Незаконченные произведения в контексте творчества писателя

Рассмотрев соотношение незаконченной и законченной прозы Достоевского, условно можно обозначить три группы: самостоятельные, частично поглощенные другими произведениями, полностью поглощенные другими произведениями.

Бросается в глаза известная повторяемость героев и ситуаций в романах Достоевского. Таковы у него все «хищники и развратники», «слабые сердца», одержимые исканиями смысла жизни философы. Повторяется и мотив изображения сходных между собой типов, когда один другого как бы дополняет и углубляет. В.И. Кулешов, подмечая эту особенность романов Достоевского, пишет: «Получается как у Бальзака в «Человеческой комедии» – один и тот же герой расслаивается на двойников и переходит из романа в роман»[94].

Большую группу составляют замыслы произведений, мотивы, идеи и образы которых впоследствии были использованы в других произведениях.

Таблица 2.1 -– Классификация произведений Ф.М. Достоевского

Первую группу составляют замыслы текстов, идейное содержание которых самобытно и не повторялось впоследствии в других произведениях писателя: «Роман о князе и ростовщике», «Русский Кандид», «Записки лакея о своем барине», «Слесарек», «Борьба нигилизма с честностью», «Смерть поэта», «Поиски. Повесть», «Козлову», «План комедии», «Большой роман», «Новые повести», «Идея. Чиновник. Скучно».

«Записки лакея о своем барине» – неосуществленный замысел, датируется сентябрем – октябрем 1845 г. Произведение выдержано в легком сатирическом тоне. По предположению Н.Л. Зыховской, сюжет, вероятно, мог быть связан с описанием жизни петербургского сибарита. Данных об этом замысле очень мало (только письмо Ф. М, Достоевского брату М.М. Достоевскому), поэтому проводить параллели с другими произведениями не представляется возможным.

Замысел романа «Русский Кандид» – дошел до нас только в виде заголовка, приведенного в списке «Memento. На всю жизнь» от 24 декабря 1877 г. Данный замысел подробно изучен Л.П. Гроссманом[95]. Исследователь считает, что намерение написать «Русского Кандида» отчасти реализовано в романе «Братья Карамазовы». Мы считаем, что это слишком смелое предположение, потому что, сложно проводить сюжетные параллели, опираясь исключительно на заглавие текста. В эту же группу текстов стоит отнести «Поиски. Повесть», «Козлову», «План комедии», «Большой роман», «Новые повести», «Идея. Чиновник. Скучно», так как до читателя эти замыслы дошли только в перечне тем, а только на основании названия сложно делать объективные предположения о сюжетной связи этих текстов с другими произведениями Достоевского.

«Борьба нигилизма с честностью» – совершенно самобытное произведение, по форме представляет сатирическую стихотворную пьесу. В центре сюжета – проблема «женского вопроса», активно поднимающегося в леворадикальной прессе того времени. Это ведь нужно доказать!

«Слесарек» – условное название, данное неосуществленному замыслу, представленному нескольким разрозненным набросками в рабочей тетради 1876 -–1877 гг. Основная тема связана с мещанским бытом.

«Смерть поэта»– неосуществленный замысел повести, представленный двумя набросками в записной тетради 1867-–1870 гг. В основе сюжета – собрание разных людей вокруг умирающего поэта. В данном замысле дана целая галерея характеров: поэт – «язычник», его отец – «эстетик», есть и «доктор – нигилист», и православный поп, и атеист, и раскольник. Аллюзии к Пушкину и Лермонтову?

«Новые повести» – наброски двух сюжетов, январь 1872 г. Первый из которых развивает тему «он был титулярный советник, она генеральская дочь…» (XII; 8), второй тесно связан с неосуществленным замыслом «Отцы и дети». Сюжет второй повести – «бегство детей» от отчима и их гибель в Петербурге.

Редколлегия словаря-–справочника «Достоевский…» отмечает, что для «Достоевского характерен принцип «экономного хозяйства» – стремление использовать отдельные неосуществленные замыслы в качестве «материала» для других произведений». С этим утверждением нельзя не согласиться, большинство незаконченных произведений Достоевского, так или иначе, воплотились в его законченной прозе.

Ко второй группе относятся замыслы произведений основные темы, мотивы и образы которых нашли свое отражение в других произведениях писателя. Это такие произведения, как «Роман о христианине», «Роман о помещике», «Житие великого грешника», «Дети», «Зависть», «Юродивый», «Миньона», «Отцы и дети», «Атеизм», «План комедии», «Мечтатель», «Драма. В Тобольске», «Повесть об уничтоженных канцеляриях», «Смерть поэта», «Из повести о молодом человеке», «Картузов», «Брак», «Фатум», «Весенняя любовь», «Анекдот о перестановке голов», «Домовой», «Козлову», «Отрывки», «Роман о князе и ростовщике».

Мотивы из незаконченных произведений Достоевского реализовали себя в его законченной прозе. Так в романе «Братья Карамазовы» нашли свое отражение: «Анекдот о перестановке голов», «Великолепная мысль иметь ввиду. Идея романа. Романист», «Дети», «Житие великого грешника», «Император», «Мысли новых повестей», «Отцы и дети», «Роман о князе и ростовщике», «Русский Кандид», «Сороковины».

В романе «Идиот» -– «Атеизм», «Мечтатель», «Миньона», «Отцы и дети», «Роман о христианине», «Смерть поэта».

В романе «Преступление и наказание» – «Брак», «Великолепная мысль. Иметь ввиду», «Драма в Тольске».

В «Подростке» -– «Атеизм», «История Карла Ивановича», «Отцы и дети», «Фатум».

В романе «Униженные и оскорбленные» – «Брак», «Весенняя любовь».

В романе «Бесы» – «Великолепная мысль. Иметь ввиду», «Житие великого грешника», «Картузов», «Роман о князе и ростовщике»

В повести «Неточка Незванова» – «Брак», «Рассказ о воспитаннице», «Великолепная мысль. Иметь в виду. Идея романа. Романист.».

Обратимся непосредственно к названным отрывкам.

В комментариях к ПСС имеется указание на связь замысла «Анекдота о перестановке голов» и романа «Братья Карамазовы». В.Д. Рака, Г.М. Фриндлендер упоминают в примечаниях фрагмент романа «о святом чудотворце, которого мучили за веру, и когда отрубили ему под конец голову, то он встал, поднял свою голову и «любезно её лобызаше» (XXIV, 130), и долго «шёл, неся её в руках…». Связь рассказа «об отрезанной голове» и «Анекдота о перестановке голов» представляется гипотетической.

Основная идея незаконченного романа «Великолепная мысль. Иметь в виду. Идея романа. Романист» – «утраченного таланта», по мнению М.В. Загидуллиной, занимала Достоевского с самого начала творческого пути. В.С. Нечаева полагает, что данная проблема (именно в автобиографическом ключе) решалась в повести «Неточка Незванова» в образе музыканта Ефимова. По-–видимому, замысел предполагал не только исследование психологии «исписавшегося таланта», но и постановка проблемы авторских прав, вопросов профессионального литераторства. Главный герой, согласно замыслу, должен продемонстрировать высокий творческий потенциал – написать «про себя великолепное произведение» и «рассказ», «поэтическое представление» о Христе, которое планировалось Достоевским еще во время создания «Преступления и наказания». Принцип включения в повествование «чужих художественных произведений» характерен для Ф.М. Достоевского (например, «Исповедь» Ипполита в «Идиоте», «Великий инквизитор» Ивана в «Братьях Карамазовых»). Л.М. Розенблюм находит в наброске прообраз идеи будущего Дневника писателя: «Достоевский убежден в своей способности и даже предназначенности сказать новое слово в литературе. Помешать этому могут лишь тяжелая болезнь (припадки) и мучительная материальная необеспеченность <…>»[96].

Замысел «Детей» был отчасти реализован в «Подростке» и «Братьях Карамазовых». «Подросток» задумывался, как «роман о детях, единственно о детях» (XXVI, 5), а с романом «Братья Карамазовы» это замысел сближает сюжетная линия Илюшеньки и его друзей, а так же детские воспоминания братьев.

Героем романа «Житие великого грешника», по замыслу писателя, должен был стать «положительно прекрасный человек». Говоря об общем художественном решении проблемы «положительно прекрасного человека», как она намечена в материалах «Жития великого грешника», К.В. Мочульский подчеркнул, что (в отличие от «Идиота») Достоевский подходит к ней в двух аспектах: «Величественная фигура святого Тихона противостояла фигуре становящегося праведника»[97]. Нужно признать, что это художественное решение реализовано в романе «Братья Карамазовы» (Зосима и Алеша). Еще ближе к замыслу «Жития великого грешника» роман «Подросток», который в первоначальных планах имел подзаголовок: «Исповедь великого грешника, писанная для себя»(XVI, 48). В «Подростке» показано становление героя, так же, как это было намечено в замысле «Жития великого грешника».

Герой незаконченной поэмы «Император» оказывается концептуально близок князю Мышкину. Как в предыстории романа Мышкин душевной болезнью был изъят «из истории и культуры», так император – узник – двадцатилетним заточением. Это позволяет им сохранить чистоту сердца, наивность мировосприятия, невинность, но это же делает их существами «не от мира сего». Сюжеты обоих произведений построены на трагической встрече «положительно прекрасных героев» с кричащими противоречиями человеческого существования. М.В. Загидуллина указывает так же на ряд сквозных мотивов в этих произведениях: «рассказ князя Мышкина о человеке, который «просидел в тюрьме лет двенадцать и всё знакомство у него было с пауком да с деревцем, что под окном выросло» (VIII, 51), позволяет лучше понять смысл записи в наброске «Императора»: «… мыши, кот, собака» (IX, 113) – и то, почему на героя такое страшное впечатление производит убийство Мировичем кошки». Загидуллина отмечает и то, что эти тексты сближает и трагедийность их финалов.

Линия взаимоотношений родителей и детей, намеченная в незаконченном романе «Отцы и дети», реализовала себя в романах «Подросток» и «Братья Карамазовы». Данная идея может трактоваться, как с точки зрения родственных взаимоотношений (и это вполне представлено в данных романах), так и с точки зрения религиозной – оппозиция «Бог – отец и бог – сын». Отец у Ф.М. Достоевского – это и учитель, наставник. Так в «Подростке» Достоевский приводит героя – сына к признанию, что идея отца -– «гордее и выше», вводит образ идеального духовного учителя, принявшего на себя роль отца Аркадия, – Макара Долгорукого; в «Братьях Карамазовых» таким духовным наставником для Алеши становится старец Зосима.

Некоторые мотивы из «Плана для рассказа в «Зарю»» реализуют себя в романе «Бесы». Так, например, в плане говорится о воспитаннице, которая живет в доме богатой барыни, что вполне соотносится с образом Даши Шатовой. С другой стороны, с «Бесами» связывает данный отрывок и мотив Хромоножки: «Встреча с калекой девочкой лет 12 <…> он к хромо девочке, чтоб любить, вышла история <…> хромоногая не выдержала в ненависти, ревности…» (IX, 116). Неоднократно возникающий в данном замысле мотив пощечины и скандальной дуэли варьируется в «Бесах» и «Кроткой».

Замысел «Повести об уничтоженных канцеляриях» связан с рассказом Ф.М. Достоевского «Господин Прохарчин», так как в этих произведениях присутствует мотив уничтоженной канцелярии.

Чисто гипотетически можно сопоставить «Роман о помещике» и роман «Братья Карамазовы» (на основании мотива смерти помещика). В «Романе о помещике» – это главный герой, в «Братьях Карамазовых» – отец семейства Карамазовых.

В комментариях к ПСС Достоевского, относящихся к «Роману о христианине» высказывается идея о связи данного замысла с романом «Идиот». Эта гипотеза не может быть ни подтверждена, ни опровергнута: словом «христианин» Достоевский мог обозначить огромный спектр сюжетных ходов. Данный замысел можно отнести в эту группу лишь условно.

Замысел романа «Мечтатель» реализуется в повести «Кроткая». В образе Кроткой будут соединены образы жены мечтателя и отца. По мнению Н.Г. Михновец, «мощное расширение литературного плана повести «Кроткая» предопределит работу сложного механизма смыслообразования и, в конечном итоге, дальнейшее в творчестве Достоевского углубленное истолкование темы Мечтателя»[98].

В Настасье Филипповне – героине романа «Идиот» нашли отражения черты Миньоны (героини одноименного замысла). Основные черты Миньоны – замкнутость, повышенная нервозность и истеричность, но также доброта, самоотверженность, преданность. Стоит отметить, что в черновиках романа «Идиот» одна из героинь настойчиво именуется Миньоной.

В комментариях к ПСС, относящихся к «Мысли новых повестей» отмечено, что история о дворовой девушке, помещике и незаконном ребенке получила свое развитие в «Подростке». Можно также предположить, что в наброске есть намек на развитую в «Братьях Карамазовых» линию усыновления непризнанного помещичьего ребенка семьей дворовых.

Едва начатый рассказ «Домовой» объединяет с повестью «Слабое сердце» мотив благодетельствования. Ситуация общения со сверхъестественным существом объединяет данный замысел с романом «Братья Карамазовы» (разговор Ивана и Сатаны). Мотив пожара объединяет рассказ «Домовой» с романом «Бесы» («Всё Заречье горит») и романом «Братья Карамазовы» (реплики Лизы и история, рассказанная старцем Зосимой).

А.А. Гозенпуд[99] возводит фрагмент «Композитор» к черновикам «Подростка» и сопоставляет образы композитора и Тришатова, а pastorale соотносит с Шестой («Пасторальной») симфонией Бетховена.

Планы «Мысль на лету. В Губернский город приезжает фельдмаршал…» имеют общую сюжетную канву. Устойчивые темы: жена – содержанка возвращается к мужу и прельщает его. Эта линия реализуется в романе «Бесы» в истории отношений Даши и Шатова. Идея показать месть соблазнителю уже была частично реализована Достоевским в романе «Идиот». Действие происходит в губернском городе (как и в «Бесах»).

Замысел «Фатума» условно соотносят с «Подростком» на основании того, что в примечания к роману «Подросток» вдоль целой страницы Достоевским было вписано: «Разъяснение подростком от себя его характера перед окончательной сценой пожара, то есть фатума любви» (XVI; 422).

Архетип «юродства», положенный в основу замысла романа «Юродивый…» объединяет его с целым рядом героев Ф.М. Достоевского (Лев Мышкин, Сонечка Мармеладова, Смердяков, Лиза, Хромоножка и др.).

Главная героиня замысла «Брак» – эксцентричная, страстная женщина это объединяет ее с такими героинями, как Настасья Филипповна из «Идиота», княжна Катя из «Неточки Незвановой», Грушенька из «Братьев Карамазовых». В основе сюжета – «надрывный» союз «несходных» людей, разрешением которого становится убийство героини, что повторяется в линии Настасьи Филипповны и Рогожина. Важный сюжетный поворот, предполагаемый автором, – сумасшествие главной героини и изображение психиатрической клиники. Мотив сумасшествия героя позднее разрабатывается в «Идиоте».

Тема воспитанницы, учителя, князя – сквозная в набросках конца 1860-–х – нач. 1870-–х гг. Центральной она является и в замысле романа «Зависть». Связь воспитанницы и учителя (опекуна) позволяет сопоставить этот замысел с романом «Идиот» (отношения Тоцкого и Настасьи Филипповны), сам мотив воспитания, как становления личности, разрабатывается в повести «Неточка Незванова» и романе «Подросток».

Согласно комментариям ПСС, сюжетное зерно «Из повести о молодом человеке» – нравственное унижение человека. Данная сюжетная линия разрабатывалась в романах «Преступление и наказание» (Соня, Раскольников, Мармеладовы, девочка на улице и др.), «Идиот» (князь Мышкин, Ипполит), «Братья Карамазовы» (семья Снегиревых).

Образ романтического героя «не от мира сего» сближает главного героя замысла «Картузов» и князя Мышкина из романа «Идиот».

Согласно комментариям ПСС, основной конфликт незаконченной повести «Весенняя любовь» ассимилирован в «Униженных и оскорбленных». Инвариантом замысла можно считать наличие четырех основных персонажей (Князь, Литератор, Девочка, Чиновник), наивность, робость и одновременно способность на отчаянные поступки Девочки, эпизод ее соблазнения, готовность чиновника за деньги искупить грех сближает данный замысел с романом «Идиот». По мнению М.В. Загидуллиной, образ Чиновника предвещает тип «сладострастника», который предшествует характеру Петра Петровича Лужина в «Преступлении и наказании».

К третьей группе относятся такие замыслы, которые впоследствии были полностью поглощены другими произведениями: «Кашкадамов», «Исповедь», «Сороковины», «Атеизм».

По мнению М.В. Загидуллиной, замысел «Кашкадамова» был полностью воплощен в романе «Игрок». В своих планах Достоевский обычно не давал героям имен, предпочитая обозначать их «эмблематично», поэтому вполне возможно, что Кашкадамов и есть игрок. Работа над «Игроком» шла приблизительно в это же время.

Л.П. Гроссман, М.В. Загидуллина, Б.Н. Тихомиров считают, что замысел поэмы «Сороковины» был полностью поглощен романом «Братья Карамазовы». Замысел поэмы представляет собой набросок молодого человека и сатаны, который реализовал себя в романе (разговор Ивана Карамазова и сатаны).

Л.П. Гроссман[100] считает, что замысел романа «Исповедь» был реализован в романе «Преступление и наказание». Г.М. Фридлендер выступил против этой версии, так как это мнение не имеет документального обоснования. С Г.М. Фридлендером трудно не согласиться, так как всё, что нам известно об этом замысле – это название. Только на основании этого сложно строить предположения о связи данного замысла с другими произведениями Ф.М. Достоевского. Отнести данный текст в третью группу можно лишь условно, опираясь на предположение Л.П. Гроссмана.

Романный замысел «Атеизма», по мнению А.Л. Бема, поглощен романом «Идиот». Показательной здесь является сцена в гостиной у Епанчиных, здесь можно выявить конкретные сюжетные переклички между историей Павлищева, «истинного христианина», который благодаря козням «пройдохи» аббата Гуро, «бросает вдруг службу и всё, чтобы перейти в католицизм и стать иезуитом, да еще и чуть не открыто, с восторгом каким-–то» (VIII; 449), и героем «Атеизма», который, в частности, «попадается на крючок иезуиту, пропагатору, поляку» (буквальный повтор слов Мышкина «рабски попадаясь на крючок иезуитам» (VIII; 451).

Таким образом, можно обозначить три группы незаконченных текстов Достоевского: самостоятельные, частично поглощенные другими произведениями, полностью поглощенные другими произведениями.

В первую группу мы отнесли тексты, мотивы которых не разрабатывались автором в дальнейшем. Большую часть этой группы составляют совершенно неразработанные замыслы, дошедшие до нас только в перечне тем. Исходя только из заголовочного комплекса, очень сложно строить предположения об их связи с другими текстами.

Самую обширную группу составляют замыслы, частично поглощенные другими произведениями автора. Незаконченные произведения этой группы разными гранями соприкасаются с такими известными произведениями Ф.М. Достоевского, как «Преступление и наказание», «Идиот», «Братья Карамазовы», «Бесы», «Подросток», «Неточка Незванова» и др.

Третья группа – замыслы, полностью поглощенные законченными произведениями писателя. «Исповедь», «Кашкадамов», «Сороковины», «Атеизм». Замыслы «Кашакадамова» и «Исповеди» находятся в этой группе весьма условно, так как нам известны только названия этих произведений, никаких планов не было или не сохранилось.

2.4. Нарративные стратегии в незаконченных произведениях Ф.М. Достоевского «В повесть Некрасову», «Домовой», «Драма в Тобольске», «Мечтатель», «Отрывки», «Слесарек», «Сороковины»

К изучению нарративных стратегий в законченном творчестве Ф.М. Достоевского и в Дневнике писателя обращались: М.М. Бахтин, О.А. Ковалев, О.В. Короткова, С.Д. Лищинер, Л.М. Розенблюм, В.А.Свительский, Г.К. Щенников.

Концепция диалогизма, высказанная М.М. Бахтиным, рассматривается как столкновение в произведении противоположных мнений (и отсутствие явно выраженной позиции автора).

С.Д. Лищинер концентрировал внимание на принадлежности Достоевского к традиции интеллектуальной прозы, влиянии А.И. Герцена, которое проявилось в диалоге идей и разных голосов в одном сознании [Лищинер, 1972, с. 51].

О.В. Короткова отмечает, что в «Дневнике писателя» авторская позиция неоднозначно, что обычно публицистическим текстам не свойственно [Короткова, 2001, с. 47-–55].

Отмечает диалогическую модель произведений Достоевского и Л.М. Розенблюм [Розенблюм, 1981, с. 317-–318].

Г.К. Щенников обращал внимание на черты синтетичности художественной структуры романов Достоевского в соединении разных жанров – психологического, философского и социального романов, диалог рассматривал как один из ведущих принципов сосуществования разных элементов в одном тексте [Щенников, 2001, с. 65].

Большим рывком в изучении нарратологии Достоевского стало издание монографии О.А. Ковалева «Нарративные стратегии в творчестве Ф.М. Достоевского», она собирает в себе основные подходы в изучении нарратива Достоевского, представляет собой анализ нарративных стратегий в произведениях писателя [Ковалев, 2011].

К.Г. Исупов[101] отмечает, что До­сто­ев­ский на­учил на­шу про­зу но­вым ти­пам нар­ра­тив­ной тем­по­раль­но­с­ти. Ла­ви­на ро­ман­ных со­бы­тий как бы об­го­ня­ет их вер­баль­ное за­креп­ле­ние в рам­ках тек­с­та и пе­ре­хле­с­ты­ва­ет гра­ни­цы сло­вес­но­ го ми­ра, бро­сая смыс­ло­вую тень на бу­ду­щие со­сто­я­ния ми­ра, фор­ми­руя бу­ду­щую оп­ти­ку ми­ро­вос­при­ятия и бу­ду­щую нрав­ствен­ ность.

По мнению В.А. Свительского, «в произведениях Достоевского вопрос о том, кто ведет повествование, кто рассказывает об изображаемых событиях, имеет важное значение, так как сам писатель на уровне прямого, непосредственного высказывания не настаивает на авторитетность своего личного мнения, а иногда и как не имеет своего голоса в произведении»[102].

Рассмотрим нарративные стратегии в незаконченных произведениях Ф.М. Достоевского: «В повесть Некрасову» (1876-–1877), «Домовой» (1847-–1848), «Драма в Тобольске» (1874-–1879), «Мечтатель» (1876-–1877), «Отрывки» (1873), «Слесарек» (1876), «Сороковины» (1872-–1875).

Как справедливо отметил О.А. Ковалев, ситуация в современной нарратологии характеризуется утратой ясности и определенности ее ключевых понятий, в том числе категории «нарратив».

Шмид выделяет два подхода к категории нарративности – в аспекте коммуникативной структуры текста и в плане событийности [Шмид, 2003, с. 11-–13].

В западной нарратологии для рефлексии чередования «анарративных» и «нарративных» фрагментов произведения используется традиционное противопоставление «показа» и «рассказа», при этом под показом подразумеваются так называемые «сцены», изображение диалогов героев без комментария повествователя, а под рассказом – изложение событий повествователем. Возьмем за основу классификацию, представленную в табл. 2.2.

Таблица 2.2 -– Анарративные и нарративные фрагменты

В работе будем опираться на классификацию, предложенную Б.О. Корманом[103]: «повествователь» − «носитель речи, не выявленный, не названный, растворенный в тексте»; «личный повествователь» − носитель речи, выявленность которого «ограничена, главным образом, его названностью»; «рассказчик» − «носитель речи, открыто организующий своей личностью весь текст»

Таблица 2.3 -– Классификация Б.О. Кормана

Фрагменты незаконченных произведений «В повесть Некрасову», «Сороковины», «Домовой» представляют собой некомментируемые диалоги героев, иногда довольно обширные, создавая эффект драматургического текста.

В незаконченном тексте «В повесть Некрасову» (фрагмент №3) заявлено три образа: Савельич, Харитоновна и Неизвестный. Каждому из этих героев соответствует определенная нарративная интрига. Главной фигурой в диалоге становится безымянный герой, которому принадлежит лишь одна краткая реплика: «Живите со мной по дружбе».[104] Образ этого героя складывается из противоречивых реплик-–мнений двух других:

-– Трудно ужиться-–то с тобой, вот что. С тобой и супруга не ужилась.

-– Что ты, Савельич дурак. Ангел он, ангел!

-– Так ведь я, Харитоновна, и говорю ему, ровно ангелу. Ан ангел-–то меня за это в рожу бы побил [105].

В незаконченной поэме «Сороковины» заявлено два образа: молодой человек и Сатана. Отрывок состоит из четырех реплик, нарратор отсутствует.

В незаконченном рассказе «Домовой» явной будет роль рассказчика – Астафия Ивановича, человека простого, но храброго и смекалистого. Именно из его уст мы узнаем печальную историю хозяина квартиры и его семьи «А впрочем, история была совсем не смешливая. Это было, сударь, лет тому десять, а может и боле, назад. Я еще был молоденек. Случись, сударь, мне на одном месте заболеть. Я тогда на фабрике жил, экономским помощником…». [106]

Такой тип нарратора как повествователь проявляет себя в следующих произведениях: «Слесарек», «Драма в Тобольске», «Мечтатель», «Отрывки».

В «Слесарьке» наряду с обширными диалогами, можно увидеть и нарратора (повествователя), который время от времени комментирует ход действия: «Слесарек то придет, чайку напьется, а полковник-–то пойдет да сядет там в карты и проиграет <…> Полковник-–то опоздает, а слесарек-–то прежде придет…». [107]

«Драма в Тобольске» представляет собой детально расписанный план, с незначительными вкраплениями реплик героев:

Каторжный говорит: «Я привык». «Ты и без того наказан», -– говорит старший.

Выходит: «Я убил». [108]

Описание всех действий принадлежит не названному носителю речи – повествователю.

Диалогам в «Отрывках» предшествуют рассуждения повествователя: «Однако с этим шутить нельзя. Подумал, подумал да, проходя по Литейной, и завернул к Николаю Ивановичу. Доктор он, но не практикует, а по ученой части, где по министерству состоит и мундир вроде военного, с эполетами такими, носит [109]».

А в незаконченном романе «Мечтатель» фигура повествователя выходит на первый план, именно из его уст мы узнаем о первопричинах поступков героев, ходе событий: «Женщину мучает вопрос: действительно ли он уверен, что она жила с любовником. Она же не жила, но таит от него и делает вид, как бы жила ….». [110]

Дописать!

Вписать в контекст исследования повествовательных форм у Достоевского (Проскурина, Корман, Исупов и т.д.).

Посмотреть, как на этом фоне незаконченное выстроится!

Выводы по главе 2

Во второй главе нами были рассмотрены незаконченные произведения в их связи с законченными. Незаконченные произведения писателя интегрированы в его законченное творчество.

Жанровое разнообразие незаконченного наследия представлено: романом, повестью, рассказом, анекдотом, драмой, комедией, трагедией, поэмой. Как правило, автор сам указывает жанр будущего произведения. Стоит предположить, что такое жанровое деление может быть условным. Обозначения «драма», «трагедия», «комедия», «анекдот» -– скорее показательны с точки зрения пафоса будущего произведения.

Самую обширную группу составляет романная форма, представленная разными типами романных модификаций: нравоописательный роман, роман-–испытание, философский роман, рыцарский роман, социально-–психологический роман и др.

Основные темы незаконченных произведений: религия и духовный поиск, мистика и спиритизм, семья/брак, искусство, любовь, детство и воспитание, историческая, сатирическая, социальная. Таким образом, в незаконченных произведениях Ф.М. Достоевского представлены темы, идеи, образы, характерные и для его законченных произведений.

Большинство произведений незаконченного наследия были полностью или частично поглощены более поздними завершенными произведениями писателя. Самую обширную группу составляют замыслы, частично поглощенные другими произведениями автора. Незаконченные произведения этой группы разными гранями соприкасаются с такими известными произведениями Ф.М. Достоевского, как «Преступление и наказание», «Идиот», «Братья Карамазовы», «Бесы», «Подросток», «Неточка Незванова» и др. Подобная поглотимость позволяет нам утверждать, что в отличие от А.С. Пушкина, для которого незавершенность/незаконченность – принцип поэтики, для Ф.М. Достоевского актуален принцип «экономного хозяйства».

Каждая глава и параграф – с новой страницы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: