Познание как творчество. Роль интуиции в познавательном процессе.

Рациональное познание взаимосвязано не только с чувственным познанием, но и с различными психологическими и внерациональными его факторами. В структуре познавательного процесса, интерпретированного как исследовательская творческая деятельность, большую роль играют воображение, фантазия, эмоции, воля и другие познавательные способности субъекта. Среди них особое место принадлежит интуиции. Под интуицией обычно понимают такую познавательную способность, которая позволяет непосредственно усматривать истину без предварительных логических рассуждений и доказательств. В истории философии и психологии были обоснованы различные концепции и модели интуитивного познания. Оно понималось как «внезапное сверхчувственное озарение» (Платон); «прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума» (Р. Декарт); «познание в виде чувственного созерцания» (Л. Фейербах); «скрытый бессознательный первопринцип творчества» (З. Фрейд) и др.
В современной эпистемологии и психологии интуиция трактуется как сложно структурированная познавательная процедура, соединяющая в себе рационально-дискурсивные и чувственно-иррациональные моменты познания. В структуре интуитивного акта выделяют ряд определенных этапов. К ним относятся:
а) инкубационный период, предполагающий накопление и аккумуляцию в сознании образов, идей, абстракций;
б) неосознаваемое перекомбинирование и систематизация накопленной информации;
в) более полное и точное уяснение задачи, которую необходимо решить;
г) неожиданное и непосредственное усмотрение искомого решения в форме интеллектуального прозрения или инсайта.
Существуют и другие внерациональные компоненты в структуре познавательного процесса. В частности, они обнаруживают себя в так называемом неявном знании. Как правило, оно существует в форме жизненно-практического опыта личности, ее умений, навыков, стереотипов мышления и поведения. Неявное знание, как и любое другое, существует в сфере сознания, но не артикулируется в нем как рефлексивный пласт. Например, умение плавать или бегать предполагает наличие определенного знания о том, что и как нужно делать, чтобы эти навыки реально осуществлялись. Но это знание не находится в фокусе сознания и не выступает как осознанное и объективированное в вербальной форме. М. Полани называет этот тип знания периферическим, считая, что оно передается прежде всего в процессе личного контакта учителя с учеником в форме остенсивных определений или посредством образцов поведения, деятельности и общения. Логико-вербальные средства при этом чаще всего играют вспомогательную роль, а зачастую и затрудняют адекватное проникновение в суть передаваемого знания или навыка. В понятии неявного знания М. Полани стремится подчеркнуть важность психологического аспекта познания и в противовес когнитивно-рационалистической традиции привлечь внимание к исследованию скрытой и нередко принципиально невыразимой основы реального познавательного опыта личности.
Неявное знание, логически и вербально не оформленное, тесно связано с феноменом гносеологической веры. В данном случае вера понимается не как элемент или характеристика религиозного сознания, а как важнейшая духовно-психологическая особенность субъекта познания, обнаруживающая себя в чувствеуверенности в чем-либо и исключающая сомнение по поводу его существования или наличных характеристик. Гносеологическая вера как атрибут обыденного и нефилософского сознания убедительно обнаруживает себя в естественном доверии к сенсорному опыту и данным органов чувств, которые глубоко укоренены в структурах практической деятельности и повседневной жизни человека. Она также сущностно характеризует представителей естественных наук относительно их убежденности в реальном существовании материального мира как независимого от познающего субъекта предмета исследования и изучения. А. Эйнштейн считал эту веру одним из основных условий существования естествознания, в то время как Э. Гуссерль называл ее натуральной или естественной установкой сознания, которая должна быть обязательно преодолена, если мы претендуем на философское отношение к действительности.
Феномены веры и неявного знания актуализируют важность и значимость такой гносеологической процедуры, как интерпретация. Поскольку явное знание всегда объективировано в языке культуры и таким образом приобретает статус общественного духовного продукта, то принципиально важно зафиксировать роль и функции интерпретации в процессе перевода неявного знания в его явную и социально значимую форму.
Традиционное понимание интерпретации сводилось к логико-методологической операции перевода математических символов и понятий на язык эмпирически значимых конструктов естественных наук (эмпирическая интерпретация) либо отображения одной формальной системы или теории на категориально-понятийный аппарат другой теории (семантическая интерпретация). Однако в социально-гуманитарном познании феномен интерпретации приобретает несколько иной характер, свидетельствующий о принципиальной и неустранимой субъективности как атрибута гуманитарного знания. Универсальной данностью любого гуманитарного и философского знания является текст. В нем как в семиотической реальности содержится множество потенциально возможных смыслов и значений. Их выявление и экспликация требуют сложной гносеологической работы. Процедура интерпретации текстов и составляет одну из важных форм этой работы. Она позволяет рельефно продемонстрировать многомерность и полифоничность гуманитарного знания, его детерминированность не только субъективно-личностными, но и культурно-историческими факторами и основаниями.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: