Неделя двадцать четвёртая 3 страница

-Друзьяшек себе нашёл уже?

-Ну, не друзья ещё, но новые знакомые, да. Неплохие ребята, мне понравились.

Пристёгиваюсь. Усаживаюсь поудобнее, чуть съезжая ниже.

-Подарок купил?

-Купил.

-Пробник написал?

Небольшая заминка.

-Написал.

-А чего так неуверенно? – кладёт руку на рычаг и переключает передачу.

Играет какая-то песня.

-Кто поёт?

-«Мартышки», - внимательно следит за дорогой.

-А песня?

-«Temptation Greets You Like Your Naughty Friend».

Шмыгаю носом:

-А хороша чертовка.

-Полностью с тобой согласен, - кривовато улыбается.

Он высаживает меня у подъезда, но до квартиры довести не порывается.

От ужина я отказываюсь, но с Буппи погулять соглашаюсь. Около получаса морожу задницу на улице. Потом быстро делаю уроки и ложусь в кровать.

Глубокой ночью, но сон пришёл.

Четверг, девятое февраля.

Я лениво ворочаюсь в кровати. Смотрю на часы.

Так, ладно, если я не хочу опоздать, то встану и начну собираться, да.

Да и Агату нужно поздравить. Так что да, я, пожалуй, встану.

Да, встану.

Вот прямо сейчас.

Минут через десять в комнату врывается Меди.

-Ты почему ещё лежишь? Опоздаешь! – чуть хлопнув дверью, уходит.

Понятно, Карл ещё дома.

Тяжело поднявшись, тяжело вздохнув, я вышел навстречу тяжёлому дню.

Агата шифровалась неплохо. Я бы даже сказал, хорошо. Оделась буднично, вела себя как всегда. Ничто не выдавало, что у неё сегодня день рождения. Ну и я решил всему этому подыграть.

Мы сидим в кабинете английского. Я рисую на листочке.

-А я вчера ходил в художку, ага, - вскидываю брови, поджимаю губы и киваю головой, не отрываясь от рисования.

-И как? – вполне заинтересованно смотрит на меня.

-Мне понравилось. Сразу познакомился там с ребятами. Правда, они старше немного, но это ничего.

-Это классно, - уголки губ ползут вверх. – Про меня только не забудь со своими новыми друзьями.

Ручка резко скользнула в сторону, портя собою весь рисунок. Комкаю листочек.

-Глупости не говори, - мимолётом бросаю на подругу взгляд, убирая ком в рюкзак.

Начинается урок.

День проходил весьма и весьма быстро. И это меня раздражало.

Стремительной лентой конвейера проходил урок за уроком. После английского была алгебра. После алгебры – география. После географии – химия. После химии – итальянский. А после итальянского можно было направляться домой.

-Слушай, ты сегодня очень занята? Мы вчера с Карлом крупно поссорились, не очень хочу возвращаться.

-Предлагаешь погулять? – выглядела она мрачновато. – Да, конечно.

И только сейчас я подметил яркий подарочный пакет сбоку неё.

-Это что? – я указываю на него пальцем.

-Августа подарила.

-Зачем? – смотрю подруге в глаза.

Она тут же отводит взгляд, начиная обматывать шею шарфом:

-Не знаю, она странная в последнее время. Я даже внутрь пока не заглядывала.

Я немного нахмурился.

-Ладно, ты жди на улице, а я скажу семпаю, что свалю с дополнительных. Я мигом.

Я быстро бегу по лестнице.

Бельфегор копается в своих любимых колбах, постоянно переставляет их с места на место и старается не уронить.

-Чего тебе, мелочь?

-Августа, короче, Агату уже поздравила, Агата не сознаётся. Я ей сказал, что погулять с ней хочу. На час-два, думаю, хватит.

-Так, хорошо, - не отрывается от колб. – Через час я освобожусь. Часа полтора её по городу помотай, потом подходи к моему дому. Придумай предлог, чтобы зайти в подъезд. Ну и ко мне поднимайся с ней. Всё понятно?

-Предельно, - киваю.

-Всё, беги, у меня сейчас практическая работа, - отмахивается.

Лишь усмехнувшись, я выбегаю из кабинета. Всё так же галопом скачу до первого этажа и начинаю одеваться.

-Отпустил? – стоит уже одетая.

-Конечно, почему не должен был, - натягиваю ботинки.

-Куда пойдём? – окидывает меня взглядом, поджав губы.

-Просто побродим где-нибудь. Можно по торговому центру послоняться.

Я веселил подругу всю дорогу.

Мы слонялись по Палермо, держась за руки, говорили ни о чём и делали ничего. Немного поговорили о тревожном, поделились переживаниями, обсудили мою ситуацию дома. Так прошёл час.

-Давай направо пойдём, - киваю на дорогу.

-Пошли. И что она?

-Ну она поддержала меня, пирожок испекла. Это было странно, знаешь. Я такого от неё не ожидал. Вроде бы реально переживает.

-А семпай что по этому поводу говорит? – поправляет шарф.

-Говорит, что главный враг – это отчим, а не мачеха. Я вполне склонен с ним согласиться. Кстати, сейчас забежим к нему в гости, ладно? Я зарядку забыл, а телефон скоро «сядет».

-Да, конечно. Всегда, кстати, было интересно взглянуть на его место обитания, - хихикает.

-Вообще, он обычно в коттедже обитает. Сейчас на время пришлось на квартиру перекочевать.

-О, - громко выдыхает. – То есть, Буратино он очень зажиточный?

-Как я понял, да, - киваю, ускоряя шаг, а то прохладно. – В пятницу же поеду гипс снимать, ты помнишь. А весь процесс будет проходить под присмотром его друга-врача. Вот Луссурия, врач этот, вот он гей, причём самый натуральный.

-Дева Мария, - закатывает глаза.

-Но он очень добрый и гостеприимный. Я бы вас даже познакомил при случае.

-Нет, спасибо, обойдусь.

-Ну как знаешь, - пожимаю плечами.

Ветер был северный, пронизывающий, а я сегодня специально оделся полегче, рассчитывая на потепление. Говорят, скоро снега уже не будет. Остаётся лишь верить в это.

Сбоку его дома был небольшой, но довольно густой перелесок, который мы миновали за считанные минуты и вскоре оказались перед подъездом.

-Неплох дом, - Агата оглядывается.

-Квартира довольно минималистичная, - пропускаю её вперёд. – Я был слегка удивлён, первый раз побывав тут.

-А когда это было?

-На его день рождения.

-А, - выдаёт коротко и замолкает.

Мы поднимаемся на лифте, подходим к двери. Я стучу.

Приходится немного подождать.

-Ну наконец, я уже заколебался без дела сидеть, - закрывает дверь на ключ.

Доладини с сомнением посматривает на нас.

-Сам же сказал, чтобы полтора часа ходили, - скидываю куртку, смотря на его лицо.

-Так не ровно же, а приблизительно, - строит недовольные рожи.

-Тем не менее, мы здесь.

Он принимает пуховик Агаты, я тесню её на кухню.

-Достань из рюкзака, - бросаю через плечо семпаю.

На столе стоит торт, бутылка вина, ну и сладостей с чаем немного.

-Это что такое? – оборачивается к нам подруга.

Мы оба пару секунд молчим, но первый со словами нахожусь я.

-Ну у тебя же день рождения. Надо отпраздновать.

Она лишь раскрывает рот.

-Мы сердечно поздравляем тебя с днём рождения, - пихает меня локтём в рёбра, - не молчи.

-А, да, желаем всяких удачек, благ, успехов, счастья и хорошестей.

Агата молчит. На её лице играет буря эмоций, и всё останавливается на радости.

-Боже, это так мило!

У меня от сердца отлегло.

-Ребята, спасибо вам большое, - бросается нас обнимать.

Я чувствую тепло двух тел, мне начинает казаться, что в эти минуты я действительно счастлив.

-Скажи-ка мне, пожалуйста, почему ты не говорила, что у тебя сегодня совершеннолетие?

Подруга вздыхает:

-Да я как-то привыкла не праздновать. Дома небольшое застолье устраиваем и всё.

-Ну а теперь застолье будет не только дома. - Бельфегор милостиво указывает на стул: – Сударыня, извольте присесть. Негоже даме стоять в праздник.

-Ох, сударь, Вы так милы, - присаживается, прижимая ладонь к груди.

Я беру из его рук книгу в обёртке:

-Это от меня. Я точно не знал, что подарить, поэтому мы немного посоветовались, - протягиваю Агате.

Она аккуратно разрывает обёртку, проводит тонкими пальцами по обложке.

-Она, должно быть, дорогая же. Не стоило.

-На тебя не жаль, - чуть улыбаюсь.

-А это от меня, - учитель протягивает небольшой цветастый пакетик, переливающийся в свете лампы. – Диск с Алленом и открытка, чтобы не забывала.

-Ого, - рассматривает подарки, после чего откладывает. – Чёрт, за все восемнадцать лет дня рождения душевней у меня пока не было.

-Рано восхищаетесь, миледи, сейчас мы хлебнём чайку с тортом, вот тогда будет душевно.

Мы сидели до позднего вечера, разглагольствовали о жизни, пили чай, немного вина, жевали торт и сладкое. Бельфегор был очень даже в духе, никто не чувствовал себя скованно. Агата не ожидала увидеть Минка, поэтому была чуток изумлена. Часто объектом для добрых местных шуточек становился я. Но это ладно. Всё прошло хорошо.

Мы стояли на улице. Семпай положил руку мне на плечи, а подруга стояла перед нами.

-Ну ты, в общем, в гости заходи. Всегда буду рад, ши-ши, - широко скалится химик. – А теперь прощайтесь, - и легко хлопает меня по спине.

Доладини чмокает меня в щёку и прижимает к себе:

-Очень была рада с вами посидеть. Спасибо за день. До завтра.

-До завтра.

Она отходит к машине, счастливо улыбаясь.

Мне дают указания:

-Помоешь посуду, покормишь зверя. И сядь за уроки, будь добр.

-Сяду, не беспокойся, - фыркаю.

-На твоей совести.

Семпай, прихватив за ворот куртки, быстро целует меня и садится за руль.

Я подождал, пока «вольво» скроется из вида.

Тяжело вздыхаю.

Мне совсем не хотелось мыть посуду.

Но работы оказалось мало, мне лишь надо было накормить хорька и сделать уроки. Теперь не хочется делать домашнее задание. Я отрезаю кусок мяса, присаживаюсь на корточки и подзываю Минка. Он некоторое время мнётся, принюхивается, потом всё-таки подбегает ко мне и начинает есть.

За развлекаловом с Минком меня застаёт Бельфегор. Я сидел на полу, прислонившись спиной к кухонной тумбе, и волтузил хорька. Последнему это доставляло явное удовольствие. Правильно, не каждый день ему дают чужие руки грызть.

-Это что такое? – расстёгивает пальто.

-Мы играем, - говорю важным тоном.

-Это я вижу. Уроки сделал? – снимает верхнюю одежду.

-Нет ещё.

Указывает на настенные часы:

-Время. Иди делать. Иначе я буду тебя терроризировать и обшвыривать ножами.

Лишь цокнув, поднимаюсь на ноги.

Я решал номер по алгебре, устало согнувшись над столом, а семпай развалился на диванчике с ноутбуком. Быстро стучит пальцами по клавиатуре.

-Я доделал, - дописываю ответ.

Он откладывает технику в сторону, встаёт сбоку меня и начинает проверять, водя пальцем по записям.

-Ты слишком подробно расписываешь, но, в общем, верно. Что ещё?

-Физика гребёная, - кривлю лицо.

-Между прочим, химия с физикой связаны, - возвращается к дивану.

-Мне-то какая разница? Я же химию сдаю непонятно ради чего, а не физику.

В стол прилетает стилет.

-Ладно, молчу.

Полистал учебник, решил пару задачек, ещё парочку для тренировки, биологию почитал, обществознание. На литературу меня не хватило, ибо дико клонило в сон.

Я залипаю прямо над книгой. Ладонь соскальзывает с виска, отчего голова резко падает вниз. Открываю слезившиеся глаза.

-Иди спать, Лягушка. Тебя уже вырубает.

-Нормально, мне ещё чуть-чуть осталось, - словно я запомнил то, что было хотя бы полстраницы назад.

-Твой лимит исчерпан, - закрывает, лежащую передо мной, книгу. – Иди делать байки, ши-ши-ши.

-Тебе смешно, мне – нет.

Я был выставлен из кабинета в холл. Сгонял в душ, постарался не намочить бедный гипс, пошёл в спальню.

Заснул довольно быстро и глубоко.

Пятница, десятое февраля.

Вторая подушка была на удивление холодной, немятой и аккуратной.

Я тяжело промаргиваюсь, разглядывая будильник. Самое время.

Откидываю одеяло, выхожу из комнаты, потягиваюсь на ходу, выруливая на кухню. Он сидел за круглым столом, устремив взгляд куда-то в телевизор, и потягивал кофе.

-Привет, - говорит вяло.

-Утро, - присаживаюсь сбоку. – Дай угадаю: ты не спал всю ночь?

-Работал, - делает глоток.

-И как ты сегодня весь день будешь?

-Ну, для начала, я отвезу тебя в школу. Потом приеду и лягу спать до обеда. Заберу тебя, увезу к ребятам и опять лягу спать.

-А, ты же сегодня не работаешь, - вожу ложкой по каше.

-Ешь, - зевает.

Ехали мы довольно медленно по сравнению с прочими днями. Я бы с превеликим удовольствием посидел дома, погонял чаи с семпаем, поучил химию, почесал отдельные места, лёжа на диване, но я точно знаю, что мне ни в коем разе это не позволено. Скоро ещё и результаты за диагностику придут, и олимпиада. Ох, тщетно бытие.

Сегодня нас было не густо, но всякие личности типа Агаты, Августы и Николаса в наличии имелись.

На биологии была небольшая пятиминутка, посвящённая экстренным ситуациям.

-Вы уже дети взрослые, пора узнать кое-что помимо всяких синусов-косинусов, законов-формулировок.

Мистер Бернетто выносит жёлтый манекен в спортивном костюме.

-Это Уберто. Как вы видите, Уберто одет у нас по последней моде, - указывает на костюм. – Сейчас я прочитаю небольшую лекцию и позволю некоторым из вас полапать его, сделать искусственное дыхание или вернуть к жизни. Умникам, которые будут совать ему в рот язык, эти самые языки я буду ампутировать по самый корень, причём собственноручно.

После вступительной речи укладывает нашего нового резинового друга на стол на кафедре.

-Кто мне скажет, как определить, дышит ли человек?

Луи поднимает руку.

-Ну ответь ты, - закатывает глаза биолог.

-Пульс измерить.

-Я сейчас тебе пульс измерю, - показывает ученику кулак. – Кто даст вразумительный ответ?

В итоге отвечает отличница.

-Уже неплохо.

Он долго распинался о всякой параше. Когда речь зашла об искусственном дыхании, учитель с силой ударяет Уберто по грудной клетке, аргументируя свои действия тем, что это куда более эффективный метод. Некоторое время уделил правилам поведения при пожаре.

-Вот. Если неожиданно вышло так, что вы истекаете кровью, ваш живот вспорот, а все внутренности валяются вокруг, то ни в коем случае не суйте органы обратно. От этого лучше не будет. Так, - смотрит на наручные часы, - сейчас запишите домашнее задание и свободны.

Со звонком все ринулись из класса. Я неторопливо собрал вещи и тоже покинул помещение.

-Родители не ругались, что поздно вчера вернулась?

Подходим к лавочкам на первом этаже.

-Нет, наоборот, даже порадовались, что я с друзьями посидела, - вертит в руках телефон. – А мне и вправду понравилось.

Просидев всю перемену в холле, мы поспешили занять места в классе. Сейчас обществознание.

Мистер Гербо урок начал с дикого ора. После выпущенного пара у него буквально чакра раскрылась, ибо до конца урока мы обсуждали довольно бытовые проблемы, но с другой точки зрения. Мне понравилось.

Литература проходила спокойно, пока мисс Кельвелине не повернулась спиной, чтобы записать число на доске. Часть класса захихикала, что вызвало в учительнице тонну негодования. Её волосы на затылке выглядели так, словно их подожгли зажигалкой. Они топорщились в разные стороны, выглядели сухими и подгоревшими. В этом не было ничего люто уморительного, но одноклассников распирало от смеха. Я сам еле сдержался от смешка. Всесожжение.

-Так, это что такое? Прекратите смеяться!

Все успокоились, но лишь до того момента, как она отвернулась вновь.

Как вы уже поняли, именно в такой гамме прошла литература.

Физик тоже сегодня поотжигал разных фразочек, потешил своё себялюбие, ну и задал всякого кала на дом.

Быстро прошёл итальянский всё под те же смехуёчки товарищей и упрёки нашей классной руководительницы. Ну а на алгебре было особо делать нечего. Я б вздремнул.

Сегодня я, наконец, смогу полноценно почесать свою руку. Свершилось, друзья мои. Боги проявили ко мне снисхождение, вашего верного раба избавят от этой пытки.

Естественно, меня быстренько подобрали у школы, подбросили до дома. Я собрал манатки, сказал мачехе, что буду отсутствовать до воскресенья, а может и дольше. Но, я думаю, всё-таки в воскресенье вечером я уже буду здесь, да. Я успею надоесть Бельфегору уже на вечер субботы.

-Ты тогда напиши ещё ближе к дате, когда именно приедешь. Хорошо? – Меди смотрит на меня, уже переступившего порог.

-Ладно, мне и самому, на самом деле, интересно узнать, когда меня подкинуть смогут.

Она тяжело вздыхает.

В этом вздохе чувствуется вся тяжесть той ноши, что свалилась на её плечи. Уставшая женщина, измаравшая руки о небытие, чьи силы на исходе. Она выглядит крайне подавленной, в ней почти нет той былой красоты, что я когда-то подметил. Карл загоняет её до изнеможения своими выходками.

Я прижимаю мачеху к себе, утыкаясь подбородком в её плечо. Чувствую быстрое касание губ к виску, и стремглав лечу вниз по лестнице.

Семпай странно косится на меня, когда я, пыхтя и хватая ртом воздух, сажусь на место рядом с водителем.

-Ты долго. И ты бежал. Отчим?

-Нет. Просто не хотел задерживаться.

Лишь пожав плечами, он выруливает из моего двора.

Мы выезжаем из города.

-Знаешь, нам сегодня надо много успеть до захода солнца.

Я не отрываюсь от окна:

-И что же?

-Во-первых, снять с тебя оковы. Во-вторых, поесть. В-третьих, погулять. В-четвёртых, для меня эта прогулка будет перед сном, так как я собираюсь завалиться поспать до вечера. А там посмотрим, что ещё интересное можно поделать.

-Ну это не много, - вглядываюсь в быстро мелькающий лес.

-Это так кажется. Детали и мелочи вечно прорисовываются в последний момент.

Чего это ему погулять приспичило?

-О-о-о, кто ко мне приехал!

Радостный Луссурия начинает мять моё щуплое тельце прямо с порога.

-А мне ты уже не рад? – семпай закрывает входную дверь.

-Тебе я, конечно же, тоже рад, Белюша, - сжимает в объятьях химика. – Ты же дитятко моё ненаглядное. Только посмотри на себя! Какие же впалые щёки! Ты что, за неделю так сильно похудел?

Я озадаченно оборачиваюсь, всматриваясь в королевское лицо. Как я мог не заметить, что он так смачно схуднул?

-Чего ты кудахчешь понапрасну? Ничего я и не похудел почти, - фыркает.

-Ты же, как никто другой, знаешь, что хорошо и правильно кушать – очень важно. Пошли, первым делом я вас накормлю.

Нас проводили в столовую. Я по обычаю сел справа от учителя.

-Что на обед? – смотрю на Лу.

-Сегодня моё фирменное ризотто, - ставит перед нами тарелки.

-Надо же, - ковыряю вилкой рис. – Даже на личинок особо не похоже.

-Ну так! – присаживается напротив. – Годы осваивания идеального рецепта.

-Только не начинай заливать, что красота спасёт мир, - королевич отправляет в рот ещё немного риса.

-Ой, сейчас молочка принесу, совсем забыл, - мамочка выходит из столовой.

Пока Луссурия отсутствует, семпай решает не молчать:

-Я умял дела с близнецами.

-Да? И что они?

-Эти идиоты поспорили на то, гей я или нет. Инфантильные зародыши, выходок пуще прежних я не ожидал.

-Ну а что насчёт погуляшек с ними? Всё отменяется?

-Да. Я пригрозил им отчислением и преувеличением их грешков перед родителями, ши-ши, - нервно хихикает.

Возвращается местное Солнце:

-Кому ты там пригрозить уже успел, сладкий? – ставит на стол стакан молока.

-Спасибо, - химик делает глоток. – Ученики с дополнительных распоясались совсем. Очень обленились.

-Ой, кто бы о лени говорил. Франни, ты кушай, а после со мной пойдёшь.

Я киваю и начинаю есть с большим усердием.

Луссурия с некоторой долей удовольствия давал моей руке вторую жизнь. Работой своей он оказался крайне доволен и дал мне очередную конфетку.

А потом меня повели гулять.

Он шёл вперёд своим типичным шагом, а я, довольный, размахивал руками.

-И куда мы идём?

-Не знаю, - пожимает плечами. – У меня была идея просто послоняться по местности.

-Класс, - киваю. – Расскажи о Варии и о соседях здешних. А то усадьбы прямо такие. Глаз не оторвать.

-По сути, в этой местности мафиозная рассада слегка. Трое наших соседей – мафиози. И мы - фирма по закупке медицинского оборудования. Случается, они имеют с нами дело. Удобно же, когда добрые соседушки могут помочь.

-Логично.

-Ну вот. Все они построены довольно давно. Когда я сюда перебрался, каждая усадьба уже не первый год стояла.

-А когда ты здесь оказался? – прибавляю шаг.

-В середине девяностых, примерно. Я плохо помню.

-Да, давненько.

Мы проходим перелесок, и перед моими ногами расстилается огромное снежное поле.

Я побежал вперёд. Без шапки уши отваливались, ботинки были полны снега. Бельфегор бежит следом. Я блаженно валяюсь в сугробах, обсыпаю себя снегом.

Холод проникает за шиворот, я немного корчу лицо от неприятного ощущения.

Он встаёт надо мной.

-Раздухарился.

Я еле выдавливаю из себя жалкое «ага». Грудь тяжело вздымается после быстрого бега, после снега и пятиминутки забвения. Ещё никогда в жизни я не хотел так изваляться в снегу.

Семпай упирается коленями в снег, нависает сверху. Самозабвенно целует мои губы. Оледеневшие руки тянутся к горячей шее, пальцы залезают под шарф, заставляют нагнуться ниже. Он падает рядом в сугроб, и я без лишних слов наваливаюсь на него.

-Много себе позволять стали, сударь, - убирает мои волосы назад, проходясь ладонями по щекам.

-Не больше Вашего, милорд.

-Возможно, - поджимает губы.

-Как придём, ляжешь спать?

-Да, - химик очень довольно кивает.

-Нельзя было вчера лечь спать, а сегодня уже доделывать?

-Нет. Знаешь о таком понятии как вдохновение?

-Конечно, - шмыгаю носом.

-Когда захватывает, сложно остановиться. А отоспаться я всегда успею, ши-ши, - снова надрывный смех. – Пошли бродить дальше.

Я встал, протягивая ему руку, чтобы помочь. Однако он оказался на ногах самостоятельно, при этом толкнув меня обратно в снег. И побежал.

Мы носились по лесу, бросались снежками, сбивали балласт с веток друг другу на головы, но в помещение вернусь, только окончательно продрогнув.

Он оповещает весь дом, что идёт спать, вытягивая руки над головой и похрустывая позвонками. Отвратительный звук.

Скоро ужин.

-Я договорился с ними на утро, - я захожу в гостиную во время разглагольствований товарища Скуало. – Поедем, всё подпишем, всё решим. Естественно, сперва их нужно уломать.

-У вас получится, я думаю, - Мармон перелистывает страницу какого-то журнала.

-Привет, ребёнок, как дела? – машет мне рукой Скуало.

-Здравствуйте. Нормально, пока особо жаловаться не на что.

Тут мой взгляд цепляется за одну довольно забавную деталь.

Арчи.

Огромный-огромный, тёмного окраса, с длинными усами, мощные лапы, злые глаза. Машина для убийств.

Он презрительно сощуривает на меня гляделки, спрыгивает со стула и величественно ретируется.

-Что за нимфа в нашем днище? – сажусь на диван.

-Радуйся, что наша вторая принцесса удостоила тебя своим взглядом. Это Арчи. Новая игрушка Занзаса.

-Ну мне рассказали, - слегка качаю головой в знак согласия. – Выглядит опасно.

-Ты его лучше не трогай, - встаёт. – Он у нас личность ещё более мерзкая, чем все остальные жители. На душе легче будет.

-Вы куда-то уходите?

-Хотел сбежать отсюда, пока кот меня не нагнал. Он надолго меня не оставляет без себя.

-Могу составить Вам компанию, - в моих планах было поподробнее узнать о Бельфегоре. Кто, как не его гувернантка, расскажет мне больше всех?

-Пошли, не без дела же тебе сидеть, - махнул рукой в сторону двери.

Я с капитаном поднимаюсь по лестнице на третий этаж, захожу в его кабинет.

-Босс сейчас занят в кои-то веки – особо не шуми.

-Что он вообще делает?

-Ну, в бумажечках пороется, что-нибудь подпишет, что-нибудь надумает. Я не люблю соваться к Занзасу, потому что всегда огребаю.

-Не повезло, - плюхаюсь в кресло перед столом, закидывая ногу на ногу. – А кто не огребает от него?

Скуало тихо смеётся, садясь напротив:

-Все огребают, Фран. Без исключения.

-Злобный он тип.

-Не всегда, но часто, - соглашается. – Такова его натура.

-А Ваша?

-Моя натура? – откидывается назад. – Я громкий.

-Забавно, - потягиваюсь. – А натура семпая?

Несколько секунд молчит.

-Хочешь узнать о нём больше? – лицо разрезает кривая акулья ухмылка.

Одна нога резко соскальзывает с другой, я машинально сажусь ровно:

-Да нет, с чего Вы взяли?

-Да ладно тебе, не таи. Мне бы на твоём месте тоже было интересно.

Я стараюсь расслабиться.

-Я прямо всю подноготную рассказать не могу – он запрещает. Но ещё часть я тебе поведаю.

Внимательно слушаю.

-Он придурок, серьёзно. В свои годы ни о чём, кроме химии, не думает. Это ужасно, порой даже по-человечески поговорить с ним нельзя, то и дело огрызается. В детстве он, конечно, тоже феечкой не был, но хотя бы слушался каплю. Сейчас фотографиями тебя потешу. Пересаживайся на диван.

Я перекатываюсь на диван. Скуало приносит парочку альбомов, которые покоились в одном из стеллажей.

-Например, вот Бел в восемь, - показывает фотографию. – Шкодливый, сука, был. Много на него нервов тратил.

На бежевой софе сидел маленький Бельфегор. Волосы были идеально прямые, не самые длинные. Лицо сияет отвратительной широкой улыбкой с огромными молочными зубами. Хотя, с возрастом зубы у него всё-таки лучше стали. Упёрся руками в колени, подавшись немного вперёд. С края сидел порядком уставший Скуало, подперевший голову рукой, и искоса смотрел на ребёнка.

Всё это время мужчина что-то рассказывает.

-Да, изрядно он Вас мучил.

-Это уже лет эдак в шестнадцать, - протягивает ещё несколько фотографий. – И в двадцать.

Молодой человек среднего роста всё с теми же прямыми волосами и чёлкой на лицо. Он выглядит немного неказисто, до нынешнего вида ему ещё очень далеко.

На второй фотографии был уже двадцатилетний семпай. Волосы постепенно начинали завиваться, отчего нынешняя макаронная фабрика пока похожа только на гнездо неопытного голубя. Он довольно тощий, серая футболка слишком висит, словно с чужого плеча. Сидел он за каким-то простым деревянным столом, а рядом примостился Человек-Капюшон.

-Это в больнице. Тогда у него был один из рецидивов.

-Рецидив? Чем он, вообще, таким болеет? Все говорят, но не договаривают.

Скуало вздыхает.

-Не расскажете? – не отрываюсь от фотографий.

-Как время придёт – он сам всё себе изольёт от первого лица. Но если говорить в общем, то он психически очень больной человек. По сути, сдерживает он себя просто нечеловеческими усилиями. Он говорил, ты уже знаком с Тито, с психоаналитиком его. Мы долго искали годного врача, не стали в масштабные клиники обращаться, иначе бы штамп на всю жизнь был. Тито ему много позволяет, даже больше, чем надо бы, я считаю. Но с ним наш полоумный немного оклемался, в себя пришёл, легче пошёл на контакт. Тито прописывает Бельфегору разные сильнодействующие препараты вот уже восемнадцать лет. К половине у него уже выработался иммунитет, так сказать, часть не действует вообще. Сложно очень дозу рассчитывать: чуть меньше – его не берёт, чуть больше – болезненный отходняк или что похуже может быть. Если срывается, то одному тут не справиться. Я обычно прошу помочь Леви. Он как шкаф же по телосложению, в подобных ситуациях удобно. К чему я про всё это тему завёл. В общем, у семпая твоего такой букет заболеваний, что и не понятно, от чего лечить в первую очередь. Такого морального урода ещё постараться слепить надо, просто так, обычно, с такими отклонениями не рождаются. Не повезло ему. Но меня очень бесит, когда все рвут задницу, чтобы ему было лучше, а он срывается. Последние полтора года мы постепенно увеличиваем дозу его лекарств, согласуя всё с Тито, когда приёмы оплачиваем. Пока действует. Вот уже два года живём более-менее спокойно. Была у него мания, себя резал. Отвратительное время было, - тряхнул головой. – Ему тогда около четырнадцати было. Временами его мучают кошмары. Орёт при этом дико, словно его наживую режут. Правда, до сих пор не рассказывает, что ему снится такое душераздирающее. Насчёт сейчас я ничего точно утверждать не могу: всё только со своих наблюдений и знаний. Съехал же от нас. Очень было тревожно, когда он поехал учиться в университет. Но вроде бы обошлись малыми потерями.

-А как вы с ним встретились? – во все глаза смотрю на суровое лицо Скуало.

-Это уже другая история, этого я тебе рассказывать не буду, потому что от Бела влетит, - отрицательно мотает головой.

-Тем не менее, я многое узнал, - вскидываю брови, закрывая альбом.

-И что тебе это дало? – забирает у меня альбомы.

-Что семпай – человек очень опасный и неуравновешенный, и доводить его не следует.

-Правильные выводы, - кивает и встаёт. – Иди поужинай и направляйся в постель. Пока успеешь дойти до кровати, время быстро пролетит.

На ужин были тальятелле с соусом Болоньезе. Опять-таки было вкусно. Есть мне пришлось с Мармадюком и Луссурией, который беспрерывно что-то бубнил про новые шторы в комнатах отдыха.

К девяти я поднялся на второй этаж, но пошёл тревожить учителя, а не спать. Тихо постучал, открыл дверь в его комнату, заглянул. Спит и видит десятый сон. Ладно, не буду будить нашу неженку.

В конце коридора, в мерзком тёмном углу, раздалось странное шкрябанье. Я так решил, что это кот, и поспешил удалиться в свою опочивальню.

Сон не заставил себя ждать.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: