сбивается он, разглядывая окурок.

— Ты её грязью залепил, говорю я и толкаю ему в рот новую сигарету. - Ага,... дошли до открытого сифона.., сантиметров десять, не больше, просвет. Дует оттуда!.. Хорошо дует.

— Ну и резинщик Ляшков, умереть можно, - не дослушав, не выдержал Борька.

— Коля с Валькой план снимают, тяжко там с рулеточкой и компасом. Гена у калибра сидит. Дрожит весь - дергается в такт рассказу Володя - и, успокоившись кончает. - а выходить не хочет, ребят ждет.

— Ну и дела! Опять Гутову сифон нашли, - восхищается Ковалев.

— Готовься! Желая увидеть всё, о чем рассказывали ребята, вызываюсь пойти вместе с Гутовым ко "второму сифону", как мы его окрестили. Вот и калибровка. Проталкиваю в округлую ее пасть ноги, таз, (туго идет), грудная плетка застряла, дыхание растроилось. Отдохнув, делаю глубокий выдох, отталкиваюсь руками вниз. Проскочил! Дальше свободно.

— Борька, давай! - зову Бориса последовать моему примеру, - Каску возьми в руку, застрянет. Появляются ноги. он весь извивается, силится протиснуть остальные части тела.

— Застрял, - тяжело дыша, говорит Борис, - не могу больше, грудь не пускает.

— На выдоxe! На выдохе давай, участливо советую ему. Следующие попытки менее интенсивные: с большим трудом, с моей помощью ему удается выбраться из ловушки. У развилки встречаю Валентина и Гену. Втроем ползем по ходу, ведущему ко второму сифону.

Движения изнуряюще однообразны: правую руку и левую ногу заношу вперед, упираюсь ими, колени и локти зарываются в щебень, толчок, тело перемещается на несколько сантиметров вперед. Левую руку и правую ногу - вперед и так много раз. Особенно устает шея, голову приходится держать на весу, так чтобы луч фонаря светил вдоль узкого просвета хода. В некоторых местах потолок повышается и, если можно сесть, устраиваемся на отдых. Замечаю впереди что-то похожее на консервную банку. Проржавлена насквозь, но следов консервного ножа не видно. Как она сюда попала? Неужели ее занесло потоком воды? - мелькает в голове, хочется поскорее уйти из этого опасного хода. Спелеологов в этом месте не было, мы первые. Стараюсь представить, какие катаклизмы происходят здесь в весенний паводок, если 500-граммовую банку забросило в ход, расположенный выше дна на 15 - 20 метров. Желая скрыть тревогу от ребят, небрежно откидываю банку в сторону. Через несколько десятков метров ход понижается, там блестит вода. Это сифон. Просвет сантиметров 8-10: воды можно не хлебнуть, если прижимать голову к потолку, а что дальше? - Не видно. Поверхность воды рябит в такт порывистому потоку воздуха. Прижав руки к груди, лежим лицом к препятствию, тихо переговариваемся, строим догадки, что там за этим сифоном? Вскоре зачинаем мерзнуть, нужно что-то решать.

— Вернуться, назад? Нет! Будешь потом всю жизнь мучиться в догадках, корить себя за минутную трусость, а друзья, что им скажешь? Медленно на коленях захожу вводу - холод подбирается к животу,,, выше вот уже только плечи и голова торчат из воды. По телу пробегает брезгливая дрожь. Затылком чувствую взгляды ребят, решившись, рвусь вперед, каска таранит по неровностям потолка. Волна воды катятся перед лицом, ртом и носом хлебаю воду. Затем дно и потолок начинают подниматься. Хлюпая по воде, выскакиваю на берег, и ползу вперед, чтобы разогреться. Потолок круто уходит вверх, и можно наконец-то встать в полный рост. Мокрая одежда прилипает к телу, стаю нахохлившись, так намного теплее. Что делать дальше? От оцепенения мысли появляются медленно.

— Дальше надо идти вдвоем! Вернусь назад, позову Валентина. Гена устал, его нельзя. Вместе с плеском воды из сифона появляется Валентин, отфыркивается.

— Немного напился!

Быстро идем но новому ходу. Тут абсолютно чисто, промытые сиреневые стены известняка, поблескивают от света "Налобников". Нас обуяла страсть первооткрывателей: торжественно - громко переговариваясь поглощаем новые метры неизвестного. Потолка над нами давно нет. В пещерах подобного типа потолки лишь плод богатой фантазии. Поток воды, веками прорезая земную толщу, все глубже и глубже рыл себе русло и неизвестно, как высоко до потолка и есть ли он - возможно стены каньона, медленно сужаясь, образуют непроходимые щели, и потолка нет как такового. Исследование сводов пещер дело недалекого будущего, а пока спелеологам хватает работы с подом пещер и теми редкими случаями, когда потолок все-таки появляется, медленно приближаясь к руслу пещеры и это плохое предзнаменование: жди в лучшем случае труднопроходимых Сифонов и щелей или дна пещеры! Не смог пройти туда, где потолок вновь взмывает вверх и теряется во мраке, значит это твои "потолок". Как в авиации - потолок самолета, и так вообще в процессе познания. Работай над техникой, делая новые попытки - "потолок" должен разомкнуть свои своды и уйти в неизвестность, чтобы подкараулить у нового препятствия и более сложного. Иногда останавливаемся прислушаться к шуму воды: по прежнему легкий плеск ручейка. На таком горизонтальном тягу не много глубины не наберешь. Когда же начнутся отвесы! Мы прошли метров триста, а их все нет, и нет резких поворотов хода, предшествующим вертикальным сбросам. Пещеры развиваются по тектоническим трещинам, вдоль линии залегания пластов: поток поды, попадая в поперечную трещину, встречает меньше преград и устремляется вниз на всю ее глубину, вымывая вертикальные колодцы. Часа два прошло, как мы ушли от ребят, отвесов попрежнему нет, ход заметно сузился. Ребята должно быть волнуются за нас, попадет от Ковалева. Но как вернуться назад не дойдя до отвесов, когда ход упорно ведет вглубь, в неизвестность. Трудно найти силы остановиться и повернуть назад.. мысли: - А вдруг через несколько метров конец пещеры! - мешают этому. Камнем корябаю на стенке; "31.08.69, КСК", обвожу надпись пеплом, обжигающего пальцы окурка. Молча переглянувшись с Валентином, отправляемся в обратный путь! Вдвоем нам все равно не пройти пещеру до конца. Из-за сифона нам отвечает Гена (Он все еще здесь?!

— Юра дал вам еще два часа, а после - выход на верх - говорит он и, немного помолчав, -

Ребята, ну что там, далеко прошли?

Мы передаем все, что знаем о новом ходе!

— Гена, возвращайся в грот, замерз наверное - прошу его и не верю, что он это сделает. Гена занимается спелеологией три года, опыта маловато конечно, но его самоотверженное отношение к любимому виду спорта и морально-волевые качества позволили стать участником штурма крупнейших пещер.

— По знакомой дороге идти легче, вот метка, кроме нас на нее никто бы не обратил внимания, слишком тонко и коряво нацарапано на скале. Ход по-прежнему сужается, мы это чувствуем всем телом: спиной, грудью. Цепляясь за выступы стен, с головой повернутой на бок, продираемся по руслу ручейка. Ноги с вывернутыми параллельно телу ступнями, одеревенели и не чувствуют холода. На стенах, выше уровня глаз, встречаются прилипшие щепки и листья, их забросило сюда водой. Осознавая это, появляется желание посмотреть назад, прислушаться, не мчится ли к нам поток воды? Забраться вверх по щели, уйти от него невозможно - узко. Повернуть голову в другую сторону - проблема, шея ноет от непривычного положения. В нескольких местах приходится долго маневрировать, извиваясь всем телом, чтобы продвинуться еще на полметра вперед. Теснота бесконечно узкого хода угнетает и злит. Зацепившись за крутой выступ, резко дергаюсь - раздается треск рвущегося брезента. Стараюсь успокоиться и взять себя в руки, получается плохо. Первоначальный оптимизм ушел куда-то далеко внутрь сознания, а оттуда ползут наплывами мысли вернуться назад: - "Ребятам скажем, прошли сколько можно." По инерции движемся дальше.. Неожиданно выхожу в широкий ход, уходящий поперек влево и вправо.

— Валька! Скорей, Новая система - не могу я сдержать волнения и сделать сюрприз Валентину. Он появился из "шкуродера" вслед за лучом света через несколько секунд. Мощная волна радости исследователя сбила апатию от изнурительного тесного хода и понесла нас вперед, в неизвестное, и, прыгая от страсти, мы побежали по ходу (тут можно бежать!) - в разные стороны. Бреду напрямик по руслу ручья, по озерам, - не обходя их. Ход, плавно изгибаясь, ведет и ведет вперед. Холодная вода, вызывающая неприязнь минуту назад, сейчас лишь взбадривает тело. Вот оно - вознаграждение, какой спелеолог не мечтал попасть и первым исследовать подобную систему. "Назаровская" является лишь притоком, а мы вышли в главное русло, которое может объединяет несколько пещер, подобных "Назаровской". Оступившись, плюхаюсь в озеро - немного остыл: "Куда это я несусь? Один? Валентин пошел в другую сторону - тоже один! Нужно вернуться, догнать его". Валентина я услышал, а потом и увидел где-то высоко вверху: он карабкался по натекам в виде сказочной красной бороды к круглому окну-пасти, из которого вытекал ручеек воды и, падая вниз, разбивался мириадами брызг.

— Красиво там! - делится со мной Валентин после завершения опасного спуска, - Это вероятно очередной приток "новой системы". Посоветовавшись, решили прежде поставить тур у "нашего притока", потом идти вниз по главному руслу до истечения контрольного времени....Широкий ход позволяет нам иногда идти рядом, кажется, что ему нет конца. Опять мы "прислушиваемся к отвесам" и посматриваем на часы. Встречающиеся капели из новых притоков принимаем как само собой разумеющееся - мы в главном ходу карстовой системы района!

Начали появляться небольшие двух - пятиметровые каскады. Вода катится по крутой стене в пилообразную лунку всегда полного озера и, плавно переливаясь через край, устремляется и следующую лунку. Дно озера покрыто слоем округлых шлифованных камушков, они то устремляются, поддерживаемые струйками воды вверх, то, лениво танцуя, оседают на дно. В таких местах счастливые находят "пещерный жемчуг". Контрольный срок прижимает, трудно удержать себя не спуститься к очередному каскаду, все они небольшие и можно, цепляясь за выступы, спуститься без веревки. Отвеса-пропасти, зовущей черной бездны по-прежнему нет; я представляю ее с подробностями: - "Ручей разливается в большое озеро, чтобы отдохнуть и, решившись ринуться в бездонную пасть тьмы, стремительным водопадом. Вот уже из глубины доносятся его стоны, разноголосый крик... Над ним повисли нити веревок. Первый готовится к спуску. Предусмотрел аварийный случай штурма, если не хватит длины навешанной веревки. Глубину отвеса "прозвонить" не удалось:..."

— Валентин, осторожно! - говорю я, наблюдая за спуском товарища.

— Если что-нибудь случится, мы не сможем помочь друг другу выбраться к ребятам. Особенно трудно придется в "шкуродере". Он это понимал и без моей опеки. Нас остановил восьмиметровый; с гладкими стенами каскад: под ним широкое черное зеркало озера. Поборов ревнивое желание узнав., что за озером (может там заветный отвес, который дает сразу несколько десятков метров глубины!), повернули назад - без веревок подняться, тем более спуститься слишком рискованно в нашем положении отшельников, отрезанных от основной группы километровой толщиной земли.

— Я думаю, новый рекорд страны уже есть: мы были глубже 410 метров, - говорю я, пытаясь узнать причину унывания Валентина, - можем поздравить друг друга!

— Почему веревок не взяли? - жалеет он, понимая, что все равно мы не имели право идти дальше: контрольный срок. Я боюсь, Юра не включит меня в штурмовую группу на завтра: я не красноярец!

— Ах, вот в чем дело! Я обещаю ему свою помощь. Наконец, на правах первопроходцев нас должны включить в штурмовую группу.

Чтобы иметь какое-либо представление, о размерах пройденной нами части, делаем примитивные измерения: Валентин - длину хода шагами, я - глубину своим ростом. Замечаю впереди на уровне глаз характерную точку и веду мысленно через нее горизонталь до слияния с полом хода и т.д. Это занятие отвлекает, ход не кажется таким длинным и нудным как при первом прохождении. У сифона подводим итог: около 800 метров горизонтальное протяжение хода и 100 метров - в глубь, из них около 40 метров отвесов, остальное - несложный технически, едва наклонный ход.

Сифон преодолели без размышлений - он обжит! Наш бессмысленный связной - Гена - был на прежнем месте. Как он выдержал несколько часов в сырой одежде в тесном ходе на ветру? Для этого нужно большое чувство коллективизма и, наверное, любовь к пещерам.

— Я ползал по ходу, чтобы согреться, - объясняет он.

В гроте ребята, прижавшись друг к другу плечами, сидели вокруг примуса и дремали. Они устали от томительного ожидания и сырости. На нас обрушилась масса вопросов: что... как... докуда?

Кратко и почему-то сухо рассказываем все, что видели. Глаза ребят заблестели: единодушно решили завтра же идти сюда, а сейчас - скорее наверх, отдыхать, готовиться к новому штурму.

Поднимаемся очень быстро, несмотря на усталость: снаряжение сматывать не нужно, на некоторых отвесах, где возможен камнепад, выбираем веревки и укладываем в стороне от воды. Небольшая заминка произошла у "отвеса Гутова".

— Ребята, я же не специально! Как я тогда пролез, ума не приложу? Свет был слабый и я не заметил, наверное, что тут не за что цепляться, оправдывается он после неудачных попыток обойти отвес верхом. Рассердившись на Гутова, я попробовал взять стенку в "лоб", но только с помощью ребят, подставивших свои плечи, смог выбраться. По навешенной лестнице поднялись другие, Наверху едва брезжил рассвет. В черной пасти разлома брели блуждающие огоньки фонарей. В этом зрелище было что-то мифическое, таинственное и мы, выбравшись под крышу звездного неба, наблюдали за ними. Казалось, что гигантские светляки витают в воздухе и летят на свет нашего костра. Ребята, вынырнув из темноты, садятся вокруг костра и медленно стягивают с себя надоевшую мокрую одежду. Теплый кавказский воздух приятно обдувает тело. На руках и ногах от долгого пребывания в воде, образовались глубокие белые морщины.

— Мужики! А как хорошо на земле! Зачем под землю лазим? - радуется Ляшков, закуривая сухую сигарету из пачки "НЗ".

— На море бы сейчас, поплескаться, за ставридами с ружьем погоняться! Фу ты, черт!

— Ага, а в стороне, ну так метров 200 - 300, чтоб не далеко, шашлычная... и пиво! -подхватывает Мартюшев.

— Психи мы все! - перебивает Юра,

— Собирайтесь, через пять минут выход.

Со стороны "Осенней" слышны голоса. Не удалось нам встретиться под землей, как там у них! Проходим мимо входа в "Осеннюю". Ребята уже ушли в лагерь, но снаряжение на входном колодце висит. Странно! Наверное они тоже не дошли до конца! Тогда у нас появляются опасные конкуренты под боком: все снаряжение сборов использовано в двух пещерах: "нашей" и "Осенней". Того, что осталось в лагере, явно не хватит нам и им тоже. Значит, как решит начальство... В одной из пещер снаряжение будет снято и отдано, чтобы исследовать другую. Но мы верим в свою пещеру.

— Черт ее знает! Но мне кажется, завтра сюда придет группа "съема снаряжения", спустится вниз и вытащит все наверх. У них "метода" такая: сначала идет группа навески снаряжения, затем идут штурмовики (хорошо им - пробежался в пешере по готовому снаряжению, поковырялся немного и наверх). Еще через день - группа съема снаряжения выносит снаряжение наверх,

— Кошмар! - успокоил нас Борис, один из ярых защитников сибирской тактики прохождения пещер. О тактике "европейцев", разработанной и охраняемой Илюшиным и Дублянским, он всегда говорил с нескрываемым сарказмом:

— Штаты раздувают! Подвел черту под Борькино критическое выступление Юра. В лагере необычное для такого раннего часа оживление. В конце лагеря суетились, прибывшие незадолго до нас, из "Осенней". Те, кто спал спокойно всю ночь, высунувшись из палаток, что-то обсуждали. На возвышении, в центре лагеря, по пояс в спальном мешке, на красном надувном матрасе сидел в позе задумчивого фараона Володя Илюхин. Он не совсем отошел ото сна, и сейчас, уставившись на Пантюхина, руководителя штурма "Осенней", силился его понять.

Нас встретил Валера Бобрин. постоянный участник и руководитель различных спелеологических мероприятии со времен зарождения этого спорта в стране. Из-за травмы ноги он не ходил с нами, и сейчас по совместительству с должностью заместителя начальника сборов выполнял обязанности "кухонного мужика".

— Бобрин, давай жрать! - приветствуем и требуем мы.

— А–а - а тунеядцы, явились! Жрать им давай! А сколько вы с собой брали! Три дня можно питаться! - отвечает он прихрамывая вокруг костра. Кроме вышеперечисленных недостатков он обладал многолетним опытом работы завхозом на подобных спелеосборищах. Многие спелеологи страны, узнав, что на сборах завхозом Бобрин, старались не попасть сюда или же припасали мешок с продуктами. Войти к нему в доверие, чтобы потом влезть в продуктовую палатку безнаказанно было невозможно, все терпели поражение: он их обливал вчерашним супом на месте преступления, осмеивал всенародно и т.д. Он знал в лицо и по именам (благодаря незаурядной памяти) всех потенциально опасных, по его мерке спелеологов. "Желулочники" называл он их.

— Ладно уж "желудочники" Вон там у костра три ведра с "продуктами": щи, каша. кофе, - смягчился он (сердце у Бобрина мягкое). За едой в более серьезной обстановке рассказываем собравшимся подробности нашего открытия. Попутно узнаем, что в "Осенней" ребята остановились у отвеса глубиной метров десять, вернулись, потому что окончилось снаряжение. Лагерь гудит как улей - равнодушных нет. Возникло предположение: мы, остановились у одного и того же отвеса, а не встретились, так как были там в разное время. Но ни они, ни мы не встретили следов пребывания человека. Эта версия отпала. Ясно одно, что обе пещеры перспективны! В какую из них бросить все силы и снаряжение? Три отделения, работающие здесь с начала сборов, измотаны штурмом "Осенней". Принятая тактика штурма полости ("раздувание штатов") потребовала троекратного расходования сил и времени. Отдохнувшие свежие штурмовые группы отвоевывали у пещеры всего тридцать - сорок метров глубины. "Результат по такому классу пещеры очень высокий" - так писал специальный корреспондент "Комсомольской правды" Леонид Репин. Но нет, этот результат был очень низким для пещеры, которая "вышла на вертикальные сбросы". Усталость людей, как следствие, притупила чувство безопасности: небрежно забиты крючья, неаккуратная страховка и в результате - три срыва. Срывы, к счастью, закончились благополучно, - небольшие ушибы, царапины, но участники травмированы морально. Пропала уверенность в снаряжении, в страховку товарищем. Группа потеряла работоспособность!

После завтрака все - кроме наших руководителей, разошлись по своим палаткам и быстро уснули. Юра разбудил меня через некоторое время и огорченно сообщил, что там решили сегодня же сделать последний штурм "Осенней" и независимо от результатов снять снаряжение для штурма "нашего задела". Илюхин сразу же понял, что Назаровская более перспективна и завтра туда отправится сборная. А мы пойдем доделывать, что не удастся сборной или же снимать снаряжение из старой пещеры.

— Ну нет, только не это! - возразил я, окончательно проснувшись.

— Не волнуйся! Мне кажется, что у них не хватит людей на две пещеры и все обойдется - успокоил он меня и флегматично улыбнувшись на прощание, быстро уснул. Сон как рукой сняло, хотя веки тяжело опускались и устало ныло все тело. Стараюсь думать о чем-нибудь приятном (говорят, что это помогает от бессонницы), мысли скатываются к пещере, которая за двадцать часов доставила массу мелких отдельно взятых неприятностей, очень приятных в целом. Ревность оказывает выше чувства коллективизма.

— Хорошо Ковалеву, сопит себе в нос! Он уснет, где угодно, не зря подрабатывал пожарником в студенческие годы!

Вспомнился интересный случай из наших совместных похождений в пещерах. Однажды он решил пройти "Торгашинский провал" без лестниц, на схватывающих узлах. Я поднялся первым по 15-метровой свободно висящей веревке по карнизу, сбросив страховку Юре. Удобно прислонился к стене и выключил свет налобника. Через несколько минут страховочная веревка дернулась, и я услышал:

— Выбирай!

Подъем на схватывающих узлах весьма утомителен и требует много времени. Скорость подъема около одного метра в минуту... Очнувшись, удивился, почему не подается страховка, Подергал ее - никаких сдвигов! Быстро подошел к краю отвеса, включил свет и пошарил лучом вдоль веревки. В нескольких метров от дна, раскинув в стороны руки, висел Юра. Тонких нитей петель "пруссика" не было видно и, казалось, он парит в воздухе. Голова, повернутая немного вниз и в сторону, вздрагивала в такт мерному посапыванию. Зайчик от его фонаря лениво ползал по стене грота.

— Юра, проснись: Уже солнышко встало, пташки и букашки умываются, - нежно говорю я, и тебе пора вставать! - уже зло продолжаю, видя, что он не реагирует., кричу и сильно дергаю за веревку.

— А! Что! - опомнился он. - Я пальцы перевязываю, - быстро сообразил он и демонстративно начал разматывать бинты с рук.

— А зачем ты храпишь? - продолжил я и, вспомнив, что и сам недавно уснул, вернулся на своё место. Неделю до этого случая Юра спускался излюбленным сибирским способом -"коромыслом" по тридцати метровому каскаду в "Кубинской" и сжег до мяса пальцы рук. Он просто-напросто забыл одеть рукавицы! Другие на подобные спуски припасают две - три пары верхонок. Можно привести много подобных фактов из его биографии, на которые он реагировал: "ну и что"? НО не буду компрометировать своего товарища, тем более нашего начальника, пока он спит - то нечестно!

— Болтуны вы! - сказал бы Юра, узнав об этом.

Лежа на животе, наблюдаю за лагерем. К сожалению из-за дерева, служащего опорой нашей палатке, не видно дощечки с надписью "штаб сборов". Вылазить из теплого спальника не хочется, шевелиться же надо, а лень! В поле зрения появляются руководители отделений и рядовые спелеологи-труженики. Первых отделяю сразу они с полевыми сумками, с папками или просто с бумагами в руках, а на носу очки, если без диоптрий, то темные. Рядовых узнать еще проще – те, что остались. Многих из участников сборов я не знаю даже по имени. Но это не страшно. Территориальная принадлежность определяется очень легко. Москвичей я узнаю по их мине столичной озабоченности, по умению разговаривать глядя сквозь собеседника, убежденно в своей правоте, как бы отдавая дань приличия, растягивать слова. К сибирякам, по понятным причинам, относятся скрытно, осторожно. Ленинградцы, в большей части своей молодые студенты, патриоты своего города. С вертикальными пещерами малознакомы. Они привыкли работать в пещерах с научным уклоном и в стороне от основных спелеологических направлений. В шахты идут с энтузиазмом, но держатся в них робко. Красноярцев знают лишь по смешным анекдотам о "столбистах"- самоубийцах, бросающихся вниз головой в пропасти и презирающих страховку. Нас питерцы изучают с нескрываемым интересом. Наши земляки - свердловчане - дружелюбны к соседям. Некоторые из них весной были в Красноярске и совместные штурмы пещер по нашей тактике убедили их в рациональности многих приемов штурма и безопасности. Все отношения между спелеологическими группами, складываются как правило, в зависимости от степени близости технических и тактических методов работы в полости. Крымчане спорили до хрипоты, что спуск на отвесе по лестнице гораздо удобней и безопасней нежели по веревке. Наконец они признались, что у них туго с веревками и они их берегут. Трое красноярцев работали в 1968 году инструкторами в спелеолагере в Крыму. Под давлением численного и территориального преимущества они обучали новичков спуску по лестнице. Мы с удовольствием отыгрались на них будучи здесь на нейтральной земле. Время приближалось к обеду. Из базового лагеря никто не ушел в Осеннюю, кроме группы болгар, еще с утра ушедших в Октябрьскую. Юра оказался прав, потому он и спал безмятежно. Что-то изменилось в планах. От штаба спускается Бобрин и начинает греметь посудой, весело напевая одному ему известные песенки- куплеты. Поет он, когда есть настроение, а есть оно всегда. Прервав на полуслове, Валера дует со стартовой стойки в костер. Ведра для будущей пищи охватывает пламя. Потрескивание дров и суетящийся у костра "кухонный мужик" вносят домашний, житейский уют, какую-то обыденную праздность в просыпающийся бивак. Юра сонно дергается и улыбается. Возможно приснилось как сгорел рюкзак со снаряжением и спальный мешок, когда мы зимой спали у костра после выходов из "Торгашинской". А может сифон..? но тогда он не улыбался бы. Вскоре Валера известил о том, что обед сварился.

— Продукт гибнет!

В эти два слова он мог вложить очень много информации: подъем, прошу всех к столу, умьггься можно после обеда (медведь всю жизнь не умывается), последнему может не хватить и т.д. Но немая реакция ребят на его трубный зов говорила о пренебрежительности.

— Что ты кричишь? Можно и шепотом будить! - как бы сказал Юра, переворачиваясь на другой бок и натягивая на голову угол спальника.

— Вечно этот Бобрин не дает поспать! - пробормотал Мартюшев, и обхватил под головой резиновый сапог.

— Футы, черт! - подумал Ляшков, шевельнув бакенбардой. Валера издал многообещающий звук:

— А.. а га..га! Тунеядцы! - поправил очки и выбрав увесистую палку направился к палаткам. Хорошего не жди! Открыв вход, как озорной мальчишка, травящий ос, он начал шурудить ей внутри. Упорству его можно позавидовать - ему удалось поднять даже Гутова! За обедом Валера сообщил об изменениях в планах работы сборов. Сегодня выходов не будет! Сборная пойдет в Осеннюю завтра утром, а послезавтра мы всем составом, в нашу дыру, в Назаровскую пойдем. Нужное снаряжение подберем у Осенней, к тому времени сборная поднимется на поверхность. Узнав о такой новости, ребята стали с большим удовольствием вылавливать тушенку из подгоревшей рисовой каши.

— Что, пресытились? - обиделся Валера, как повар, и, сверкнув очками, как завхоз пригрозил:

— Ну смотрите! Я пойду с вами, если нога позволит. Там я вас всех накормлю!

Но никто не испугался, ребята готовы идти на штурм даже с пустым желудком. В калибровке легче прискочим! Подготовка к выходу не заняла много времени. Комплекты питания налобника подбирали из старых комплектов, так как запасы новых использовали в прошлый раз. Гутов принес кучу старых батарей из мусорной ямы и контрольной лампочкой сортировал их на старые и новые, первые он швырял в консервную банку специально, повешанную им на куст (приятное с полезным). В кучке новых накопилось явно мало. Борис на минуту задумался.

— Что же делать? Где достать? и смешал "хорошие" и новые в одну кучу.

— Юра! Сотня почти что новых батареек, хватит! - доложил он.

— Может хватит, а может и нет! - соглашается с ним Юра. Мы с Володей освоили изготовление мешочков из полиэтиленовой пленки. Предстояло протащить за сифон сухими массу вещей: одежду, продукты, приборы, и Володя, питающий страсть к мешочкам, кроил их для спичек, сигарет и сахара, свитеров и пикеташек. Мне оставалось обезжирить кромки и пропаять их горячим скальным молотком. К вечеру Вовкина фантазия закройщика достигла апогея, он предложил сделать патронтажик такой: сигареточка, спичка, кусочек коробочки и проклеиваем, потом снова набор и опят шов и т.д.

— Володя, ты устал, нежно говорю я, - ну давай на горшок и спать. У вашей группы прежний состав, кроме Илюхина, который идет вместо Юры Логинова. Бобрин нас провожает до пещеры - нога ему испортила сезон. У Осенней застали спящих пантюхинцев, видимо они вылезли на поверхность поздно ночью и решили заночевать у пещеры. На наше шумное присутствие никто из них не реагировал. Гостеприимности им явно не хватало! Мы выбрали необходимое снаряжение и, оставив на сучке, приветственную записку со списком взятого у них снаряжения отправились дальше по своим делам. Конкуренты нас больше не волновали: если они сделали что-то интересное, то не спали бы. На этот раз относимся более придирчиво к своему туалету. По Колиному примеру многие ребята склеили "сарафаны" из пленки. Одетый под верхнюю одежду, сарафан совершенно не стесняет движения, но защищает тело от падающей сверху воды. Забыв случайно прошлый раз комбинезон, я сделал для себя важное открытие. Оказывается, в узком шерстяном трико и прорезиненной куртке легче передвигаться в тесных местах и не холоднее, чем в комбинезоне. Ребята не поверили мне на слово, о чем некоторые позже пожалели (правда эту ошибку легко исправить, да и одежда целее). Поверх брюк я одел яркие шорты, нельзя же ходить в одном костюме. Юра параллельно с сортировкой носков уточнял взаимодействие и задачи гpyпп. А их три: штурмовая и две топосъемочных. Штурмовая, как ей и положено, пробивается вперед как можно дольше. В нее вошли Юра Ковалев, Володя Ляшков. Валентин Остянов и я - руководитель оной. Первая съемочная: Илюхин, Гутов, и Мартюшев снимают часть "шкуродера" и дальше вниз по руслу, за нами. Вторая - Шарапов. Ларионов и Коренев - оставшуюся часть шкуродера и далее вверх по руслу ручья. Их задача достичь первого серьезного препятствия, где потребуется применение специального снаряжения. Три-четыре человека вполне достаточно для самостоятельной работы группы и техники безопасности.

Гутов и Илюхин волнуются, их габариты не для калибра. Все-таки придется Гутову покорять свой сифон, иначе не видать ему новой системы. По виду сифон шире второго, но зато не пройденный.

— Группы начинают свою деятельность в новой части, а до "дна" идем по старой схеме, - дает Юра последние указания. Прощаемся с Валерой, он обещает встретить нас у входа с горячим чаем.

— Ты сделай своей ноге парафиновую ванну, - советует Володя как рукой снимет!. По готовому навешенному снаряжению быстро спускаемся все ниже и ниже. Володя Илюхин в соответствии со своим высоким положением, придирчиво инспектирует закрепленное снаряжение. Через четыре часа вся группа собралась в гроте, который по привычке называем "Дно". Илюхин остался доволен работой нашей группы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: