Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






История и география Британских островов до конца Римского периода




 

До нас не дошло письменных материалов, рассказывающих о захвате Британских островов кельтскими племенами, но мы можем составить некоторое представление об этом периоде и о распределении этих племен по данным их языков, археологическим раскопкам и произведениям греческих и римских авторов. О некоторых лингвистических данных мы кратко упоминали в главе 1. Мы видели, что в доисторические времена кельтоязычные народы пришли на Британские острова откуда-то из Центральной Европы; очевидно, это переселение происходило последовательными волнами, не совсем ясно когда, но, вероятно, не позднее начала II тысячелетия до н. э. Древнейшая ветвь этих, языков, называемая современными учеными гойдельской (или Q-кельтской), до сих пор сохранилась в Хайленде и на Западных островах (Гебридах) в Шотландии, а также в Ирландии и на острове Мэн; поздняя ветвь, обычно именуемая бриттской, к которой изначально относился и галльский язык, сохранилась в Уэльсе и Бретани. На бриттском языке раньше говорили и на юго-востоке Британии, что отразилось в названиях гор, рек и лесов. Сохранение бриттского в Бретани объясняется ее колонизацией из Западной Британии в V и VI веках, к чему мы вернемся позже.

Древнейшим названием, которое классические авторы обычно использовали для обозначения Британских островов, является "Претанские острова". Именно под этим именем они появляются у Пифея в конце IV века до н. э. и у позднейших писателей - Полибия, Страбона, Авиена. Эта форма предполагает имя населения Pritani или Priteni. Это название, вероятно, кельтское и бриттское по своей форме - Р-кельтское - возможно, галльское; вероятно, от галлов оно попало к грекам. [38]

Древнейшая форма продолжила свое существование в валлийских текстах, относясь ко всему острову, Prydain "Британия" из Pritani, а вариант, происходящий от формы Priteni, употребляется в ранних валлийских текстах в форме Prydyn по отношению к народу, жившему к северу от Вала Антонина, "пиктам"'. В римский период население римской провинции называло себя Brittones, возможно, от искаженного Pritani.

Народы, принесшие на Британские острова кельтские языки, впервые появляются на страницах атласа Птолемея [2], греческого географа из Александрии, жившего приблизительно в середине II века н.э., чья география, включая его отчет об Ирландии, основывается на утерянной работе Марина Тирского [3], жившего в начале того же столетия, хотя считается, что информация, приводимая Птолемеем об Ирландии, в конечном итоге заимствована из произведения некоего путешественника, писавшего по меньшей мере за два века до него [4]. Сведения Марина, похоже, датируются I веком н.э., возможно, более ранним периодом; впрочем, эти сведения разлагаются на несколько временных пластов, включая некоторые поздние детали. Здесь можно добавить, что в дополнение к Птолемею мы располагаем другим ценным источником по географии кельтской Британии, анонимным произведением VI века н.э., известным под названием Ravenna Cosmography [5], где используются источники времен Птолемея и других периодов.

Из записей Птолемея мы узнаем, что, как и галлы до римского завоевания, кельтские народы Британских островов разделялись на ряд отдельных групп. Так, географ V века Марциан говорит, что Птолемей насчитывает в Британии 33 племени [6], из которых 17 относятся к Южной Британии. Следовательно, в Шотландии [7] было около 16 племенных союзов [8]. Для побережья Ирландии Птолемей приводит названия девяти "городов" (племен или государств) с их относительным расположением [9], но эти данные не обладают стопроцентной аутентичностью и предположительно заимствованы из записей древних мореплавателей. Он не называет ни одного города, располагающегося вдали от моря, и все идентифицированные названия относятся к восточному и южному побережьям, в то время как о западном береге информации чрезвычайно мало даже для того, чтобы мы могли составить какое-либо представление о его жителях. Северное и западное побережья Ирландии были одними из самых опасных в мире и, возможно, избегались моряками. Упоминаемые Птолемеем города, вероятно, были местами народных собраний или королевскими raths - оппидумами, как Тара и Эмайн Маха, а два из них обозначены как regia [10]. Ни один из них не поддается безусловной идентификации, а другие названия предполагают близкую связь с соответствующими названиями британских [39] племен. Бригантов" в Южном Уэксфорде едва ли можно рассматривать отдельно от бригантов, занимавших большую часть Северной Британии в римский период. В целом названия, приводимые в отчете Птолемея, не оставляют сомнений в том, что Ирландия уже была кельтоязычной к тому моменту, когда они были записаны.

Из птолемеевских названий племен или "городов" лишь очень немногие могут быть идентифицированы с названиями, бытующими в ирландской литературной традиции, и, следовательно, его Ирландия древнее Ирландии "Героического Века" (см. ниже с. 57). Ирландские названия у Птолемея были напрямую или опосредованно заимствованы из произведений каких-то географов, живших значительно ранее его, и единственным правомочным кандидатом является Пифей [12].

Самым древним языком Британских островов, от которого до нас дошли какие-то записи, был пиктский. Все наши данные - лингвистические, археологические и исторические - предполагают, что в до- и протоисторические времена пикты были многочисленным народом, занимавшим северную часть Шотландии от залива Ферт-оф-Тей до Шетландских островов. Этот народ в VIII веке н.э. был известен Беде под названиями северных и южных пиктов. Их происхождение неизвестно, но, вероятно, пикты составляли население Шотландии от бронзового века до переселения в Британию кельтов, с которыми, похоже, они смешались. Приблизительно две дюжины каменных надписей, равномерно распределенных на территории между Северными островами и рекой Тей, сохранили пиктские имена собственные; почти все они написаны поздней формой раннего кельтского алфавита огам (см. ниже с. 252). Не считая собственных имен, эти надписи не поддаются интерпретации. По данным ономастики и немногих дошедших до нас пиктских слов, можно заключить, что кельтский элемент в пиктском языке был ближе бриттскому, чем гойдельскому, и ближе галльскому, чем валлийскому. На пиктском языке продолжали говорить еще в IX веке, до конца пиктской гегемонии (см. ниже с.140).

Можно предположить, что некоторые из древних кельтских королевств совершили широкомасштабное переселение на Британские острова, разделившись на отдельные группы либо до, либо после обоснования в Британии. Возможно, это объясняет замечательно широкое распространение некоторых тождественных названий. Так, мы обнаруживаем корнавиев, населявших, по Птолемею, крайний север Шотландии, на территории современного Сазерленда или Кейтнесоа [13], и корновиев на границе северного Уэльса с их оппидумами, носившими, по Птолемею [14], названия Deva (Честер) и Viroconium (Роксетер). Первый элемент Corn- появляется в ряде других географических названий [40] в Западной Британии, включая, конечно, Корнуолл, а также Корнуай в Бретани. Другое древнее название, получившее широкое распространение,- имя думнониев, помещаемых Птолемеем на западе Шотландии на юг от линии Форт-Клайд до Стерлингшира [15]. По его данным, думнонии также населяли всю Юго-Западную Англию, включая современный Корнуолл, Девон и значительную часть Сомерсета. В Ирландии, в древнем королевстве Коннахт и части Лейнстера был известен народ под названием Fir (люди) Domnann, хотя он и не упоминается у Птолемея [16]. Не является ли это племя реликтом ранних атлантических поселений? Птолемей сообщает о трех других племенах в Южной Шотландии, новантах [17] в Голуэе, на юг от думнониев; отадинах [18] в Хеддингтоне и Бервикшире и на юг до Нортумберленда; и сельговах [19] между этими двумя племенами в холмистой местности водораздела Клайда и Твида.

Мы располагаем крайне скудными сведениями о распределении кельтских племен на территории Уэльса до норманнского завоевания. Крупнейшие племена, зафиксированные Птолемеем, располагаются вдоль морского побережья и, без сомнения, занимают гористую местность в глубине полуострова. От Птолемея и других писателей мы узнаем, что юго-восток Уэльса до Бристольского залива был занят силурами [20]. Их племенным центром был, очевидно, Кервент (Venta Silurium). Птолемей говорит о деметах [21] (позднее Dyfed) как о народе, живущем на крайнем западе. О Северо-Западном Уэльсе наши знания не очень точны. Весь Северный Уэльс мог находиться на территории ордовиков [22], а информация Птолемея об Англси [23] и Сноудонии, вероятно, неверна. На северо-востоке обитали деканглы из Флинтшира, о которых Тацит говорит, что они жили недалеко от "моря, глядящего в сторону Ирландии" [24].

Кроме карты Птолемея нашим главным источником по расселению кельтских племен в Британии железного века являются данные археологии по кельтской фортификации и история римского завоевания, которую мы можем проследить по записям того времени, оставленным самими римлянами. Укрепления классифицируются на две главные категории: первая - большие укрепления на вершинах холмов кельтского железного века А; вторая - крепости белгского типа поздней модели, но иногда современные укреплениям первого типа. Из них первые и, в общем, самые ранние в Британии - большие оппидумы или племенные "города на вершинах холмов", постоянно подвергавшиеся яростным нападениям, но, как считается, первоначально предназначенные не для постоянного проживания в них, а использовавшиеся в качестве центра защиты и места сбора распыленного окружающего населения во время национальной опасности. В Бретани [41] [42] примером этого типа является большой Камп д'Артю в Юэльгоате в Финистере, основанный, по всей видимости, как сборный пункт осисмов во время кампании Цезаря 56 г. до н. э. [25] Такие большие оппидумы были, несомненно, племенными центрами "городов-государств". Среди наиболее впечатляющих укреплений, полностью исследованных в Британии, укрепления Стенвика [26], несомненно, оппидума бригантов [27] на севере; и большой город на холме Мейден Касл рядом с Дорчестером.

Коротко говоря, кельтские племена Южной Британии на протяжении римского периода были организованы в ряд давно созданных королевств, сила которых увеличивалась главным образом по мере продвижения в глубь страны. Из них мы уже упоминали корновиев [28]. Они занимали [29], грубо говоря, Чешир и Шропшир. Их племенной столицей в римские времена был Viroconium Comoviorum, теперь известный под названием Роксетер. Этот центр ранее, бесспорно, находился в большом форте на холме Рекин, на три с половиной мили восточнее, выполнявшем функции большой наблюдательной башни, часового уэльсских болот. Птолемей также включал в их границы Deva, легендарный замок Честер; королевство корновиев граничило с коританами [30] Линкольншира и Лестершира на востоке, крупным племенем бригантов на северо-востоке, деканглами [31] на северо-западе, ордовиками на западе и добуннами на юге.

Бриганты [32] занимали долины Пеннинских гор и Северо-Запад Англии до территории паризиев на востоке современного Йоркшира и до территории корновиев на юге и, возможно, доходили до Юго-Западной Шотландии. Они были воинственным народом и, по словам Тацита, самым крупным племенем в Британии. Их племенная столица, [43] Стенвик, в Северном Райдинге (Йоркшир)*, располагалась на площади в 850 акров, окруженной валом и рвом, и его обширность и диффузный характер сравнимы с ранними кельтскими племенными центрами Галлии, а также с Круаханом, столицей королевы Медб в древнем Коннахте (см. ниже с. 58).

На восток от бригантов обитали паризии, со своим оппидумом Petuaria [33]. Они пришли с равнин Северо-Восточной Галлии, возможно, в III-II веках до н. э., и богатые могильники их военной аристократии, напоминающие марнскую культуру (см. ниже с. 341), были идентифицированы по захоронениям с колесницами и богатой конской сбруей. К столь поздним группам переселенцев из Галлии относятся также важные королевства иценов [34] в Норфолке и Саффолке, триновантов [35] в Эссексе и другие. Эти племена управлялись королями [36] и аристократическими военными родами. В центре их территорий находились сильные и большие цитадели, построенные на холмах, а сами эти племена не были лишены определенных претензий на благосостояние и культурность. Думнонии были богаты минералами; белги-добунны [37], ицены [38] и некоторые другие чеканили свою монету. Из королевств Южной Британии самым культурно развитым было племя кантиев, благодаря своему благоприятному расположению ведшее оживленную торговлю с континентом. Птолемей говорит об их оппидумах Londinium (Лондон) и Rutupiae (Рочестер) [39].

В Юго-Восточной и Южной Англии кельтские племена последних веков перед христианской эрой представляют модель, несколько отличающуюся от более древних и больших королевств раннего периода. Как в Галлии времен походов Цезаря, в кельтских королевствах, образовавшихся в Британии, отсутствовала политическая солидарность. Эта разъединенность, несомненно, внесла свой вклад в проникновение и захват главенствующего положения белгами, а позднее стала главной причиной римского завоевания. Когда Цезарь совершал два своих похода в Британию в 55 и 54 гг. до н. э., он обнаружил, что некоторые племена белгов уже мигрировали через Ла-Манш из Северной Галлии и постепенно установили свою верховную власть над большей частью кельтских прибрежных племен Южной Британии (см. ниже карту 2). Эти перемещения из Галлии в Британию носили характер скорее экспансии, чем нашествия, и сам Цезарь отмечал, что на памяти галлов его времени некоторые из иммигрантов вступали в Британию целыми [44] племенными единицами, и как грабители, и как колонисты, и что их британские поселения продолжали носить названия, идентичные тем, которые они оставили в Галлии.

Среди самых могущественных из новых королевств, которые основали поздние переселенцы по эту сторону Ла-Манша, было королевство катувеллаунов в Хертфордшире, с племенным центром40 вблизи современного Сент-Олбэнса (римское Verulamium). Катувеллауны распространили свою власть на окружающие народы и полностью растворили триновантов [41] в Эссексе, между Восточно-Английскими высотами и морем, с их оппидумом у Колчестера. В дополнение к могущественному племени катувеллаунов и подчинявшемуся им королевству триноватов на юге и западе быстро укрепились королевства белгов.

Первая экспедиция Цезаря в Британию в 55 г. до н. э. имела целью оценить общее положение. По его собственным словам (Книга IV, 20), он понимал, что почти во всех галльских кампаниях помощь поступала к врагу именно из этой страны, и он считал, что для него было бы большим преимуществом вступить на этот остров и оценить характер его обитателей и природу страны, мало известную галлам. Он говорит нам, что как только бритты обнаружили его намерение высадиться, они выслали свою конницу и колесницы, которые "они обычно используют в бою", и следовали за ними с остальными войсками. Использование бриттами колесниц, очевидно, произвело на Цезаря глубокое впечатление, так как после описания трудной высадки и последующего поражения бриттских войск он прерывает свое повествование, чтобы дать довольно подробный отчет о их методах ведения боя на колесницах:

 

"Своеобразное сражение с колесниц происходит так. Сначала их гонят кругом по всем направлениям и стреляют, причем большей частью расстраивают неприятельские ряды уже страшным видом коней и стуком колес, затем, пробравшись в промежутки между эскадронами, британцы соскакивают с колесниц и сражаются пешими. Тем временем возницы мало-помалу выходят из линии боя и ставят колесницы так, чтобы бойцы, в случае если их будет теснить своей многочисленностью неприятель, могли легко отступить к своим. Таким образом в подобном сражении достигается подвижность конницы в соединении с устойчивостью пехоты. И благодаря ежедневному опыту и упражнению британцы достигают умения даже на крутых обрывах останавливать лошадей на всем скаку, быстро их задерживать и поворачивать, вскакивать на дышло, становиться на ярмо и с него быстро спрыгнуть в колесницу"42.

 

Цезарь своими двумя походами в Британию в 55 и 54 гг. до н. э. произвел "разведку боем"43. Настоящее завоевание началось при Клавдии [45] в 43 г. н. э. и распространялось на север и на запад до тех пор, пока в течение трех лет кельтские племена равнинной Англии не оказались побежденными и не были подчинены территории до Северна и Хумбера. В 47 г. были завоеваны ицены, а более древние королевства, включая самих иценов, по большей части смирились с положением вассальных королевств. На севере Картимандуя, королева бригантов, вступила с Римом в союзные отношения и приняла положение вассала.

Древние кельтские королевства на периферии Нижней Британии тем не менее ни в коем случае не смирились с римским завоеванием. Движение сопротивления и восстания вспыхивали, когда бы и где бы ни представлялся малейший шанс, малейшая возможность на успех44. Проследить историю кельтских королевств во время римского завоевания тяжело, в частности, потому, что единственные наши материалы - это записки завоевателей, и мы не в состоянии получить общую картину почти повсеместного антиримского движения, так как у нас нет ключей, которые дали бы нам возможность составить о нем последовательное и ясное представление. Это выглядит таким образом, как если бы кто-то пытался проследить ход серии маленьких землетрясений без сейсмологических инструментов. Впрочем, мы в любом случае признательны римским историкам за те поверхностные записки, которые они нам оставили.

В Уэльсе наибольшее сопротивление45 оказывали племена ордовиков46 в Северном и Центральном Уэльсе и воинственные силуры [47] на юго-востоке. Недавнее исследование сэра Йена Ричмонда, посвященное корновиям [48], показало, что римские военные мероприятия, направленные на установление контроля над этим государством на западной окраине Британии, были продиктованы необходимостью активных действий по предотвращению беспокойства и даже грабительских походов местных горных кельтских племен на запад (см. ниже с. 77). В Южном Уэльсе Каратак поднял воинственное королевство силуров [49] и двинулся на север, чтобы соединиться с ордовиками, без сомнения, рассчитывая на союз с бригантами; однако он потерпел крупное поражение в битве в 51 г. и после бегства к бригантам был скован и передан римлянам их королевой Картимандуей.

Картимандуя [50] была поставлена Клавдием королевой бригантов. Она расторгла свой брак с Венуцием, который, по всей видимости, правил обширными территориями на севере, и римская защита была ее единственной надеждой. Ее брак со знаменосцем бывшего мужа Веллокатом, несомненно, был политическим шагом, так как Венуций, ранее лояльный к Риму, как и она, теперь проявил недовольство и возглавил движение сопротивления. С высокой вероятностью можно предположить, [46] что если бы бриганты сумели сплотиться в сильное буферное государство, это могло бы предотвратить оккупацию римлянами Северной Британии. Однако этому не суждено было сбыться. Бригантов окончательно покорил Агрикола, который сделал своей базой Честер, ставший отныне крепостью легионеров, и оттуда завершил завоевание Уэльса вскоре после своего прибытия в Британию в 77 или 78 г.

Как бы то ни было, уже в 61 г. н. э. римский генерал Светоний Павлин нанес валлийским племенам - возможно, ордовикам - тяжелое локальное поражение на берегу пролива Менай Стрит, и Тацит оставил нам живой рассказ о столкновении между римскими солдатами и друидами Англси в одном из своих самых проработанных мелодраматических пассажей:

 

"На берегу стояло в полном вооружении вражеское войско, среди которого бегали женщины; похожие на фурий, в траурных одеяниях, с распущенными волосами, они держали в руках горящие факелы; бывшие тут же друиды с воздетыми к небу руками возносили к богам молитвы и исторгали проклятия. Новизна этого зрелища потрясла наших воинов, и они, словно окаменев, подставляли неподвижные тела под сыплющиеся на них удары. Наконец, вняв увещеваниям полководца и побуждая друг друга не страшиться этого исступленного, наполовину женского войска, они устремляются на противника, отбрасывают его и оттесняют сопротивляющихся в пламя их собственных факелов. После этого у побежденных размещают гарнизон и вырубают их священные рощи, предназначенные для отправления свирепых суеверных обрядов..." [51]

 

Между тем Боудикка, королева иценов, возглавила мощное восстание в Восточной Англии, к которому присоединились тринованты, и Светоний был вынужден спешно вернуться, оставив окончательное завоевание Уэльса Агриколе [52]. Под руководством супруга Боудикки Пратугаса, и, вероятно, еще до этого, ицены по необходимости стали вассальным государством, принеся в жертву свою независимость в обмен на римскую защиту. В качестве короля-вассала Пратугас не мог назначить своего преемника, но завещал половину своего состояния Риму, а другую половину двум своим дочерям. С царской семьей и знатью обращались как с завоеванным королевством, и римляне не позволили Боудикке унаследовать власть над страной. Кроме того, они оттолкнули бриттскую знать, рассматривая дары, сделанные британской аристократии Клавдием как ссуды, и еще до превращения этого королевства в римскую провинцию приступив к разделу наследия Пратугаса между военными и финансовыми чиновниками. Несомненно, они и ранее наталкивались на какое-то сопротивление, но жестокость, с которой [47] обращались с Боудиккой и ее дочерьми, затронула честь всего племени, поднявшегося на восстание. К иценам присоединились тринованты, также имевшие поводы жаловаться на экономическую политику римлян.

Дион Кассий оставил нам портрет Боудикки, который справедливо был назван "самым драматическим изображением кельтской героини в классической литературе" [53]:

 

"Она была широка костью, с устрашающей внешностью и грубым голосом. Огромная масса ярких рыжих волос ниспадала до колен; она носила большое золотое ожерелье и пеструю тунику, на которую надевала толстый плащ, заколотый брошью. Теперь она схватила длинное копье, чтобы навести страх на всех, кто видел ее..." [54]

 

Судя по Картимандуе и Боудикке, бриттские женщины едва ли уступали своим галльским сестрам в силе личности и политическом и военном престиже. Светонию благодаря быстроте его действий и знанию военной тактики удалось подавить восстание, впрочем, не без труда, и обращение с восставшими отличалось, как и следовало ожидать, чрезвычайной суровостью. Вскоре после этого Светоний был отозван, а римские власти получили возможность сосредоточиться на укреплении защиты границ.

Между тем волнения бригантов - крупнейшей конфедерации бриттских племен среди римских вассальных государств - вынудили Агриколу, назначенного правителем Британии, отложить окончательное покорение Уэльса - фактически уже завоеванного Светонием - и обратить все свои силы на север. По пути на север он преодолел сложную местность Ланкашира, основав форт в Рибчестере, охраняющий устье реки Риббл, затем перевалил через Пеннинские горы до своего форта в Эдьслеке по пути на Илкли и Йорк, а также из своего форта в Манчестере, ведущего к сети дорог через Пеннинские горы на Йоркшир [55]. Это была прекрасно продуманная стратегия, одновременно затруднявшая сообщения бригантов внутри страны и создававшая отличные условия для отражения ирландских набегов из залива Моркам на римские форты в Йоркшире [56].

В 80 г. н. э. он начал свою знаменитую кампанию в Южной Шотландии, быстро дойдя до Тея и установив линию временных фортов вдоль водораздела Форта и Клайда, окружив кельтские (бриттские) королевства сельговов и вотадинов на юго-западе и юго-востоке соответственно, а также проникнув и укрепившись в Голлуэе и Эйршире. Ясно видя противоположный ирландский берег, он с неохотой отказался или, скорее, на время отложил мечту о продолжении завоеваний [48] в западном направлении. Как говорит Тацит, обладавший достоверной информацией, "он видел, что Ибернию... легкодоступную также со стороны Галльского моря, можно было связать более тесными узами с этими важнейшими частями империи", и далее Тацит сообщает, что один из ирландских королей, вынужденный бежать из-за местных политических затруднений, был принят римским генералом и под видом дружеских отношений удерживался Агриколой, так как мог оказаться полезен в будущем [57].

 

"Я не раз слышал от самого Агриколы,-добавляет Тацит,- что силами одного легиона с приданным ему относительно небольшим количеством вспомогательных войск можно овладеть Гибернией" [ 58].

 

Но мечте Агриколы не суждено было осуществиться. Вместо этого он предпринял меры предосторожности против ирландских набегов на Юго-Западную Шотландию.

Размеры римской оккупации Шотландии остаются предметом исследований, однако очевидно, что земли кланов Хайленда остались недоступны для римских легионов. Чтобы защитить Лоуленд от набегов или завоевания с севера, Агрикола двинулся в Пертшир и построил большую крепость у Инчтутхилла, в десяти милях от Перта,- сильная позиция в качестве постоянной базы для зимних квартир, но не для стратегических целей. За этой точкой, по всей видимости, его продвижение на север шло главным образом по большой равнине Стратмор северней нижнего течения реки Тей. На восточном побережье форты строились до Кинтора-на-Доне и даже далее [59]. Однако его продвижение на север было остановлено могучим племенем каледонов в знаменитой битве при горе Гравпий [60], неидентифицированной местности [61], очевидно, севернее пертширского Хайленда. Впрочем, почти наверняка римские войска продвинулись вдоль восточного побережья. Считается, что наиболее вероятным местом битвы был римский форт Рай-дайк близ Стоунхевена [62], а местные племена, собранные на битву каледонами, предположительно были пиктами. При первом столкновении каледоны совершили ночное нападение на римский лагерь, к которому девятый легион оказался не готов. Нападавшим удалось проникнуть в самый центр лагеря, и если бы Агрикола не прибыл со своевременной помощью, каледоны одержали бы победу. Как бы то ни было, Тацит говорит, что они были обращены в бегство, "и если бы болота и леса не укрыли бежавших, то этой победой война была бы завершена" [63].

Однако каледоны ни в коем случае не были обескуражены, и, судя по их тактике, они превосходили южных бриттов как в своих политических, так и военных методах. Тацит, отчет которого об этой кампании [49] в целом прискорбно туманен, тем не менее сообщает некоторые значимые подробности [64]. Он рассказывает, например, что каледоны отослали своих жен и детей в безопасное место, действие, как мы видели, противоположное древней кельтской традиции; и он подчеркивает появившееся у них понимание важности единства:

 

"Они переписали юношей своего народа, и они собирались на общие собрания нескольких государств и... образовали союз во имя свободы... Опыт научил их, что общее дело требует яростного напряжения их единой силы. Ради этого, путем договоров и союзов, отправляя послов к некоторым племенам, они собрали вместе силу своего народа".

 

Тацит добавляет, что оружие подняло около 30 тысяч мужчин и что их сила прибывала с каждым днем. Их вождем, наиболее выдающимся по происхождению и значимости, был Калгак, перед битвой обратившийся к собранным войскам с речью, которую Тацит, по его собственным уверениям, передает дословно и которая, несомненно, отражает хорошо известное неотразимое кельтское красноречие:

 

"Живя на краю мира, не утратившие свободы, мы вплоть до последнего времени были защищаемы отдаленностью нашей родины и заслоном молвы; но теперь... за нами нет больше ни одного народа, ничего, кроме волн и скал... Надменность римлян не смягчить ни покорностью, ни уступчивостью. Расточители всего мира, им уже мало земли: опустошив ее, они теперь рыщут по морю... Создав пустыню, они говррят, что принесли мир" [65].

 

Между тем Агрикола занял позицию между холмами и морем и выстроил свои войска, пехоту, насчитывавшую, по Тациту, около 8 тысяч человек, в центре, три тысячи конных на флангах и легионы в тылу. Каледоны построились на возвышенной местности, а их колесницы разместились ниже на равнине. "Бритты,- пишет Тацит,- не были обделены ни искусством, ни решимостью. Со своими длинными мечами и cetrae (маленькими легкими щитами) они умудрялись уклоняться от тяжелого оружия римлян и в то же время часто наносить свои удары". Однако колесницы, по-видимому, мешали передвижениям своей пехоты на узком пространстве; армия сначала медленно спускалась с высот, надеясь зайти в тыл римлянам, затем бросилась вниз, но была отбита и спешно отступила:

 

"Но порою даже у побежденных вспыхивало ожесточение и к ним возвращалось мужество. Они бежали в леса и, объединив свои разрозненные силы, окружали тех римлян, которые преследовали их слишком [50] рьяно... Хорошо известно, что некоторые наложили свои руки на своих жен и детей, решив положить конец их страданиям".

 

Битва при горе Гравпий, имевшая место в 84 г. н.э., завершила седьмую, и последнюю, кампанию Агриколы в Шотландии. Она стала кульминацией его попыток завоевать эту страну, и вскоре после этого он был отозван.

Результатом всей северной кампании явилось установление римской власти над всем Лоулендом; однако племена Хайленда сохранили свою свободу, и туда никогда не заходили римские легионы. Шотландия так и осталась незавоеванной.

Итак, племена Хайленда не были покорены римлянами. И как только римская мощь проявила признаки ослабления, они оказались готовы полностью использовать эти перемены, совершив ряд враждебных действий и набегов, результатом которых стало постепенное отступление римской обороны на юг. Причина перемен не была, конечно, ни локальной, ни бриттской, а лежала в военном кризисе в сердце империи, обусловив вынужденный отвод войск с западных границ. В шотландском Лоуленде перемены начались вскоре после 100 г. н.э. Были ликвидированы передовые гарнизоны, а все форты к северу от нагорья Чевиот, а возможно, и к северу от прохода Тайн-Солуэй, были эвакуированы. В 117 г. в Шотландии и Северной Англии поднялось мощное восстание кельтских племен, оказавшееся достаточно серьезным для того, чтобы в Англию прибыл император Адриан, а между 122 и 128 или 129 гг. была построена большая каменная стена или, лучше, vallum от Тайна до залива Солуэй, которая должна была представлять собой непроницаемый барьер для северных бриттов [66]. Интересная надпись, очевидно, из восточного конца нового укрепления фиксирует завершение Адрианом этого масштабного строительства в качестве лима, "барьера", воздвигнутого из "необходимости" [67]. В 139-142 гг. наступление римлян возобновилось, и преемником Адриана, Антонином Пием, была построена торфяная насыпь от Форта до Клайда. Несмотря на это, вторая половина II века стала свидетелем активизации кельтских сил в шотландском Лоуленде и на севере Англии. Восстания в 155-158 И 181 гг. разрушили стены и почти все форты, и в 196 г. опустошениям подверглась значительная часть Британии. В 208 г. в Британию со своим младшим сыном Гетой прибыл император Септимий Север, покоривший "каледониев" и пиктов Стратмора и Стратерна; но после смерти Севера в 211 г. Каракалла отвел все постоянные римские гарнизоны к валу Адриана [68]; были предприняты и другие оборонительные меры, главной из которых стало обустройство новых выдвинутых [51] форпостов, сформированных из нерегулярных частей, или пограничных дозоров, exploratores, например, в Хай Рочестере, Ризингеме, Бьюкасле и Незерби. Отныне основная тяжесть обороны римских границ с севера легла на северных бриттов, поддерживаемых римскими ресурсами. Успех этой меры можно оценить по тому факту, что на протяжении III и даже IV века римская Британия переживала самый благоприятный период своего существования, когда процветали виллы и развивались города.

Римскую оккупацию Британии лучше всего уподобить приливу, и конец ее наступил не в результате какого-то одного события и даже не в результате ряда событий, а, как отлив, явился итогом постепенного процесса. В известном смысле это было частью мирового кризиса, потрясения великой цивилизации нашествиями северных варваров. В 406 г. варвары перешли через Рейн, а в 410 г. Рим, "господин мира", пал под натиском готов. В том же году анонимный галльский хронист фиксирует особенно опустошительный набег на Британию.

В течение III и IV века pax Romana внушил Южной Британии, как и Галлии, чувство защищенности. Нет никаких сомнений в том, что в Нижней Британии кельтские и романские народы на протяжении веков оккупации до некоторой степени образовали сообщество, которое видело в единстве свою главную надежду на продолжительное мирное существование. На тот момент их интересы совпадали, а перспективы будущего благосостояния заключались в отражении набегов из-за границы и в предотвращении постоянного притока на острова и поселения здесь чуждых народов. Для кельтских народов севера и запада, однако, ситуация представлялась в совершенно ином свете. Ослабление римлян сказалось на Британии, а постепенный отвод римских войск подавал надежду на завоевание и оккупацию страны не только германским народам Северо-Западной Европы - англам и саксам, ютам и фризам,- но и непокоренным кельтским королевствам Северной Британии и Ирландии.

Варварские вторжения на континент, приведшие к крушению Римской державы, невозможно рассматривать в отрыве от набегов на римскую Британию. История флота этого периода крайне неясна [69], но римский адмирал Каравсий, командующий морскими силами в Ла-Манше, определенно обустроил флот, прежде чем был убит в 293 г. после провозглашения себя императором в Британии. Его преемник Констанций, прибывший в Британию в 296 г., отстроил новый флот. И либо он перед своей смертью [70] в 306 г., либо Каравсий отстроили и, сильно укрепили по крайней мере некоторые из двенадцати фортов вдоль "Саксонского Берега" [71] в Юго-Восточной Британии, простиравшегося [52] от Бранкастера на заливе Уош до Портчестера в Гемпшире, в то время как параллельная оборонительная линия была построена на французском берегу и на острове Олдерни.

Между тем пикты на крайнем севере и ирландцы на западе, не затронутые римским завоеванием, по мере ослабления римского могущества набирались силы и дерзости. Оба народа располагали флотом, более многочисленным и мощным, чем принято считать, и нападали в этот период на британские берега. Гильдас осознавал тяжесть пиктских морских атак "de curucis" (от их "куррахов", гэльское слово, обозначающее местные суда), а писатель IV века Вегеций оставил нам интересный раздел о новых британских прибрежных дозорах, приданных флоту, с их искусством маскировки и морской партизанской тактики [72].

В течение IV века набеги шотландских пиктов становились все более разрушительными, и в 367 г. разразилось величайшее бедствие, которое когда-либо случалось с римской Британией, когда было произведено одновременное нападение сразу на трех направлениях - ирландцами с запада, пиктами с севера и саксами с востока. Аммиан Мар-Целлин, современник событий, относит это событие за счет conspiratio [53] barbarica ("заговор варваров") [73]. Непосредственным итогом этой атаки было опустошение страны, хотя размеры разрушений и преувеличивались. Форты на северных валах были заново отстроены императором Феодосием, но передовые посты за ними были оставлены навсегда, а морские набеги продолжались. Вдоль йоркширского берега, вероятно, также Феодосием были устроены сигнальные пункты; однако они были разрушены саксами в 390 г., а экспедиция Стилихона в 395 г. отодвинула границы обороны еще дальше на юг. Галло-римляне все еще с тревогой следили за новостями из Британии, ставшей теперь их главным оборонительным аванпостом против варваров, и в 399 или 400 г. поэт Клавдиан в своей поэме против Евтропия [74] заявляет, что

 

Сакс покорен и моря спокойны,

Пикт повержен и Британия в безопасности.

 

Какое заблуждение!

Главное имя, дошедшее до нас как в исторических записях, так и в традиции от этого периода кризиса в Британии - Магн Максим. Роль, которую он в действительности играл, остается предметом догадок и предположений [75]. Мы не можем опираться на позднюю валлийскую средневековую традицию, рассказывающую о его браке с валлийкой [76] или о его низком происхождении [77]. С другой стороны, весомо выглядит краткая заметка в почти современной событиям Анонимной Галльской Хронике под 392 годом: "Максим во всех отношениях победил пиктов и скоттов" [78]. Очевидно, он достиг больших успехов в противостоянии кельтским и пиктским нападениям, ибо в 383 г. британские войска провозгласили его императором и вместе с ним переправились в Галлию, где он учредил свой двор в Трире в 384 или 385 г. Его войска, несомненно, состояли из Seguntienses, "людей из Сегонция" (Карнарвон), названных в числе auxilia palatina (очевидно, его личная гвардия), которые несли службу в Иллирии [79], где он был убит (у Аквилеи) в 388 г. и где сохранилась одна надпись, несомненно, относящаяся к этому событию [80].

В Британии вскоре наступил конец. Губернатор Константин был принужден армией в 407 г. узурпировать титул императора и, очевидно, по мирному соглашению с императором Гонорием переправился в Галлию, взяв с собой какие-то британские войска. После этого Британия уже никогда не знала власти римских губернаторов. Прокопий говорит, что впоследствии он потерпел поражение и был убит вместе со своим сыном; и добавляет: "Но Британию римляне уже не могли впредь вернуть под свою власть; она так и осталась под властью тиранов" [81]. [54]

В целом казалось, что это было фактически концом римской военной оккупации82. Зосим, греческий писатель, который, как считается, опирался на Олимпиодора, очень надежный источник, говорит, что варвары из-за Рейна:

 

"...неся всяческое разрушение, принудили народ Британии и некоторые из народов Галлии отделиться от Римской империи и действовать самостоятельно, более не подчиняясь законам римлян. Британцы подняли оружие и защищались и, храбро сражаясь, освободились и отразили натиск варваров. Жители Арморики, воодушевленные примером островных британцев, сбросили римское ярмо. Это британско-галльское отпадение случилось во времена императора Константина" [83].

 

В 410 г. вышел знаменитый рескрипт Гонория, извещавший "города" ("города-государства") Британии, что они могут заботиться о себе сами [84]. Этот рескрипт будет правильнее интерпретировать как формальную отмену римского запрета местным жителям носить оружие. Точный год эвакуации управленческих структур не имеет большого значения. К середине V века Британия стала независимой страной, вновь управляемой независимыми кельтскими вождями.

 

Вследствие своей изолированности и незатронутости римским завоеванием Ирландия в миниатюре сохранила экономику и институты древнего кельтского мира железного века. Она является микрокосмом древней кельтской расы. Искусство латенского стиля без перерыва продолжало оставаться органическим элементом средневекового ирландского искусства. Интеллектуальные классы Галлии вновь обнаруживаются в древней Ирландии, продолжая интеллектуальную жизнь и исторические традиции с помощью устной передачи до тех пор, пока с введением христианства и латинской учености не появились первые письменные документы. В отсутствие римского проникновения в Ирландию ее политическая география не подверглась заметным изменениям, и мы не располагаем внешними свидетельствами ни современных латинских памятников, ни местных письменных источников, которые помогли бы нам проследить ранние этапы заселения и распределения популяционных групп.

С другой стороны, в Ирландии с первых столетий нашей эры существовал значительный объем тщательно сохраненной устной традиции, больший, чем у любого другого народа Европы к северу от Альп. По этой причине описание ее ранней истории в традиционных материалах представляет собой интерес, выходящий далеко за рамки географической и политической области, а ирландская традиция вторична [55] только по отношению к традиции античного греческого и римского мира. Кроме того, Ирландия является музеем древнего мира и в плане археологии. Индустриальная Революция, изменившая лицо Британии, не коснулась сельской Ирландии, рая для археологов и специалистов по топонимике. Отсутствие римского вмешательства и недавнего индустриального развития вместе с методами современной науки дает нам возможность предположительно реконструировать некоторые моменты раннего заселения Ирландии дописьменной эпохи. Процесс реконструкции идет своим ходом и вполне может добавить несколько веков к истории периферии Западной Европы.

В V веке, когда начинается ирландский исторический период, доминирующим народом острова были гойделы, владевшие крепостями Тара в Миде, Круахан в Коннахте и Кашель в Мунстере. Верховные ирландские роды претендовали на "гойдельское" происхождение и считались близко родственными друг с другом через общих предков. Это была группа ведущих родов, "верховных королей", земли которых были свободны от уплаты налогов или дани и которые [56] в то же время взыскивали дань с подчиненных провинциальных королевств.

Наша древнейшая подлинная традиция, однако, относится к более древнему периоду и на самом деле была не учеными спекуляциями, а подлинной устной традицией, рисующей надежную - в определенных четко очерченных границах - картину Ирландии, какой она была до введения письменности, европейской культуры и до установления господства династии Миде над севером. Историческая география и политические институты этой традиционной картины Ирландии представляют заметный контраст, с одной стороны, с картиной, искусственно составленной поздними "псевдоисториками", трудившимися в интересах исторической династии Тары, и столь же сильный контраст, с другой стороны, с обстановкой, известной нам из настоящих исторических записей, получивших распространение начиная с V века, как мы увидим далее. Эта традиционная картина изображает героическое общество позднего железного века, очень сходное с галльским обществом до римского завоевания. Она дошла до нас в неискаженном виде благодаря исключительно высокому уровню ирландской устной традиции. Эта фаза истории Ирландии, непосредственно предшествующая историческому периоду, заслуживает нашего глубокого интереса и внимания. Она предлагает нам уникальную для Европы картину кельтского общества.

Эта ранняя устная традиция отодвигает достоверную историю Ирландии до времен "Героического Века" и, как можно продемонстрировать, относится к периоду около IV века н. э. Многие предания могут быть достоверны и для конца III века, например, личность и некоторые рассказы о Кормаке мак Арте, который, согласно традиции, правил Ирландией с 227 по 266 г. Нашим самым полным и самым достоверным изображением Ирландии в ранний исторический период является, однако, большая прозаическая сага Tain Bo Cualnge, "Похищение Быка из Куальнге", дающая нам хорошее представление об европейском обществе в эпоху позднего железного века [85]. В этой саге, как показывают собственные имена героев, Ирландия предстает уже кельтской страной. И все же мы должны понимать, что эта сага дошла до нас через несколько веков устной передачи, в результате которой ранним версиям, первоначально составленным в "Героическом Веке", была придана окончательная художественная, сначала устная и наконец, вероятно в начале VIII века, письменная форма. Рассказчики понимали, что описываемый период относится к далекому прошлому, но аллюзии и традиции передавались с большой точностью, как можно видеть по внутренней согласованности содержания самого эпоса и по сравнению с Другими ирландскими героическими сагами. [57]

В "Похищении" Ирландия разделена на четыре провинции, уже носящие название coiceda, "пятины"; но традиция столь консервативна, что пятая провинция, известная в исторические времена как Миде, и которая, по-видимому, на тот момент еще не существовала, не упоминается ни разу. Ирландия "Похищения" - это Ирландия эринов, первых кельтских жителей, и считается, что пятая провинция, Миде (ирл. Mide, "Срединная Провинция"), была добавлена позднее, уже после установления верховной власти Уи Нейллов ("потомки Ниалла Нойгиаллаха") в Центральной и Северной Ирландии в V веке [86]. Четыре провинции, известные нам по традиции "Похищения", были большими королевствами, как древнейшие кельтские провинции Галлии и Британии, и носили названия Улад, Коннахт, Лагин и Муму. Эти названия сохранились до сегодняшнего дня в форме Ульстер, Коннахт, Лейнстер и Мунстер. Провинция уладов ("народ Ульстера") в "Похищении" включала в себя всю Северную Ирландию, с Донегалом на крайнем западе и Дансевериком на берегу Антрима. Это была большая монархия с главным rath, или "двором", в Эмайн Махе, двумя милями западнее Армы, а ее королем был Конхобар мак Несса, вождь эринов.

Второй "пятиной" того периода был Коннахт, а центр этого обширного королевства находился на холме Круахан. В "Похищении" Коннахтом правит женщина, королева Медб, супругом которой является Айлиль. Провинция Коннахт - главный соперник и враг уладов. На юге от Улада лежал Лаген (современный Лейнстер) (см. выше с. 19). Coiced Муму (современный Мунстер) управляется мелкими королями, главным из которых был Курой мак Даре, земли которого находились в Уэст-Керри и который был тесно связан с героями Ульстерского цикла. К тому моменту еще не вступила в период своего подъема династия Эоганахтов великой горной цитадели Кашель.

Традиция "Похищения" и сформулированная там модель четырех крупных провинций дает нам первоначальное представление о ранней ирландской истории, сравнимое с нашей картиной Британии во времена римского завоевания. Христианство неизвестно. Тара не играет никакой роли. Гойделы не упоминаются ни разу. Все в "Похищении" предполагает, что политические и религиозные условия сохраняют непрерывную традицию, восходящую к эпохе до IV века, к "Героическому Веку" цивилизации сублатенского периода. По этим причинам можно сказать, что устная традиция, представленная в "Похищении", отражает самый ранний период ирландской истории, датируемый четвертым веком, когда Героический Век еще жил в памяти народа.

Более того, все симпатии в "Похищении" принадлежат уладам, и тем самым племени эринов, а не поздней династии Тары. Местность [58] Ульстера и ульстерские герои лучше знакомы рассказчику, чем места и герои Мунстера и Коннахта. Это предполагает, что "Похищение" было составлено в Ульстере, а так как центром исторических штудий в VII и VIII веках был монастырь Бангор в графстве Даун, вполне вероятно, что "Похищение" в своей окончательной форме было записано именно в этом монастыре. Каковы же были мотивы для компиляции этого великого эпоса? Можно предположить, что это горделивое утверждение бывшего величия эринов, древних кельтских правителей Ирландии, направленное против позднего выскочки, линии Уи Нейллов династии Тары и северных Уи Нейллов, разрушивших Эмайн Маху и низведших уладов до положения населения маленькой территории в Северном и Восточном Антриме. Можно предположить, что окончательная формулировка этой повести и ее фиксация в письменной форме были вдохновлены политическими мотивами. [59]

Вслед за периодом, описанным в "Похищении", возникла новая династия с королевским двором (rath) в доисторическом святилище Тары в Миде. Очевидно, именно с основанием этого королевства установилось разделение страны на пять "пятин" (coiceda). На самом деле оно просуществовало совсем недолго. Основателем новой династии был Ниалл Нойгиаллах, а его преемники впоследствии правили всей Центральной и Северной половиной Ирландии. Южная часть острова, состоящая из половины Лейнстера и всего Мунстера, никогда не подчинялась Уи Нейллам ("потомкам Ниалла"), но в более позднее время управлялась ветвью мунстерской династии из большой крепости Кашель. Считается, что новая династия Уи Нейллов и провинция Миде достигли главенствующего положения в результате нашествия и что они были гойделами. Кем же были гойделы?

Происхождение этих "гойделов" Миде возводится в поздних псевдоисторических текстах к некоему вымышленному предку Милю Испанскому (Mil Espaine), который, как предполагалось, пришел из Испании. Отсюда название милезиане, под которым гойдельские завоеватели обычно упоминаются в новой истории. Имя Миль Эспане, очевидно, представляет собой перевод с латинского miles Hispaniae - "солдат из Испании", и в "Книге Захватов Ирландии" ему приписывается вымышленная генеалогия, восходящая к эпонимическому предку Goidel Glas. В действительности имя Гойдел заимствовано из валлийского Gwyddel - "ирландец". Оно, возможно, происходит от валлийского gwydd - "лес".

Профессор 0'Рахилли утверждал, что народ этого последнего вторжения в Ирландию и гойдельская форма кельтского языка появились в Ирландии одновременно в сравнительно позднее время; он использует термин "гойдельский" по отношению и к этому народу, и к его языку (см. выше с. 19). Эта точка зрения выражена им следующим образом: "Если о гойделах можно сказать что-либо определенное, то это то, что они пришли в Ирландию непосредственно с континента". Он считал, что они "должно быть, пришли в Ирландию из Галлии", и предположил, что гойделы мигрировали из Юго-Восточной Галлии, может быть, из Нарбоннской Галлии, откуда они продвинулись к западному берегу Аквитании не позднее 120 г. до н. э. и мигрировали в Ирландию к 50 г. до н. э. [87] Позднюю датировку и ход событий, предполагаемые 0'Рахилли, трудно принять ввиду молчания римских историков по поводу столь длительной и столь важной миграции в столь позднее время. Этот вопрос следует рассматривать как нерешенный на данный момент. Более приемлемой представляется точка зрения, по которой милезиане (гойделы) пришли из Испании, как говорит "Книга Захватов Ирландии". Открытие Q-кельтских надписей в Испании Товаром [60] показывает, что в этой удаленной стране сохранились более древние языковые формы [88].

Впрочем, если мы примем предварительную датировку распространения кельтских народов на Британских островах, предложенную в первой главе (см. выше с. 18), то есть начало второго тысячелетия до н. э., представляется осмысленным также сделать вывод, что дифференциация кельтских языков на две основные группы, известные как гойдельская (обычно называемая Q-кельтской) и бриттская (обычно называемая Р-кельтской, см. ниже с. 252), первоначально имела место не только на континенте, как считалось ранее, но и на Британских островах в промежутке между приблизительно 2000 и 600 г. до н.э. Весьма вероятно, аналогичные изменения могли иметь место и по всему кельтскому миру, а племена, говорившие на Q-кельтских языках, возможно, представляли консервативный горный диалект. Однако, оставляя в стороне язык, кем же были народы, обычно известные как "гойделы Миде" и обычно рассматриваемые как последние переселенцы в Ирландию, достаточно многочисленные для формирования отдельной популяционной группы?

На данный момент на этот вопрос нельзя ответить с полной уверенностью; однако значимыми представляются следующие факты:

1. Хотя в самой ранней ирландской традиции "Героического Века" известны только четыре провинции, они фиксируются в наших первых письменных источниках как coic coiceda, "пять провинций". Следовательно, одна добавилась в самом начале исторического периода.

2. Политические институты начала исторического периода предполагают главенство династии Миде, с военными ответвлениями на севере и на западе. Следовательно, Миде, возможно, была "пятой" провинцией coiceda, с центром в Таре.

3. Либо в результате военного нашествия, либо за счет каких-то внутренних обстоятельств династия Тары приобрела главенствующее положение в Северной половине Ирландии, как династия Кашеля на юге. Тара была древним языческим святилищем. Последующая христианская история Кашеля предполагает, что Кашель позднее считался гораздо более святым местом, чем Тара.

4. Согласно длительной и непрерывной традиции, правящая династия Северной и Центральной Ирландии достигла власти путем военного завоевания в конце IV и начале V века н. э. Это вовсе не обязательно свидетельствует о передвижении народов. Это было время варварских нашествий, и Миде, состоятельная агрикультурная [61] провинция с богатым святилищем, была соблазнительной добычей для вторжения военных групп. Однако нашествие могло иметь место и гораздо ранее, а приход гойделов к верховной власти мог быть, постепенным процессом. Мы не знаем.

 

В течение V века и ранее слабеющая мощь Римской империи дала серьезный толчок передвижениям и экспансии островных кельтских народов, всегда стремившихся к расширению своей территории. Ирландцы, в частности, воспользовались военной слабостью римской обороны в Западной Британии, чтобы проникнуть на западные мысы страны. Из заметок Аммиана Марцеллина мы видели, что уже на протяжении IV века ирландские набеги несли не меньшую опасность, чем набеги пиктов и саксов с севера и востока. Ирландское море всегда было и продолжало оставаться чисто кельтским районом, как в политическом, так и в культурном отношении. Римляне не играли здесь никакой роли, и не существовало единой кельтской силы, которая могла бы предотвратить свободные перемещения отдельных кельтских сообществ туда и обратно через этот кельтский водоем.

Одним из самых значительных результатов этой ирландской экспансии стала оккупация Юго-Западного Уэльса, позднее известного как королевство Дивед, территории современного Пемброкшира. Эти земли были оккупированы династией из Лейнстера, которая руководила миграцией, проходившей в размерах, достаточных для того, чтобы в V веке сделать население Диведа двуязычным и образовать в сущности маленькое ирландское королевство. Генеалогия и история этого государственного образования исключительно хорошо сохранились, так что они, как и другие данные, предоставляют нам возможность проследить ирландские переселения из той же стороны до южного берега Уэльса и Бристольского залива, и даже до маленького горного королевства Брекнок во внутреннем районе страны. В тот же период обильные следы в топонимике и в археологических данных по римским оборонительным сооружениям оставило ирландское проникновение на полуостров Карнарвоншира. Мы уже рассматривали некоторые из этих поздних римских оборонительных мероприятий на предыдущих страницах.

Полуостровом, на котором ирландское влияние достигло наивысшей силы, был Дивед. В самом деле, по всей видимости, население Диведа, а также, возможно, полуострова Ллейн в Карнарвоншире, было в этот период двуязычным, и, конечно, правящий класс в Диведе говорил на ирландском языке. Огамические надписи, характерные для Ирландии, здесь представлены многочисленней, чем где-либо еще в [62] Уэльсе. Их количество предполагает сильную местную ирландскую аристократию, которая распространила свое влияние и на соседние земли Кармартеншира, графства с наибольшим после Диведа числом огамических надписей.

Более того, ирландские поселенцы в Диведе, по-видимому, были хорошо обустроены и заселяли сплошные территории. В этом районе четырьмя каменными надписями запечатлен уникальный род, состоявший из трех поколений. Камень на погосте в Лландейло упоминает латинскими и огамическими буквами некоего Ангаделла, сына Кавета [89]. Другой надгробный камень на том же погосте с надписью на латыни поставлен в память Коймагна, сына Кавета [90]; другой в Маенхлохоге служит надгробием Куркагна, сына Андагелла [91].

Интересное подтверждение как интенсивного заселения в это время ирландцами Юго-Западного Уэльса, так и назначения римлянами варварских вождей для защиты отдаленных провинций представлено каменной надписью на надгробии, датируемом приблизительно 550 г. [92] Теперь оно находится в Музее Кармартеншира, но прежде стояло у входа на кладбище Кастелл Дуйран (Castell Dwyran). Надпись латинским алфавитом составляет три горизонтальные линии и читается:

 

М Е М О R I A

VOTEPORIGIS

PROTICTORIS

 

Верхушка надгробия была закруглена с самого начала и не является результатом погодных явлений, так как на левом закруглении имеется огамическая надпись, переводящая бриттское (валлийское) имя на гой-дельский (ирландский) и гласящая:

 

VOTECORIGAS

 

Вспомним, что в ирландском с соответствует валлийскому р.

Считается, что Voteporigis на надписи соответствует Vorteporius, которого Гильдас в первой половине VI века называет "тираном" (tyrannus) деметов ("люди из Диведа" или Пемброкшира). Слово tyrannus в то время обычно служило для обозначения узурпаторов (см. ниже с. 70).

Эти памятные камни особенно распространены в районах, о которых известно, что в исторические времена они были оккупированы ирландцами, и поэтому интересно, что имя Voteporix (род. п. voteporigis) ирландского происхождения и эта надпись находится в землях деси (то есть ирландцев) и что ирландская форма Votecorigas записана огамом. Это предполагает, что как валлийцы, знавшие латынь, так и ирландцы были равным образом заинтересованы в этом раннем правителе, "защитнике". Для нашей непосредственной цели, то есть для наблюдения [63] за сменой римского правления в Британии на кельтское и за мероприятиями, предпринятыми римлянами на исходе их владычества островом и направленными на использование местного кельтского элемента, в этой надписи важным представляется слово protictor, "защитник". Это не торжественное прилагательное и не хвалебный эпитет, а римский титул. Это титул, который римляне давали варварским вождям, наделенным статусом федератов, то есть "защитников" границ в интересах римлян. Для Вотепорига в VI веке это, несомненно, было наследственным званием. Никто не мог столь успешно держать ирландцев вдали от Диведа, как ирландская династия с ирландскими подданными.

Полуостров Карнарвоншира, а также Англси и Западный Мерионет были заселены ирландцами приблизительно в то же время, что и Дивед, и на всей этой территории население говорило на ирландском языке, а в отдаленных частях, возможно, и до самого норманнского завоевания [93]. Ирландский язык запечатлен в местной топонимике. Выше Авон Лледра (Afon Lledr) в Карнарвоншире находится Ллин Иверддон (Llyn Iwerddon), "озеро Ирландии". Ниже, рядом с порогами реки Конуэй, лежит холм или место под названием Iwerddon, "Ирландия", а на полпути между ними Dolwyddelan, "луг Гвидделана", причем имя Гвидделан происходит от Gwyddel, "гэл", ирландец [94]. Даже в XIV веке один валлийский поэт еще мог сказать про другого, что его валлийский diseisnig и diwyddelig, "незагрязнен английским и ирландским". Прежняя точка зрения, согласно которой ирландский элемент в Западном Уэльсе является реликтом древнего идольского населения, теперь считается совершенно неверной. Впрочем, родина ирландцев Карнарвоншира, очевидно, находилась северней, чем ирландцев Диведа, ибо северный полуостров был известен и все еще известен сегодня под названием Lleyn, от ирландского Laigin, "лейнстерцы", в то время как маленькая деревушка на заливе Невин до сих пор носит имя Porth Dinllaen, "гавань форта лейнстерцев" [95]. Выбор Аберфрау на западном берегу Англси в качестве столицы Северного Уэльса позднее был, вероятно, продиктован страхом перед advenus Scotorum ("ирландской оккупацией"). Размеры этого страха ярко проявляются в хрониках, донесших до нас древневаллийские предания о Кунедде и его сыновьях.

По поздней валлийской традиции, сохранившейся в древнейшей, по общему мнению, части Historia Brittonum и датируемой, возможно, VII веком, хотя окончательно составленной Неннием в начале IX века, некий Кунедда пришел в Северный Уэльс со своими восемью сыновьями и внуками из Манау Гододцин, древней территории вотадинов, на юг от Ферт-оф-Форта, и "они выгнали с невероятным убийством ирландцев [64] из этих мест, которые больше никогда не возвращались, чтобы поселиться там". Этот отрывок - наше единственное свидетельство о подобной экспедиции. Традиция - если ей можно верить - предполагает военное передвижение, предположительно на 37 миль от вала Антонина, а затем на кораблях от Дамбартона до Англси. То, что ирландцы якобы были изгнаны из Уэльса, не соответствует действительности, а если предположить, что эти северные бриттские вожди приходили с намерением поселиться на валлийских землях, то поздняя традиция приписывает Кунедде и его роду основание королевств в Северном и Западном Уэльсе. Возникновение этих государственных образований составило важный элемент в ранней истории Уэльса.

Отправной точкой гораздо более важной ирландской экспансии V века была Северо-Восточная Ирландия, откуда ирландцы переправлялись на острова и побережье Южной и Юго-Западной Шотландии. Берега обеих стран отчетливо видны один с другого, и мы видели (см, выше с. 48 и ел.) у Тацита, как римский генерал Агрикола смотрел на противоположный берег с берега Эйршира и размышлял о легкости, с которой можно было бы завоевать Ирландию. С другой стороны, поскольку мы рассматривали ирландское заселение западного берега Британии и оборонительные меры, предпринятые римлянами против ирландского проникновения, экспансия ирландцев с берегов Антрима в Западную Шотландию в V веке представляется естественным следствием этого процесса. Сколь-нибудь масштабная ирландская консолидация в Западной Британии была возможна лишь за римской границей по валу Антонина. Здесь в V веке было основано стабильное ирландское королевство, но неясно, произошло ли это путем военного или мирного проникновения, хотя до нас не дошло никакой традиции, говорящей о военном захвате. Экспансия и преобразование ирландских поселений под началом ирландской династии в королевство Дал Риада будут рассмотрены в следующих главах.

В Юго-Западной Британии наибольшее значение имела миграция бриттов девонско-корнуолльского полуострова и района реки Северн в Арморику, самый западный полуостров Галлии. До его завоевания Цезарем в 56 г. до н. э. могущественное морское племя венетов на юго-востоке имело тесные морские связи с Западной Британией. Мы видели, что, по словам Зосима, ослабление Римской империи подтолкнуло народы Арморики последовать примеру островных бриттов и сбросить римское ярмо. В течение этого периода, вероятно уже в IV веке или еще раньше, началась колонизация Западной Арморики из Юго-Западной Британии и продолжалась без явного сопротивления со стороны римлян до тех пор, пока бриттский язык не вытеснил язык [65] коренного галло-римского населения Арморики. Бриттскую эмиграцию обычно относили, на основании свидетельства бриттского историка VI века Гильдаса, за счет переселения и укрепления западных саксов в Восточной Англии. Более тщательное изучение давления и проникновения ирландцев на западные полуострова Британии, однако, не оставляет места сомнениям в том, что бриттское заселение Бретани было еще одним следствием ирландской экспансии в Западной Британии того времени, В одной из следующих глав мы проследим ход этой бриттской эмиграции и становление королевства Бретани. [66]

ГЛАВА 3.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных