ВОЙНА В ИНФОРМАЦИОННУЮ ЭПОХУ

Наиболее очевидным влиянием технологического прогресса на военное дело является создание новых образцов военной техники. Появление новых технологий в конечном итоге всегда приводило к разработке качественно новых видов вооружений. При этом зачастую менялись и взгляды на военное строительство, и само военное искусство, коренным образом трансформировались представления специалистов о военной тактике и стратегии, возникала даже потребность в новых видах вооружённых сил.

Кардинальные изменения структуры вооружённых сил и представлений о ведении войны, произошедшие во второй половине XX в., позволяют говорить об имевшей место в этот период военно-технической революции, отчасти похожей на революцию информационную. Один из американских военных теоретиков, Дж. Боднар, считает, что с момента окончания Второй мировой войны военно-техническая революция (ВТР) последовательно прошла три этапа.

1. Революция в военной технике, которая изменила облик оружия, боевых платформ и военной амуниции. Эта стадия ВТР началась ещё во время Второй мировой войны и фактически закончилась в 80-х гг. прошлого века.

2. Революция в военных системах обнаружения, связанная с появлением электронных систем обнаружения и внедрением информационных систем управления оружием. С середины 70-х гг. и по настоящее время существенно расширились возможности отдельных боевых комплексов (например, самолётов, кораблей, танков и пр.) за счёт более быстрой и эффективной обработки боевой информации и разработки систем управления оружием на больших расстояниях

(высокоточное оружие).

3. Революция в военной связи, начавшаяся в конце 70-х гг. минувшего столетия и продолжающаяся по сей день. Она позволила качественно улучшить системы боевого управления и связи (С3I – command, control, communications, intelligence – управление, связь и разведка), что, в свою очередь, дало возможность объединять разнородные подразделения в единые комплексы и координировать их действия при проведении совместных воздушных, морских и наземных операций. Именно это направление революции в военном деле (РВД), по мнению Боднара, в полной мере продемонстрировало свою эффективность в ходе войны в Заливе в 1991 г.

Завершение каждого этапа военно-технической революции (ВТР) связано с достижением пределов роста, когда дальнейшее улучшение характеристик вооружений в определённом направлении принципиально возможно, но нецелесообразно по критерию стоимость-эффективность. Опыт показывает, что в таких случаях качественно новые характеристики вооружений появлялись весьма редко, как правило, за счёт использования уже привычных технологий. По мере создания вооружений нового поколения росла и их стоимость, тогда как технические показатели менялись незначительно.

Так, например, появление в конце Второй мировой войны реактивной авиации положило начало качественно новому этапу развития авиационной техники. В конце 50-х - начале 60-х гг. таким же качественным изменением было преодоление звукового барьера и оснащение истребителей управляемым ракетным оружием.

По достижении определённых пределов роста ВТР дальнейшее совершенствование вооружений осуществляется за счёт качественного улучшения других показателей. Так, с начала 70-х гг. прошлого века изменения в военной авиации затронули прежде всего авионику: самолёты стали оснащать бортовыми РЛС и системами управления оружием, а затем эти системы были объединены в боевые информационно-управляющие системы (БИУС), установка которых на летательные аппараты устаревших типов резко повысила боевую эффективность последних и вплотную приблизила их к новейшим системам вооружения.

Ещё лучше изложенное выше иллюстрирует состояние дел в стратегической бомбардировочной авиации, где спроектированные в середине прошлого века самолёты за счёт использования современного бортового оборудования сохраняют высокую боевую эффективность и по сей день.

На завершение первого этапа ВТР, связанного с появлением принципиально новых систем вооружений, указывает тот факт, что во второй половине XX в., после Второй мировой войны (т.е. более чем за 50 лет), появилось лишь несколько принципиально новых видов вооружений и военной техники [18]. Среди них - баллистические ракеты, подводные лодки с ядерной энергетической установкой, а также орбитальные спутники, которые, тем не менее, используются не как носители оружия, а как средства информационного обеспечения боевых систем (т.е. их можно отнести скорее к плодам "революции в военной связи"). При этом в первой половине XX в. были созданы не только новые типы вооружений (такие как скорострельное оружие, подводные лодки, самолёты и танки), но и новые рода и виды вооружённых сил, а также в корне пересмотрена военная тактика и стратегия.

Причиной окончания очередного периода революции в военной технике было не только достижение пределов технического совершенствования и человеческой выносливости, не только крайне высокая стоимость процесса создания новых видов вооружения, дающих незначительные технические преимущества. Важным обстоятельством стал тот факт, что в настоящее время лишь ограниченный круг стран может позволить себе разработку и принятие на вооружение новейшей боевой техники, и то лишь в весьма ограниченном по сравнению с предыдущим периодом количестве. Как уже отмечалось выше, основным путём повышения боевой эффективности вооружений на сегодняшний день становится оснащение их современными информационными системами, обеспечивающими сбор и анализ поступающей информации, точность наведения оружия на цель, боевое управление и связь между участвующими в военных действиях подразделениями. После завершения периода создания принципиально новой военной техники и вооружений ВТР развивается в двух направлениях:

(1) совершенствование информационного "насыщения" отдельных боевых платформ (по Дж. Боднару - "революция военных систем обнаружения") и (2) улучшение координации действий различных боевых систем ("революция военных систем").

Наиболее активная фаза революции систем обнаружения проходила в 60—70-х гг. XX в., когда оснащение боевых комплексов индивидуальными средствами обнаружения, навигации и наведения привели к резкому улучшению их тактико-технических характеристик. Общим результатом этих нововведений стала возможность собирать, обрабатывать и передавать участвующим в военных действиях боевым комплексам информацию о противнике не только централизованными средствами разведки. Сами боевые комплексы начали оснащаться индивидуальными сенсорами (РЛС, тепловизоры и т.п.), что позволило принимать решение в режиме реального времени. Серьёзным достижением стало и использование самонаводящегося высокоточного оружия, что увеличило дальность действия огня и позволило достигать цели, не входя в прямой огневой контакт с противником.

Однако на этом направлении ВТР уже достигла своего предела. Ограничением стала способность человеческого мозга обрабатывать огромные массивы информации и принимать в этих условиях адекватные решения. Управление боевой системой, которая способна "видеть" на порядок дальше своих предшественников и, соответственно, хранить информацию о большом количестве целей, к тому же поражающей эти цели подконтрольным ей оружием, приводит к так называемому информационному переполнению. А потому дальнейшее развитие сенсорных систем требует решения двух новых самостоятельных задач:

-создания устройств и разработки алгоритмов для обработки массива данных и доведения до конечного пользователя только необходимой ему неизбыточной информации;

-разработки новых программ обучения персонала непосредственному обращению с техникой, а также методикам тактического взаимодействия разнородных подразделений на поле боя.

По мнению экспертов, именно последняя задача становится наиболее приоритетной. О верности этого тезиса свидетельствуют не только теоретические изыскания, но и перераспределение финансирования оборонных статей бюджета. В западных странах существует устойчивая тенденция к увеличению расходов на подготовку, оснащение и содержание каждого солдата. За последние 25 лет в США эта сумма ежегодно увеличивалась в среднем более чем на 3 % [20].

Третья фаза ВТР, или второй этап внедрения информационных технологий в военное дело, началась в конце 70-х гг. прошлого века [17], когда возникла необходимость формировать новые системы боевого управления, связи и разведки (т.е. комплекс С31), способные устойчиво функционировать в условиях информационного переполнения. Именно потребность в селекции входящей информации, а не в получении более детальных и обширных данных с поля боя, послужила причиной интереса к концепции "информационной войны".

Уже к началу 90-х гг. военные специалисты окончательно осознали, что возможностей индивидуальных боевых платформ по обнаружению противника и применению против него высокоточных средств поражения явно недостаточно для реального повышения эффективности вооружённых сил как единой системы. Для этого необходима тотальная интеграция различных родов войск или разнородных подразделений на поле боя. Возможность достичь адекватной степени интеграции зависит от насыщенности вооружённых сил средствами глобальной (например, спутниковой) и тактической (БЛА, наземные сенсорные устройства и пр.) разведки, интегрированными системами навигации и управления оружием (GPS), а также системами связи, обеспечивающими координацию действий и управление практически в режиме реального времени.

Представленный обзор основных этапов развития ВТР во второй половине XX в. позволяет сделать следующие выводы:

- с середины 80-х гг. главное внимание при разработке боевых комплексов стало уделяться их информационному "насыщению", а не повышению ударной мощи;

— потребность управлять разнородными подразделениями и координировать их действия, а также применять высокоточное оружие большой дальности резко повысили значимость систем комплекса С3I;

- для обслуживания технически сложных систем необходим соответствующим образом подготовленный персонал, который должен проходить обучение на каждой ступени военной карьеры;

- увеличение поступающей информации, необходимость быстро и адекватно её проанализировать и распределить между задействованными подразделениями требует включения в систему управления "фильтрующих" и распределяющих элементов, своего рода информационных менеджеров;

- внедрение информационных систем в военную сферу создаёт предпосылки для интеграции разнородных сил в единый комплекс на новом технологическом уровне.

Всё вышеперечисленное позволило говорить уже не просто о военно-технической революции, а о революции в военном деле. Впервые термин "революция в военном деле" был введён в 1955 г. историком М. Робертсом [21], чтобы подчеркнуть важность изменений, произошедших в методах ведения военных действий в XVI-XVII вв. Само это понятие отражает эпохальные перемены в военной организации, стратегии и технике. Западные военные эксперты полагают, что начавшаяся во времена Великой французской революции двухсотлетняя эра массовых регулярных армий, комплектуемых по принципу призыва и требующих большого количества вооружений, в основном завершается. Выбор между количеством и качеством (и вооружений, и профессионализма личного состава) постепенно смещается в сторону последнего. Полный переход к армии нового типа, безусловно, требует времени, но магистральное направление происходящих изменений уже не оспаривается.

Появление ядерного оружия во второй половине XX в. хотя и внесло новый элемент в военное строительство, но послужило скорее сдерживающим фактором по отношению к эволюции военного искусства в целом. В период "холодной войны" доктрина ядерного сдерживания и гарантированного взаимного уничтожения подчиняла себе прочие военные доктрины. Более того, и в СССР, и в США неоднократно выдвигались тезисы о "ненужности" того или иного рода войск. Распад биполярной системы выдвинул на первый план "второстепенные" конфликты, ранее остававшиеся в тени глобального противостояния, и для разрешения этих конфликтов требовались совершенно иные инструменты.

Несколько позже, в годы правления администрации Р. Рейгана, в Соединённых Штатах осознали, что начало войны с Советским Союзом в Европе с применением обычных сил едва ли приведёт стороны к взаимному обмену ядерными ударами, поскольку издержки такого решения окажутся неприемлемыми для обеих конфликтующих сторон. Исходя из этого, США начали поиск путей достижения преимущества над СССР в неядерной войне, что вновь открыло простор для самых смелых оперативных концепций. Одной из них стала концепция борьбы со вторым эшелоном противника (концепция "глубокой атаки") [22]. Основной её целью было уничтожение возможно большего количества советских войск, прежде чем те смогут приступить к военным действиям. Одним из направлений решения поставленной задачи стало создание "умного" оружия, позволяющего быстро собирать оперативную информацию о противнике, обрабатывать её, принимать решение и наносить быстрые точные удары. Поэтому США тратили значительные ресурсы на исследования в области революционных для своего времени технологий (лазеров, радаров, глобальной навигационной спутниковой системы и пр.), обеспечивающих возможность реализации этой концепции.

Таким образом, революция в военном деле уже тогда позволила США создать вооружённые силы, отвечающие самым последним требованиям, хотя и ориентированные ещё на реалии "холодной войны", а также поставить на вооружение высокоэффективное и высокоточное "умное" оружие, современные системы управления, разведки и связи, средства воздушной и космической разведки (самолёты ДРЛО и БЛА). Помимо технической революции революционными были и военные успехи.

Реальным катализатором идеи революции в военном деле (РВД) послужила коалиционная операция "Буря в пустыне" (1991 г.), которую возглавили США. Для этой войны были характерны следующие моменты:

- противником возглавляемой Соединёнными Штатами коалиции выступало государство, обладающее всем спектром современных вооружений;

- в войне не было использовано имеющееся у сторон оружие массового уничтожения;

-поражение сил и средств противника осуществлялось без "близкого контакта" с ним;

— информационная техника широко использовалась в системах боевого управления и связи;

— победа была достигнута ценой невероятно низких потерь (для сильной стороны) по сравнению с предыдущим периодом.

Этот, а также ряд других конфликтов конца XX - начала XXI вв., подобных войне в Югославии 1999 г. и иракской кампании 2002 г., указывают на устойчивую тенденцию роста разрыва между возможностями "традиционных" вооружённых сил, основным критерием эффективности которых являются огневая мощь и численность, и вооружённых сил, построенных по новым стандартам (мобильных, информационно оснащённых и универсальных).

При этом одной из главных проблем процесса планирования характера и масштабов реагирования на эти конфликты (например, в США) становится адекватная оценка реальной военной мощи вовлечённых в них стран. По выражению экспертов, "потрясающая неточность" в прогнозировании хода войны в Персидском заливе ответственными и опытными специалистами (включая военных) не является следствием их некомпетентности или консерватизма.

Скорее всего, эта неточность свидетельствует о расхождении между реальной военной мощью стран — участниц этого конфликта и традиционными подходами к её измерению, которые предусматривают тщательный подсчёт количества танков, самолётов или численности личного состава, а также использование определённых методик оценки огневой мощи. Такие выкладки почти ничего не говорят о современных военных возможностях сторон, поскольку очень трудно адекватно оценить различия в их "военной культуре", организации и качестве технического оснащения.

Основные постулаты теоретиков РВД строились на том, что быстрое развитие информационных технологий и качественное повышение возможностей получения и обработки информации создают потенциальную базу для трансформации основополагающих элементов вооружённых сил и предпосылки для получения решающего превосходства в войнах будущего.

Как полагают за рубежом, дальнейшим развитием гипотезы Н. И. Огаркова является нынешняя концепция "информационной революции" в военном деле, реализация которой, как утверждают некоторые эксперты, приведёт к повсеместному "изъятию" людей с "платформ" (из танков, самолётов, кораблей и пр.) и их замене так называемыми "информационными солдатами". При этом сами боевые платформы станут полностью автоматизированными.

С другой стороны, многие специалисты прогнозируют, что новое оружие будет отличаться повышенной точностью, что сделает его более разрушительным для выбранной цели, но менее смертоносным для её окружения (например, для мирного населения). Таким образом можно будет снять ограничения на применение вооружённых сил в различных конфликтах, которые в иных условиях могли бы привести к жертвам среди мирного населения и причинить так называемый "побочный ущерб".

Техническая сторона современной РВД основана в первую очередь на достижениях в области информатики и электроники, на улучшении характеристик точности и дальности действия оружия, полноте и оперативности разведки и наблюдения, повышении способности противодействовать и подавлять вражескую оборону и эффективно управлять и командовать войсками. По оценкам, "информационное доминирование" позволяет держать противника в постоянном напряжении, одновременно повышая боевую устойчивость собственных войск. Вместе с тем РВД не исчерпывается только техническими вопросами. Несмотря на первоначальную чрезмерную увлечённость техническим аспектом начавшейся революции в военном деле, большинство экспертов сходились во мнении, что её результатом должен стать "фундаментальный пересмотр всего процесса военного строительства". РВД, в частности, может потребовать полной реорганизации как самих вооружённых сил, методик и систем обучения, так и структуры финансирования военного строительства с увеличением доли ассигнований, выделяемых на НИОКР.

В новых условиях трансформируется не только подход к проведению РВД, но и само это понятие, выводя на первый план не технические, а организационные аспекты, а также активизируется поиск новых форм ведения войны. Аналогичным образом пересматривается роль информационной составляющей в военном деле.

Поначалу некоторые авторы склонны были разделять понятия "информационной войны" и "войны в информационную эпоху", характеризуя первую как войну, в которой информация представляет собой самостоятельную область ведения боевых действий, потенциальное оружие и желаемую цель конфликта, в то время как война в информационную эпоху предполагает использование информации в традиционных боевых операциях [25]. Однако на практике провести такое разделение крайне сложно: внедрение информационных технологий в военную сферу, с одной стороны, позволяет качественно повысить боевые возможности вооружений и военной техники, а с другой — создаёт основу для возникновения новых типов конфликтов, например кибернетической борьбы (воздействие через информационные обеспечивающие системы на работоспособность тех или иных инфраструктур противника). Таким образом, существующее теоретическое разделение на собственно "информационную войну" как самостоятельное понятие и "войну в информационную эпоху", т.е. насыщение обычных вооружений информационными устройствами, является условным и направлено на достижение конкретных политических целей.

Следует подчеркнуть, что в последнее время получает распространение так называемый "системный" взгляд на революцию в военном деле, при котором она воспринимается не как комплекс исключительно военных мер, а как коренная смена подходов к применению военной силы в глобальном контексте мировой политики.

Сторонники этой трактовки РВД утверждают, что революционные изменения происходят не столько в военной сфере (развитие систем оружия, доктрин, тактики и стратегии), сколько в подходе к решению фундаментальных вопросов "большой политики", т.е. когда и как использовать ВС. Революционность же, на взгляд экспертов, заключается в системном подходе к решению о применении силы, которая всё реже рассматривается как "последний довод". Военная сила уже активно используется в качестве политического инструмента для решения самых разнообразных задач: от территориальной обороны и ведения классической войны до борьбы с терроризмом, организованной преступностью и наркомафией. В связи с этим сегодня происходит переоценка содержания самого феномена войны и военного конфликта.

Современный военный конфликт характеризуется прежде всего тем, что для достижения его целей используются все доступные средства, в том числе экономические, политические, дипломатические и юридические. Таким образом, современная РВД не просто использует достижения очередного этапа технологического прогресса, а представляет собой одно из следствий информационной революции, положившей начало информационной эпохе, и не может рассматриваться вне общего контекста происходящих в связи с этим изменений в человеке и обществе. Для этого необходимо детально проанализировать угрозы национальной безопасности, возникающие в процессе становления информационного общества.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: