Шесть месяцев спустя 12 страница

— Ох, — он кивнул головой. — Ну, тогда ты не возражаешь, если я доеду с тобой, а потом найду кого-нибудь другого, чтобы добраться до дома?

— Конечно, без проблем.

К машине мы шли молча, и я позвякивала ключами, чтобы заполнить тишину звуком. Заведя мотор, я тут же убавила громкость радио.

— Ну, как дела, Кейд?

Он возился с ремнем безопасности. Нервничая. Кейд не ответил на мой вопрос, а вместо этого спросил:

— Как дела с Гарриком?

Нахмурившись, я выехала со стоянки, краем глаза наблюдая за ним.

— А что?

— Извини. Разве это странно? Я не хотел, чтобы это выглядело странным, я просто пытался быть дружелюбным.

Казалось, ему было неловко. И как мы докатились до такого?

— Это не странно, Кейд. Прости. Я просто... немного осторожничаю, вот и все, — объяснила я. — Вообще-то, все отлично.

Он кивнул.

— Хорошо. Это хорошо.

Проведя столько времени с Гарриком, я и забыла, каково это иметь дело с парнями, которые просто не говорят того, что думают.

— Просто скажи, о чем ты хочешь поговорить, Кейд. Что бы это ни было, все нормально.

Он сделал глубокий вдох. Он все еще нервничал, но уже не юлил.

— У меня есть вопрос, но уверен, что лезу не в свое дело. Просто не хочу переходить черту.

— Кейд, я знаю, что все было довольно сложно. Но я по-прежнему считаю тебя одним из своих лучших друзей. Я хочу, чтобы ты снова был одним из моих лучших друзей. Спрашивай, о чем угодно.

— После выпуска вы останетесь вместе?

Я инстинктивно выпалила:

— Да.

Хотя мы, по сути, и не говорили об этом, не так прямо. Конечно, всей этой историей в «один месяц» мы подразумевали, что так и будет, но по-настоящему все-таки не обсуждали.

— Вы останетесь здесь? Или переедете в Филадельфию? Или еще куда-нибудь?

Я въехала на стоянку, пользуясь возможностью поиска свободного места, чтобы собраться с мыслями. Такого разговора у нас точно не было, как бы много я об этом ни думала.

— А почему ты спрашиваешь?

Он взъерошил волосы, и я подавила желание сказать: «Выкладывай уже!».

— В общем... несколько месяцев назад я подал заявление в аспирантуру до... ну... до всего этого. И я, на самом деле, не думал, что получится, но я прошел. И теперь думаю, что, возможно, мне там понравится.

— В самом деле? Как здорово, Кейд!

— Это Темпльский университет, в Филадельфии.

— Ох. Там учился Гаррик.

— Я просто не был уверен, не собираетесь ли вы вдвоем в Филадельфию и не посчитаете ли это странным, если там буду и я. А если нет, то я подумал, что мы могли бы все же... ну, знаешь, тусоваться вместе. Если Гаррик не против.

У меня в голове стала вырисовываться картина того, как могло бы все получиться. И это было здорово.

— Не знаю, будем ли мы в Филадельфии или нет. Но если мы... нет, это не будет странным. И да, мы будем тусоваться. А Гаррика это может устраивать или нет, но не он решает, что мне делать. Я серьезно насчет того, что сказала, Кейд. Я действительно хочу, чтобы мы снова стали друзьями.

Наконец, расслабившись в кресле, он улыбнулся.

— Я тоже.

Кейд был не единственным, кто думал о будущем. В «СайдБаре» мы все вместе отмечали, пили и ели, но вскоре обычные разговоры переросли в более душевные. Мы делились воспоминаниями о наших первых выступлениях, о совместных занятиях, об ужасно сыгранных ролях. Расти предложил снова устроить вечеринку с игрой в бутылочку, за что его забросали салфетками и бумажками и даже горячими роллами.

Как и в театре, в жизни случаются такие моменты, когда звезды благоволят тебе, и ты находишься именно там, с отличными людьми, где и должен быть, делая именно то, что хочешь делать.

Покинуть колледж казалось немыслимым.

Я никогда не была так счастлива, как за эти четыре года, проведенные здесь. Я обвела взглядом ребят, сидящих за столом, которые смеялись и кричали (да, мы могли общаться только на запредельной громкости). Эти ребята стали моей семьей. Они понимали меня и знали, как никто другой.

Я не могла представить свою жизнь без них.

— Ой-ой! Слезы, тревога! — воскликнула Келси. — Блисс становится сентиментальной!

Я вытерла глаза, и, к моему стыду, она была права.

— Заткнись! Просто я люблю вас, ребята, понятно?

Меня обняла рука Келси, затем Расти, потом Кейда, а потом я уже сбилась со счета.

— Хватит вести себя так, словно впереди нас не ждет еще целый месяц вместе. Не знаю, как вы, ребята, но у меня гигантский список того, что еще нужно успеть сделать в колледже, и вы должны мне помочь его выполнить. Начнем с того, что хорошенько наберемся в последний вечер премьеры. Так что, поехали, — произнес Расти.

Я ела и пила, слушая различные истории и разговоры вокруг себя и впитывая их. Жизнь была хороша, и я могла сделать ее даже лучше.

Когда ужин подошел к концу, попрощаться оказалось сложнее, чем я предполагала. Вовсе не из-за того, что я собиралась сделать этой ночью, нет, насчет этого я была совершенно уверена, а потому, что не хотела покидать своих друзей. Смешно — заранее скучать по людям, которых ты еще не покидаешь, но именно это я и чувствовала сейчас.

Всю дорогу домой меня не покидало легкое чувство грусти. Но оно постепенно исчезало по мере того, как я приближалась к дому. Я не отправила Гаррику сообщение о том, что уже в пути, как обещала, так как мне нужно было немного времени, чтобы подготовиться.

Я быстро приняла душ и оставила волосы сушиться распущенными, чтобы они завились, потому что Гаррику это нравилось. Это напомнило мне о той ночи в клубе, и от одного лишь воспоминания мое сердце забилось быстрее.

В глубине шкафа я отыскала пакет «Виктория Сикрет», в котором хранилось белье, купленное специально для этой ночи. Я натянула его, пытаясь снова представить мысли Гаррика при виде меня.

Глядя в зеркало, я почувствовал себя сексуальной, как он всегда и говорил мне. Я снова надела платье, не желая пока расставаться с впечатлениями от спектакля, прибралась в комнате, убедилась, что в тумбочке есть презервативы, и села на кровать.

Я собиралась сделать это.

Я действительно собиралась сделать это.

Я собиралась заняться сексом с Гарриком... сегодня ночью.

У меня в груди что-то закипело. Сначала я подумала, что это все нервы, но потом узнала его. Это было то же чувство, что я ощутила, когда впервые узнала, что выбрана на роль Федры, а затем снова, когда спектакль прошел удачно. Это было нечто большее, чем волнение, гораздо лучше.
Поскольку я могла, то вскочила на кровать и подпрыгнула. Это оказалось приятно, поэтому я сделала это снова. Я взмахнула руками, так как это казалось правильным, а потом, закрыв лицо руками, издала самый тихий крик, какой могла.

— Что ты делаешь?

У края моей постели стоял Гаррик, у него на лице расплылась веселая ухмылка. Я пискнула и плюхнулась обратно на кровать.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась я.

— Увидел на улице твою машину, поэтому решил зайти. Не думал, что ты уже начала вечеринку без меня. Я так понимаю, это означает твою радость по поводу того, как сегодня вечером прошел спектакль?

Я спрыгнула с кровати, как можно изящнее (то есть абсолютно никакой грациозности). Я должна была предвидеть что-то подобное. Казалось, что я была не в состоянии находиться с Гарриком в интимном положении, не сделав что-нибудь в высшей степени смущающее. По крайней мере, на этот раз все произошло в самом начале.

— Спектакль был отличным, но я рада оказаться дома.

Я положила руку ему на грудь, и он сжал меня в объятиях.

— Ты была великолепна сегодня и теперь в полном моем распоряжении.

Я совершенно не думала о том, как лучше затронуть тему того, что хотела сделать сегодня. Я подумала о нижнем белье, презервативах и возможной боли, но не очень-то о разговоре, вроде: «Эй, я готова заняться сексом».

То есть, он же мужчина, поэтому я очень сомневалась, что ему будет важно, как я скажу ему это, но все же... Мне хотелось, чтобы все было правильно.

— Как прошло празднование? — поинтересовался он.

— Хорошо, очень хорошо. Я буду скучать по ним всем, когда мы выпустимся. Немного безумно думать, что это произойдет уже через месяц.

— Один месяц.

Он улыбнулся и наклонился ко мне для поцелуя.

Думаю, он рассчитывал на быстрый поцелуй, но в этом вопросе я просто не дала ему выбора. Я обвила его шею руками, чтобы удержать его голову на уровне моего лица, и решительно прижалась губами к его губам. Он тихонько промурлыкал, и мои губы затрепетали.

Его руки обвились кольцом вокруг меня, но мне хотелось гораздо большего. Я хотела, чтобы он трогал меня везде.

Когда он слишком увлекся объятиями, я приоткрыла рот и обвела языком контур его губ. Он позволил мне проникнуть внутрь, и вкус его, как всегда, был потрясающим. С каждым прикосновением его языка к моему я чувствовала все большую уверенность.

Я провела руками вниз по его шее и скользнула ладонью под рубашку, прижимая кончики пальцев к его спине. Его же руки по-прежнему оставались в безопасных местах, на моих ребрах и шее, но я чувствовала, как они подрагивают и напрягаются от моих прикосновений к его коже.

Он продолжал целовать меня... медленно, безопасно.

Я запустила под рубашку другую руку, проведя ладонью по кубикам его пресса, вверх до груди. Я надеялась, что он поймет намек и переместит свою собственную руку соответственно.

Но он этого не сделал.

Расстроенная я слегка подтолкнула его к постели, пока та не уперлась ему в колени, а потом толкнула его. Он опустился на кровать, и я, не теряя времени, забралась к нему на колени, прижавшись к нему так же, как в ту первую ночь, когда мы чуть не занялись сексом.

— Блисс, — прошептал он. Это прозвучало почти как предупреждение, но не совсем.

Вероятно, мне следовало сказать ему, чего мне хотелось, но то, как он целовал меня или, вернее, как не целовал, вызывало во мне неуверенность и отчаяние. Он все еще хотел меня. Так я себе говорила. И верила в это. По большей части. Мне просто требовалось небольшое подтверждение.

Я слегка отстранилась в ожидании, когда он откроет глаза и посмотрит на меня. Его взгляд, встретившийся с моим, был все еще слишком ясным и сосредоточенным. Я опустила руки и взялась за подол своего платья. Из его горла вырвался стон, когда я потянула платье вверх, но не остановилась, пока не стянула его через голову. Он упорно смотрел мне в глаза, но когда я подалась вперед, слегка задев его грудь своей, он опустил взгляд ниже.

Его вздох был именно таким, как я рассчитывала.

Черный бюстгальтер без бретелек сидел очень тесно, вероятно, создавая, самую лучшую ложбинку между грудей, какая у меня когда-либо была или будет. А трусики, ну, их едва ли можно было так назвать.

— Блисс, — на этот раз в его голосе определенно прозвучало предупреждение. — Ты переоцениваешь мой самоконтроль.

— О, я уверена, что оценила твой контроль в полной мере.

Я склонялась над ним до тех пор, пока не прижалась вплотную к его бедрам. Мои губы нависли над его ртом в ожидании ответного поцелуя. Хватит с меня инициативы, теперь его очередь наступать.

Как всегда, одного только ожидания было достаточно, чтобы заставить меня изнывать. Его взгляд метался между моими глазами и ртом, и так как на мне было только белье, его руки все равно касались моей кожи, независимо от того, где находились. Одной он поглаживал мою поясницу, а другой сжимал волосы. Я потерлась об него бедрами, и его рука в моих волосах сжалась сильнее.

— Блисс. — Его голос прозвучал хрипло, будто был полон боли. Я улыбнулась. Это было забавно.

— Гаррик, — ответила я, широко распахнув глаза и сделав невинный взгляд, на который только была способна.

— Это полная противоположность слову «не торопиться».

Я выдохнула, немного подаваясь вперед так, чтобы моя нижняя губа слегка задела его. Я терлась об него так медленно, как только могла.

— Думаю, мы уже достаточно долго не торопились.

Рука на спине притянула меня ближе, пока моя грудь не прижалась к его. На нем все еще была рубашка. Как бы мне хотелось, чтобы она исчезла.

— Что это значит?

Ах, этот взгляд, который мне так нравился — тёмный, немного рассредоточенный.

— Это значит, — сказала я, когда мои руки нашли низ его рубашки, — что я больше не хочу не торопиться.

Я потянула рубашку вверх, и его руки машинально поднялись, позволив мне снять её, а потом вернулись в прежнее положение. Мы прижались грудью друг к другу, скользнув кожей по коже, и он застонал.

— Я хочу, чтобы ты была полностью уверена в том, что говоришь, Блисс, — произнес он.

Ладно, пришло время просто сказать это. И никаких больше эвфемизмов, вроде: «зверя с двумя спинами», «горизонтального танго» или чего-то такого же нелепого. Секс. Если я действительно хочу сделать это, то должна, черт возьми, сказать это вслух. Я наклонилась и для храбрости поцеловала его. К черту его наступление. Это заняло слишком много времени. Когда я отстранилась, его губы попытались последовать за мной. Я успокоила его еще одним быстрым поцелуем и произнесла:

— Займись со мной любовью?

Он весь напрягся: его руки на мне, его потрясающее лицо и его тело подо мной.

— Блисс, ты не должна делать то, чего не хочешь, ради меня.

— Что в сегодняшнем вечере натолкнуло тебя на мысль, что ты принуждаешь меня что-то делать? Такое чувство, будто это я принуждаю тебя.

Его губы стремительно накрыли мои — зубы и языки, все слилось, и разлился жар. Этого хватило для того, чтобы я задрожала от желания, а потом все прекратилось.

Гаррик, тяжело дыша, ответил:

— Ты не заставляешь меня. Просто я хочу, чтобы ты была уверена. Ты можешь остановить меня в любое время. — Он улыбнулся. — И тебе не нужно для этого заводить нового питомца.

Эта ухмылка... она была такой яростной и в то же время сексуальной.

Я положила руки ему на плечи и, вставая, оттолкнула.

— Если ты продолжишь и дальше меня отговаривать от этого...

Не успела я и шага сделать, как он сгреб меня в охапку и повалил на кровать. Воздух резко покинул мои легкие, а при виде нависшего надо мной Гаррика в низу живота разлился жар.

— Я и не пытался отговорить тебя. Я лишь стараюсь быть джентльменом.

Ха. Он и в первую ночь нашего знакомства пытался проделать этот трюк с джентльменством. Он по-прежнему нависал надо мной, и я, просунув пальцы в шлевки на джинсах, потянула его на себя.

— Сделай одолжение, побудь джентльменом завтра.

Уверена, что он ответил: «Слушаюсь, мадам», но вот он уже целовал меня, и мне стало все равно.

Он целовал меня страстно и так долго, что его вкус я ощущала у себя во рту четче, чем свой. Я впилась ногтями ему в плечи, потому что заметила, что каждый раз, когда так делала, он сильнее прижимался ко мне бедрами.

Если он не будет осторожен, то скоро я расцарапаю его до крови.

Его руки ласкали меня со всех сторон, вызывая мурашки по всему телу, когда он касался самых чувствительных мест. В конце концов, одна его рука переместилась мне на спину, стараясь добраться до застежки бюстгальтера.

Его губы оставили мои, чтобы припасть к изгибу моей шеи. Его подбородок, скользнув к затылку, еще раз слегка задел мою грудь.

Я выгнулась ему навстречу в тот же самый момент, когда застежка бюстгальтера оказалась расстегнута. От холодного воздуха мои соски тут же затвердели, превратившись в маленькие бутоны, и мне до боли хотелось, чтобы он дотронулся до меня. Однажды он сказал, что мы могли бы принадлежать друг другу, и в этот момент я большего и не желала. Гаррик поцеловал меня между грудей, его щеки слегка потерлись об ее изгибы. Я снова впилась в его кожу ногтями, и его бедра тотчас же прижались ко мне, когда он ладонью накрыл одну грудь, а другую взял в рот. У меня под кожей что-то вспыхнуло, и я застонала, в ответ подавшись к нему навстречу.

Один сосок он сжал пальцами, а другой слегка прикусил зубами, и мой разум затуманился.
С моих губ срывались слова, одни приличные, другие — нет. Последнее, что я произнесла, — это «Я люблю тебя».

Он приподнялся и сказал с усмешкой:

— Если бы я знал, как легко заставить тебя признаться в своих чувствах, то давно бы уже сделал это.

Мой мозг был не способен отвечать словами. Вместо этого я нащупала ремень, расстегнула его, а потом кнопку на джинсах.

Дерзкая улыбка Гаррика тут же исчезла.

Медленно я потянула за молнию, и один только этот звук заставил меня простонать. Вместе я стала спускать его джинсы и боксеры. Когда он поднялся, чтобы полностью их снять, я улучила момент стянуть и свои трусики, а также захватить из ящика презерватив.

Когда он поднял глаза, то на секунду потрясенно замер, будто только сейчас поняв, насколько серьезно я была настроена. Он моментально опомнился и поцелуем впился в мои губы.

— Ты же ведь знаешь, что я тебя люблю?

— Да, — ответила я. Не думаю, что если бы не знала, то смогла бы это сделать. Это именно то, что мне было нужно. Благодаря этому исчез мой страх и нервозность.

Он снова поцеловал мои губы, и его пальцы нашли вход в меня. Он скользнул двумя пальцами внутрь, и в то же время наши языки встретились. Начал он медленно, но потом его поцелуи стали стремительнее, как и его пальцы. Я сжала его плечи, слегка царапнув ногтями, и в ответ он чуть согнул пальцы внутри меня.

Прерывая поцелуй, я застонала.

Его губы снова вернулись к моей груди, покрывая кожу легкими, как перышко поцелуями везде, где он мог дотянуться. Я почувствовала возрастающее внутри меня давление и притянула его голову к своему лицу. Он прижался своим лбом к моему, наши губы соприкасались, но не целовали друг друга, а потом его ладонь внизу вжалась в меня, и у меня под кожей загорелось пламя. Как искры фейерверка мой мир взорвался вспышками света и цвета.

За закрытыми глазами мир соединялся воедино и распадался на кусочки, а мой рот по-прежнему был открыт в немом крике. Я ощутила его поцелуй возле уха и потянулась к Гаррику, обхватывая руками за талию.

Он всем телом прижался ко мне, и в ответ мое тело затрепетало.

— Ты уверена? — снова спросил он.

Мой мозг не знал, как в данной ситуации сохранять спокойствие, поэтому я лишь прошептала:

— Боже, да.

За этим последовало некоторое сдавливающее ощущение, неприятное, но все мое остальное тело было слишком расслаблено, чтобы много думать о боли. Войдя внутрь, он поцеловал меня, а потом поцелуй прервал стон:

— О, Боже, Блисс.

Все его тело надо мной напряглось. Я видела выступающие очертания его натянутых мышц в плечах, руках, обнимающих меня с обеих сторон. Я чувствовала их в теплой груди, прижавшейся к моей. Я отвлекала себя от боли, исследуя взглядом и руками эти изгибы.

Спустя несколько мгновений он глубоко вздохнул и посмотрел на меня. Сначала он успокаивал меня своими губами, а потом шепча слова «любимая», «красавица» и «идеальная».
Оказавшись внутри меня, впиваясь своими губами в мои, он совсем перестал двигаться. Мои конечности были похожи на желе, поэтому я просто завернулась в него, удерживая его, как можно, крепче.

Он вышел, совсем немного, прежде чем вернуться обратно.

Я резко выдохнула, закусив губу от мучительного приступа боли.

Губы Гаррика поймали мою нижнюю губу, зажав ее своими, успокаивающими, осторожными.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я кивнула, не уверенная, что могла говорить.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Я покачала головой. Я совсем не этого хотела, и желала, чтобы он почувствовал то же самое, что и я до этого. Мне хотелось держать его до тех пор, пока он не распадется в моих объятиях.
Он повторил действие, и на этот раз я ощутила скорее дискомфорт, чем боль.

— Продолжай, — прошептала я.

Гаррик прижался к ямке на моей шее, проводя губами в том месте, где бился пульс, и снова двигаясь во мне. В следующий раз я уже сама смогла приподнять бедра ему навстречу. Ответом мне был его стон, который я прочувствовала всем своим телом до кончиков пальцев.

Его губы запоминали кожу моей шеи и плеч, когда мы усилили наш темп. Внутри меня что-то проталкивалось вперед, а потом тянуло назад, и каждый раз, когда наша кожа соприкасалась, я чувствовала, как слегка возрастало давление. Его ладонь накрыла мою грудь, и я ощутила разлившееся вниз от талии удовольствие к тому месту, где встречались наши тела.
Я обхватила ногами его за бедра и притянула глубже в себя. На мгновение его темп замер, он закрыл глаза и был таким красивым, когда попытался удержать себя в руках.

Весь мой мир расширился в кольце его рук.

Через мгновение он снова начал двигаться и на этот раз протянул руку между нами. Позже я буду беспокоиться о том, когда он смог стать в этом настолько хорош, а сейчас была слишком занята тем, что пожинала плоды. Я была так близка, и каждый мускул во мне сильно сжался. Последний раз я впилась ногтями в его плечо, моя новая любимая шалость, и его бедра резко качнулись вперед.

— Блисс, — выдавил он.

Я лишь сильнее сжала ноги вокруг него и приподняла свои бедра. Он опустил голову к моей шее, его горячее дыхание обжигало мне кожу. Он снова пронзил меня так сильно, что все мое тело изогнулось, и по нему так быстро разлилось удовольствие, что у меня перед глазами заплясали круги. Его тело замерло внутри меня, лицо по-прежнему прижато к шее, а руки обнимают меня. Я подняла его голову к себе, наблюдая за тем, как глаза его сжались, а губы раскрылись, и все его тело надо мной сотрясла дрожь.

Когда он открыл глаза, они все еще оставались темными, но были сосредоточены на мне. Он прижался в поцелуе к моему лбу, затем к каждой щеке и, наконец, к губам.

— Я люблю тебя, — произнесли мы в один голос.

Гаррик выскользнул из меня, и я тут же потянулась за ним, уже скучая по нему и тому, как мы подходили друг другу. Он устроился возле меня и сгреб в свои объятья. Я положила голову ему на грудь, где слушала стук его сердца. Он был таким же быстрым, как и у меня. Он переплел наши пальцы и прижался щекой к волосам на макушке.

Это было прекрасно.

Весь сегодняшний день был полон прекрасных моментов.

И я не была уверена, что то, что я скажу дальше, улучшит ситуацию или все разрушит, но узнала, что с Гарриком лучше слишком много не думать. Когда мое дыхание успокоилось, я сказала:

— Я подыскивала квартиру в Филадельфии.

— Серьезно?

Я кивнула, все еще не понимая, что он подумал.

— Знаю, что мы еще не говорили об этом, — начала я. — Но я долго думала и пришла к выводу, что хочу сосредоточиться на актерской карьере, а не на режиссуре. И поскольку я не могу себе позволить Нью-Йорк, Филадельфия кажется очень хорошим местом. То есть, я окончательно все еще не решила, пока только подыскивала варианты. Ну, знаешь, просмотрела некоторые театры, предстоящие прослушивания, квартиры, дневную работу и тому подобное. Но если ты не считаешь это хорошей идеей, то мне не обязательно...

— Остановись, болтушка.

Это было ужасной идеей. Я только что разрушила прекрасный момент... как и всегда. Серьезно, мне нужно создать какую-нибудь машину, чтобы та трясла меня или била по лицу, когда я проделывала бы очередную дурацкую выходку. Это бы выработало у меня условный рефлекс, и, может, в конце концов, я бы научилась затыкаться. Его рука нашла мой подбородок и приблизила мое лицо к своему. Большой палец коснулся моих губ, а глаза посмотрели в мои.

— Думаю, что тебе понравится Филадельфия, — сказал он мне. Свет снова засиял в форме его улыбки, и я расслабилась в его объятиях. — Но не беспокойся о поиске квартиры. Ты можешь остаться со мной, пока будешь искать что-то подходящее.

Его лицо было совершенным: гладкие линии, в закрытых губах притаился намек на улыбку. Сглотнув подступивший к горлу ком, я спросила:

— Правда?

— А если ты не найдешь жилья по вкусу, то можешь навсегда остаться жить у меня.

Я приподнялась и убрала его волосы назад, чтобы видеть глаза.

— Ты просишь меня переехать к тебе? У меня нет слов. Обычно ты более прямолинеен.

Он улыбнулся.

— Я пытался попросить тебя переехать ко мне, стараясь не испугать тебя. У меня получилось?

— А я и не боюсь, — ответила я.

И имела в виду именно это.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

Гаррик

Во время сцены мой взгляд все время был прикован к Блисс. Она была такой прекрасной и радостной, что мне пришлось приложить все усилия, чтобы не броситься к ней. Наша режиссер написала свою собственную адаптацию классического романа «Гордость и предубеждения», и я сомневался, что она одобрит мою, где в конце Элизабет оказывается вместе с Бингли, а не с этим угрюмым мистером Дарси. Взгляд Блисс встречался с моим, и, несмотря на то, что я должен был ухаживать за сестрой ее героини, мой персонаж был последним, о ком я думал. Мы двигались в танце, где постоянно передвигались и вращались. Каждый раз, когда мы с Блисс проходили мимо друг друга, наши глаза встречались, руки соприкасались, и я проклинал директора по кастингу, который не сделал меня Дарси. Я же мог быть угрюмым.

Как только занавес упал, я тут же нашел Блисс за кулисами и заключил в объятия.

— Гаррик, — выдохнула она, обнимая меня. От ее слов воздух завибрировал на уровне моей груди, и я сжал ее еще сильнее.

Я прошептал ей на ухо:

— Ты должна позволить мне сказать, как пылко я тобою восхищаюсь и люблю.

Она засмеялась.

— Ты говоришь это каждый вечер после спектакля.

Я отклонился назад, и моя щека скользнула по ее. Кудри вокруг ее лица защекотали мне лоб.

— Ну что я могу сказать? Я настойчивый.

Она промычала, крепко сжав губы.

— Настойчивый? Я бы сказала, лишенный воображения. Ты бы мог, по крайней мере, придумать что-то свое.

Я провел пальцами по ее спине. Я почувствовал косточки ее корсета. Боже, как бы я хотел увидеть ее в нем. Только в нем.

— Хочешь что-нибудь оригинальное, милая?

— Хочу. Завтра я жду от вас самую лучшую реплику, на которую вы только способны, мистер Тейлор. А сейчас мне нужно идти переодеваться.

Она отступила от меня и направилась в женскую раздевалку. Она взглянула на меня через плечо, и я ощутил, как этот взгляд пронзил меня насквозь. У меня в голове пронеслись несколько оригинальных фраз, но ни одну из них я не мог произнести вслух. Ее улыбка ясно дала понять, что ей совершенно точно было известно, о чем я думал.

— Поторопись, — произнес я.

— Терпение есть добродетель, мистер Тейлор.

Она знала, что это имя сводило меня с ума. Я снова чувствовал себя ее учителем, и это приводило в ярость, и в то же время было чертовски сексуально. Именно это я и хотел сказать, но она уже нырнула в раздевалку.

Какое-то время я переводил дыхание и освобождал голову от разных мыслей.

Мой план начинался сегодня вечером. Если бы не он, то все закончилось бы тем, что я просто выболтал все без каких-либо предупреждений. А с особенностью Блисс начинать паниковать это, определенно, был не выход.

Я переодел свой костюм и так быстро, как только мог, повесил его для бригады техобслуживания. Завтра у нас выходной, а значит, день стирки.

Тоже хорошо, потому что мой костюм до этого, определенно, пах лучше. Несколько коллег по сцене пригласили нас что-нибудь выпить, но я отказался. Надеюсь, что Блисс — тоже. Мне хотелось, чтобы сегодня вечером она целиком принадлежала мне.

Я за рекордно короткое время переоделся и стал ждать Блисс. Когда вышла первая девушка, то она засмеялась и покачала головой. Она заглянула внутрь раздевалки и сказала:

— Блисс, твой парень здесь буквально пускает слюни.

Парень. Я до сих пор еще не привык к этому. Даже после того, как Блисс закончила колледж, ощущалась некая неловкость, когда люди видели нас вместе. Здорово, что у нас появилось что-то новое в Филадельфии. Нам не приходилось прятаться.

Каждая девушка, что выходила, понимающе мне улыбалась, но Блисс не торопилась, даже дольше обычного.

— Блисс! — позвал я сквозь закрытую дверь. — Ты пытаешься меня мучить?

Дверь снова открылась, появилась еще одна ухмыляющаяся актриса, но не Блисс. Я вздохнул. Девушка сказала:

— Уверена, что да.

Я простонал и прижался лицом к стене. Дверь отворилась, но я даже не посмотрел в ту сторону.

— Заходи, герой-любовник. Я последняя осталась.

Я обернулся и увидел Элис, пожилую женщину, играющую миссис Беннет. Я улыбнулся и потянулся к двери. Элис рассмеялась.

— Удачи!

Я даже не задумался над ее ответом, пока не зашел в раздевалку.

Черт возьми!

Блисс все еще в корсете сидела на стуле, глядя на меня в зеркало. Ее грудь была поднята вверх и выступала наружу, а глаза оставались темными, когда она смотрела на меня. Он подняла руку и начала вытаскивать заколки из волос. Они рассыпались по ее плечам, и у меня пересохло во рту.

Она была потрясающей.

— Я думала, что попросила тебя быть терпеливым.

Я с трудом двинулся вперед и подошел к ней сзади. Я протянул руку и помог ей вытащить заколки. Боже, как же я люблю ее волосы. Я намотал на палец один локон и произнес:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: