Внешняя речь (устная и письменная)

Речевой акт, минимальная единица речевой деятельности, выделяемая и изучаемая в теории речевых актов – учении, являющемся важнейшей составной частью лингвистической прагматики. Одно из положений теории речевых актов состоит в том, что минимальной единицей человеческой коммуникации является не предложение или высказывание, а «осуществление определенного вида актов, таких, как констатация, вопрос, приказание, описание, объяснение, извинение, благодарность, поздравление и т. д.». Эта установка оказалась созвучной тем взглядам в современной лингвистике, для которых характерно стремление выйти за пределы предложения, раздвинуть рамки лингвистического анализа. Такое расширение исследовательского кругозора – не самоцель, а средство «разгрузить» семантическое описание предложения и текста, удалив из него некоторые компоненты общекоммуникативного порядка.

С теорией речевых актов лингвисты связывают следующие надежды:

1) выйти за пределы материала, обрабатываемого чисто лингвистическими методами, но при этом стараться разработать достаточно надежный инструментарий;

2) объяснить и описать стратегии речевого воздействия на основе атомарных понятий данной теории;

3) распространить «принцип композиционности Г. Фреге» на область речевого взаимодействия; то есть установить такие структуры и правила их преобразования, которые позволили бы, исходя из интерпретации составных частей речевого общения, получить – «композиционным путем» – интерпретацию целого;

4) объяснить и формально показать, как некоторые внешне независимые друг от друга высказывания образуют связный контекст;

5) объяснить связь между ясностью выражения и эффективностью воздействия; эти понятия риторики связывают «прозрачность» воплощения иллокуции с перлокутивным эффектом; теория речевых актов могла бы дать рекомендации, как добиться «безотказного» достижения риторических целей;

6) получить таксономию речевых средств и метаязык для лексикографического описания; например, при описании глаголов речи удобно использовать понятийный аппарат теории речевых актов;

7) включить в сферу теории прагматики коммуникативные намерения, психологические и поведенческие реакции, обычно присущие получателю по ходу коммуникации; исследовать социальные последствия актов коммуникации в терминах отношений социальной зависимости и эквивалентности;

8) углубить теорию перифраз, учитывая не только чисто логические отношения между близкими по смыслу предложениями, но и коммуникативные свойства таких предложений;

9) установить отношения между репертуаром актов высказывания на конкретном языке, с одной стороны, и иллокутивными актами универсального характера – с другой;

10) включить единицы, большие, чем предложение, в компетенцию семантики истинности, приняв, что денотатом сообщения является функция, выполняемая высказыванием; значение этой функции определяют, в свою очередь, элементы ситуации и формы высказывания (такова посылка модели «денотата сообщения»).

Вопрос №6

Язык представляет собой не огромную коробку с ярлыками для различных вещей, но стройно организованную систему знаков. Это означает, что между языковыми единицами существуют различные отношения, соединяющие их в единое целое. Знаковый характер языка позволяет ему служить надежным средством хранения и передачи информации.Знак есть материальный объект, используемый для передачи информации. Проще говоря, все, при помощи чего мы можем и хотим что-то сообщить друг другу, есть знак. Существует целая наука – семиотика (от греч. semeion – ‘знак’), изучающая всевозможные знаковые системы. Поскольку среди этих систем находится (более того – занимает центральное место) человеческий язык, постольку объект данной науки пересекается с объектом лингвистики. Скажем, слово можно изучать с позиций семиотики, а можно – с позиций языкознания.

В принципе человек может придать функцию знака любому предмету, любому «кусочку действительности». Возьмем три простых примера. На окне стоит цветок в горшке. Сидящий в кресле человек закурил и ослабил узел галстука. Из книги, лежащей на столе, торчит закладка. Все эти ситуации имеют, очевидно, свою причину и могут быть истолкованы как симптомы, то есть как проявления каких-то иных ситуаций (действий, состояний, побуждений и т.п.). Например, хозяйка квартиры решила, что ее цветок должен получать больше света. Служащему хотелось курить, а галстук давил шею. Читатель боялся забыть, на каком месте он прервал чтение, и потому заложил соответствующую страницу...

Движение сквозь время, всегда заданное знаку по его природе, смена в нем культурных эпох, веяний, настроений, и есть третье свойство – воображение знака. Человек «вслушивается в естественный голос культуры и все время слышит в ней не столько звучание устойчивых, законченных «истинных» смыслов, сколько вибрацию той гигантской машины, каковую являет собой человечество, находящееся в процессе неустанного созидания смысла», – пишет Барт.Отсюда и вытекает самое главное и коренное свойство знака – единство в нем объективной картины мира и личного переживания, а следовательно, его неисчерпанность общезначимой рациональной логикой. Лежащий в основе знака пережитой опыт всегда преломлен: он формируется из общих впечатлений социальной и культурной действительности, но воспринятых и пережитых так, как воспринял и пережил их данный человек в соответствии с тем, каков он есть и что с ним случилось. Такой опыт поэтому не может быть полностью тождественным опыту другого человека, а следовательно, несводим к логике, т.е. к суждению всеобще и равнозначимому, т.е. рациональному. «Дважды два четыре» – общезначимо и проверяемо, выражает опыт каждого нормального человека и этим единым опытом исчерпывается; «я вас люблю» – тоже грамматически организованное высказывание, тоже внятное всем носителям данного языка, но оно этим всеобщим смыслом не исчерпывается, ибо для каждого оно значит нечто свое. Семиотическая действительность есть путь к познанию объективного мира, мира истории и культуры, но познания пережитого и окрашенного, где история и культура предстают как мне открывшиеся, моя история и моя культура. В культурно-исторической объективной действительности, воспринятой как знак и познанной семиотически, всегда живет личная эмоция, проступает образ, слышится художественный обертон.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: