Норманнское государство

Если бы норманнское Сицилийское королевство, являвшееся сильней­шим королевством Европы в XII столетии, имело будущее, сравнимое с бу­дущим норманнского королевства Англии, то политические и правовые инс­титуты, созданные в Сицилии в XII столетии, изучались бы столь же много и были столь же известны сегодня, как и институты Англии XII в., поскольку Сицилийское королевство представляло собой первое территориальное госу­дарство на Западе с первой новой западной системой королевского права.

Сицилийские норманны продемонстрировали тот же самый управлен­ческий гений, что и их соотечественники в Нормандии и Англии. Характерно, что они не пытались ликвидировать ранее существовавшие политические и правовые институты завоеванных народов, а скорее стремились в максимально возможной степени использовать их в рамках новой политико-администра­тивной правовой структуры, которая была одновременно и более централи­зованной и более децентрализованной.

Подобная готовность сохранять старое и приспосабливать его к новому была характерна для тех скандинавов, которые в 911 г впервые постоянно по­селились в империи франков на территории, ставшей называться Нормандией. Они уважали наиболее развитые обычаи побежденных франков, ассимилировали их и приспосабливали к новым условиям. Их потомки, оккупировавшие Англию полтора столетия спустя, также стремились сохранить, где возможно, политиче­ские и правовые институты англосаксов. Так и в Южной Италии норманнские правители приспосабливали к собственным нуждам различные черты ранее су­ществовавшей политической и правовой культуры, в то же самое время транс­формируя эту культуру в новый тип государства и новый тип права.

В Южной Италии норманны встретили развитое, хотя и клонящееся к закату политическое образование, само по "себе представлявшее собой со-

49*

единение многих элементов. Оно находилось частично под управлением му­сульманского губернатора в Палермо, называвшегося "эмиром" и правившего самовластно с помощью ряда правительственных органов. Норманнские пра­вители, начиная с Роберта Гвискара, сохранили должность губернатора в Па­лермо и даже титул "эмир", переведенный на латинский лад как amiratus (от которого происходит современное морское звание "адмирал"), более того, большинство лиц, занимавших эту должность в первое столетие норманнского господства, были греческого или арабского происхождения. Amiratus, подобно его предшественникам, управлял с помощью правительственных органов, в которых работали чиновники, подготовленные на основе прежней админист­ративной теории и практики — главным образом византийской в Апулии, преимущественно арабской в Сицилии. Норманны, однако, ввели систему эк­заменов для поступления на гражданскую службу представителей различных классов. Это нововведение могло быть подсказано китайской практикой, о которой могли рассказать арабские или еврейские путешественники.

Помимо использования существовавших учреждений норманны со­здали новые, тесно связанные с королевским двором. Одним из них была канцелярия, вероятно, организованная по образцу папской канцелярии. Ее глава, сначала называвшийся протонотариусом (pritonotary) и позднее кан­цлером, хранил королевскую печать и был ответствен за издание от имени короля мандатов, дипломов, указов и разнообразных предписаний. Канц­лер Рожера II, Гварин, был вторым "я" короля и управлял королевством, когда Рожер был на войне.

Другим новым центральным учреждением было казначейство, сначала называвшееся dogana, занимавшееся ведением королевских счетов и управ­лявшее разработанной системой налогообложения. Казначейство заимствовало некоторые свои черты из ранее существовавшего арабского финансового уч­реждения diwan и арабской системы ведения счетов. Вероятно, оно также мно­го заимствовало из высокоразвитой структуры финансового управления и на­логообложения, созданной в конце XI и начале XII столетия в римской курии. Еще одним новым официальным органом, созданным норманнами, был про­фессиональный королевский суд с юрисдикцией в отношении наиболее серь­езных преступлений, а также гражданских споров между свободными людьми, включавших нарушение домашнего мира и права собственности на фригольд.

В 1136 г. Рожер И назначил "юстициария" для разбирательства дел и руководства королевской системой правосудия. Королевский суд командировал в провинции судей для проведения судебных сессий. Со временем такие путеше­ствующие судьи заняли на местах постоянные должности, а верховный суд в Палермо стал предназначен для наиболее важных дел. К концу XII столетия суды феодалов и городов перешли в прямое подчинение королевских судов, ко­торые имели монополию по делам, называвшимся по-разному: "уголовные про­цессы", "процессы меча", "кровная юрисдикция" и "высокое правосудие". Они не имели аналогов в византийской или мусульманской практике.

Норманны в Сицилии XII в. создали также институт королевских бей­лифов, называвшихся baiuli, похожих по названию и функциям на бейлифов (ballivi) герцогства Нормандского. Они были, во-первых, исполнительными чиновниками короля, направлявшимися для исполнения королевских прика­зов. Позднее они приобрели более широкие административные и квази-ад-

министративные полномочия. Они находились в должности в течение опре­деленного срока. В XIII столетии, при Фридрихе II, они стали оплачиваемыми и сменяемыми чиновниками.

С помощью таких сложных управленческих институтов норманнские короли Сицилии укрепляли свои связи с населением в целом и свой контроль над феодальной и городской аристократией. Король был не просто сюзереном своих вассалов, получавших лен непосредственно от него, он управлял всем народом на своей территории непосредственно, хотя и не во всех областях жизни. Если его вассалы намеревались осуществить свое феодальное право сопротивления ему, то он мог обратиться ко всему населению за военной поддержкой и мог использовать не просто феодальные, но и королевские меры наказания, включая разрушение замков, денежные штрафы, заключение в тюрьму и объявление вне закона.

Централизованный контроль сицилийской монархии над феодальной аристократией проявился в системе военной службы, и особенно в издании письменного реестра установленных повинностей рыцарской службы. Catalogue baronum, изданный Рожером II, устанавливал количество конных рыцарей, которых должен был выделить королю каждый барон. Однако это было лишь минимальное количество, и в случае нужды корона могла призвать к оружию весь народ. По-видимому, имелось положение о замене рыцарской службы денежным платежом. Очень вероятно, что сицилийский "Реестр ба­ронов" послужил моделью для английских и норманнских положений о ры­царской службе 1166 и 1172 гг., и реестра ленов (seripta de feodis) короля Филиппа-Августа во Франции.

Другим примером централизованного контроля сицилийской монархии над феодальной аристократией была практика упоминания вассальной вер­ности королю в каждой взаимной присяге на верность, приносимой вассалом и его господином. Еще одним примером было сохранение королевского права давать согласие на женитьбу вассала или субвассала, осуществлявшегося боль­шей частью косвенно в виде налога, но могущего быть примененным непос­редственно в качестве политической меры. Оба этих примера имеют аналогии в Англии XII в., где также осуществлялся подобный королевский контроль над феодальной аристократией через канцелярию, казначейство, командиру­емых королевских судей, шерифов, институт рыцарской службы и резервное право всеобщего военного призыва (fyrd).

Однако, в противоположность Англии, а также другим странам Европы, норманнские короли Южной Италии не считались подчиненными праву (и в этом смысле хотя бы — прототипами конституционных монархов), а на­против, рассматривались как автократы и даже тираны. Возможно, здесь ока­зали влияние византийская и арабская модели правления. Управляя церковью подобно византийским императорам, норманнские короли были главными свя­щенниками своего королевства. На мозаике в церкви Марторана в Палермо, построенной в XII столетии, изображен король Рожер II, получающий свою корону непосредственно от Христа, без посредничества папы или архиепи­скопа, а аналогичная мозаика в соборе Монреаля изображает его сына Виль­гельма II, также получающего свою корону непосредственно от Христа. Более того, в норманнском Сицилийском королевстве не было вольных городов, т. е. города управлялись лицами, назначенными короной, и хотя городские при-

вилегии существовали, города всегда были подчинены воле короля. Наконец, король был не высшим лицом в феодальной иерархии, а непосредственным господином всех субвассалов и практически всех жителей на принадлежавшей ему территории. Во всех этих отношениях он был автократом ("самодерж­цем") без каких-либо ограничений его юрисдикции.

Он был к тому же тиран в том смысле, что в теории и на практике отсутствовали правовые ограничения его возможности действовать произволь­но и деспотически. Его власть была абсолютной в буквальном смысле этого слова, т. е. он был "освобожден" от права. Норманнские короли Южной Ита­лии в целом предпочитали управлять посредством права, и в значительной степени они вынуждены были поступать так для контроля над подданными, но сами они считали себя выше права. На практике они не колебались про­являть варварскую жестокость не только против сопротивляющихся им, но и против покорных. Им нравилось пробуждать даже у своих сторонников не только благоговение, но и ужас.

Исторический опыт существования норманнского Сицилийского коро­левства ставит под сомнение сложившееся представление, что новая западная концепция законности возникла из компромисса между потребностями и по­литикой сильных монархий, с одной стороны, и традициями и интересами ранее существовавших феодальных и местных сообществ — с другой. Исто­рия Сицилии свидетельствует, напротив, что возможно было сосуществование высокоразвитой системы королевского права, охватывавшей страну сверху до­низу, и деспотической власти правителя. Имеется бросающееся в глаза сход­ство между системами королевского права в Англии и Сицилии в XII столетии: в обоих случаях монархия устанавливала связи с населением как целым и, создавая централизованную правовую систему, доходившую в своем действии до каждого человека, добивалась успеха в ограничении особых интересов фе­одальной аристократии. Однако в Англии, как отметил Миттайс, "королевское право всегда находило свои пределы в правовом чувстве сообщества"¹⁴. В Южной Италии никогда не было сильной традиции племенного (кланового) и регионального обычного права, которая существовала в германской и фран­кской Европе. Возможно, слабость правосознания сообщества толкала его пра­вителей на крайности, возможно, их претензия на неограниченную власть еще больше ослабляла это правосознание. Более простое, но близкое к истине объяснение состоит в том, что в Англии, как и в других странах Запада, помимо Сицилии, римская церковь была достаточно сильна, чтобы сущест­венно ограничивать и власть, и авторитет монархии.

Личность Рожера II

В процессе поиска причин исторического развития нетрудно убедиться, что отдельные личности могут играть значительную роль, особенно в эпоху быстрых правовых изменений и, однако, обычно очень трудно оценить эту роль с высокой степенью точности. Эпоха ли создает человека или человек эпоху? Рожер И был, очевидно, нужным человеком в нужное время. Родив­шись в декабре 1095 г., Рожер был девяти лет от роду, когда в 1105 г. умер его отец, великий граф Рожер I. Его мать Аделаида, родом из Северной Ита-

лии, была третьей женой великого графа и управляла в это время в ка­честве регента, опираясь главным образом на сицилийских министров гре­ческого или арабского происхождения. В 1112 г., в шестнадцать с поло­виной лет, Рожер считался уже достаточно зрелым, чтобы управлять от своего собственного имени. Выросший в преимущественно арабском городе Палермо, окруженный мусульманскими и греческими воспитателями, сек­ретарями и чиновниками, он получил наиболее совершенное по тому вре­мени образование по географии, математике и естественным наукам, зна­ния в области византийского и норманнского искусства и музыки, поэзии и философии как Востока, так и Запада.

Во время регентства матери и в первые десятилетия его собственного правления часто происходили восстания баронов. Рожер был решительным и удачливым, но не увлекающимся воином. Он не был воспитан в феодальных добродетелях и ценностях. Скорее, он был подготовлен для абсолютной власти типа той, которой обладали раньше римские императоры Византии и в его время султан Египта. Как писали авторы хроник того времени, Рожер жаждал власти и славы, но предпочитал завоевывать и сохранять их в меньшей сте­пени путем войны, чем посредством дипломатии и интриг. Он описывается как умный, хитрый, терпеливый, иногда яростный, иногда щедрый, сочета­ющий просвещенную терпимость с ужасной жестокостью, правитель. Мстя восставшим баронам, он не колебался разрушать города до основания и унич­тожать всех оставшихся там мужчин, женщин и детей. Но гораздо больше он предпочитал занятия наукой и философией, музыкой и искусством, блеск и пышность жизни двора, наслаждения гарема.

Было ли что-либо в личности Рожера, что привлекало его внимание к праву? Можно ли предполагать, что он видел в праве и ключ к власти и славе, и мирное средство контроля над своим многоязычным королевством. Несомненно, что его амбициозное стремление быть похожим на императоров Восточной Римской империи побуждало его также и к законодательствованию. Кроме того, он имел перед собой другие примеры: пример папства, как раз в тот период осуществлявшего активную разработку новой совокупности ка­нонического права, и гораздо более ранний пример Лангобардского королев­ства, имевшего до своего распада писаный кодекс обычного права, — Liber Papiensis. В королевстве Рожера сохранились некоторые черты римского права и Лангобардского права и, конечно, здесь применялось, как и во всей Европе, каноническое право, по меньшей мере теоретически. Кроме того, сама слабость канонического, Лангобардского, римского и других видов права в Южной Италии, и прежде всего отсутствие сильной традиции народного пра­ва, способствовали стремлению создать новую систему королевского права.

Эти причины создания такой системы права существовали помимо лич­ности Рожера II. Конечно, требовалось наличие правителя, обладающего умом, амбицией, силой и подобными качествами, чтобы ответить на потреб­ность времени. Однако Рожер сделал нечто большее, чем решение стоявшей перед ним исторической задачи. Он добавил новый элемент, который легче описать, чем оценить. Он выделил из сферы права отдельную юрисдикцию — юрисдикцию короля Сицилии в вопросах "высокого правосудия", а затем кон­кретизировал ее посредством системы взаимосвязанных принципов и норм, составивших единую и развивающуюся совокупность права. Он выдвинул ряд

взаимосвязанных принципов, устанавливавших и обосновывавших королев­скую юрисдикцию определенного типа. Никто до него этого не делал.

Сделанное Рожером нашло воплощение в "Ассизах Ариано" (1140) и было тесно связано с его личностью и характером, особенно с соедине­нием в них норманнских, византийских и, возможно, арабских качеств. Макс Хофманн справедливо назвал Рожера "первым новым князем", "ос­новавшим первую абсолютную монархию Западной Европы. Однако Ро-жер сделал больше. Он основал первую современную систему королевского права, объединил многоязычное разнородное население, имевшее ранее только крайне слабую традицию права, под властью объединенной и раз­вивающейся совокупности правовых норм и процедур, применяемых в ко­ролевских судах. Его законодательство не составляло всего объема права, действовавшего в отношении его подданных, и даже не было всем коро­левским правом, но та существенная часть королевского права, которую оно составляло, была систематизированной и основанной на определенных принципах. Оно не пыталось свести всю сложность и неупорядоченность жизни к некоторой системе или набору принципов, но, скорее, выделяло из этой сложности и неупорядоченности определенную сферу, или юрис­дикцию, которой могла быть придана разумная и систематизированная форма, благодаря чему окружающий хаос становился более выносимым.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: