Женевские конвенции 1949 г. и вооруженный конфликт, не носящий международный характер

Как показывает практика, самым сложным вопросом является выявление воли народа или нации. Эта воля может выявляться как мирным путем, так и в процессе вооруженной борьбы, причем никаких общих правовых рецептов здесь подобрать невозможно. Даже классический способ выявления воли народа мирным путем - проведение референдума - не всегда может считаться обеспечивающим полную свободу волеизъявления. К сожалению, все чаще мы сталкиваемся с иным способом выявления воли: вооруженным конфликтом в пределах одного государства. Наиболее сложным в такой ситуации является обеспечение взятых на себя государством обязательств по признанию и обеспечению защиты прав человека.

Часто в случае, когда конфликт переходит в стадию вооруженного столкновения, ни одна из воюющих сторон не в состоянии внутренними правовыми средствами обеспечить выполнение соглашений между ними. На практике не редка ситуация, когда повстанческая сторона не признает ряд (в лучшем случае) правовых норм, принятых или признаваемых другой стороной, и пытается действовать самостоятельно. Именно для того, чтобы отношения сторон не оказались бы вне сферы какого-либо правового регулирования, и был принят комплекс международных гуманитарных норм, в котором от сторон в немеждународном вооруженном конфликте требуется соблюдение определенного минимума гуманитарных гарантий Гассер Х.-П. Международное гуманитарное право. Введение. М.: Международный Комитет Красного Креста, 1995. С. 54-55..

Основная роль норм международного гуманитарного права в случае начала военных действий - максимальная гуманизация конфликта. Но в зависимости от характера вооруженного конфликта международного или внутреннего применяются различные нормы международного гуманитарного права. Такое различие произвольное, нежелательное, которое трудно обосновать и которое сводит на нет гуманитарную цель права войны в большинстве случаев, в которых сейчас происходят войны. Это не новая точка зрения. В 1948 г. Международный Комитет Красного Креста (далее - МККК) представил доклад, где рекомендовал применять в полном объеме международное гуманитарное право в соответствии с Женевскими конвенциями во всех случаях вооруженных конфликтов, которые не носят международного характера, особенно в случаях гражданской войны, колониальных конфликтов или религиозных войн, которые могут происходить на территории одной или нескольких договаривающихся сторон. Данная позиция была обусловлена желанием предоставить наибольшую защищенность лицам, не принимающим непосредственного участия в военных действиях. Как видно из содержания Женевских конвенций 1949 г., эти инициативы не были поддержаны.

Процесс осознания того факта, что война есть война, где бы она не происходила, и что внутренние вооруженные конфликты несут такие же (если не большие) страдания людям, в частности местному гражданскому населению, был достаточно тернистым и длительным. Основной аргумент противников создания комплекса норм, относящихся к внутренним вооруженным конфликтам, был таков: распространение сферы действия международного права на конфликты внутреннего характера будет способствовать легализации всех форм повстанческой деятельности, бунтов, анархии, распада государств. Однако, растущее число жертв таких конфликтов, масштабы вызываемых ими разрушительных последствий, а также признание необходимости защиты и уважения прав и свобод человека при любых обстоятельствах дало толчок к началу кодификации норм, касающихся вооруженных конфликтов. Поэтому с исторической точки зрения вполне логично, что всего лишь через год после провозглашения в 1948 г. Организацией Объединенных Наций Всеобщей Декларации прав человека были приняты нормы гуманитарного права, относящиеся к конфликтам, происходящим в том числе и внутри государства. Итак, первой международной попыткой кодификации норм, регулирующих хотя бы в какой-то степени вооруженный конфликт немеждународного характера, стало принятие общей для всех Женевских конвенций 1949 г. ст. 3, которая представляла собой «конвенцию в миниатюре» Блищенко И.П. Немеждународный вооруженный конфликт и международное право // Советское государство и право. 1973. № 11. С. 12-13.. Уже по числу регулируемых ею объектов и объему предоставляемых гарантий можно судить о большом нежелании государств позволить вмешиваться в свои «внутренние дела». Государствам-участникам долго не удавалось прийти к консенсусу. Сторонники традиционного толкования международного права подчеркивали незыблемость государственного суверенитета; другие настаивали на нравственном императиве, предписывающем принимать решительные меры в случае грубого нарушения прав человека.

К примеру, советский проект ст. 3 Женевских конвенций 1949 г. предусматривал, что: «должны соблюдаться все положения конвенций, которые гарантируют:

- Гуманное обращение с гражданским населением;

- Запрещение на территории, оккупированной вооруженными силами той или иной стороны, репрессалий против гражданского населения; взятие заложников; уничтожение или повреждение имущества, которое не оправдывается военной необходимостью;

- Запрещение дискриминационного обращения с гражданским населением по причинам расы, цвета кожи, религии, пола, происхождения или имущественного положения».

Франция предложила в вооруженных конфликтах немеждународного характера применять положения преамбулы IV Женевской Конвенции 1949 г. в интересах обеспечения защиты гражданского населения.

Формулировка, нашедшая закрепление в вышеназванных конвенциях, - компромиссный вариант. Текст ст. 3 настолько выхолощен, что по ней не было сделано даже ни одной оговорки. Но сам факт закрепления пусть даже минимума норм стал революционным. Причем обеспеченность предоставляемых ст. 3 гарантий должна была стать тем сильнее, что каждая из сторон-участниц Конвенции независимо от того, является ли она стороной в конфликте или третьей стороной, приобретала право требовать выполнения минимума гарантий, предусмотренных ст. 3, любым участником конвенции, оказавшимся стороной во внутреннем вооруженном конфликте: «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются при любых обстоятельствах соблюдать и заставлять соблюдать настоящую Конвенцию». Закрепление данного положения можно назвать глобальной общностью ответственности. Отметим, что положения ст. 3 стали jus cogens, т.е. императивными нормами международного права.

Ст. 3 лишь косвенно обозначает сферу своего применения. Проблематичный вопрос определения внутреннего вооруженного конфликта удалось обойти путем определения от обратного, сделавшего общую ст. 3 применимой в период «вооруженных конфликтов, не носящих международного характера», даже если «одно из самых бесспорных высказываний в отношении слов «не носящих международного характера», заключается в том, что никто не может с уверенностью сказать, что именно они должны были выражать». Хотя это, безусловно, обязательный документ, тем не менее, нормативное его содержание ограничено: в нем содержится лишь несколько правил, относящихся к защите и гарантированию гуманного обращения лицам, не принимающим участия в военных действиях, а также защите раненых и больных от непосредственных последствий военных действий. Кроме того, те немногие принципы, которые перечислены в ней, применимы лишь тогда, когда интенсивность военных действий достигает уровня «длительного вооруженного столкновения между правительственными властями и организованными вооруженными группами или между такими вооруженными группами» Капустин А.Я. Международное гуманитарное право и немеждународный вооруженный конфликт. М.: Академия управления МВД России, 2000. С. 145-147.

Принципиальным является тот факт, что принятие данных положений не означает какой бы то ни было легитимизации распада государства или же поощрения таких конфликтов. Не зря ст. 3 заканчивается утверждением о том, что применение соответствующих положений не будет затрагивать юридического статуса находящихся в конфликте сторон. Упомянем, что в Проекте ст. 2 Конвенции о защите жертв войны 1949 г. употреблялась несколько иная формулировка: «Применение принципов этой Конвенции будет обязательным в отношении любой участвующей в конфликте стороны, независимо от юридического статуса сторон в конфликте».

Закреплением минимума требований процесс не ограничился. Ведь ст. 3 даже не дала ответа на вопрос, какую ситуацию внутри государства можно считать вооруженным конфликтом немеждународного характера. Введение этого определения стало необходимым, как сказано в официальном Комментарии к Дополнительному Протоколу II, чтобы сделать защиту жертв вооруженных конфликтов независимой от произвольных толкований или оценок властей, исключив для них возможность отрицать наличие вооруженного конфликта, а следовательно, игнорировать обязательство соблюдать нормы гуманитарного права.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: