СПЕЛЕОЛОГИИИ. 1958-1969-годы. 2 страница

С первых шагов все переменяется: нет уж той правильности, которая вас удивила на пути в залу: коридор то расширяется, то сужается, как улица в Париже; в ином месте он так низок, что надобно ползти, перелезать через каменья; в иных местах надобно даже прыгать в глубину, или спускаться по веревке более сажени. Так продолжается около семидесяти или восьмидесяти сажень, и все вниз. Вдруг вы входите в огромную залу неправильной фигуры. Стены и потолок составлены из камней, неправильно лежащих один на другом; на полу валяются камни, а между ними кости различной величины. Некоторые из них так велики, что невольно припишите их мамонту или носорогу, давно исчезнувшим с лица земли. Кости занесены водой и долго пробудут невредимы, потому что в зале так холодно, что вы немедленно почувствуете дрожь в теле и прекратите наблюдения за любопытными костями. Надобно идти вперед или воротиться. Из залы идет узкий и крутой коридор, по которому надобно ползти сажень сто, и вдруг перед вами перпендикулярное отверстие в глубину, спуститься в него можно не иначе, как держась за веревку. Крестьяне готовы, но путешественник призадумается: опускаться в глубину ста сажень, значит, рисковать жизнью: на дне колодца может стоять убийственный газ, он задушит путешественника и проводников. От неровных стен может оторваться какой-нибудь роковой камень и упасть прямо на голову. Страшно! Крестьяне-проводники говорят, что один смельчак из их деревни подобрал подобных себе головорезов, и спустился по веревке до колодезя, там он нашел опять коридор (в оригинале коридор – Б.М.), который шел под рекою на другой берег. Крестьянин уверен был, что и он стоял под руслом Енисея, шум которого он слушал. Продолжать путь далее он не решился, вероятно, потому, что не предвидел тех сокровищ, которыми наполнена, по мнению крестьян одна комната в пещере. Жители деревни Усть-Комы уверены, что пещера идет под Енисеем; и соединяется с горами, лежащими на другой стороне реки.

Крестьяне рассказывают много чудесного о своей пещере. Говорят, что в окрестностях обитали Кайбалы, народ богатый золотом и серебром. Удостоверясь, что нет средств воевать против русских, они собрали сокровища свои и спрятали их в пещеру, а сами бросились на коней и с табунами убрались на юг, в пределы Китая.

Есть другое предание, столь же вероятное. Кайбалы, обитающие теперь по реке Абакану, верст за двести отсюда, собираются к пещере осенью, и, выбрав темную ночь, уходят в подземелье. Что они там делают, никому не известно. Поутру выходят из пещеры все избитые.

Обратный путь из пещеры затруднителен: идя вперед, вы спускаетесь; пришли вниз, а теперь должны подниматься, лезть на камни, держаться за спущенную веревку. Мужчины уверяют, что в подземелье не бывает льда ни в какое время года”.

Но кроме устных рассказов легенд и публикаций прошлого века подобные высказывания стали появляться в периодической литературе и в наше время. Так П.П. Сиротенко в газете “Красноярский рабочий” 8.03.60 г. в статье “Тайна Черной сопки” писал: “Учитывая, что отметка уровня воды Енисея против Торгашино значительно ниже отметки выхода Пениковки из-под горы (Пениковка – небольшая речка берущая начало в Торгашинском хребте, впадающая в Енисей. В настоящее время она упрятана в подземную трубу, которая проложена под заводами, цирком, жилыми массивами правобережья Красноярска – Б.М.), а отметка реки Базаиха еще выше, можно через систему карстов (имеется в виду пещерные пустоты Торгашинского хребта – Б.М.) сбросить половину Базаихи в Паниковку без особых затрат превратить правобережье Красноярска в новую Венецию”.

Вообще Павел Парфеньевич Сиротенко был очень увлекающийся геолог, географ, музейный работник и, конечно же, спелеолог. Так в экспедицию красноярских спелеологов на Бирюсу он в 1963 году принес натуральный, даже позеленевший от старости, бронзовый топор. Участники долго спорили, изъял ли Сиротенко его в Минусинском краеведческом музее либо ему подарили его далекие предки. В те времена, по сравнению с нами, он был уже “глубоким стариком” почти пенсионного возраста. Только тогда я понял, как тяжело было нашим предкам; вся наша экспедиция в течение дня срубила одно, правда, довольно толстое дерево.

А в лес на поиски пещер Павел Парфеньевич ходил не иначе, как с ружьем четвертого, вероятно, калибра с такой огромной и загадочно-почтительной дыркой в стволе, что в нее страшно заглядывать. Это ружье кроме полстакана дроби могло свободно выбрасывать даже осветительные ракеты. Однажды, недалеко от Ледяной пещеры на Торгашинском хребте, Виктор Бикеев подбросил вверх на спор свою кепку. Ну, куда ей было устоять супротив полкило свинцовых шариков. На землю лег бесформенный комок тряпок, лоскутков, картонок, ниточек.

“Они (жители поселка Торгашино – Б.М.), - пишет далее в статье П.П. Сиротенко, - прямо заявили: “Это вы, уважаемые геологи, боитесь лезть (в Торгашинский провал – Б.М.), а перед войной 1914 года группа специалистов, в составе которой были русские, англичане и американцы, спустились до озера, встретившегося им где-то ниже 160 метров”.

Зачем тратят миллионы рублей на добычу известняка путем бурения, подрывов, когда карсты на глубине (в Торгашинской пещере – Б.М.) позволяют найти наиболее лучшие известняки, сделать разрез и брать уже готовую породу, причем любых размеров, начиная от огромных глыб и кончая охрой, подготовленной самой природой!.. Сейчас на этом деле государство могло бы экономить миллионы рублей.

В одной из арий оперы Садко есть слова: “Не счесть алмазов в каменных пещерах далекой Индии”. Но только ли в Индии! И в районе Базаихи, Бирюсы мы имеем выход ультраосновных пород, с которыми идет формирование алмазов.

В Бецовке, Базаихе и Бирюсе длительное время мыли золото, находили свинец, платину, железо и другие полезные ископаемые. Карсты – это естественный лоток, где природа, также как и человек, в лотке вымывает все ненужные породы и берет крупицы золота. Так в карманах, на глубинах карстов, можно найти этот естественный шлих с нерастворимыми металлами. Это, во-первых.

А, во-вторых, есть основание полагать, что галереями пещер, открывающимся под Торгашино, удается подойти к жерлам вулканов и заглянуть в те “лаборатории”, где формировались алмазы. И кто знает, может, смелым и дерзким исследователям они дадутся в руки под Красноярском.

Вот какие тайны может хранить Черная сопка в глубинах карста, помимо того эстетического интереса, который они уже сейчас представляют для молодежи и всех любителей природы”.

Эта статья появилась в краевой газете не в прошлом веке, а во второй половине двадцатого.

Я и говорю, что Павел Парфеньевич был очень экспансивный, увлекающийся спелеолог.

Однако, сколько я не копался в старых архивах и отчетах, ни слова об экспедиции 1914 года, проведенной совместно с англичанами и американцами, я не нашел. Может, плохо искал? Или не в том месте? Хотя озеро в Торгашинском провале на глубине 160 метров действительно существует.

Теперь о золоте и алмазах. Уж как я не заглядывал в карманы и углубления во всех пещерах, в том числе и вновь открытых, - ни тебе золота, ни алмазов. Кстати, ни один спелеолог в СССР ни разу не похвалился подобной находкой. По крайней мере, я и мои друзья спелеологи не слышали о подобном. Хотя в журнале “Горное дело” за 1910 год, описан случай, когда в Красноярске на улице Песчаной в огороде Н. (фамилию называть не буду – Б.М.) было обнаружено рассыпное золото. Тогда в течение нескольких ночей земля с огорода была украдена. Таскали землю ведрами, корзинами, мешками. Властям пришлось даже приставить к усадьбе городового. Но, чтобы золото в пещерах? Не припоминается.

В Баджейской я находил пещерный жемчуг, но он представляет чисто эстетический интерес и никакой натуральной ценности не имеет.

Ну, а насчет того, чтобы галереями пещер выйти к жерлам вулканов? Это уж из области очень смелой фантастики.

Сразу после выступления П.П. Сиротенко с данной статьей в газете и по радио, в краевой прессе появились публикации, наголову разбивающие доказательства Павла Парфеньевича.

Кто прав, кто не очень в этой полемике – судите сами. Приведу несколько выдержек из статьи “Это создано веками…” В. Шуба и И. Фаустова, напечатанной в “Красноярском рабочем” 29. 03. 60 г.

“Высказывания относительно обнаружения в Енисее предметов брошенных в “бездонную яму” не могут вызвать удивления. Что же касается возможности обнаружения в ней алмазов или жерлов вулканов - это фантазия, не имеющая ничего общего с наукой.

Оставим все небылицы, которыми насыщена статья “Тайна Черной сопки”, на совести ее автора и тех, кто опубликовал ее без предварительной консультации с компетентными людьми. Скажем только, что пещера – “бездонная яма” - заслуживает к себе внимания с точки зрения краеведческой. Большой интерес представляет она также для скалолазов и альпинистов – для тех, кто любит природу родного края”.

10.03. 60 г. в “Красноярском рабочем” со статьей “О красноярских пещерах и небылицах” выступил краевед И. Беляк:

“… нагромождая одну нелепицу на другую, и завершил все это бездоказательным утверждением о наличии здесь кимберлитовых алмазоносных трубок.

Сенсационное сообщение взбудоражило умы малосведущих людей, принявших за чистую монету все, что является плодом фантазии П.П. Сиротенко. Буквально на следующий же день школьники стали собираться в путь за “алмазами”. Одну из таких групп мы встретили на вершине хребта у просеки. Молодые люди с возовыми веревками топтались на дороге, не зная, в каком направлении следует искать “сокровища”.

Приоритет исследования этих давно известных пещер принадлежит студенту Красноярского сельхозинститута Игорю Ефремову, слесарю ГВФ Анатолию Бикееву и их четырем товарищам.

А на днях побывала здесь экспедиция геологов. Вот, что они сообщили.

- Некоторым из нас приходилось совершать сотни восхождений на утесы самой различной степени сложности, но то, что встретили здесь, – не шло не в какое сравнение ни по красоте, ни тем более по трудности спуска и подъема.

На глубине около 160 метров расположен небольшой водоем размером с бассейн фонтана в Красноярском центральном парке культуры и отдыха, может, несколько большей величины. Вот этот резервуар и является тем источником, который должен был бы, по мнению П.П. Сиротенко и работников редакции молодежных передач Красноярского радиокомитета, сделать правобережную часть Красноярска “сибирской Венецией”.

Лично я до сих пор верю, что экстравагантные, зажигательные выступления Павла Парфентьевича зажгли во многих сердцах огонь жажды открытий, исследований, хотя бы первоначально и в форме поисков “сокровищ”, и привели в секцию спелеологов много молодых людей.

Легенды – они и есть легенды, хоть передавай их из уст в уста, хоть печатай в газетах. Но, как говорится, богу – богово, а кесарю – что останется. Нам остался спелеотуризм, так что вернемся к нашим баранам, то есть к спортивной спелеологии. Под словом “бараны” я, естественно, не имел в виду спелеотуристов, просто древняя поговорка не вовремя пришла на ум.

Как мы уже в самом начале договорились, науку не трогаем. Нас интересует только спелеотуризм. Туризм в пещерах. Конечно, существует такой и на высоком государственном уровне. Так, на Черноморском побережье вы можете спокойно (по-моему, за 1руб. 50коп. – Б.М.) на электропоезде, через пробитый в стене тоннель, проехать в Ново-Афонскую пещеру. Далее по пешеходным дорожкам экскурсант проведет вас через всю пещеру. И вы действительно увидите неземную красоту: и огромный, тринадцать метров в диаметре, сталагнат, и великолепные белые колонны, и до невероятности закрученные эксцентрические сталактиты размером едва со спичку, что в беспорядке висят в Гелектитовом зале.

На выходе вы приобретаете значок и вправе считать себя спелеотуристом.

Однако я рассказываю о других спелеотуристах. О тех, кто отыскивает эти самые пещеры, спускается по отвесным камнепадным стенкам, переплывает прозрачные озера, ныряет с аквалангом в сифонах, не подозревая даже, существует ли продолжение, дает названия отдельным ходам, гротам, тупикам, галереям и целым пещерам.

Вначале энтузиастов такой спортивной спелеологии в Красноярском крае было не много – группа насчитывала около 15 человек. И. Ефремов, В. Бикеев, В. Шимякин, В. Ишимов составляли ядро зарождающейся красноярской спелеологии. Первоначально секция входила в спортобщество “Труд” и собиралась по пятницам в комнатке ДСО, в деревянном двухэтажном здании напротив стадиона “Динамо” на нынешней предмостной площади левобережья Красноярска.

Год.

В этом году красноярская секция спелеологов случайно узнала, что в Манском районе Красноярского края много пещер и что в 1918-1919 годах, когда в том районе, в тылу у белогвардейцев существовала Баджейская партизанская советская республика, колчаковцы сбросили в естественную шахту раненых партизан. Сразу же была организована спелеоэкспедиция в Манский район, которая обследовала пещеры Ледяная, Темная, Белая, Понтанинская и др. Сведения о расправе колчаковцев над партизанами подтвердились.

Шел 1918 год. Вся Сибирь была под властью Колчака, но в Красноярском крае организовалась Степно-Баджейская партизанская республика, со столицей в селе Степной Баджей. Несколько карательных экспедиций колчаковцев, тяготевших в основном к железной дороге, не сломили партизан.

В июне 1919 года командование белогвардейцев направило на усмирение партизан более чем двухтысячную армию, в помощь которой были приданы белочехи и итальянцы. Командовал карательным отрядом генерал-лейтенант Розанов. Слабо вооруженные и плохо обученные партизаны выдержали тяжелый бой у д. Нарва.

Убитых и раненых в том бою партизан (всего около тридцати человек) колчаковцы погрузили на телегу и повезли в тайгу. Раненых партизан вместе с убитыми сбросили в вертикальную пещеру. Сопротивляющихся белогвардейцы сталкивали штыками. После прихода Советской власти часть людей извлекли из пещеры и перезахоронили в селе Степной Баджей.

Такова официальная версия этого дела. Но почему белогвардейцы повезли раненых и мертвых в тайгу? Почему сбросили в пещеру? И почему красные извлекли только часть людей?

Осенью 1960 года экспедиция красноярских спелеологов в составе И. Ефремова, Г. Коваленко, А. Казакова, В. Бикеева, Ю. Шимякина посетила пещеру.

Прямо от входа вниз вела почти отвесная ледяная катушка. Спелеологи закрепили лестницы и веревки и по очереди спустились на дно. Небольшой обвальный грот, заваленный обломками камней, глиной. Ни трупов, ни костей… Принято решение – копать!

Через несколько часов раскопок, из-подо льда и породы были извлечены человеческие кости, полу истлевшие брюки, сапоги… Ткань расползлась от прикосновения.

Десять лет спустя, во время встречи спелеологов с жителями села Степной Баджей я поинтересовался у старого партизана, правда ли, что белые сбрасывали людей в пещеру?

- А как же? – весело отвечал он. – Сбрасывали. Белые придут – Красных сбрасывают, Красные – Белых! Так что было, было. Это вас сейчас учат, что жестокими были только Белые. Да в то время и так народишко разный в тайге пошаливать начал. Так тоже туда – в пещеру.

После таких слов мы уже не удивлялись, что в кармане одних брюк спелеологи обнаружили полу истлевший мандат, на котором отчетливо прослеживалась печать Р.С.Д.Р.П., а в других удостоверение заготовителя кож колчаковской армии. Кроме того, в углу грота открылся еще один ход вниз, который привел в грот, расположенный метрах в ста от первого. Посередине второго грота лежал плоский камень. На камне было два скелета. Как они попали в этот грот? Сами? Без лестниц и веревок? Невозможно! Может, есть еще один вход у пещеры? Куда-то вверх вела узкая труба. Г. Коваленко, используя расклинку, поднялся по ней метров на тридцать, но второго входа не обнаружил. Так эти два скелета и остались загадкой. Спелеологи вынесли наверх черепа. Но от этого загадка не разъяснилась и запуталась еще больше. Исследования в институте криминалистики, куда отправлялись черепа, показали, что они принадлежали девушкам 17-18 лет. Сложная все-таки вещь – жить в Сибири в смутное время.

В том же 1960 году о существовании в Красноярске спелеосекции узнал лидер московских спелеологов – В. Илюхин. Завязалась переписка, а в дальнейшем красноярцы влились в состав Центральной секции.

Год.

“Зело превелики и причудесны сотворены скалы. А находятся они в отдаленной пустыне.… Только попасть туда трудно, конный не проедет, пеший не пройдет, да и зверья дикого не мало. Разное рассказывают о них. Пожалуй, правду говорят, что даже в других землях не увидишь такие. И залезти на сии скалы не сможет и, какие они, не известно”, - так о Столбах писал в 1823 году П. Селезнев.

Красноярские Столбы! О них так много и красочно написано, что я даже не берусь за эту тему, но обойти ее никак невозможно, ибо не каждый “столбист” становился спелеологом, но все красноярские спелеологи обязательно начинали со Столбов.

Шестидесятые годы. Это было время расцвета свободолюбивого “столбистского” племени. Трудно тогда было найти молодого человека в Красноярске, который бы в свободное время не “отирался” на Столбах. Как удачно выразился Сомерсет Моэм, это был “… бунт романтики против заурядности жизни”. Молодежь лазила по скалам в разное время суток, разными, самыми невероятными ходами и лазами, встречали рассветы на вершинах. Уходили в тайгу, в походы пешие, водные, лыжные. Кстати, из этого дикого племени вышел и я.

Ну, скажите, какому нормальному человеку, вернее пацану, ученику шестого класса, взбредет в голову идея на ночь глядя, в январе при 35-градусном морозе отправиться на лыжах в тайгу, с твердой мыслью переночевать у костра? И ведь пошел, и переночевал! Почему я тогда не обморозился? Загадка. И для меня, и для моих родителей. Не помню уж, пороли меня тогда или нет? А надо было бы.

А какой “столбист” не сплавлялся по нашим порожистым рекам? Базаиха. Перед закрытой плотиной скапливается вода и лес (тогда по ней вели молевой сплав), все выше поднимается уровень. Шлюз открывают, и масса бревен, как с горы, устремляется в шлюзовой водопад. Среди этой шевелящейся, напирающей массы, сколоченный из нескольких бревен тяжелый неуклюжий плот. На нем Ефремов, Бикеев, Коваленко и две женщины, будущие жены наших героев.

Течение вначале неторопливо подтягивает плот к шлюзу. Слышно как ревет вода, прыгая в нижний бьеф, как бьет бревна, ошкуривая их о скальное дно.

Забота о женщинах, – прежде всего! Чтобы им было не очень страшно, парни накрывают их фанерным ящиком из-под папирос.

Спелеологи, а не опытные водные туристы, направляют плот в главный слив. Подхваченный течением, он стремительно скатывается по наклонному желобу шлюза. Шум, грохот, белопенные волны, тугой встречный ветер.

В конце наклонного дна шлюза на воде пляшут свободные концы досок для запора воды. Верх их шарнирно закреплен на помосте. Напор воды играет досками, сталкивая их друг с другом.

Парни ложатся на плот, поднимая вверх ноги. Не головой же откидывать тяжелые запорные доски.

Удар! Доски подскакивают, плот пролетает под ними. Хорошо, весело. Еще удар! Страшный грохот. Это доски бьют по ящику – убежищу женщин.

Плот, спрыгнув с нижнего оголовка шлюза, почти вертикально, как бы нехотя, погружаясь в водобойную яму. Вот он весь скрылся под водой. На поверхности не видно ни его, ни команду. Секунда, пять, десять. Как огромный кит, стряхивая белую пену, появляется мокрый плот на поверхности. Парни крепко вцепились в скобы. Держатся. Девчата тоже живы и стучат, чтобы их поскорее выпустили из ящика. Короткий страх исчез. Все веселы и довольны, а быстрое течение уже тащит неуклюжий плот к следующему шлюзу.

И, когда эта вольная братия осознала, что едва ли не в самом городе имеются огромные пещеры, да такие, в которых никто не бывал, которые можно штурмовать, да еще с риском, естественно, ринулись туда.

Вообще, в настоящее время у красноярских туристов есть одна особенность: практически каждый из них, будь то водник, пешеход, лыжник – бывал в пещере. Чаще просто для знакомства, из любопытства, но иногда и оставаясь в спелеологии надолго.

Вот один яркий пример. Кто бывал на Красноярских Столбах, наверное, обратил внимание, - высоко, высоко на отвесном выпуклом лбу труднодоступной скалы Коммунар, со стороны второго столба огромными буквами написано: “Прометей”. Вернее, не написано, а, не знаю даже как лучше выразиться, выскоблено. На заросшей сплошным одеялом черного мха поверхности скалы проступают коричневым гранитом буквы. Просто содран мох. Поразительно, вот уже третье десятилетие буквы не зарастают. Сколько же веков понадобилось этому неприхотливому растению, чтобы заполнить почти все скалы Столбов? И как мох держится на отвесных участках? А, главное, чем питается?

Так вот – Прометей. Была такая вольная компания “столбистов”. Лазили по скалам, ходили в походы, сплавлялись по рекам. Руководителем и бессменным лидером ее был А. Бакланов. Я хорошо помню эту сплоченную компанию (“племя”, как они себя называли). Г. Шайдуров, О. Фомин, Э. Клименко, В. Пальгуева. Они и обращались-то друг к другу не по именам, а по индейским кличкам: “Тигровое ухо”, “Быстроногий олень”, “Чегеваре”… Так вот, “Прометей” всей компанией стал ходить в пещеры и примкнул к спелеоклубу.

Красноярцы, воспитанные тайгой, горными реками, Столбами, тяготели больше к вертикальным пещерам. Им по нраву были пропастищи с отвесными стенами и колодцами, где надо навешивать снаряжение, организовывать страховку, спускаться и подниматься, используя весь арсенал технических средств, чем часами бродить по многокилометровым горизонтальным галереям, хотя бы и очень красивым. И вот в конце 1961 года четверо красноярских спелеологов: Игорь Ефремов, Олег Ометов, Виктор Ишимов и Геннадий Коваленко провели разведочную экспедицию к “страшному” провалу близ села Коляжиха Даурского района.

В “Красноярском рабочем” 23.12.61г. участник экспедиции Г. Коваленко в большой статье “Штурм Коляжинского провала” писал:

“Ну, вот все на местах. Виктор (Ишимов – Б.М.) протискивается в щель узкого хода и начинает спуск. Идет вниз осторожно, расчищая путь от камней и проверяет воздух пламенем свечи. Веревка рывками уходит вниз. Пройдено первых сорок метров. Надвязываем веревку. Спуск идет дальше. Щель шириной до тридцати сантиметров, камни, заклиненные между стенами, которые можно использовать в качестве площадок для отдыха. Грязь ужасная: толстым слоем она ползет по стене, срывается, больно бьет по спине и голове. Все промокло: комбинезон плохо защищает от сырости. Сброшенные камни гремят, затихая где-то внизу, можно сосчитать до двадцати.

Шестьдесят метров. Игорь уже охрип, крича вниз. Ответа нет. Спуск остановлен. Я сменил Игоря, кричу – безрезультатно, ответа нет. Тогда спускаюсь до первого карниза, и, наконец, улавливаю еле слышный голос Ишимова. Кричу, чтобы поднимался, так как страховочная веревка кончилась. Начинаем подъем.

Подъем был чрезвычайно труден. Если Виктор спускался на 60 метров в течение получаса, то подниматься пришлось ему около четырех часов.… К концу подъема Виктору пришлось отдыхать по десять минут через каждые два метра.

... немного поспорили. В конце концов, решили на другой день спустить меня. Для связи должен идти Игорь Ефремов. От падающих камней я должен надеть на голову что-нибудь вроде защитного шлема. Олег Ометов тут же предложил нашу кастрюльку. Примерил, оказалась мала.

“Ну и хорошо, - подумал я, - может, это и новое слово в спелеологии, но спускаться в пропасть с кастрюлей на голове…”

Нового к сказанному Виктором Ишимовым я ничего не мог добавить, хотя был на глубине 86 метров. Щель идет дальше.

Мы не взяли Коляжинского провала. Наше снаряжение предназначено для пещер с отвесами не более сорока метров и с горизонтальными ходами. Здесь для штурма трещины необходимо иметь более сложное снаряжение”.

В то время Красноярский край был, если можно так выразиться, пещерным Эльдорадо. Буквально каждый день, неделя, месяц секции и компании находили новые пещеры. Но, как я сказал, красноярцам больше по душе были большие вертикальные пещеры. Жизнь красноярских спелеологов двигалась своим чередом. С момента образования секции, а потом и клуба, неизменным председателем, идейным руководителем и душой Красноярских спелеологов был Игорь Ефремов. Его голова постоянно была наполнена новыми мыслями и идеями спелеодвижения. То он предлагает принцип объемного исследования пещер, новую тактику штурма, короткий цикл жизнедеятельности человека в экстремальных условиях, полиэтиленовый спальный мешок с “точкой росы” на выходе и т.д.

Это о нем после часовой беседы М. Пегов, инструктор-парашютист Красноярского авиаспортклуба, сказал:

- Игорь Петрович настолько далеко смотрит вперед, что видит собственный зад!

А первым ученым секретарем секции стал Владимир Беляк. Между ним и председателем клуба Игорем Ефремовым произошла тогда небольшая неувязка, о которой ходит что-то вроде легенды или, точнее, анекдота. В пылу научного (а может не научного, но все же спелеологического) спора, Ефремов твердо заявил, что председатель секции он, и, соответственно, вправе сам решать вопросы. Тогда Беляк твердо заявил, что это ерунда, и, что в следующую пятницу (собрания спелеологов проходили в то время по пятницам в музее Геологоуправления) председателем секции станет он, Владимир Беляк.

И, действительно, в следующую пятницу В. Беляк и В. Романов, которые кроме спелеологии занимались еще и боксом, прямо с тренировки привели на собрание своих друзей-боксеров. Все они быстренько записались в секцию спелеологов, а Беляк предложил переизбрать председателя и выдвинул свою кандидатуру. Все сорок его товарищей дружно подняли руки. Правда Беляк тут же сообщил, что это всего лишь шутка, и пусть Ефремов остается председателем, но не очень задирает нос.

Если уж пошел разговор о секретарях спелеосекции Красноярска, то следующим после Беляка до 1963 года был Виктор Полуэктов из вновь влившихся в секцию молодых ребят.

С 1963 по 1968 ученым секретарем секции работал (естественно, в свободное от основной работы время) Мавр Николаевич Добровольский. После него был Владимир Ляшков, потом Валерий Слаушевский, а с 1982 Вера Савина.

В 1970 году на посту председателя правления краевого спелеоклуба Игоря Ефремого (он долго болел после укуса клеща энцефалитом) сменил Юрий Ковалев.

А с 1973 года параллельно клубу в Красноярске функционировала краевая спелеологическая секция, председателем которой стал доктор геолого-минералогических наук Р.А. Цыкин.

Но вернемся в далекую старину, в год

ГОД.

В этом году впервые, пожалуй, в СССР (но уж в Красноярске - точно) была опробована новая для спелеологии форма наглядной агитации: в большом витринном окне сельхозинститута на проспекте Мира был выставлен пещерный фотостенд.

О боже, какие тут были фотографии! На них спелеологи в грязных, испачканных пещерной глиной комбинезонах, альпинистских ботинках, подкованных железными шипами, в невероятных самодельных шлемах клепаной конструкции, стояли у входа в пещеру. Огромные пещерные гроты, узкий лаз, с пролезающим в нем спелеологом, веревки вдоль отвесов. Все это заворожило меня. А какие были под фотографиями подписи: “Штурм Коляжинского провала”, “На глубине 90 метров”, “Грязь – не сало, потер - и отстало”.

Я был совершенно очарован! Забыл кто я, куда и зачем шел, забыл, что в руке тает мороженое. Мимо шли нормальные люди, толкали меня, но я не замечал даже этого. Смотрел, смотрел, смотрел…

В самом низу листа подписано: “Секция спелеологов ДСО “Труд”.

Одним словом, в ближайшую пятницу я записался в спелеологи. Да и не только я. В том году много в секцию вступило молодых парней и девчат.

Пятница. Вечер. Новичок, который еще не побывал ни в одной пещере и вряд ли сумеет отличить схватывающий узел “Бахмана” от страховочного карабина Абалакова, скромно сидит в углу.

Кроме него, в небольшой комнате, увешанной спортивными плакатами, человек 25-30 спелеологов. Слышны обрывки разговоров:

-... я, значит, пытаюсь протиснуться в “калибровку”, а она не пускает.

- Да, ты, что? Так и не пролез?

-... и вдруг мимо меня с грохотом, Тра-ах, ба-ах! Здоровенный каменюга улетает вниз, на дно!

-... кричу ему: “Страховку!”, а он выбирает основную!

- Ты, в какую дырку ходил в воскресенье?

- В Бездонную. А ты?

- В Ледяную.

- Как там, воды много?

- Хватает…

От этих разговоров у новичка голова идет кругом, ощущается тоска и вроде как пустота в желудке: “Нет. Не возьмут. Не примут, зачем я им такой нужен? Ничего не умею. Ни с веревкой, ни по скалам. Да и вообще…”

Председатель секции, парень лет 20-25 в грубом вязаном свитере и широких серых брюках стоит в углу у стола с бумагами. Он среднего роста, коренаст, широкоплеч и чуть грузноват.

“Явно не для подземных калибровок”, - с непонятной радостью отмечает для себя новичок.

Председатель спорит с высоким спортивного вида парнем, яростно откручивая пуговицу на его пиджаке

“А может самому напроситься? Вот так, взять и напроситься в пещеру? Не ударят же. А вдруг возьмут? Уж две недели в секции, а пещеры не видал”, - думает новичок, но чувствует, что подойти с таким вопросом к председателю не сможет, не наберется храбрости.

Между тем высокий парень оторвал руку председателя от своей пуговицы и подошел к новичку:

- Решил ходить в пещеры?

- Ага, - испуганно ответил тот.

- Геннадий. Коваленко, - протянул руку парень. – Второй раз тебя здесь вижу. Завтра у нас выход в Торгашинку. Пойдешь?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: