Ранняя история современных кельтских королевств 2 страница

В целях и достижениях Родри Маура и Альфреда Великого существует определенное сходство. В результате давления викингов оба преуспели в создании из группы небольших единиц относительно консолидированных государств, каждый из них вел борьбу за выживание с внешними врагами. Каждый из них был первым в истории своей страны, получившим эпитет "Великий", вероятно по примеру западного императора Карла Великого. Каждый имел определенное представление о состоянии дел на континенте. Смерть Родри и быстрое возвышение Альфреда, несомненно, облегчили задачу объединения при Альфреде и Ательстане сначала князей Южного, а в конечном итоге и всего Уэльса, под верховной властью английского короля. В традициях Северного и ЮжногоУэльса того периода мы наблюдаем переход от героических северных идеалов к южному политическому реализму. Но одновременно мы переходим от древнего мира к новой эпохе.

Мы видели, как в конце классического периода и после того, как варварские нашествия трансформировали Римскую империю, два народа Северо-Западной Европы продолжали развиваться без заметных изменений, следуя своим традициям. Германские народы Скандинавии и кельтские народы Британских островов, хотя никогда и не были полностью изолированы от континента и новых условий, возникших в результате падения Римской империи, не были напрямую затронуты этими событиями прежде всего в политическом отношении. Они продолжали следовать своими путями развития в относительной изоляции. Здесь усиление королевской власти происходило скорее по внутренним, чем по внешним причинам, не коснувшись целостности кельтских земель, исключая их окраины.

В течение VIII века из Северной Европы началось новое варварское нашествие, распространившееся на восток до России и на запад до Британских островов и периферийных стран Западной Европы. Благодаря своему размаху и опустошительному воздействию это движение получило среди историков название "эпоха викингов". Восточные или шведские действия скандинавских викингов сосредоточивались главным образом на Финляндии и в особенности на России, где великие реки Днепр, Дон и Волга служили для них путями в более богатые южные и восточные страны для экспансии, колонизации и образования городов-государств. Западные викинги в ранний период отправлялись в море большей частью из Норвегии, а их родину можно узнать по именам, под которыми они были известны в ирландских текстах того времени,- Lochlannach, народ Лохланна (Рогаланд), земли вокруг Ставангер- [150] Фьорда в Юго-Западной Норвегии; и, возможно, Hiruath, народ Херталанда, сразу на север от Рогаланда³³.

Причиной викингской эпохи, как и всех подобных варварских нашествий, была нехватка пищи. Норвегия в особенности, со своими длинными узкими горными хребтами и узкой прибрежной полосой, не могла прокормить быстро увеличивающееся население. Эмиграция в какой-либо форме стала неизбежной. Более точная датировка приписывалась различным причинам, одной из которых, как предполагалось, было изобретение около 600 г. киля³⁴, которое должно было оказать большое воздействие на морские суда, ходившие на запад в океан. Скандинавская традиция подчеркивает влияние политики короля Харальда Прекрасноволосого (ум. около 945 г.)³⁵, который стремился из своего первоначального королевства Вестфолда на юго-востоке Норвегии к объединению под своей властью всей страны. В результате этого эмигрировали многие независимые правители, чтобы добыть для себя другие земли, особенно в Исландии, на Фарерах и северных островах Британии.

Кельты сами были отважными мореплавателями, поскольку, как мы увидим, ирландский монах и ученый Дикуйл, около 825 г. написавший, вероятно, в монастыре Иона трактат De Mensura Orbis, говорит об островах, по всей видимости Фарерах, в океане к северу от Британии, на которых приблизительно в течение столетия обитали ирландские отшельники и которые подверглись опустошениям из-за набегов викингов. Он также говорит об острове Thile (очевидно, Thule, Исландия)³⁶, который ему описали тридцатью годами ранее священники, проведшие там несколько месяцев. Позднее, когда в конце IX века в Исландии поселились норвежцы, они обнаружили там каких-то ирландских отшельников, которых они называли рараr (букв. "священники")³⁷.

По всей вероятности, непосредственные причины лавины, обрушившейся на Британские острова с севера, носили внешний характер. Из них первоочередной можно считать исчезновение из северных морей пиктского флота. Гильдас говорил о нападениях пиктов на Южную Британию в римские времена. Мы знаем от Адамнана, что в VI веке Оркнеи управлялись subregulus'ом (вассальным правителем) под верховной властью Бруде, могущественного короля северных пиктов, который, очевидно, владел всеми Гебридами - такую власть мог обеспечить только сильный флот. На западе пиктам могли угрожать новые кельтские флотилии, так как мы видели, что уже к V веку мореплаватели основали королевство Дал Риада в Западной Шотландии, приплыв туда из Северной Ирландии, и мы имели возможность [151] оценить силу их флота после образования государства в Шотландии. Анналы Улъстера фиксируют экспедицию (fecht) Аэдана мак Габрана на Оркнеи около 580 г. из шотландского Аргайла. Пиктскому господству на западе был брошен вызов. На востоке моря в VII и VIII веках охранялись фризами, которые, несомненно, ограничили морские походы пиктов северными водами и тем самым уменьшили их власть. Можно считать определенным, что уничтожение сил фризов Карлом Мартеллом в 734 г. и их окончательное подчинение Карлом Великим предоставили викингам свободу передвижений в южных морях.

Но еще задолго до эпохи викингов³⁸ имела место широкомасштабная колонизация шотландских островов, частично совершавшаяся, по-видимому, мирным путем. Семья Регнвальда, ярла Мера, большой провинции в Западной Норвегии к югу от Трондхейма, поселилась в Northreyjar, "северных островах", то есть на Оркнейских и Шетландских островах, вероятно, не позднее 860 г., а Оркнеи и Northreyjar стали их наследственными землями³⁹. Отсюда власть нового королевства распространилась по всей Северной Шотландии, а силу и богатство его двора можно оценить по числу скальдов или "поэтов", во множестве находившихся при дворе, панегирические и элегические поэмы которых сформировали основу исторических саг об оркнейских ярлах - jarlasaga, включенных в Orkneyinga Saga⁴⁰. Это крупное государство являлось ключом к норманнскому миру на западе, и вскоре викинги сосредоточили свои усилия на завоевании Ирландии, стремясь превратить ее в полностью викингское государство. Именно эти мечты могут объяснить саги и поэмы и всю картину битвы при Клонтарфе⁴¹ как крушение надежд викингов в Ирландии. Впрочем, мы говорим о конечной победе кельтов, еще не начав самого рассказа. Этому событию предшествовала долгая и тяжелая агония.

Самое первое королевство норвежцев на Британских островах датируется еще более ранним периодом. Оно включало в себя Гебриды, известные как Suthreyjar, "южные острова" (позднее Sodor), в отличие от Northreyjar, а также остров Мэн. Точная дата возникновения и происхождения Гебридского королевства неизвестны⁴², но по большому количеству норвежской топонимики представляется вероятным, что норвежцы постепенно проникали в основное кельтское население уже в ранние времена⁴³. Кельтские народы и норвержцы жили бок о бок на Гебридах на протяжении многих столетий. Гэльские диалекты Северных Гебрид включают норвежские элементы примерно с 800 г. н. э.⁴⁴, а население Гебрид на протяжении эпохи викингов считалось отдельным народом и получило особое название Gall-Ghaedhil (букв. "иноземные [152] ирландцы"), чтобы отличить их от первоначального гэльского населения.

Мы знаем, что это не защитило церкви - Иону и, вероятно, остров Эгг⁴⁵ и Фареры⁴⁶ от первых викингских походов; и в IX веке наши сведения о внутренней истории Гебридского королевства ограничиваются сообщениями о семьях, переехавших в Исландию⁴⁷. Из промежуточного положения Внутренних Гебрид - между ярлством Оркнеев и Ирландией - мы можем предположить, что Гебридское королевство, вероятно, находилось в определенной зависимости от оркнейских ярлов. Этим, скорее всего, и объясняется скудность гебридских текстов и очевидное отсутствие центрального двора с поэтами-панегириками. С другой стороны, мы не располагаем данными о гебридском контингенте среди войск ярла Сигурда Оркнейского в битве при Клонтарфе в 1014 г., в то время как Гебридское королевство, центр которого находился на острове Льюис, действовало в Западной Ирландии на острие викингского нашествия. Остров Льюис был более норвежским, чем какая-либо другая часть Гебрид или гэльской Шотландии, и плотность норвежской топонимики здесь гораздо выше, чем в любой другой части кельтоязычной Шотландии⁴⁸.

Самый яростный удар викингов был нанесен по Ирландии. В начале IX века он привел к концу века святых, так как викинги первым делом предприняли широкомасштабное разрушение островных святилищ, особенно Инишмеррей у берегов Слайго, Скеллиг Михаел у побережья Керри и островов в устье Уэксфордской гавани, а также прибрежных монашеских поселений и мысов, таких как знаменитый монастырь св. Комгалла в Бангоре, графство Даун. Сразу же за этими внезапными и опустошительными грабительскими набегами в том же столетии последовали походы во внутренние области Ирландии, где были основаны базы для совершения дальнейших набегов внутри страны.

В этот ранний период ударную силу викингских нападений составляли норвежцы: дверью в Ирландию был Лимерик, а Шэннон - главным водным путем на север и восток. Флотилии базировались на озерах Лох-Ней и Лох-Ри. Именно с этих баз совершались нападения, В ходе которых был осквернен крупный религиозный центр Арма и были сожжены западные монастыри Клонмакнойс, Клонферт и Терриглас. Именно с запада были произведены первые значительные набеги на Лейнстер, и представляется, что именно Гебридское королевство, а точнее, королевство Льюис, было непосредственной базой для этого удара, нанесенного по сердцу Ирландии с запада в первой половине IX века. Во второй половине Х века, когда викинги Лимерика образовали государство, [153] полностью независимое от Дублина, и сосредоточили усилия на формировании колоний в Мунстере, их непосредственная связь с Внешними Гебридами демонстрируется, по крайней мере в ирландской традиции, указанием на некоего Моранна, сына "морского короля острова Льюис", о котором говорится, что он был убит в Лимерике в бою против ирландцев. Между тем повторяемость имен Манус (др.-норв. Магнус) и Сомарлид (др.-норв. Сумарлиди) в обоих королевских родах предполагает тесную связь, может быть, смешанные браки, а возможно, даже совместное правление.

В течение всего IX и Х века продолжалась широкомасштабная норвежская колонизация, распространяясь по восточному и южному побережью Ирландии. Дублин был укреплен в 841 г., а в Уиклоу, Уэксфорде, Уотерфорде и Корке были основаны норвежские порты. В Х веке у каждого из них был свой независимый король, готовый к заключению сепаратных союзов, либо в форме брака, либо для совместных грабительских походов; причем было совершенно безразлично, с кем вступать в подобный союз - со своим ли народом или с ирландскими вождями. Ни у ирландцев, ни у норвежцев не существовало центрального правительства; однако около середины IX века движение сопротивления привело к ряду ирландских побед, и норвежское господство рухнуло. Одновременно на восток, вероятно из Англии, прибыл большой датский флот, захвативший Дублин, в то время как его предводитель победил норвежцев в крупном сражении, последовавшем за высадкой датчан на берегу Карлингфордского залива. На протяжении третьей фазы викингской оккупации, последовавшей за этим, центр господства викингов находился на востоке, а нападения совершались со стороны Ирландского моря.

Дальнейший ход событий предполагает, что основной целью датчан было разрушение норвежской власти в Ирландии; было даже выдвинуто предположение, что они были наняты ирландцами в качестве наемников для выполнения этой задачи. Для подобного вывода сложно найти какую-то экономическую основу, но несомненно, Лейнстер теперь объединил свои силы с датчанами, а позднее при Клонтарфе с норвежцами, следуя своей древней вражде с Митом. У датчан, очевидно, был превосходный флот, однако в 852 г. (recte 853) Анналы Ульстера фиксируют прибытие Амлайма (норв. Олаф), сына короля Лохланна⁴⁹ (возможно, Олафа Белого), восстановившего норвежскую власть над Дублином. В 870 г. (recte 871) те же анналы вновь сообщают, что Олаф и Имар (норв. Ивар) вернулись в Дублин из "Альбы". Эти два предводителя норвежцев сделали Дублин главным центром викингов в Ирландии и базой их флота, совершавшего постоянные нападения на [154] берега окружающих стран. Прибытие Олафа из Лохланна почти сразу же после победы датчан в 854 г. является одним из множества признаков того, что норвежские поселения в Ирландии были частью целенаправленной политики экспансии и колонизации из Юго-Западной Норвегии.

Прибытие Олафа и Ивара и образование их базы примерно в середине IX века вновь нарушило баланс сил, и на протяжении приблизительно сорока лет Ирландия не подвергалась новым нашествиям, хотя два норвежских предводителя грабили могильники и святилища, иногда с помощью местных ирландских вождей. Эта помощь оказывалась ирландцами, возможно, по принуждению, а норвежские правители, скорее всего, были вынуждены искать и находить золото, чтобы платить своим сторонникам, если они хотели удержать новозавоеванные земли на Британских островах. Как раз в самом конце IX и начале Х века датчане образовали свое королевство в Нортумбрии и Восточной Англии. Восточная опасность для норвежского дублинского королевства стала в высшей степени реальной.

Олаф пытался противостоять этой угрозе нападениями из Шотландии. В 866 г. он напал на Фортренн и разорил эту самую южную пиктскую провинцию. Анналы Ульстера сообщают, что в 869 г. (recte 870) два короля норвежцев (duo reges Normannorum), то есть два короля Дублина, захватили крупную горную крепость Дамбартон и тем самым взяли в свои руки контроль над подходами к Клайду и Стратклайду и над Кумбрией на юге. Разрушение Дамбартона зафиксировано и в Анналах Камбрии s. а. 870. Это вполне могло быть лишь мерой предосторожности, так как монастырь Ходдом в Дамфрисшире, по-видимому, не подвергся осквернению, в то время как в 875 г. норвежцы опустошили и Стратклайд, и Голуэй со стороны реки Тайн.

В целом бедность Уэльса и его гористых областей предоставила ему определенный иммунитет от какой-либо длительной оккупации викингами, хотя в Южном Уэльсе существовали небольшие скандинавские колонии⁵⁰. Несмотря на это, было неизбежным опустошение Англси, "житницы Уэльса", "черными язычниками", как сообщают Анналы Камбрии в 853 г. (recte 855), несомненно, во главе с их вождем Гормом, который, как полагают, привел датский флот к победе над норвежскими войсками в Ирландии в Карлингфордском заливе и, вероятно, руководил датским войском, разграбившим Париж и державшим в страхе Карла Лысого и его франкское государство. Впрочем, на следующий год после разорения Англси Горм был убит, и чувство облегчения слышится не только в ирландских хрониках, но и на континенте, судя по восхвалениям некоего Рорика - по всей вероятности [155] Родри Великого-сочиненным при дворе самого Карла Лысого.

Остров Мэн необыкновенно богат находками из викингских времен, включая множество рунических надписей, а первые постоянные норвежские поселения, по всей видимости, образовались там как раз в период норвежского господства в Ирландии - в середине IX века. Считается, что экспансия, результатом которой явилась колонизация острова Мэн, была осуществлена из Дублина, в особенности после изгнания большого количества норвежцев, о котором сообщают Анналы Ульстера в 901 г. (recte 902); однако свой вклад в этот процесс, вероятно, внесли Гебриды и Голуэй, так как мы вновь видим сильную руку Оркнейского ярлства, когда остров Мэн был окончательно завоеван Сигурдом Сильным, ярлом Оркнеев, погибшим в битве при Клонтарфе в 1014 г., романтическим владельцем знаменитого флага с вороном. Завоевание Мэна было, несомненно, одной из частей его амбициозного проекта создания южного королевства, западной параллели Нормандии. Можно сказать, что начало исторического периода на острове Мэн совпадает с викингским завоеванием, ибо позднее этот остров переходит во владение Годреда Крована, гебридца (король Горри или "Орри" мэнской традиции), а его преемники были известны как короли "Мэна и Островов" до их ухода с острова в 1266 г. Тем не менее, несмотря на норвежское правление и большое число норвежских поселенцев, он до наших дней остался, как и Ирландия, кельтской страной и кельтоязычным островом. В действительности это было последнее сохранившееся викингское королевство с кельтоязычным населением на наших островах.

В 902 г. Дублин вернулся под власть ирландцев, и многие gennti (чужеземцы, викинги) были изгнаны. Результатом этого движения сопротивления могла явиться незафиксированная в хрониках широкомасштабная колонизация Камберленда, начавшаяся приблизительно в то же время и, возможно, при тех же обстоятельствах⁵¹, и Ланкашира⁵², сравнимая с нашествием, хотя в наших анналах не сохранилось никаких данных о возможном конфликте. Наши данные по большей части предоставлены топонимикой, предполагающей норвежское население с сильным кельтским языковым элементом. Колонисты практиковали интенсивную систему земледелия и оставили обильную норвежскую топонимику, почти исключающую любую другую, вдоль побережья Ланкашира, между морем и подножием Пеннинских гор на север от реки Ди. Деревни в этой области, по-видимому, были построены незаконными поселенцами, осушавшими и обрабатывавшими клочки невостребованной земли, впоследствии ставшей черноземной и плодородной, [156] и эти деревни располагались так близко друг к другу, что за день пути - даже сегодня - можно обойти область деревень с исключительно норвежскими названиями, без единой примеси саксонского элемента - Эйнсдейл, Беркдейл, Меолс Коп, Бловик, Скарисбрик, Бескар, Ормскерк, Берскау, Хоскар, Скелмерсдейл. Саксы, по-видимому, селились по берегам рек и еще чаще на более высокой и сухой земле между викингскими поселениями и холмами, и здесь выявить план расселения снова помогает топонимика - Престон, Раффорд, Уэлли, Черчтаун, Кростон, Эккльстон, Райтингтон, Уортингтон, Шевингтон, Парболд, Эппли Бридж. Саксонские молочные фермы оставили следы летних выгонов и сезонных перегонов скота в холмистой местности солнечных западных склонов подножия Пеннинских гор. Отсутствие письменных свидетельств в хрониках или анналах, вероятно, объясняется тем, что в Северо-Западной Англии не существовало богатых монастырей со скрипториями. Приорат Берскау у Вигана был основан не ранее 1190 г. и представлял собой незначительный монастырь.

Молчание наших источников по поводу столь крупной норвежской колонизации на восток от Ирландского моря помогает отчетливо осознать, что картина эпохи викингов в Ирландии полностью основывается на монашеских свидетельствах. Монастыри, из-за своей концентрации и богатства, стали основными жертвами вооруженных грабителей. Описания, оставленные монахами, к сожалению, слишком правдивы. На ранних стадиях нашествия они могли почти полностью соответствовать действительности. Мы знаем, что в Бретани наивысшего процветания и развития достиг монастырь Сен-Меен в Бросе-лиандском лесу, служивший убежищем для епископов Дола, спасающихся от нападений викингов.

В 919 г. Дублин вновь попал в руки викингов, погиб и Ниалл Глундуб с двенадцатью другими королями и людьми, составлявшими ядро движения сопротивления, хотя северные Уи Нейллы продолжали оказывать стойкое сопротивление. В последовавший непосредственно за этим событием период викинги укрепили и обустроили портовые города. Особую значимость приобрел Дублин, усилившийся благодаря тесным отношениям с датским королевством в Йорке. Лимерик, враждебный к Дублину и независимо управляемый, вероятно, своей первоначальной династией, сосредоточил свои колонии в Мунстере. Однако к концу столетия некий Келлахан (ум. 954 г.), правитель из кашельской династии Эоганахтов, вдохнул в ирландское сопротивление новую жизнь, в то время как в Западном Мунстере Дал Кайш на границе графства Клэйр смогли заручиться помощью Коннахта против лимерикских [157] викингов. К середине Х века господство перешло от кашельских Эоганахтов к Кеннетигу, правителю Дал Кайш, а два его сына, Матгамайн и Бриан Борома, собрали достаточно сил для того, чтобы вести против викингов наступательные действия, кульминацией которых стала великая битва при Клонтарфе в 1014 г. и конец викингского господства в Ирландии.

Важность битвы при Клонтарфе иногда оспаривается. Речь ни в коем случае не идет об однозначном противостоянии ирландцев и норвежцев. Сихтрик, норвежский король Дублина, не принимал участия в конфликте. Следуя своей традиционной вражде с Митом, Лейнстер поддерживал дублинских викингов, а викинги Лимерика, всегда враждебно относившиеся к дублинской династии, по-видимому, были на стороне Бриана. Даже сама победа ирландцев была омрачена гибелью Бриана; и хотя битва завершилась полной победой ирландцев, внезапного и полного перелома не наступило. Норвежские поселения продолжали жить по своим законам и даже продолжали торговлю с английскими портами на Бристольском заливе. Более того, два столетия взаимного приспособления в маленькой стране сблизили два народа. Частые смешанные браки и обращение многих предводителей норвежцев в Дублине в христианство, включая Олафа Куарана и его сына Сихтрика Шелковую Бороду, указывают на возраставшую обоюдную симпатию. Бриан женился на матери Сихтрика и, возможно, отдал Сихтрику в жены свою дочь. Братались ведущие барды ирландских и норвежских дворов. Фундаментальное значение битвы при Клонтарфе заключалось в смерти Сигурда Сильного, Оркнейского ярла, шедшего в битву со "своим дьяволом" - зловещим знаменем с вороном; ибо его смерть привела к концу последних попыток норвежцев присоединить к своим владениям Ирландию и использовать ее как новую Нормандию.

Именно этот в конечном итоге скорее духовный, чем непосредственно политический результат битвы в свое время придал ей несравненную важность. В обществах, где наибольшим влиянием обладает устное слово, а не письменная пропаганда, барды и рассказчики саг являются самыми надежными свидетелями воздействия современных событий на живших в те времена людей. Для ученых, рассматривающих эти данные спустя тысячелетие, тогдашние эмоции затуманены, а впечатления стерты. Битва при Клонтарфе вызвала к жизни как ирландские, так и норвежские поэтические произведения и саги. В частности, для норвежских поэтов и рассказчиков саг битва велась не только между ирландцами и норвежцами, но и между сверхъестественными силами воздуха. Здесь отражается схема древней саги Битва при Аллене, в которой [158] разрешается спор между св. Бригитой и Колумкилле. Тогда по всему кельтскому миру люди видели сны и знамения, а одному человеку в Кейтнессе явилось ужасное видение сверхъестественных женщин, ткущих большую сеть битвы на станке убийств, где головы людей были грузилом, а кишки основой и утком⁵³. В Ирландии прозаическая повесть "Война ирландцев и чужеземцев"⁵⁴ проникнута эмоциональностью и отличается искусством повествования, сравнимым разве что с сагой Битва при Аллене, а поток ее риторики даже еще более сбивчив и накален. Вероятно, ни одна битва, происходившая в Северо-Западной Европе, не породила таких ярких описаний в современной ей поэзии и прозе.

Пути назад уже не было. Викингский режим внес фундаментальные изменения в экономическую жизнь и институты страны. Колонисты мечтали поселиться в пастушеской стране с богатой внутренней пищевой промышленностью, самостоятельной и свободной от внешних обязательств, с древней, неоспариваемой системой наследия и управлением более практическим и зависимым, чем любая теоретическая законодательная система. Норвежское господство оказалось ненадежным, а их мечты ошибочными. Раздробленная, простая и консервативная жизнь древнего кельтского железного века, все еще составлявшая экономическую основу ирландской жизни, нанесла поражение централизованным методам пришельцев, для которых единственным шансом на выживание в новой стране была концентрация.

В Ирландии не было городов в нашем понимании этого слова. Ее королевские raths - Тара, Круахан, Эмайн - были скорее постоянными лагерями, чем королевскими городами и центрами бюрократического правления. У нее не было своих портов. Викинги обустроили ее прибрежную линию, с развитыми портами и городской жизнью, особенно в таких городах, как Лимерик, Дублин, Уотерфорд, Уэксфорд и Корк. Общеизвестно, что ирландская терминология кораблестроения и торговли и сопутствующих им мер и весов состоит по большей части из скандинавских заимствований. Первая отчеканенная монета в Ирландии появилась в викингском Дублине. Не по вине викингов Ирландия не стала торговой нацией. Они по крайней мере ввели ее в орбиту известного им торгового мира. И там ее оставили.

Влияние викингского режима на внутреннюю экономику Ирландии еще сложнее определить из-за крайнего консерватизма ирландской традиции, воплощенной в дошедших до нас письменных текстах. Этот консерватизм особенно заметен в ирландских правовых трактатах, которые рассматривались юристами как нерушимые и сохранялись с такой верностью, что возможно проследить не только первоначальное [159] влияние устной традиции, из которой происходят письменные тексты но даже, местами, устную поэтическую форму, в которой они передавались веками. В отличие от валлийских законов, претерпевших определенные модификации благодаря влиянию их англосаксонских соседей, ирландские законы никогда не подвергались серьезным изменениям под воздействием соседних народов. Естественно, к неизбежным переменам привела иностранная оккупация, и уже в Х веке они приобрели радикальный характер. В действительности вызов, предъявленный норвежской оккупацией традиционному устройств) ирландского общества, можно назвать "водоразделом в истории ирландских установлений".

Тем не менее косвенным образом викинги стали причиной того, что ирландские короли последовали примеру тех личностей, гений которых позволил им, одному за другим, сплотить свои народы в нации - Карлу Великому в 800 г.; Родри Великому около 850 г.; Кеннету мак Альпину около середины IX века; Альфреду Великому незадолго до 900 г.; и, последнему в этом списке, Бриану. Таким образом, медленно и под викингским давлением маленький остров вступил в общее русле политического развития западного континентального мира.

Ущерб, нанесенный художественной и интеллектуальной жизни Ирландии, был велик. Оба эти аспекта развивались в тесной зависимости от монастырских центров, поддерживавших, вдохновлявших и стимулировавших их. Было сожжено и разграблено множество монастырей, а их сокровища рассеяны; было разрушено множество скрипториев со всеми их унаследованными традициями и техникой, всем их художественным мастерством великолепной отделки рукописей. Потери были неисчислимы и во многом невосполнимы. Высокое художественное искусство, как и высокие интеллектуальные достижения могли процветать только в атмосфере безопасности. Монастыри всегда полагались на поддержку светских правителей. Однако сами вожди подвергались грабежам в гораздо меньшей степени, чем богатые монастырские образования. Они были в большой мере необходимы для самого существования захватчиков, которые сами по себе ничего не производили и зависели от традиционной местной ирландской скотоводческой экономики и организованных пищепроизводительных сил, находившихся под управлением этих вождей. Они и их наследники выжили, а вследствие этого в конечном итоге возродились и начали новую жизнь большие монастыри. Примечательно, что период, непосредственно последовавший за викингской оккупацией, был столь богат на художественные изделия, особенно из металла, что его считают чем-то вроде ирландского Ренессанса⁵⁵. И в этом случае викингское [160] влияние также внесло свой определенный вклад, не только стимулируя и возрождая художественное искусство, но и подарив новые художественные мотивы.

Разрушение монастырей привело к отъезду многих монахов за море; и их большой вклад в европейскую науку, ставший результатом их поступления в континентальные монастыри⁵⁶, и их влияние на европейскую науку широко признаны⁵⁷. Это движение ирландских, а на самом деле, и валлийских ученых⁵⁸ на континент не было чем-то новым. Вероятно, оно было известно уже Ноткеру Заике во времена Карла Великого. Gesta Caroli Magni говорят о прибытии чрезвычайно ученых ирландских монахов, приехавших с какими-то "британскими торговцами" в Галлию. Их приветствовал сам Карл Великий, поручивший им заняться образованием детей аристократии. Один из этих ученых остался в Галлии, а другой поселился в монастыре св. Августина в Павии, в Италии⁵⁹. Англо-Саксонская Хроника фиксирует (в 891 г.) прибытие в куррахе на побережье Корнуолла трех ирландских монахов, немедленно прибывших ко двору короля Альфреда. Этельверд добавляет⁶⁰, что затем они отправились в Рим с намерением увидеть Иерусалим. Заметка в Англо-Саксонской Хронике не позволяет говорить о том, что они были учеными, однако позднее дополнение сообщает, что "умер Свифнех, величайший ученый Ирландии". Его отождествляли⁶¹ с Суибне мак Майле Умай, анахоретом и писцом аббатства Клонмакнойс на реке Шэннон, известие о смерти которого в том же году появляется в Анналах Ульстера (890, recte 891 г.). Его надгробие, ныне утерянное⁶², все еще находилось в Клонмакнойсе во времена Петри⁶³, а воспроизведение его имени в Англо-Саксонской Хронике показывает, что это имя дошло до хрониста в устной форме. Известие о смерти Суибне было, скорее всего, принесено тремя пилигримами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: