Ситуация - персоносфера

Определяемое ниже соотношение базисных и метапсихологи­ческих категорий может быть осмыслено следующим образом: в каждой метапсихологической категории раскрывается некоторая базисная психологическая категория через соотнесение ее с дру­гими базисными категориями (что позволяет выявить заключен­ное в ней «системное качество»). В то время как в каждой из базис­ных категорий каждая другая базисная категория существует скрыто, «свернуто», каждая метапсихологическая категория представляет собой «развертку» этих латентных образований. Возникает анало­гия с принципом полного взаимодействия субстанций, сформу­лированного И. Кантом (все сущее в данный момент времени зак­лючает в себе определения, присущие всему остальному, суще­ствующему в тот же момент времени). Каждая из одноуровневых ка­тегорий несет на себе «отпечаток» других категорий того же уровня. Взаимоотношения между базисными категориями психологии можно сравнить со взаимоотношениями лейбницианских монад: каждая от­ражает каждую. Если же попытаться метафорически выразить взаи­моотношения между базисными и метапсихологическими катего­риями, то будет уместно вспомнить о голограмме: часть голограммы (базисная категория) заключает в себе целое (метапсихологическая категория). Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на лю­бой фрагмент этой голограммы под определенным углом зрения.

В логическом отношении каждая метапсихологическая катего­рия определяется через слитную субъект-предикативную конст­рукцию, в которой положение субъекта занимает некоторая ба­зисная категория. Один из примеров: «Образ» как базисная катего­рия — в метапсихологической категории «Сознание», в качестве предиката выступает соотношение этой базисной категории с дру­гими базисными категориями — «Мотивом», «Действием», «От­ношением» («Взаимоотношениями», «Интеракцией»), «Пережи­ванием» и пр.

Или другой пример: метапсихологическая категория «Созна­ние» рассматривается как развитие базисной психологической ка­тегории «Образ», а, например, базисная категория «Действие» обретает конкретную форму в метапсихологической категории «Деятельность» и т. п. Базисную категорию в функции логического субъекта какой-либо метапсихологической категории будем назы­вать «категориальным ядром», а категории, посредством которых данная ядерная категория превращается в метапсихологическую, обозначим как «оформляющие» («конкретизирующие»). Формаль­ное соотношение между базисными и метапсихологическими ка­тегориями изображено на рис. 1.

Из приведенного рисунка видно, что в соответствии с принци­пом открытости категориальной системы теоретической психоло­гии ряд базисных психологических категорий, как и ряд метапси­хологических, может быть расширен. Это объясняется тем, что некоторые категории рождаются только сегодня (к примеру «Ситуа­ция» -» «Персоносфера»); как и все, возникающие «здесь и те­перь», они оказываются пока отчасти за пределами актуальной саморефлексии науки.

Предлагаемый способ восхождения к метапсихологическим ка­тегориям с опорой на категории базисного уровня далее кратко иллюстрируется на примере их соотнесения.

Образ - Сознание. Действительно ли «Сознание» является метапсихологическим эквивалентом базисной категории «Образ»? В ли­тературе последнего времени высказываются мнения, исключаю­щие подобную версию. Утверждается, что сознание не есть, как полагал, например, А.Н.Леонтьев, «в своей непосредственнос­ти... открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния», и не есть «отношение к дей­ствительности», а есть «отношение в самой действительности», «совокупность отношений в системе других отношений», «не име­ет индивидуального существования или индивидуального предста­вительства». Другими словами, сознание якобы не есть образ — акцент переносится на категорию «Отношение». Подобный взгляд, как нам представляется, вытекает из ограниченного представле­ния о категории «Образ». Упущена связь между понятием «Образ» и имеющим многовековую традицию в истории философской и психологической мысли понятием «.идея». Идея есть образ (мысль) в действии, продуктивное представление, формирующее свой объект. В идее преодолевается оппозиция субъективного и объективного (вполне резонно полагать, что «идеи творят мир»). Выяв­ляя в образе то, что характеризует его со стороны действенности (а значит, «Мотивов», «Взаимоотношений», «Переживаний» «Я»), мы определяем его как «Сознание». Итак, «Сознание» есть целостный образ действительности (что, в свою очередь, означает область че­ловеческого действия), реализующий мотивы и отношения индиви­да и включающий в себя его самопереживание, наряду с пережива­нием внеположности мира, в котором существует «Я» индивида. Ло­гическим ядром определения категории «Сознание» здесь является базисная категория «Образ», а оформляющими категориями — «Дей­ствие», «Мотив», «Взаимоотношения», «Переживание», «Я».

Мотив - Ценность. Проверка на прочность идеи восхождения от абстрактных (базисных) к конкретным (метапсихологическим) категориям может быть проведена также на примере развития ка­тегории «Мотив». В этом случае возникает сложный вопрос о том, какая метапсихологическая категория должна быть поставлена в соответствие этой базисной категории: «значимость», «ценностность», «смысловое образование», «ценностные ориентации»? Од­нако при всей несомненности того, что все эти понятия находятся в перекличке друг с другом и при этом соотносятся с категорией «Мотив», они не могут по разным причинам считаться метапсихо­логическим эквивалентом последней. Одно из решений этой про­блемы — привлечение категории «Ценность». Спрашивая, каковы ценности этого человека, мы задаемся вопросом о сокровенных мотивах его поведения, но сам по себе мотив еще не есть ценность. Например, можно испытывать влечение к чему-либо или к кому-либо и вместе с тем стыдиться этого чувства. Являются ли такие побуждения «ценностями»? Да, но только в том смысле, что это — «негативные ценности». Данное словосочетание должно быть при­знано производным от исходной — «позитивной» — интерпрета­ции категории «ценность» (говорят о материальных и духовных, предметных и экзистенциальных, познавательных и нравственных ценностях и т. д. и т. п.).

Таким образом, «ценность» — это не просто мотив, а мотив, характеризуемый определенным местом в системе самоотношений индивида. Мотив, рассматриваемый как ценность, выступает в со­знании субъекта как определяющая характеристика его существо­вания в мире. Мы сталкиваемся с подобным пониманием ценнос­ти как в обыденном, так и в научном сознании («ценность» в обыч­ном словоупотреблении означает «явление, предмет, имеющий то или иное значение, важный, существенный в каком-нибудь отно­шении»; в философском плане подчеркивается нормативно-оце­ночный характер «ценности»). Ценностно то, что человек, по сло­вам Гегеля, признает своим.

Однако прежде чем мотив выступит перед индивидом как цен­ность, должна быть произведена оценка, а порой и переоценка той роли, которую мотив играет или может играть в процессах самоосуществления индивида. Иначе говоря, для того чтобы мо­тив был включен индивидом в образ себя и выступил, таким обра­зом, как ценность, индивид должен осуществить определенное действие (ценностное самоопределение). Результатом этого дей­ствия является не только образ мотива, но и переживание данного мотива индивидом в качестве важной и неотъемлемой части его «Я». Вместе с тем ценность есть то, что в глазах данного индивида цени­мо и другими людьми, т. е. обладает для них побудительной силой. Посредством ценностей индивид персонализируется (обретает свою идеальную представленность и продолженность в общении).

Мотивы-ценности, являясь сокровенными, раскрываются в общении, служа тому, чтобы «приоткрыть» общающихся друг другу. Таким образом, категория «Ценность» неотделима от базисной категории «Взаимоотношения» («Интеракция»), рассматриваемой не только во внутреннем, но и во внешнем плане. Итак, ценность — это мотив, который в процессе самоопределения рассматривается и переживается индивидом как его собственная неотчуждаемая «часть», что образует основу «самопредъявления» (персонализации) «Я» в общении.

Переживание — Чувство. Категория «Переживание» (в широком смысле слова) может рассматриваться как ядерная в построении метапсихологической категории «Чувство». С. Л. Рубинштейн в «Ос­новах общей психологии» различал первичное и специфическое «Переживание». В первом значении (его мы рассматриваем как оп­ределяющее для установления одной из базисных психологичес­ких категорий) «переживание» рассматривается как сущностная характеристика психики, качество «принадлежности» индивиду того, что составляет «внутреннее содержание» его жизни.

С.Л.Рубинштейн, говоря о первичности такого переживания, отличал его от переживаний «в специфическом, подчеркнутом смысле слова»; последние имеют событийный характер, выражая «неповторимость» и «значительность» чего-либо во внутренней жизни личности. Такие переживания, на наш взгляд, и составляют то, что может быть названо чувством. Специальный анализ текстов С.Л.Рубинштейна мог бы показать, что путь становления собы­тийного переживания («чувства») есть путь опосредствования: об­разующее его первичное переживание выступает при этом в его обусловленности со стороны «Образа», «Мотива», «Действия», «Отношений», «Я». Рассматривая, таким образом, «Переживание» (в широком смысле слова) как базисную категорию психологии, категорию «Чувство» — в логике восхождения — можно рассмат­ривать как метапсихологическую категорию.

Действие - Деятельность. Метапсихологическим эквивалентом базисной категории «Действие» является категория «Деятельность». Деятельность есть целокупное (имеющее первоначально коллективно-распределенный характер) самоценное действие. Источни­ком деятельности являются мотивы индивида, ее целью — образ возможного, в качестве прообраза того, что свершится, ее сред­ствами — отдельные действия в направлении промежуточных це­лей и, наконец, ее результатом — переживание отношений, скла­дывающихся между «Я» и ситуацией.

Интеракция (взаимоотношения) - Общение. Категория «Ин­теракция» («Психосоциальное отношение», «Взаимоотношения», «Взаимодействие») является системообразующей (ядерной) для построения метапсихологической категории «Общение». Будучи включенным в диаду базисный — метапсихологический уровень «Интеракция» выступает как общение людей. «Общаться» — зна­чит относиться друг к другу, содействовать или не содейство­вать, реализуя индивидуальные цели друг друга, закрепляя сло­жившиеся или формируя новые взаимоотношения. Конституи­рующей характеристикой отношений является принятие на себя позиции другого субъекта («проигрывание» его роли) и способ­ность совместить в мыслях и чувствах собственное видение ситу­ации и точку зрения другого и таким образом действовать со­вместно с ним. Это возможно через совершение определенных действий. Цель этих действий — производство общего (чего-то «третьего» по отношению к общающимся). Среди этих действий выделяются: коммуникативные акты (обмен информацией), акты децентрации (постановка себя на место другого) и персонализации (достижение «Я»-отраженности индивида в другом).

Последнее заключает в себе целостный образ-переживание дру­гого человека, создающий у его партнера дополнительные побуж­дения (мотивы).

Индивид - Я. В логике «восхождения от абстрактного к конкрет­ному» категория «Индивид» может рассматриваться в качестве про-топсихологической при построении базисной категории «Я». Пред­лагается следующее понимание «Я» (в ранге дефиниции): «Я» есть индивид в саморефлексии¹. Под именем «Я» индивид выступает как сложное рефлексивное образование, заключающее в себе на­ряду с самим индивидом как психофизической целостностью («бытийное Я») его данность себе в ощущениях («эмпирическое Я» разные по уровню сложности образы «Я»); индивид, определяе­мый как «Я», сосуществует с другими индивидами, являясь авто­номным носителем опредмеченных потребностей, целостных реф­лекторных актов поведения и аффектов.

Как это очевидно из вышесказанного, было бы ошибкой счи­тать лишь приведенную двучленную категориальную сетку завер­шенной. Базисными и метапсихологическими категориями не ис­черпывается категориальный анализ психологического познания, и его необходимо достроить, показав, что в каждой психологичес­кой категории представлено единство явления и сущности. В этом — принципиальная характеристика категориальной системы пси­хологии.

В свое время в поисках отграничения специфической предмет­ной области психологии Н. Н.Ланге ввел понятие «психосфера», призванное охватить богатство и многоплановость феноменов этой науки. При соотнесении представления Н. Н.Ланге о психосфере с фундаментальными идеями В. И. Вернадского о биосфере и ноосфе­ре возникает перспектива понять и описать подлинное место психосферы в едином пространстве, образуемом

природой и социумом. По В.И.Вернадскому, биосфера представляет собой активную обо­лочку Земли, в которой совокупная деятельность живых организ­мов (в том числе человека) проявляется как фактор планетарного масштаба и значения. Вслед за Э. Леруа и П.Тейяром де Шарденом В. И. Вернадский понимает ноосферу как новое эволюционное состояние биосферы, при которой разумная деятельность человека становится решающим фактором ее развития. Для ноосферы характерна тесная взаимосвязь законов природы с законами мышления и общества. Отсюда очевидно, что психосфера (сохраняя собственную уникальную предметность) интегрирует в превращен­ном виде процессы, совершающиеся в биосфере и ноосфере, тя­готея в одних случаях к первой, в других — ко второй. Сказанное позволяет, исследуя базисные и метапсихологические категории, обратиться и к пространству биосферы, в недрах которой сложи­лись протопсихологические категории, сущностно проявляющие­ся в базисном категориальном строе психологии. Вместе с тем уро­вень метапсихологических категорий содержит сущностные харак­теристики по отношению к социоцентрическим категориям, де­терминированным специфическими характеристиками ноосферы. Отсюда следует, что, к примеру, «Потребность» (протопсихологическая категория) выступает, что было уже показано в преды­дущем разделе, как сущность, а «Мотив» (базисная категория) — как явление, в котором эта сущность обнаруживается. В свою оче­редь, «Ценность» (метапсихологическая категория) проявляется в «Идеале» — категории социоцентрической. Итак, мы можем пред­ставить себе категориальную систему психологического познания как своего рода сетку, образующую пять уровней категорий (из которых первая не является собственно психологической, но оста­ется сущностной по отношению к вышележащим психологичес­ким категориям): биоцентрические, протопсихологические, базисные психологические, метапсихологические и социоцентрические, охва­тывающие в целом всю психосферу и порождающие весь понятий­ный аппарат психологической науки. Например, условная верти­каль «нужда — потребность — мотив — ценность — идеал» включа­ет величайшее множество психологических понятий (влечения, желания, интерес, склонность, ценностные ориентации и т.д.).

Ниже приведена таблица, достаточно полно характеризующая категориальную систему психологии¹.

Могут быть специфицированы как «параллели» (плеяды), так и «меридианы» (кластеры) категорий, которые упорядочены в при­веденной на с. 20 таблице. Характеризуя плеяды категорий, мы выс­кажем здесь всего два суждения, обоснование которых требует спе­циальной работы.

1. Каждая из категорий любой из строк при всей своей специ­фичности неотделима от каждой другой категории той же строки. Например, категория «Личность» из плеяды метапсихологических категорий немыслима вне соотношения с категориями «Ценность», «Деятельность», «Сознание», «Чувство», «Общение», «Персоносфера», а категория «Образ» (плеяда базисных психологических категорий) неотделима от категорий «Я», «Мотив», «Действие», «Переживание», «Интеракция», «Ситуация».

2. Содержание категорий внутри каждой из пяти плеяд в стро­ках таблицы характеризуется особым познавательным статусом. Нижняя первая строка таблицы, т. е. плеяда биоцентрических ка­тегорий, указывает на явления, которые могут быть изучены объек­тивными методами, «извне», подобно тому как физики изучают объекты «подведомственной» им области знания. Интерпретация накапливаемых фактов при этом осуществляется на основе схем естественной причинности.

Вторая нижняя строка таблицы — плеяда протопсихологических категорий — заключает в себе то, что на языке философии обозначается как ноумены — умопостигаемые сущности. Действи­тельно, каждый из соответствующих объектов не дан наблюдате­лю непосредственно ни в показаниях датчиков, ни тем более пу­тем прямого наблюдения извне. Например, даже такая, казалось бы, вполне наблюдаемая форма проявления активности, как рефлексе, не может быть осмыслена без введения особых конструктов, природа которых исключает возможность их «созерцания» (напри­мер, понятия о «промежуточных переменных» у Э.Толмена, «на­строения» у М.Я.Басова и т.п.). Кроме того, и в интроспекции категории этой плеяды непосредственно не выступают (например, «потребность» приоткрывается нам исключительно в виде моти­вов — переживаемых побуждений к действию).

В отличие от плеяды протопсихологических категорий следующая плеяда — базисные

психологические категории — заключает в себе явления, в той или иной мере доступные интроспекции. Это — пле­яда феноменов. Чтобы убедиться в этом, достаточно «вглядеться» в любое из содержаний, вырисовывающихся за терминами «Я», «Мотив», «Действие» и т.д.

Метапсихологические категории — это плеяда идей. Каждая идея — это не просто мысль о чем-либо; это — единство мысли и мыслимого, мысль, заряженная импульсом самоосуществления. Вот почему, например, невозможно изучать личность подобно тому, как мы изучаем физические тела. С каким наслаждением признал свое «поражение» в попытках «понять» личность один из выдаю­щихся ее исследователей, Р. Кеттелл, говоря, что личность подоб­на любви, все знают, что она есть, но никто не знает, чтоона есть.«Личность», «Ценность», «Деятельность», «Чувство», «Со­знание», «Общение», «Персоносфера» — все это идеи, творящие свой объект. И наконец, плеяда экстрапсихологических категорий. Познавательный статус этих категорий парадоксален. Они будто играют в прятки с исследователем. Любой шаг познания здесь как бы отталкивает от себя познаваемое содержание; объект исследо­вания вступает в конкурентные отношения с самим исследовате­лем, доказывая свою несводимость к чему-либо, что могло бы быть известно заранее.

Напомним: споры об идеалах; принципиальная невозможность определить, что есть свобода; сопротивляемость личностных смыс­лов (экзистенций) переводу их на чужой язык¹; сокровенность миропостижения; интимность соучаствования — все это — приме­ты категорий особого рода. Они могут быть названы — «категории- контроверзы».

Обсудим теперь подробнее кластеры категорий, образующие столбцы приведенной матрицы.

Кластеры категорий психосферы («меридианы», вертикали, столб­цы матрицы). Каждый из столбцов матрицы содержит в себе вполне определенный кластер категорий. Мы говорим о кластерах категорий, потому что каждая из вертикалей символизирует, и притом вполне отчетливо, то или иное фундаментальное психологическое измерение бытия человека.

Кластер субстанциональности. Объединяет в себе такие катего­рии, как «Организм» (нулевой уровень), «Индивид», «Я», «Лич­ность», «Человек» (высший уровень). Действительно, если под субстанциональностью понимать то, что соответствует этому тер­мину в истории человеческой мысли, а именно свойство быть первоосновой чего-либо, то можно убедиться в том, что именно такова суть всех категорий означенной вертикали. Свойство суб­станциональности при этом все более полно раскрывает себя при переходе с нижней на все более высокие ступени в этом ряду. Первоначально, применительно к организму, субстанциональность раскрывается весьма ограничено, означая «не более чем» жизне­способность органического тела живого существа при взаимодей­ствии с окружающей средой (воспроизводство собственной теле­сной целостности), но применительно к человеку данное каче­ство означает также превращение окружающей природы в орга­ническое тело самого человека (что предполагает уже не просто приспособление к природной среде, но и ее подчинение своей собственной воле). Точно такое же «нарастание» полноты само­раскрытия по мере продвижения вверх каждой из родовых кате­горий, охватывающих каждую из вертикалей, мы можем зафик­сировать во всех других рассматриваемых случаях. Конспективно рассмотрим каждый из них.

Кластер направленности. Синонимы: «телеология», «устремлен­ность». Род категорий, включающий в себя «Нужду» (нулевой уровень), «Потребность», «Мотив», «Ценность», «Идеал» (выс­ший уровень). Категория «Нужда», характеризуя то, что насущно необходимо, не означает, что необходимое для существования организма изначально уже «записано» в нем, — речь может идти лишь о том, в чем совершенно объективно нуждается организм; иными словами, последний может, так сказать, «и не догады­ваться» о своих подлинных интересах, и даже более того — нико­им образом не обнаруживать их вовне. Что же касается потребно­сти, то она как бы сама заявляет о себе активностью (потреб­ность есть «зависимость как источник активности»). Далее — ка­тегория «Мотив»; в отличие от потребности вообще мотив есть не что иное, как субъективированная устремленность -- феноме­нальная данность потребности. Продолжая подъем «вверх» по

вер­тикали, мы застаем такую форму интенциональности, как «Цен­ность», — здесь перед нами признанный самим индивидом, став­ший целью его собственных действий мотив. И наконец, «Иде­ал»: осознанная личностью ценность, направляющая его дея­тельность и, более того, предъявляемая в общении как образец для всех.

Кластер активности. Этот кластер обобщает в себе такие кате­гории, как «Метаболизм» (нулевой уровень), «Рефлекс», «Дей­ствие», «Деятельность», «Свобода» (высший уровень). Здесь сохра­няется та же логика все более глубокого и существенного раскры­тия родового определения бытия человека, что и в других случаях. Каждый шаг продвижения вверх внутри кластера раскрывает кате­горию активности все более полно. Предлагаемая трактовка «ак­тивности» объединяет в себе две эпохи философии причинности: кантианско-гегелевскую и античную. В определении «активности» вообще мы следуем наиболее емкому из всех мыслимых определе­ний, принадлежащему И.Канту: «активность есть причинность причины». Высший уровень активности — «первопричинность» или, что то же самое, — «свободная причинность». В развитие взглядов Гегеля, свободная причина может быть осмыслена как («причина себя»), что и задает нам общее представление о высшей категории кластера активности («Свобода»). Такое понимание при­менительно к категориям психосферы конкретизируется в соот­ветствии с учением Аристотеля о четырех причинах («материаль­ной» — имеется в виду то, из чего строится что-либо, «формаль­ной» — то, по форме чего строится, «действующей» — то, что или кто строит, и «целевой» — то, ради чего строится) и гегелевским пониманием «свободной причины».

Первый уровень кластера активности — «Метаболизм». Живое существо воспроизводит свою собственную телесность, а именно то, из чего он состоит, «материю» своего бытия; в этом случае мы говорим о материальной самопричинности; формаль­ная, действенная и целевая причинности здесь еще не выступают самостоятельно: внутри самого тела не «записано», в каком на­правлении, кто и зачем будет действовать. Чтобы представить про­исходящее, можно воспользоваться аналогией «круговорота воды в природе»: здесь нет ни формальной, ни действующей, ни целе­вой причинности, между тем как материальная самопричинность, сохранение водной массы, налицо.

Второй уровень кластера — «Рефлекс» (целостный реф­лекторный акт поведения). Рефлекторная активность образует ус­ловие осуществления метаболизма, когда он невозможен в настоя­щем или, если ничего не менять, — в будущем.В этих случаях инди­вид осуществляет «опережающее отражение действительности» (П.К.Анохин), восстанавливающее или подготавливающее проте­кание метаболизма. Перед нами проявления формальной причин­ности, выступающие самостоятельно в качестве условия существо­вания индивида (однако здесь еще рано говорить об автономизации действующей и целевой причинности). Любопытно, что метаболизм обеспечивает превращение как бы случайного, пробного, разового акта опережающего отражения собственно в рефлекс, играя роль «подкрепления»; в результате воспроизводится не про­сто материальный состав организма, а целостность более высоко­го порядка — тело, наделенное рефлексом. На языке концепции причинности перед нами в рефлексе формальная самопричинность, что означает проявление свободы.

Третий уровень кластера — «Действие». Действие («про­извольная активность») выступает на передний план тогда, когда свободное протекание рефлекторного акта без дополнительных пре­образований обстоятельств невозможно сейчас или потом, и для его обеспечения живое существо должно строить помимо образа среды еще и образ себя во взаимодействии с нею. В этом случае рождается собственно «Я» — действующая самопричинность (еще одно, более высокое проявление свободы).

Четвертый уровень — «Деятельность». Здесь обеспечива­ется само существование деятельной способности субъекта, что и составляет конечный ориентир активности, — ее целевую при­чинность. Заметим, что деятельность объединяет в себе множество действий, субъекты которых могут не быть идентичны. Иными сло­вами, тот, «ради кого» осуществляется деятельность, и тот, «кто» действует, не обязательно одно целое. Таким образом, «целевая причинность» может выступать здесь обособленно от «действую­щей» и соответственно «формальной» и «материальной» причин­ности. И наконец, об успешности деятельности говорят лишь в том случае, когда она воспроизводима, а это, в свою очередь, свидетельствует о целевой самопричинности деятельности, — сво­боде субъекта в ее осуществлении.

На пятом, высшем, уровне активности четыре причины выступают совместно, опосредствуя друг друга, содействуя друг другу, принадлежа друг другу и образуя подлинную цель друг для друга, что и означает: «Свобода».

Кластер когнитивности. Синонимы: «идеальность», «запечатленность», «репрезентированность», «отраженность», «отображенность». Данный кластер имеет категории «Сигнал» (нулевой уро­вень), «Ощущение», «Образ», «Сознание», «Разум» (высший уро­вень). Общим для всех этих категорий является то, что они обозна­чают факт представленности чего-либо в чем-либо, «бытия вещи вне самой вещи», как об этом говорит философия. Прослеживая путь восхождения от «Сигнала» к «Разуму», мы видим, как все более приоткрывается мир человеку, как освобождается картина мира от гнета сиюминутных нужд, диктата потребностей, при­страстности мотивов, наводки ценностей человека. Видим, как относительно более простая способность организма отзываться на биологически значимое воздействие (уровень сигнала) перераста­ет в значительно более сложную и загадочную «раздражимость» особи к абиотическим воздействиям (способность ощущения), превращается далее в способность субъекта к перцепции (возник­новению образов), приходит далее к способности личности осоз­навать мир и, наконец, восходит на ступень миропостижения, на котором человеку открываются принципиально разные, прин­ципиально незавершимые в своей распахнутости или потаенности миры.

Кластер субъективности. Его синонимы: «значимость», «пристра­стность». Перед нами ступени продвижения к истине («ясному и отчетливому», «подлинному», «аутентичному», «всеобщему» или, наоборот, «уникальному» знанию). Термин «субъективность» мо­жет рассматриваться как возможное обозначение для родовой ка­тегории, объединяющей в себе «Избирательность» (нулевой уро­вень), «Аффективность», «Переживание», «Чувство» и «Экзистен­цию» (высший уровень). В то время как избирательность еще со­вершенно «безадресна, объективна, образует лишь предпосылку телеологии», «экзистенция» представляет собой осмысленное (осознанное = с-мыслью) инди­видом чувство собственного «Я», обладающее для него самоцен­ностью и обусловливающее его сопричастность персоносфере.

Таковы лишь полярные категории, репрезентирующие атрибут «субъективности». Специальный анализ может показать, как при подъеме вверх по меридиану все плотнее и нерасторжимее связы­ваются в «субъективности» многообразные проявления бытия че­ловека. По сути речь идет об углублении процессов субъективации при постижении собственной экзистенции.

Кластер событийности. Синонимы: «социальность», «общность», «сопричастность». Данный кластер включает в себя категории «Си­нергия» (нулевой уровень), «Сосуществование», «Интеракция», «Общение», «Соучаствование» (высший уровень). Восхождение по ступеням этого ряда — это переход от идеи функциональной свя­занности, нерасторжимости двух частей организма или двух су­ществ к идее автономии и в то же время отраженности бытия их друг в друге. Событийность на ступени «Сосуществования» Харак­теризуется тем, что особи принимают друг друга в расчет только в той мере, в какой их присутствие может нарушить естественные проявления их собственной жизнедеятельности (это существова­ние «рядом», но не «вместе»). Событийность на ступени «Интерак­ции» означает взаимную поддержку, иначе говоря, реализацию хотя бы одним из субъектов инструментальной функции по отно­шению к другому (предоставление информации, присоединение собственных усилий, в том числе и физических и т.п.). Общность на ступени общения — это, собственно, «производство общего» (В. А. Петровский). Подобное «производство» может и не иметь своей подлинной целью достижение отраженности, «присутствия» че­ловека в человеке. Но если признать правоту М.Хайдеггера в том, что «человек есть присутствие», то надо будет признать также и то, что «человеческое в человеке» достижимо лишь на высшей сту­пени событийности, знаменуемой соучаствованием людей.

Кластер действительности. Данный кластер включает в себя категории «Среда», «Предметность», «Ситуация», «Персоносфера», «Эйкумена». По мере продвижения вверх по вертикали кате­гории все более богато раскрывают область бытия сущего на каж­дом из его уровней.

«Среда» — область физико-химических предпосылок и резуль­татов воспроизводства сущего.

Следующая категория, «Предметность», центральная для раз­вертки общепсихологической теории деятельности А.Н.Леонтье­ва, характеризует среду существования организма как источник удовлетворения его нужд («опредмечивания» потребностей, ста­новления избирательных сигнальных отношений с биологически значимыми агентами окружения, в том числе и себе подобными).

Термину «Ситуация» соответствуют такие понятия, как «про­блемная ситуация», «проблема» (познавательная, экзистенциаль­ная и т. п.); говоря о ситуации, мы подчеркиваем, что субъект дей­ствует, разрешая ее, «поднимаясь на ней».

Следующая категория -- «Персоносфера». Поскольку термин «персоносфера» (А. В. Петровский) вводится здесь впервые, оха­рактеризуем его значение подробнее. Категория персоносферы не ограничивает универсум человеческого бытия областью межсубъ­ектных контактов; персоносфера не означает только лишь обще­ние у1з-а-У18, хотя и вбирает его в себя. «Человек никогда не произ­водит и не потребляет предметы, которые бы затрагивали лишь его интересы и ничьи более; точно так же не производит и не потребляет предметы, отвечающие интересам других людей и ос­тавляющие вполне равнодушным его самого. Игрушка, взятая од­ним ребенком, тут же становится особо притягательной для дру­гого ребенка; поэт, делящийся сокровенным, рискует стать объек­том пародии; философ, входящий, как ему представляется, в сфе­ру «подлинного», отъединенного от других, бытия, увлекает за собой сонм адептов. Через предметы своей деятельности человек тысячью нитей и уз связан с другими людьми: обогащает или обед­няет круг их потребностей, формирует новые взгляды, расширяет или ограничивает их возможности....Независимо от того, кому в начале своей деятельности индивид предназначает продукты своей активности — себе или другим людям, в ходе его деятельности осуществляется перестройка как собственной его социальной по­зиции, так и социальной позиции других людей... социальные по­зиции образуют связное целое, так, изменение, к примеру, поло­жения хотя бы одной фигуры на шахматной доске перестраивает позиции всех остальных» (В.А.Петровский). Персоносфера — это невидимая сеть актуальных и потенциальных предметных связей, объ­единяющих всех людей на земле в единое человечество, преодолеваю­щая государственные, религиозные, этнические и иные границы. Мно­жество реальных и возможных пересечений персонализаций лю­дей друг в друге, в том числе людей, живущих вдали друг от друга и в разные эпохи истории², образуют единое пространство персо­носферы (А.В.Петровский).

Завершающая и высшая категория кластера — «Эйкумена». Здесь, так же как и в случае введения нового термина «персоносфера», требуется пояснение. Слово «эйкумена» («ойкумена») происходит от греческого что означало, с точки зрения древних греков, все то, что заселено человеком. Подобно античному «об­житому пространству», данная категория постепенно «обживает­ся» психологами. Ближе всего к ней подступает категория «Жиз­ненный мир» в интерпретации Ф.В.Василюка. Категория «Эйкумены», однако, шире и в отличие от категории «Жизненный мир», «Онтология» которого хотя и противостоит «онтологии изолиро­ванного индивида», сфокусирована все-таки на последнем, охва­тывает и связывает воедино пространство жизни многих субъек­тов, множество жизненных миров.

Применительно к диаде мы можем сравнить эйкумену с эллип­сом, заключающем в себе, как известно, два фокуса, в каждом из которых пребывает субъект. Для понимания эйкумены существен­но, что она описывает «обжитое пространство» совместного пользо­вания людей, причем пространство это не сводится к объектам и инструментам совместных действий людей. Оно объемнее и пред­ставляет собой обстоятельства их жизни, регионы их совместного существования, их соприсутствия, «бытования» (если воспользо­ваться термином В. И. Слободчикова).

Эйкумена шире также и области взаимодействия людей в усло­виях совместной деятельности, коллективной обработки земли, изготовления орудий труда, предметов материального и духовного потребления и целенаправленного распределения. Эйкумена включает в себя область всего производимого и произведенного человечеством в том числе и существующее за пределами самого производства и прямого обмена, описываемого сакраментальной формулой «ты мне — я тебе». Эйкумена — то же, что и «Мир» в понимании С. Д. Рубинштейна и в последующих версиях. Перед нами «множество миров» (А. Г. Асмолов), можно сказать, — единство качественно своеобразных, но сквозь пространства и времена соприкасающихся друг с другом жизненных пространств индивидов.

Эйкумена, таким образом, есть не только многомерная, но и многомирная целостность. Становление личности есть субъективация индивидом эйкумены. Это значит, что индивид осваивает свой собственный жизненный мир, объединяющий в себе «мир четырех миров»: ими являются Природа, Культура, Общение, «Я сам»; и каждый из них, будучи проекцией эйкумены, весьма специфичен («параметры» пространства и времени в этих мирах могут иметь мало общего друг с другом).

Таким образом, выше сделана попытка дать обобщенную характеристику кластеров и плеяд, с помощью которых оказывается возможным описание структуры психосферы.

Необходимо отметить, что каждая категория теоретической психологии является родовой по отношению к определенному кругу психологических (в широком смысле) понятий. Так, например, категория «Образ» может быть конкретизирована в таких понятиях, как «Восприятие», «Представление», «Воображение», «Память» и т. д. Возьмем, например, категорию «Потребность». Встречаются самые различные способы типологизации потребностей человека: по их предмету (материальные и духовные потребности), по их происхождению (естественные и культурные) и др. В некоторых случаях выделение видовых по отношению к той или иной категории понятий представляет известную сложность. Каковы, например, понятийно-видовые спецификации категории «Сознание»? Интересно, что в связи с введением весьма популярного в наши дни понятия об «измененных состояниях сознания» («измененном сознании») сознание, так сказать, в норме не ассоциируется психологами с каким-либо специальным термином (хотя психиатры используют в этом случае точное слово, говоря о «ясном состоя­нии сознания», «ясном сознании»). Отметим, что особую проблему в рамках предложенного подхода может представлять разграни­чение видов в рамках одной категории. К примеру, разграничение ^: сенсорного, перцептивного и ментального «Я» и т. п.

Наряду с возможностью установления родовидовых отношений, существующих между той или иной категорией и понятиями, свидетельствует о многообразии психологической реальности, богатстве ее форм, открывается также возможность описания по­нятийной архитектоники каждой из таких категорий, ее внут­реннего устройства, что говорит нам о сложности психологичес­кой реальности, представленной в категориальной модели. Ис­пользуем для примера категорию «Образ». Какие бы психологи­ческие трактовки образа мы ни взяли, в любой из них мы сталки­ваемся с рядом понятий, посредством которых содержательно раскрывается данная категория. Здесь перед нами, например, та­кие конструкты, как «чувственная ткань», «перцепт», «значение» (А.Н.Леонтьев), или, например, образующие перцепт «первич­ные сенсорные образы» и «образы представления» о мире (Г. Гельмгольц) и т. п. Другой иллюстрацией сказанного о поня­тийной архитектонике категорий может быть психологическое строение категории «Я». Заключая в себе идею самоотраженности субъекта, категория «Я» содержательно раскрывается, например, через такие понятия, как «самооценка», «концепция Я», или, скажем, в понятиях об «эго-состояниях» «Родитель», «Взрослый», «Ребенок» (Э.Берн) и т.д. и т.п.

Предложенная нами «подборка» иллюстраций может показать­ся слишком разрозненной и фрагментарной, впрочем, полную удовлетворенность могло бы принести только обращение ко всему понятийному аппарату, зафиксированному в психологических сло­варях. Легко заметить, что каждая из категорий образует центр той или иной психологической разработки, концепции или теории, иногда нескольких концептуальных систем (между тем каждая из таких теоретических разработок содержит в себе ряд понятий, сцеп­ление которых образует существо категории). Очевидно, что само перечисление этих концепций в пределах данной работы весьма затруднительно, не говоря уже об «исчислении» понятий, в этих концепциях содержащихся. Но вместе с тем нельзя не отметить, что такова перспектива, закономерно открывающаяся перед тео­ретической психологией, коль скоро она пожинает плоды с «гря­док», расчерченных параллелями и меридианами психосферы. Без­условно, авторы считают возможным в дальнейшем, в случае не­обходимости, уточнение «элементов» предложенной таблицы. Но это отнюдь не означает, что при этом может измениться логика построения категориальной системы.

Имеется в виду неизменность определяющих принципов взаи­мосвязи категорий:

1) восхождение от абстрактного к конкретному посредством синтезирования системообразующих (ядерных) и оформляющих категорий;

2) сущность как явление и это же явление как сущность;

3) встречная детерминация психосферы со стороны биосферы и ноосферы (биогенетическая и социокультурная детерминация).

Отметим в этой связи, что некоторые термины, соответствую­щие элементам-категориям разрабатываемой таблицы, являются условными и в дальнейшем могут быть заменены более удачными.

В приведенной на с. 20 таблице получают фактическое воплоще­ние три объяснительных принципа построения психологического по­знания: принципы детерминизма, развития, системности.

Категории каждой из вертикалей таблицы в своей эмпирической реализации детерминированы как «снизу», так и «сверху». Так, ка­тегория «Я» (метапсихологическая) включает в себя (в снятом виде) биологическое начало, поскольку сохраняет типологические и индивидуальные особенности нервной деятельности организма. Но в то же время приоритетной для этой категории детерминантой (если иметь в виду эмпирическое ее наполнение) выступает ноос­фера, порождая бесчисленное множество вариантов межличност­ных проявлений. Таким образом, обусловленность со стороны био­сферы не теряет здесь своей силы, хотя приоритет в данном случае бесспорно принадлежит культурно-исторической детерминации.

Переход между категориями мыслится согласно схеме восхож­дения от абстрактного к конкретному. Протопсихологический ряд отвечает в известной степени идее преформизма, в нем в сверну­том виде содержится все богатство, обнаруживающее себя на бо­лее высоком категориальном уровне. При этом определяющую роль играет та категория, которая находится непосредственно ниже по вертикали; она носит характер примата по отношению к катего­рии «выше», имеющей соответственно характер деривата. «Оформ­ляющие» категории выступают в качестве условий «проращива­ния» возможностей, присущих категориальному ядру. Категория «Ценность», как было показано, является прямым развитием ка­тегории «Мотив», получая свое «оформление» через категории «Переживание», «Отношение» («Интеракция»), «Действие» и др.

Итак, характеризуя взаимоотношения между категориями, вхо­дящими в плеяду, расположенные ниже в матрице, и категориями плеяды последующего, более высокого уровня, мы видим, что первые являются определяющими для вторых, — убеждаемся в том, что посредством ядерных и оформляющих категорий удается ввести в психологию новые категории, дать им начальные, «стар­товые» определения. Но порожденные таким образом дефиниции новых категорий, конечно, не исчерпывают содержания опреде­ляемых категорий (определения, как известно, заключают в себе необходимые и достаточные признаки для вычленения определяе­мых сущностей, но не претендуют на полноту их раскрытия). Кон­кретизация (развитие) категорий становится возможным благодаря «добрососедству» (соприкосновению) с другими категориями вбирающего их в себя кластера. Взаимоотношения между катего­риями внутри плеяды можно сравнить со взаимоотношениями лейбницианских монад: каждая отражает каждую, сообщая ей до­полнительные определения.

Это положение мы проиллюстрируем на единственном приме­ре, рассматривая уровни определения (ступени развития) «Я». Выше уже было дано определение «Я» как индивида в саморефлексии. В то время как «стартовое» определение «Я» строится на основе компо­зиции «нижележащих» категорий «Индивид», «Ощущение», «Аф­фект» и т.д., последующие определения опираются на такие кате­гории, как Образ, Действие и т.д., лежащие в той же строке мат­рицы, что и «Я». Таким образом, наряду с чувственным «Я» (инди­вид, данный себе в ощущении) на сцене сознания индивида по­являются «Я» в восприятии, «Я» в представлении, «Я» в мысли. Ин­дивид при этом выступает в единстве четырех своих ипостасей: как субъект, объект, носитель и содержание рефлексии. Будучи осо­бым действием, саморефлексия соотносит и связывает в составе «Я» субъективный и объективный аспекты бытия индивида: пере­живание и переживаемое, восприятие и воспринимаемое, мысль и мыслимое. Тем самым определяется не совсем обычный (в глазах психологов) онтологический статус «Я» — статус идеи, выражаю­щей, согласно Г.Гегелю, «единство понятия и объективности», т.е. самую суть пульсации взаимопереходов между полюсами субъек­тивного и объективного бытия индивида.

Выделяются следующие предпосылки и результаты самореф­лексии, производящие «Я»: сам индивид (предпосылка «Я»), ин­дивид в самопереживании («Я как таковое», «самость»), индивид в самовосприятии («наличное Я», «Я сам»), индивид в самосозна­нии («рефлексивное Я», «Я само по себе»). Гегелевская идея по­зволяет связать рекурсивным отношением все более усложняю­щиеся определения «Я»: индивид как идея себя есть первое опре­деление «Я» («Я как таковое», «самость»); поднимаясь в своих оп­ределениях выше, мы замечаем, что идея «самости» индивида об­разует его «наличное Я» («Я» в значении личного местоимения, «Я сам») и, наконец, идея «Я сам» образует «рефлексивное Я» индивида («Я само по себе», или, в терминах наукоучения Г. Фих­те, «яйность»).

Специальное исследование могло бы убедить нас в том, что возрастное развитие «Я», движение от ступени к ступени: «самость», «я сам» и «я само по себе», основаны на интеракциях: так, в про­цессах межиндивидуальных взаимодействий у ребенка первоначаль­но формируется обобщенное «переживание себя» (имеющее, воз­можно, несколько «представительств», таких, как «живое движе­ние» тела индивида, его собственный плач, образ себя в зеркале, «телесное чувство» контакта с другими индивидами, и даже такие на первый взгляд странные образования, как зрительной проегации собственного носа на сетчатку); «переживание себя» являт собою знак и значение любых переживаний, порождаемых телом индивида (необходимо заметить, что переживания, имеющие своим источником тело индивида, в интеракциях последнего постепенно отделяются от переживаний, источник которых расположен во вне); далее, со временем, в интеракциях рождается «сторонний» взгляд на себя как на источник и носитель самопереживания — «Я в представлении о себе» (фундаментальную роль здесь играет личное имя); в конечном счете индивидом конструируется символ себя как трансцендентного существа, осмысливающего свои переживания и представления — «Я в мысли о себе»; последнее удивительным образом оказывается «по ту сторону» различение «внутреннего» (переживание) и «внешнего» (представление) аспектов самосознания индивида. Процессы саморефлексии, раскрывающие и строящие «Я» индивида, который «как в зеркале» отра­жается в других индивидах, суть его внутренне мотивированные действия («мыслю» — самоценно). На ступени «рефлексивного Я» индивид проявляет себя как носитель свободной причинности — «причины себя», как подлинный источник надситуативной активности.

Таким образом, опираясь на системные связи, существующие между категориями внутри кластера, можно рассчитывать на том что удастся «вырастить» третье, понятийно-категориальное измерение, поднимающееся над кластером и формируемое «произведениями» образующих его категорий и понятий (разработка этого! положения — дело будущих исследований).

В логике развертки категорий представлена реальная история развития человеческого рода и конкретного индивида — как генеза, так и онтогенеза. Категории, выстроенные по вертикали и расположенные на четырех горизонталях таблицы, образуют узловые пункты развития психосферы. Так, категория «Личность» появ­ляется лишь на высшей ступени социо-и онтогенеза и т. п.

В приведенной выше категориальной сетке в полной мере пред­ставлен принцип системности, столь важный для теоретической психологии. К сожалению, многократно и на протяжении после­дних двух-трех десятилетий принцип системности хотя и деклари­ровался как приоритетный для психологической науки, но он так и не получил конкретного воплощения и теоретического обосно­вания. Не были выделены общепсихологические системообразую­щие признаки и принципы. Приметой системности настоящей ка­тегориальной сетки является уже сам факт реализации в ней идеи восхождения от абстрактного к конкретному. Это представлено по­ложением о преформизме¹ переходов между категориями разных уровней, выделением категорий, имеющих характер примата и де­ривата, «ядерных» и «оформляющих», участвующих в категори­альном синтезе. Это обнаруживается также в демонстрации идеи восходящего и нисходящего детерминизма (представленной положе­нием об эмпирическом наполнении каждой из категорий содер­жаниями вышележащих и нижележащих уровней, в конечном сче­те граничащих с ноосферой и биосферой). Таким образом, можно говорить о единстве социогенеза и онтогенеза.

Рассмотрение любого категориального уровня выявляет его па­тогенетический аспект. Если выпадает или нарушается функциони­рование одной из расположенных на «горизонтальной» линии кате­горий, системное качество категориального уровня оказывается де­формированным, что сказывается на всех других его компонентах.

Все это позволяет видеть в категориальной системе возможнос­ти обращения не только к фило- и социогенезу, но и к патогенезу личности.

Категориальная система психологии не может быть выращена из какого-то одного-единственного «зернышка». Это особенно важ­но подчеркнуть, потому что для каждой сколько-нибудь значимой в истории психологии теоретической системы (научной школы) были характерны поиски «клеточки», которая могла бы стать от­правной точкой для построения общей конфигурации заявляемо­го учения. Первым на бесперспективность такого подхода обратил внимание М. Г.Ярошевский в начале 1970-х годов. Для адептов фи­зиологии ВИД такой гипотетической «клеточкой» был «условный рефлекс», для реактологии — «реакция», для «структурной» психо­логии — «гештальт», для бихевиоризма — «стимул — реакция», Для раннего З.Фрейда — «либидо», в общепсихологической тео­рии А.Н.Леонтьева — «деятельность», в учении Д.Н.Узнадзе — «установка», в трудах В.Н.Мясищева — «отношение» и т.д.

Видимо, испытывая неудовлетворенность результатами поиска подобной «клеточки», идеолог этих изыскании Л.С.Выготский последовательно переходил от «речевого рефлекса» к «знаку», затем — к «значению», далее фигурировали «смысл», «переживание». Не исключено, что если бы так рано не оборвалась жизнь замечательного ученого, он бы отказался от этих фактически без­надежных поисков и попытался найти иное теоретическое реше­ние. Ничуть не удивительно то упорство, с которым советские пси­хологи были заняты поисками этой сакраментальной «клеточки» психического. Представлялось более чем соблазнительным перене­сти в сферу психологических построений классическую «клеточ­ку» политэкономии марксизма — «товар». Но в ходе последующего критического рассмотрения каждая из этих «клеточек» так и не становилась единственным созидателем психического, что приве­ло к невозможности обрести целостную картину психического мира. Основа содержательной интерпретации психосферы — это не от­дельно взятая «клеточка» в ее развитии, а сложная, многоступен­чатая, внутренне связанная, но качественно своеобразная система категорий, находящая источники своего развития и внутренней организации в природе и обществе.

Еще раз подчеркиваем: не клеточка, даже в своем вершинном развитии, а динамическая система категорий способна охватить и отразить в себе психический мир человека. Этим же объясняется отказ от претензии построить одну-единственную, все объясняю­щую теорию психологии. Вместе с тем целесообразна попытка со­хранить и реализовать стремление сконструировать теорию теорий психологии.

Предложенный здесь проект «теоретической психологии», как можно полагать, заключает в себе искомую модель «теории тео­рий» — инструмент разрешения исторического кризиса психоло­гии, о котором некогда писал Л. С. Выготский. Мы говорим о ка­тегориальном подходе в построении «теории теорий», чтобы избе­жать двойственности в интерпретации последнего словосочетания. Впрочем, вполне допустима и другая версия того, чем должна быть и чему должна служить «теория теорий»: например, раскрывать закономерности спонтанного становления теоретических систем, инварианты движения психологических концепций и школ. Ха­рактерной иллюстрацией такого движения могут служить судьбы психоанализа, рефлексологии, гештальтпсихологии и персонализма в понимании автора «Исторического смысла психологического кри­зиса». «Эти судьбы, — писал Л.С.Выготский, — схожие, как че­тыре капли одного и того же дождя, влекут идеи по одному и тому же пути». Л. С. Выготский детально описывает внутреннюю логику движения идеи, закономерные стадии ее заражения и отмирания. <<…>>

Идея, что «клеточки» категориальной системы психологии, — а речь здесь идет о каждой, начиная с протопсихологических кате­горий, — сотканы из «системообразующих» и «оформляющих» нитей-связей, исходящих из «клеточек» нижележащего уровня, есть основание для того, чтобы задуматься, насколько теоретически и эмпирически «проработаны» эти связи. Определяя категорию «Цен­ность», мы должны, например, обратиться к категориям «Мотив», «Я», «Действие», «Образ», «Переживание», «Интеракция», «Си­туация». Вполне вероятно, что чисто формально эта и другие по­добные дефиниции смогли бы вместить в себя все перечисленные категории. Но вполне правомерен вопрос: обеспечены ли уже сей­час предлагаемые дефиниции наличными психологическими раз­работками? Понятно, что «проработанность» межкатегориальных связей (предмет конкретных исследований) и «предначертанность» таких связей (методологическая функция категориальной табли­цы) — далеко не одно и то же. Поиск соответствующих теорети­ческих и эмпирических аргументов в пользу предлагаемых дефи­ниций (что необходимо для установления общего взгляда, постро­ения «теоретической психологии») есть в то же время путь разви­тия каждой из конкретных областей психологического знания. Те­оретическая психология в ее категориальном прочтении призвана -применительно к каждой конкретной теории — ответить на вопрос: что есть эта теория для психологии в целом и что есть психология как целое для каждой данной конкретной теории.

Л. С. Выготский, разрабатывая основы новой общей науки, по­мышлял о создании особого инструмента («орудия»), позволяю­щего овладеть практикой психологического познания. Окажется ли предложенная нами категориальная модель «теории теорий» как раз таким искомым инструментом познания, выполнит ли она за­дачу интеграции и развития частных психологических исследова­ний — покажет будущее.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: