О том, как должно вначале обучаться действованию умом в сердце этой божественной молитвы 10 страница

1. Об устной. В сокращенном виде она говорится так: Господи, помилуй; Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго; а в полном – так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго. Вначале она произносится большей частью принужденно и неохотно, но по мере упражнения и себя к ней принуждения, если только есть решительное намерение посредством молитвы, с помощью Божией благодати, умалить всесторонние страсти, она от частого в ней упражнения, по мере умаления страстей, время от времени будет делаться легче, приятнее и желательнее. При устной молитве всевозможно должно стараться держать разум в словах молитвы, говорить неспешно, все внимание сосредоточивать в мыслях, выражаемых словами, а когда ум будет увлекаться в посторонние помыслы, без смущения опять вводить его в слова молитвы.

Нерассеянность уму дается не скоро, и не тогда, как захотим, а когда смиримся и когда Бог благоволит. Сей Божий дар временем не определяется, ниже количеством молитв, а сердечным смирением и Христовой благодатью и всегдашним себя к ней принуждением. Из устной внимательной молитвы бывает переход к молитве умной, которая называется так тогда, когда одним умом к Богу устремляемся или зрим Бога.

2. Об умной молитве. При умной молитве необходимо должно держать внимание в сердце пред Господом. По мере нашего усердия и смиренного тщания в молитве дарует Бог первое дарование уму нашему – собранность и сосредоточенность в молитве. Когда внимание ко Господу делается неотходным, то оно есть внимание благодатное; а наше собственное внимание всегда бывает принужденное. От такой умной молитвы бывает переход к сердечной внутренней молитве, если только есть опытный учитель, очень удобный и свободный. Когда чувствами сердца с Богом бываем, а любовь к Богу сердце исполняет, тогда такая молитва носит название сердечной.

3. О молитве внутренней сердечной. В Евангелии изречено: аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой. Если применить эти слова к делу молитвы, то они будут означать следующее: кто хочет законно подвизаться в молитвенном подвиге, пусть прежде отвергнется своей воли и собственных разумений, а потом понесет крест, то есть труд тот душевный и телесный, который неизбежен при этом подвиге. Предав себя всецело неусыпному попечению Божию, надо смиренно и благодушно переносить этот труд ради истинного блага, которое даруется усердному молитвеннику от Бога в свое ему время, когда Бог Своею благодатью положит пределы нашему уму и уставит его неподвижно с памятью Божией в сердце. Когда подобное стояние ума сделается как нечто естественное и постоянное, оно носит у отцов название соединение ума с сердцем; при таком устроении уму уже не бывает желания быть вне сердца; напротив того, если по каким‑либо обстоятельствам или многою беседою удержан будет он вне сердечного внимания, то у него бывает неудержимое желание опять возвратиться внутрь себя с какой‑то духовной жаждой и с новым усердием опять заняться созиданием своего внутреннего дома. При таком сердечном устроении у человека из головы переходит все внутрь сердца, и тогда как бы некий умный свет озаряет всю его внутренность и чего он ни делает, ни говорит, ни помышляет, – все делается с полным сознанием и вниманием.

Он может ясно видеть тогда, какие приходят к нему помыслы, намерения и желания, и охотно понуждает ум, сердце и волю на послушание Христово, на исполнение всякой Божией и отеческой заповеди; всякое же уклонение от них заглаждается чувством сердечного покаяния и сокрушения с непритворным жалением и с приболезненным смиренным припаданием к Богу, прося и ожидая свыше помощи к своей немощи. И Бог, смотря на такое его смирение, не лишает его своей благо дати.

Старец Агапий

* * *

Привожу выдержки из писем о. Агапия к отцу иеромонаху Герману о молитвенном делании, написанных с чрезвычайною простотою и сердечною теплотою.

Милость Божия буди с вами, Боголюбнейший наш батюшка, отец Герман! Мы все, ваши духовные друзья, усердно, умно‑сердечно издалека вам кланяемся и смиренно просим земным поклонением вашего отеческого благословения и святых молитв, и при помощи Божией за предстательство Богородицы желаем вам от Господа Бога временного и вечного блага, яже к животу и благочестию и к преуспеянию христианского совершенства… Об рукописи вашего старца особенного вам сообщить нечего… в ней вредного и опасного нет, а все изложено от опыта и простоты. Только насчет келейного правила он пишет несогласно с разумом св. отцов и говорит: «Для чего давать правило?.. писано бо есть: бдите и молитеся, и еще: молитеся непрестанно». А св. отцы наши говорят так: только совершенные в духовной жизни не требуют правила, а прочим всем необходимо нужно иметь правило, только чтобы оно было сообразно с душевными и телесными силами, по умной способности каждого, какою кого Бог наградил, как Он и Сам в Святом Своем Евангелии объяснил: овому дан один талант, овому же два, овому же пять, каждому по его силе, а зарывать талант в землю нерадением и нечувствием никому не заповедал, и даже за сие строго наказывает. Мы вам, батюшка, правила не определяем, а вы сами с благоразумием себе уставьте. Дело не в количестве правила, а в качестве оного, а иных приводит и количество к качеству, а у преуспевших бывает больше уже от качества количество. Мы вашего устроения хорошо не знаем; вы для себя можете лучше сие устроить, только все делайте по разуму Божию, и по воле Божией, и в славу Божию, а не в свою, и всевозможно избегайте праздности, многословия и многоспания – это самые злые враги молитвенного преуспеяния.

Когда Господь даст вам тихую и внимательную молитву, больше всего ей прилежите. Молитва не в словах заключается и не в числе слов, а во внимании, и сердечном смирении, и чувстве покаяния, веры, страха Божия, любви к Богу и ближнему. На духовной Божией любви, как к Богу, так и к ближнему, все наше спасение основано. Все законы и пророки на сих двух заповедях содержатся. Иоанн Златоуст так пишет: что мы делаем без любви к Богу и ближнему, там Христос уже не имеет, где главы подклонити, а любовь познается в исполнении Господних заповедей. Тот, говорит, любит Меня, кто слово Мое соблюдет, а кто Меня не любит, тот и слов Моих не соблюдет… Вы пишете насчет грудной тесноты и боли. Вы на сие обратите внимание всестороннее, нет ли у вас неумеренной ревности и разгорячения – поскорее развить умносердечную молитву? Это, батюшка, очень вредно, а должно во время молитвы в первоначальных ее степенях соединять ум с сердцем посредством внимания и молитвы без собственного разгорячения, с тихостью и спокойствием духа, без особенного плотского и кровяного напряжения. Насильственным душевным и телесным чувством истинно духовной молитвы приобрести невозможно. Она даруется Богом в свое время не за нашу плотскую ревность, а за духовное чувство смирения и всегдашнее покаяние, и посильное усердное упражнение, а от неумеренности и кровяного разгорячения многие повредились и вредятся.

Старец Агапий

Милость Божия буди с вами, Боголюбивейший наш батюшка, о. Герман! Вседушно желаем вам всякой Божией милости и во всем духовного преуспеяния и издалеча с сердечною любовию вам кланяемся и умно припадаем к вашим стопам, и с живою верою просим вашего отеческого благословения и святых молитв. Письмо мы от вас получили, за что вас попремногу благодарим; не знаем, по какой причине мы, в чем вас просили, вы нам ничего не ответили, а именно, мы просили объяснить для нашей духовной пользы об умном внимании и о предметах духовной памяти во время молитвы, но мы с терпением подождем, а все‑таки просим объяснения: и сотвори любовь, насчет этого предмета нам что‑нибудь опиши: у нас и вначале было такое намерение, чтобы друг друга духовно назидать, а от вредного предотвращать. И мы не стыдимся о своем скудоумии: оно для нас очень прилично по воспитанию и по нашей нравственной жизни; и мы, батюшка о. Герман, душевно расположены больше назидаться, нежели назидать; а истинная любовь, присвоенная Божией благодатью, не ищет своего, а стремится к общей пользе. Мы вам желаем несколько объяснить о памяти и предметах для вашей духовной поверки, и мы не столько вам пишем от собственного опыта, сколько от слуха истинных и нелживых уст. Во время умной чистой молитвы, а особенно, когда сподобится ум непарительности и вниманием прилепится в молитве к сердцу, неисходным пребыванием тогда в очищенной памяти, чуждой всякого мечтания и разнообразных вещественных предметов, вот чем бывает память занята: 1) своим пред Богом ничтожеством и зрением непрестанной своей греховности, в чувстве непрестанного покаяния и во всегдашнем ожидании смерти, по смерти строгого испытания от лукавых бесов и неизвестного определения в вечности, Второго Христова и страшного Пришествия и окончательного неумытного и вечного от Бога определения всякому разумному существу; 2) памятью о Пречистых Христовых Страданиях и всей Его земной жизни и о Его Божественном изречении, в Ветхом и Новом Завете написанном, св. апостолами и св. отцами изъясненном, что к нашему спасению относительно и о Его Божественном о нас домострительстве; 3) о Божественных свойствах: первое о Божием всеведении, о Его всемогуществе и премудрости, о Его вседержительстве, благости и человеколюбии, правосудии и долготерпении. Вот, батюшка о. Герман, все сии божественные и духовные предметы так тесно срастаются с нашей памятью в чистом умно‑сердечном молитвенном делании, и они в чистой беседе с Богом не препятствуют, а больше нас возбуждают к духовной ревности, яже по Богу.

Чистая молитва и называется беседою с Богом, а память и размышление о духовных и божественных предметах, сами собою в чистом уме и сердце непрестанно возникающих, называются богомыслием: их ясно понимать можно только собственным опытом, а прежде опыта надо пользоваться духовною и живою верою, от постоянного умного делания и исполнения Господних заповедей проистекающей.

Только, батюшка, еще прибавляем вам: вышеозначенные духовные предметы действуют на душу и тело и на наш дух по мере умного, сердечного и истинного делания и непрестанного в нем упражнения, и действуют на сердце и на нашу память не все вдруг, а попеременно, однако, непрестанно: иногда действует сильно память смертная, иногда больше действует Суд Божий и вечное неизвестное определение; иногда память о Царствии Небесном, а иногда об адском вечном мучении; иногда сильно действует Страдание Господне и земная жизнь нашего Спасителя, Его распятие и смерть ради нашего спасения, Воскресение и на небеса Вознесение и Его Второе страшное Пришествие; иногда сильно действует на нас память истинных Христовых подвижников, ради любви Христовой до кончины все претерпевших; иногда действует неизъяснимо словом на все наше грешное существо страх Божий от живой веры в Его при нас присутствие, если мы только углубим в наш ум и сердце, что мы стоим, ходим, делаем, сидим, едим, пьем, говорим, глядим, слышим, – все как бы пред очами Божиими, при Его всеведении, всемогуществе и вседержительстве, премудрости и благости. Вот о сих последних непрестанно водруженная в уме и сердце память всего больше может привести нас к истинному умно‑сердечному чистой молитвы деланию и к духовному совершенному преуспеянию, а не одни только наши слова молитвенные могут нам доставлять истинную и непрестанную молитву. И это вам буди известно, батюшка о. Герман: во время умной молитвы, собранной и непарительной, вышеозначенные духовные предметы бывают в памяти без воображения, безвидно, неколичественны, а только в одной чистой памяти без всяких образов в нашей памяти действующих вместе с памятью Бога. Помимо же умной молитвы, можно упражняться богомыслием и размышлением тонкочастным о всех Божественных судьбах и о Его Божественных свойствах, насколько Божия благодать будет просвещать наш ум и сердце о Божественных истинах. Вот, батюшка о. Герман, по мере нашего скудоумия и по душевному о духовной любви расположению мы вам отчасти объяснили о памяти и духовных предметах, которые рождаются от непрестанной умной молитвы и Божией памяти; а если мы что не так написали, Бога ради просим исправления: мы веруем, что вы можете поправить, а нас в ошибках Бога ради простите…

Еще прибавляем от преизбытка духовной любви нашей к вам и к вашему и нашему преуспеянию, что выше писанное о духовных предметах и Божественных свойствах не на всех действует одинаковым чувством; на иного действует больше память смертная, на иного Суд Божий и неизвестное вечное определение, на иного Царствие Небесное, на иного адское вечное мучение, на иного спасительные Христовы Страдания, на иного страх Божий и непрестанная память о Божием присутствии, всезрительстве, всемогуществе и вседержительстве, на иного сильно действует Божие благодеяние и долготерпение. И вот что тут надо заметить нашим умным вниманием и душевным чувством: который предмет из обозначенных нами на кого чаще и сильнее действует к горению нашего духа и к ревности о благочестии, тот и надо себе сильнее присваивать и тверже его укреплять во все наши душевные чувства. Одно духовное чувство, тяготеющее в нашем уме и сердце и в незабвенной памяти, довольно способно нас подвигнуть к духовной ревности, и пробудить наши духовные чувства от душевной дремоты и нашего нерадения и привести нам на память и прочие духовные предметы. Только для сего требуется, батюшка, самоотвержение своего разума и своего хотения, и взять крест – сиречь умертвление от всего страстного и любосластного, и идти путем Господних заповедей и живою верою без всякого сомнения и самонадеянности, при содействии в нас Божией благодати, до последнего издыхания нашей жизни. Претерпевый до конца той спасется. Благослови нас, отче святый, и помолись за нас и прости нас.

Старец Агапий

* * *

В жизнеописании старца Агапия имеются некоторые его наставления о молитве Иисусовой.

Сердечное внутреннее делание есть наука из наук и художество из художеств, и опытные в сем делании всегда пребывают в страхе и трепете, по причине тесного и весьма темного пути, который обретается лишь с помощью опытных наставников.

Старец Агапий

Уму надо давать крайнее внимание, сердцу трезвение, воле бодрствование, чтобы она помимо молитвы ни во что не увлекалась, а если по немощи увлечется, то надо опять, ободрившись, внимать молитве. Без трех сих: внимания, трезвения и бодрствования истинная и чистая молитва произноситься не может; сие делание молитвы надо хранить неопустительно до последней минуты жизни, при всяком молитвенном даровании, по заповеди Господней: бдите и молитеся, да не внидете в напасть.

Старец Агапий

Проходить делание молитвы Иисусовой нужно под руководством опытных людей. Ибо от духовного бессоветия и от доверия своему мнению, рассуждению, душевным и телесным чувствам происходит в неопытных молитвенниках ложное душевное радование или, наоборот, – малодушная скука и сердечное ожесточение.

Старец Агапий

* * *

О. Агапий очень советовал делание молитвы Иисусовой вести в тайне:

Постарайтесь со смиренным тщанием укрыть от всех свое смиренное делание. Когда дорогие вещи кладутся неосторожно при пути – они удобно похищаются ворами, а хранимые в крепких кладовых, под хорошими замками, сохраняются от всех безопасно.

Старец Агапий

Кто истинно упражняется Иисусовой молитвой, тому бывает всегдашняя жажда, со всяким отсечением своего разумения и воли, если только найдет опытного человека, с простосердечием и любовию пользоваться духовным советом и во всем стяжать правое истинное рассуждение.

Старец Агапий

* * *

На вопрос некоторых лиц о том, как может держаться молитва Иисусова в сердце, о. Агапий говорил, что это вещь очень секретная.

Мы сами по себе, хотя бы очень тщательно старались ум держать неисходно в сердце, – без дарования Святого Духа это невозможно и не бывает; но пусть это вас не смущает, что не можете ум держать в сердце постоянно; трудитесь с усердием и просите милость Божию, чтобы Он дал вам сие дарование, как Ему угодно, а преждевременно сего желать запрещаю. А во время немощи, лености и умного изнеможения имейте всегда в сердце благоразумное и благодарное терпение, с благоговением предавайте себя воле Божией, в смиренном чувстве покаяния и зрением своей греховности, с вопитием к Богу: помилуй мя, Господи, яко немощен есмь. Смущаться и унынию себя предавать в это время не должно, а благодушно и пождательно ожидать доброго изменения.

Старец Агапий

Надобно любить не одно голое слово, но проводить его до чувства сердца и, с помощью Божией благодати, принуждать себя к точному исполнению всякого доброго дела, памятуя, что только нуждницы восхищают Царствие Божие, а для нерадивых и лукавых оно недоступно, и что наше падшее естество требует всегдашнего к добру принуждения, а особенно к такому добру, которое делается с истинным смирением.

Старец Агапий

* * *

Особую заботу имел старец Агапий о молодых.

Молодость по своей природе и худым привычкам очень непостоянна, а потому наставнику надо мужественно охранять новоначальных и молодых иноков, внушая им слова Священного Писания: в терпении вашем стяжите души ваши, – то есть, что те только приобретают спасение, которые претерпят до конца жизни в борьбе со страстями и сохранять непорочность совести.

Старец Агапий

* * *

Внутренний молитвенный труд о. Агапия хорошо уясняется из писем к нему епископа Феофана Затворника, к которому о. Агапий обращался за советами. Таких писем имеется в печати девять. Приведу несколько выдержек из них.

Кроме того, что вы видите в помянутой вами книжке о молитве Иисусовой, я ничего вам прибавить не умею. Если для вас мало того, то потрудитесь сами просмотреть об этом в той книжке, на которую та книжка указывает. А что покажется и после недостаточным, – спрашивайте у своих Богом вам данных руководителей: настоятеля обители, духовного вашего отца, отца восприемного и единомысленных братий.

Еп. Феофан

Положите себе жить в памяти Божией и ходить в присутствии Божием, – и это одно приведет вас к доброму концу. Все же от благодати Божией. Без благодати Божией никаким другим способом ничего духовного приобресть нельзя. Как укажет благодать в сердце, тогда все пойдет, как следует быть.

Еп. Феофан

Тому состоянию, в котором вы себя чувствовали во время св. поста, нельзя не порадоваться. Благослови вас, Господи, и всегда так пребывать! Восприимите смиренное ничего себе неприписывание, видение одних своих недостатков, погрешностей и опущений и болезненное из сердца взывание: Боже, милостив буди мне, грешному! И благодать Божия никогда не отдалит от вас своего осенения и покрова. Аминь!

Еп. Феофан Послушание, на вас наложенное, надо нести. Это враг вас мутит. И все ваши изветы – его суть изделия. Без послушания быть в обители стыдно. И вам дано послушание для избежания сего стыда, и притом такое, которое вам подручнее всякого. Вы исполняете его сидя, одним словом. Что легче слова? А добра от него сколько! – Вы говорите: «неспособен». – Об этом не вам судить, а о. игумену… Приказано делать, и делайте, не рассуждая. «Ни ума, ни жизни нет у меня, подходящей к такому послушанию», – говорите вы… Если бы этого не было в вас в какой‑либо мере, о. игумен, конечно, не тронул бы вас. Разве он враг братии, которых отряжает на вашу долю?.. «Ученики – помеха в молитве». Никакое доброе дело не может быть помехой в молитве: добрые дела и молитва – родные сестры, и одна другой руку подают… «Старчество затруднительно ныне». А когда оно было свободно от затруднительности? По самому свойству своему оно затруднительно. Но ему всегда присуща помощь свыше… «Старчество малоплодно». Это несправедливо. Никакое слово не останется бесплодно. Только плод не тотчас появляется. Да и как вы судите о плодах?! Если бы вам повелено было – всех сделать святыми, другое дело. А вам сказано только: «придут братия, сказывай им что Бог пошлет». «Отвечай за них». – Если не будете говорить, что нужно, будете отвечать, а коль скоро вы с любовью говорите все должное, вы свое дело сделали… и отвечать не за что. «Поступают в монастырь не ради спасения». Коль скоро кто пришел в монастырь, значит у него есть духовная зазноба. Но вначале она слаба. Вам предстоит развить ее и усилить. И трудитесь. Труд с Божией помощью все преодолеет… Молитесь о всех вам врученных со слезами, каждому испрашивая благопотребного… и себе просите вразумления. – И потом не беспокойтесь, ни что сказали, ни что еще сказать, ни что из того вышло.

Еп. Феофан

Мне не неприятно вести с вами беседу, – пишет еп. Феофан, – в чаянии научиться от вас духовному деланию. Вы нашли драгоценную бисеринку. Слава Богу! Теперь держите ее, – и по какой‑либо ошибке не продайте или не променяйте ее на глиняные тетерки. Пребывайте в том, что есть, болезненно припадая к Господу, да соблюдет Он в вас великий дар сей неутраченным. Я не имею, что сказать вам, и пишу, чтоб приложить прошение – помолитесь, чтобы и мне Многомилостивый Господь даровал сию бисеринку. А прежде того, чтоб даровал мне дух покаяния и утвердил в нем: ибо без этого никакой дар не дается и плодов не приносит. Вы что‑то упоминали о порядках в монастыре. Какое нам с вами дело до тех порядков? Они не на нашей шее лежат. Тот и пусть кряхтит от них, кому они поручены.

Еп. Феофан

Вы все спрашиваете и желаете слышать о духовном, а я по этой части недоучен… Память Божия, память смертная, дух сокрушен… и болезненное к Богу припадание: «О, Господи, спаси же! О, Господи, благопоспеши же!» Се – прямая дорога! Не мое это слово, а всех старцев, прямо на дело смотрящих. Кто попадет на это, тому нечего охать! Посылаю вам книжки: «Невидимая брань»… Желаю, чтобы вы в этой книжке нашли все вам нужное.

Еп. Феофан

Очень рад начать опять с вами беседу. Очень утешительно видеть, что ваша ревность о делании внутреннем пребывает в вас в силе и занимает внимание ваше.

Ваши недоумения и вопросы: «Можно ли при молитве Божией Матери и святым стоять вниманием в сердце?» – Можно… Молитва всякая должна из сердца идти. Следовательно, там и внимание должно быть.

«Есть ли какая разница молиться со вниманием внутри сердца или при устех внимая словам молитвы, со смиренным и покаянным чувством при неотходном памятовании Бога Вездесущаго и Всезрящаго со страхом и благоговением?» – Последние слова, что я подчеркнул, составляют дух молитвы. И у кого это есть, тот стоит в сердце: ни о словах, ни об устах помышлять ему некогда, и на ум не приходит. Эти слова: «при устех внимая» – новая выдумка, нигде у св. отцов не встречаемая… Ваши слова подчеркнутые составляют существо молитвы. Все прочее – наклонение головы, стеснение дыхания, седение на стульце, введение слов молитвы через ноздренное дыхание – и эти конец языка и губы – будь не будь, это простая обстановка, ничего существенного не имеющая… Обстановка молитвенного труда – несущественное дело. И при сей обстановке некая теплота приходит в сердце: но это наша трудовая, а не благодатная. Считать и эту благодатною есть прелесть…

«Можно ли говорить: Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй нас?» – Можно. Но откуда родился вопрос? Не взываем ли в церкви: «Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас»!?

«Можно ли вместо слова мя говорить нас?» – Можно. Когда молитва о себе: мя, когда о всех: нас.

Еп. Феофан Мысль о молчании и уединении – добрая мысль. Но ведь вы и так сидите одни… Иногда же поговорить с братом единомысленным куда как хорошо… Так я думаю, вам вот как можно: церковь да келья – закон неотложный; без крайней нужды никуда не выходить… Самому на беседу не навязываться, а когда кто в нужде духовной заведет речь, надо поговорить с ним добре… Когда при умилении слезы приходят сами собою, пусть идут; а когда не приходят, и одного умиления сердечного достаточно. Можно себя раздразнить на слезы и поплакать; но не следует этого считать чем‑нибудь, хотя слезы всегда умягчают сердце.

Еп. Феофан

Вот и добре! Благослови вас, Господь, быть так, как написали… И совсем забудьте и кончик носа и губки свои святые. А будьте исполнителями правила, Филофеем Синайским изреченного: «с утра стань у сердца и именем Иисуса бей ратников». В молитве что много заботиться о словах и произношении их? Все должно быть поглощено чувством к Богу, или сокрушением, или благодарением, или прошением чего потребного для души и тела, и для внешнего положения с верою и упованием. Такие чувства и подобные им да порождают вопль к Богу, и сей вопль будет настоящей молитвою, – и скажу, единою истинною. – Прежде начала молитвословия надо оживлять сии чувства размышлением, напряжением внутренним на них и молитвою о них; а потом и весь день пребывать с ними. И будет сие непрестанная молитва… Не сласти ищите духовной, а того, чтобы со страхом и трепетом стоять пред Господом, Божеское Ему воздавая поклонение.

Еп. Феофан

Говоря о состоянии вашей молитвы, на третьем месте полагаете недоброе состояние, которое изображаете так: «бывает так стеснительно, что ни ум, ни сердце не могут произносить молитвенных слов, а, как бы умученные и убитые, в неподвижном стоянии внутри, в чувстве своего ничтожества и покаяния». Не умею понять, почему вы такое состояние называете недобрым?

Стоять внутри неподвижно и, конечно, пред Господом есть хорошее состояние. Если при этом имеется еще чувство своего ничтожества и покаяния, то и лучше и желать ничего нельзя. И стойте так, не отходя от Господа, хоть целый день.

Еп. Феофан

* * *

Прилагаю ответы на ваши вопросы:

1. На Литургии побыть в церкви довольно на одной, и ее, как и вечернее правило, келейною молитвою заменить можно. О последнем, кажет ся, надо испросить разрешение у настоятеля. Да и о первом, если у вас положено, чтоб лица, вам подобные, бывали на всяком собрании церковном.

2. «Скоро ли лучше, или не скоро молитвословить?» – Вопрос этот у вас самих решен. Вы говорите: «Стараюсь всякое молитвенное слово доводить до чувства, и чувствую от сего большую пользу». – Старайтесь и всегда так делать, и вопрос – скоро или медленно – совсем не родится.

3. «Люблю читать, но и молитву ради чтения оставлять сомневаюсь». – Молитва выше чтения, потому оставлять молитву ради чтения незаконно. – Чтоб сии духовные делания одно другому не мешали, надо точно определить молитвенное келейное правило мерою и числом и всегда исполнять его в настоящем молитвенном духе, не оставляя, не умаляя и не ускоряя исполнением его ни ради чего…

Еще: за чтением ли или за другим каким делом найдет молитвенный дух, оставлять надо всякое дело и молиться. Можно это и сидя, или ходя, но лучше стать на обычное место и класть поклоны, пока душа насытится. Главное наше дело – к Богу приближение, которое бывает преимущественно в молитве. Молитве потому все должно уступить.

4. «Что такое молитва без слов?» – Есть неподвижное пребывание в молитвенных чувствах к Богу, не произнося ни в уме, ни устами никаких слов. Это высшая степень молитвы. Непрестанною молитвою может быть только такая молитва. То, что вы назвали недобрым состоянием молитвы, близко подходит к этому.

Еп. Феофан

Спрашиваете, как отнестись к болезням? – Относитесь так же, как и к слепоте, то есть как о слепоте радуетесь, так радуйтесь и о других болезнях и благодарите Бога искренно: ибо все от Бога и все ко благу нам.

Еп. Феофан

Лечиться ли? – Отчего не лечиться? И лекаря, и лекарство Бог сотворил. Разве излишне Он их сотворил? Нет; а затем, чтоб они болезни врачевали. Отвращение от лекаря и лекарства – Богу укор.

Еп. Феофан Не лечиться можно, определяя себя на терпение, но надо бояться, как бы не прокралась самонадеянность: «пусть лечатся слабые, а мы сильны». За такое о себе думание находит ропотливость. Лучше так: пришла болезнь, полечиться; пройдет боль от лекарства, слава Богу; не пройдет – терпеть и Бога благодарить.

Еп. Феофан

Не могу, говорите, трезвиться и бодрствовать. – Если это, как пишете, находит и отходит, то это ничего… А если тянется долго, надо подбодрить себя богомыслием или созерцанием таинства веры нашей, особенно – смерти, суда, ада и рая. Страх Божий надо разогревать, в нем великая возбудительная сила. От ослабления его находит леность, нерадение и сонливость… Сами говорите, что молитва внутренняя помогает, на нее и налегайте. – А это что, невоздержание в пище и лакомство?! Полагаю, что вы на себя клевещете: какое у вас там лакомство? Щи да каша, или хлеб да вода. А как вы управляетесь с душевными немощами и помыслами, лучше этого ничего придумать нельзя. Благослови вас, Господи, так вам настроенными быть всегда.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: