Ребята вновь засмеялись, подшучивая над Костиком. 6 страница

В аэропорту нас встретил дядя Витя с новостью, что из Сибири прилетел сам дедушка для под­дер­жания нашего морального духа. Дело в том, что мой дедушка был самым уважаемым, самым почи­таемым и мудрым человеком среди всей нашей род­ни. К его мнению прислушивались все. И считалось большой честью, если он самолично посещал кого-то из родственников. Мне было приятно прояв­ление такой трогательной заботы со стороны деду­шки, все-таки преодолеть пять тысяч километров, даже на самолете, в его возрасте было не шутка.

После того как улеглись радостные минуты встречи с дедушкой, началось традиционное застолье, где мама поведала про все несчастья, которые обрушились на на­шу семью. Они еще долго обсуждали проблемы, а я, изрядно устав с дороги, удалилась отдыхать. Ведь зав­тра предстоял трудный день.

Вечером, когда перечитывала свой днев­ник, в дверь кто-то постучал. Это был дедушка. Он при­сел рядом со мной и начал расспрашивать о каких-то мелочах. Постепенно наш разговор пере­шел на более серьезные темы. Дедушка пытался утешить меня перед предстоящим. Он говорил, что каковы бы ни были результаты повторного обсле­дования, расстраи­ваться не стоит. Потому что многие люди попадали в худшие ситуации и выходили из них победи­телями именно из-за того, что не утрачивали само­обладания и силы воли, боролись до последнего. Дедушка начал приводить красноречивые примеры из своей фронтовой жизни. А для убедительности подтвер­дил вышеска­занные слова своей любимой пого­воркой: «Пока жизнь в тебе теплится, надежда еще свети­тся»… Все это время я внима­тельно и спокойно слушала дедушку. А когда он закончил свою речь, искренне ответила ему, что в действительности думала и чув­ствовала в своей душе. Я выразила все то мое отно­шение к жизни, которое, благодаря учению Сэнсэя, сформировалось у меня внутри и стало неотъем­лемой моей частью. Дедушка был настолько пора­жен, настолько изумлен этими простыми истинами, что даже переспросил меня, действительно ли я не боюсь смерти.

– Конечно, – спокойно ответила я. – Для меня смерть – это всего лишь изменение обстановки, переход из одного состояния в другое. Я знаю, что всегда буду с вами, с родными, потому что моя Лю­бовь к вам живет во мне, в моей душе. И где бы я ни находилась, какую бы форму ни приобрела, эта Лю­бовь всегда будет со мной. Потому что я и моя Лю­бовь – вечны… И именно это чувство я начала це­нить больше всего в жизни. Ведь в жизни го­раздо важнее качество прожитых мгновений, чем бессмысленные годы существования.

Эти слова, видимо, затронули какие-то чувства дедушки, поскольку он был тронут до глубины души. И я подумала, что все-таки любой человек боится смерти, даже такой мужественный, как мой дедушка. Очевидно, он то­же боялся неизвестности, того, что будет после смер­ти, но только никому об этом не говорил… Де­душка задумался на некоторое время, а потом про­изнес: «Да, наверное, все-таки мудрость – это достояние души, а не возраста».

На следующий день я заметила, что в дедушке произошли перемены. Он стал веселее, бодрее выг­ля­деть, словно нашел ответы на му­чав­шие его годами вопросы. Мы все вместе направились в кли­нику… Почти всю неделю меня обследовали, дела­ли всевоз­можные анализы, рентген. И наконец в назначенный день мы предстали с мамой перед профессором, пожилым приятным мужчиной. Однако встретил он нас как-то странно, в легкой степени растерянности. Глядя на него, я подумала, что моему телу осталось жить совсем недолго. Настала напряженная пауза.

– Вы знаете, – начал он, все еще листая мои снимки. – Я ничего не понимаю. На этих сен­тяб­рьских снимках, привезенных вами, явная пато­ло­гия, опухоль уже начала медленно прогрес­сировать. А на этих, что мы сделали сейчас, все чисто. Я даже распорядился, чтобы сделали повторные снимки… Или в первых снимках – это ошибка, хотя малове­роятно, судя по документации здесь были неод­нок­ратные обсле­дования девочки, или… я не знаю что и подумать.

И уже обращаясь ко мне, профессор спросил:

– Когда последний раз у тебя были головные боли?

– У меня?.. Ну, – моя особа начала усиленно вспоминать, – наверное, где-то в октябре, точно помню. А потом… – я пожала плечами.

И действительно, я совсем забыла, когда же послед­ний раз у меня болела голова. Предыдущие месяцы насыщенных событий, особенно случай с мамой, заставили меня совсем забыть про себя и про свою болезнь. Единственное, что для меня тог­да было значимо, – это духовные практики и забота о маме.

– Странно… Очень странно, – сказал доктор. – По нашим снимкам девочка абсолютно здорова. Хо­тя старые снимки говорят о том, что вы бы ее сей­­час как минимум доставили к нам в лежачем со­сто­я­нии… Вы как-то еще лечились, помимо вра­чеб­ных рекомен­даций? – с явной заинте­ресо­ван­ностью спросил профессор.

– Да нет, – в растерянности ответила мама. – То, что нам предписывали, то мы и делали.

– Но то, что предписывали коллеги, это бы затор­мозило рост раковых клеток, но не полностью их унич­тожило… Парадоксально! Это первый такой уни­ка­льный случай за всю мою много­лет­нюю прак­тику… Видно, здесь без провидения не обош­лось, – пригова­ривал доктор, вновь перелистывая снимки и данные анализов.

– Так что, – робко спросила мама, явно не веря всему услышанному, – диагноз не подтвер­дился?

Профессор отвлекся, с удивлением взглянув на мать:

– Конечно. Ваша дочка абсолютно здорова!

Мама еще с минуту сидела, вцепившись в стул.
А когда до нее наконец-то дошел ответ профессора, она кинулась бла­года­рить и пожимать ему руку так, словно он был сам ангел с крылышками. Я тоже была счастлива. Но в отличие от мамы точно знала в душе, кто мой ангел-спаситель. Даже мой разум не сопро­тив­лялся этому определению. Единственный вопрос, кото­рый его мучил на тот момент: как Сэнсэй сделал ЭТО?

После такой новости мы не просто вышли из клиники, а «выпорхнули». Внизу нас поджидали наши родственники, в том числе и дедушка. Их радости не было предела. А мама даже перекрес­тилась, тихо поблагодарив Бога, чем меня несказанно удивила. Я впервые видела, что моя мама – офицер в майорских погонах, воспитанный на идеологии коммунизма и атеизма, – поступала вот таким обра­зом. И мне подумалось, что все-таки любой чело­век, кем бы он ни был, в первую очередь, остается обыкновенным человеком, со своими страхами, горем и верой в высшие силы.

Еще целую неделю мы праздновали мое «второе рожденье». Все эти дни дневник изобиловал страничками радости, восторга и одними и теми же вопросами: «Как Сэнсэй это сделал? Почему моя жизнь так круто изменилась? Благодаря ли Его присутствию в ней? Кто Он вообще на самом деле? И откуда я Его знала раньше?» Один вопрос порождал серию других вопросов. Но уехала я из Москвы с твердым намерением узнать все до конца, даже если на это уйдут годы.

Дома первым делом я осведомилась у друзей, когда будут занятия. Оказалось, сегодня вечером. Мы договорились встретиться с ребятами в то же время на трамвайной остановке. Я еле дождалась назначенного часа, прихватив на тренировку все свои медицинские выписки и снимки.

Друзья встретили меня бурной радостью и целым потоком новостей. А когда подошел заветный трамвай, они еле удержали меня.

– А нам теперь на другой маршрут трамвая, – сказала улыбаясь Татьяна.

– Как?!

– Сюрприз! – прокричали они чуть ли не хором.

– Мы теперь переехали в другой спортзал, – с гор­достью объявил Андрей. – Гораздо лучше, го­раздо удобнее, с зеркалами. Да и расположен ближе, почти в два раза.

– Вот так новость! – удивилась я.

Всю дорогу друзья говорили мне о том, как я много пропустила интересного, подлечивая, как они думали, свой желудок в лечебно-оздоро­ви­тельном центре. Андрей наперебой с Костиком рас­ска­зывали новости о тренировках, об ориги­наль­ных случаях очередных демонстраций Сэнсэя и про необычную философию, которую он поведал им на духовных занятиях. А Татьяна со Славиком под­да­кивали и дополняли своими впечатлениями особо захва­тывающие моменты. Слушала я их с внима­нием и большим сожалением, что не стала свиде­телем таких интересных событий. Но с другой сто­ро­ны, теперь-то у меня вся жизнь была впереди.

Приехав на конечную остановку, я увидела огромное современное здание, дворец культуры. Хотя местные окрестили его просто клубом. В нем был и кинотеатр, и многочисленные комнаты для различных кружков, и хороший спортзал с зеркалами на всю стену.

– Здорово! Теперь можно перед ними «обезьян­ничать» сколько хочешь, – в шутку сказала я, рас­сма­тривая свое многочисленное отражение.

В зал вошел Сэнсэй вместе с ребятами. Он тепло попри­ветствовал нас, в том числе и мою особу. Пожи­мая ему руку, я с восхищением смотрела ему в глаза с одним немым вопросом: «Как?» Я не то чтобы ве­ри­ла, я просто знала, что мое исцеление – дело рук Сэнсэя, вмешательства более высших сил, как говорил профессор «божественного прови­дения». Но как за такие короткие сроки Он смог это сделать? Почему болезнь так быстро исчезла?

Мое существо переполняли чувства благо­дар­ности. Но выразить их могла лишь взглядом, ибо вокруг было много любопытных. И когда ребя­та пошли к раздевалкам, я, набравшись смелости, попросила Сэнсэя поговорить со мной наедине. На что он охотно согласился.

Мы вышли в вестибюль, и я стала показывать ему свои медицинские свидетельства, рассказывая о московских событиях. Моя особа попыталась выразить ему переполнявшие меня чувства. Но от сильного волнения получались какие-то бессвязные обрывки благодарных фраз. Игорь Михайлович, быстро перелистав все снимки профес­сиона­льным движением врача и ознакомившись с доку­мен­тацией, добродушно спросил:

– Ты довольна?

– Очень! Даже больше, чем довольна.

– Ну и хорошо, это главное.

– Я все-таки не пойму, такое впечатление, как буд­то этой болезни никогда и не было… Но все эти ран­­­­ние снимки, подтверждения врачей, меди­цин­ские свидетельства, – растерянно проговорила я.

Сэнсэй улыбнулся:

– Знаешь, есть такая латинская поговорка: «Чего нет в документах, того нет и на свете».

– Нет, я серьезно. Я точно знаю, что это сделали Вы, но как? Почему так быстро?

– Ну ты даешь, – усмехнулся Сэнсэй. – А ты что думала, что надо вскрыть черепок, вырезать кусочек мозга или напичкаться таблетками, чтобы только лишь действительно поверить в то, что тебя оздоровили каким-либо действием?! Но ведь любое действие порождает, прежде всего, наша же сформированная мысль… Ты слышала когда-нибудь про стигматов?

– Что-то знакомое название…

– Стигматы – это глубоко верующие люди, у кото­рых в считанные минуты возникают крово­точа­щие раны на руках, стопах, то есть именно в тех мес­тах, где были и у Иисуса Христа, когда его распя­ли на кресте. И буквально через три дня эти ра­ны бесследно исчезают. А у некоторых веру­ющих стигматов появ­ляются не только раны, но и гвозди. Причем эти гвозди брали на анализ и действительно под­твер­ждали, что это не просто там какой-то нарост из кожи и мяса, а настоящие гвозди, сделанные из материала, характерного на те времена, то есть изго­товленные около двух тысяч лет назад… Вера действительно творит чудеса. И нет ничего невозможного для верующего человека, в кого бы или во что бы он ни верил… А ты говоришь, почему так быстро?

– Но я бы не сказала, что я верующий человек, тем более глубоко верующий человек… Ведь реаль­но я в это поверила, в… (тут я чуть не сказала в Вас) высшие силы только тогда, когда услышала слова профессора в Москве, подтверждающие, что я абсолютно здорова. То есть тогда, когда уже все произошло.

– Все гораздо проще. Если человек не может сам глубоко поверить в свое выздоровление, то надо, чтобы в него поверил кто-то, кто более духовно раз­вит, чем он. И тогда результат превзойдет все ожида­ния.

– И что, так можно победить любую болезнь?

– Абсолютно.

– А что нужно для этого делать?

– Всего лишь искренне верить и правильно мыс­лить. Но верить глубоко, с Любовью, позитив­ной мыслью. И не то что там «я хочу выздороветь», а с позиции уже здорового человека. Тогда человек по-любо­му создает этой утверждающей положи­тель­ной мыслью своеобразную, ну назовем ее «мат­ри­цу стопроцентного здоровья». Эта матрица сох­ра­няется в нашем подсознании, благодаря силе нашей веры… И именно благодаря этой «матрице», по ее здоровой схеме организм восстанавливает свои функции на физическом уровне, поскольку всего лишь на всего выполняет приказ подсознания. Все просто.

– А как же тогда можно вылечить верой другого человека?

– Так же. Только эта «матрица», или правильнее было бы ее назвать голограмма, передается мысленно как здоровый образ от одного человека к другому…

– И это может сделать любой человек, который сильно-сильно поверит?

– Конечно… Я могу тебе поведать случай, про­изо­шедший с нашим Володей. Но расскажу тебе лишь потому, что ты сама через это прошла. Но смот­ри, никому об этом не рассказывай. Хочешь, спро­си потихонечку у Володи, но так, чтоб никто не слышал… Его отец побывал на ликвидации по­след­ствий Чернобыльской АЭС. До того у него по­баливал желудок, думали гастрит. И вот, когда он возвратился оттуда, ему стало совсем худо. Врачи поставили однозначный диагноз – рак желудка. Естественно, требовалась срочная операция. Володя пришел ко мне в тот вечер и спросил, можно ли что-нибудь предпри­нять. Я ему рассказал про эту технику. Он, расслабив­шись, убрав все лишние мы­сли, благодарил Бога за то, что произошла оши­­бка, что его отец абсолютно здоров и у него все хорошо. Володя просил прощенья за свои грехи, за грехи своего отца, за все содеянное. Он раска­ивался и в то же время благодарил Бога…

– Простите, а что, человек действительно грешен перед Богом?

– Ну как тебе сказать, по факту человек грешен лишь перед самим собой, перед своей душой… Смысл в чем: фактор греха закладывается нам с детства в подсознание. Нам внушают, к какой бы религии мы ни принадлежали, все мы виноваты перед Богом. Никто из нас не виноват перед Богом! Мы виноваты лишь перед собой. Бог, Он делает только добро. Но мы сами себя толкаем в грязь. Вот поэтому, когда мы признаем, что мы животные, увязшие в грязи и молим прощения у Бога, мы признаем факт Его существования, мы признаем Его силу и, что самое главное, мы настраиваемся на Любовь, на позитивное… Так вот, Володя вы­пол­нял эту технику в течение нескольких дней, ло­жась спать, просыпаясь, когда выпадала свободная минутка. Он произносил эту свою молитву в глубо­чайшей вере, в огромной Любви к своему близкому чело­веку. По его признанию, такого внут­реннего состояния он никогда в жизни не испы­тывал. Хотя медитациями Володя занимается давно по своему духовному направлению… Ну и что самое поразительное. Через семь дней после того, как мы поговорили, я подчер­киваю, уже на седьмой день, когда его отца «вскры­ли» на операции, у него ничего не обнаружили. Зашили и отправили домой. Диагноз не подтвердился, посчитали врачебной ошибкой. И до сих пор его отец жив и прекрасно себя чувствует, вкалывает на работе наравне с молодыми… Хотя сам этот пожилой мужчина всю свою жизнь ни в кого не верил и надеялся только на себя, на свои силы… Вот тебе реальный пример из жизни, что может сотворить глубокая вера.

И, помолчав немного, Сэнсэй добавил:

– Вера – это не просто слово, это огромная вну­тренняя сила, вырабатываемая самим человеком. А в соединении с силой божественной Любви, о кото­рой мы говорили в «Цветке лотоса», она по­рождает такую мощь, которая действительно тво­рит «невозможное». Хотя все эти слова: «чудеса», «невозможное» – это всего лишь слова людей. По­ско­льку в науке Шамбалы все объя­сня­ется есте­ственными законами при­роды, ко­то­рые на данном этапе еще не познаны чело­вечес­твом. Силы Веры и Любви, поро­жденные мыс­лью, – это силы, присущие изначально че­лове­ческому существу. Это то, что отличает его от обыкновенного двуногого жи­вот­ного.

Поэтому все великие Учителя человечества на протяжении истории призывали людей к Вере и Любви, давая им эти знания на их уровне во­сприятия. Вспомни хотя бы слова Иисуса: «Если вы будете иметь веру, хотя бы с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас». И это не пустые слова, это истинные знания для тех, кто умеет слушать: «Слышащий да услышит».

– Интересно. Но ведь если эта огромная сила объясняется естественным законами, то значит, как я понимаю, должны быть какие-то формулы.

Сэнсэй улыбнулся:

– Безусловно, формулы существуют… Но люди не готовы еще к тому, чтобы дать им в формулах эти знания, так как у большинства людей пре­обладает в мыслях слишком много животного начала… А по факту, доказать реально существо­вание этой силы – это значит открыть законы мироздания, открыть реальность существования Бога… Даже про­стая «слепая» человеческая вера, имеющая ограниченные возможности, способна на многое. А истинная вера открывает неограниченные воз­можности. Она способна не только двигать пла­не­тами, но и создавать, разрушать и управлять мно­­ги­ми мирами одной лишь мыслью.

– Да… Такой силищей восстановить здоровье мож­но, наверное, только подумав об этом! – вос­хи­щенно сказала я, открыв для себя совершенно но­­вый мир мысли.

– Совершенно верно.

Тут я вспомнила про чудесные исцеления, творимые Иисусом, которые в свое время меня очень поразили. И меня внезапно осенило:

– Так это же получается, Иисус одной лишь сво­ей положительной мыслью лечил людей! А я-то ра­нь­­ше думала, что это все сказки.

Сэнсэй засмеялся:

– Да, да, да… Поэтому Он и говорил: «По вере вашей, да будет вам»… Иисус создавал своей силой лишь голограмму здоровья, а человек удерживал ее силой своей «слепой» веры. И чем сильнее была вера человека, тем прочнее она удерживала голограмму в его подсознании.

Я немного поразмышляла, а потом спросила:

– А почему об этом никому нельзя говорить?

– Видишь ли, рассказывая другим людям, че­ловек сеет в себе их ответами и соответ­ству­ющими мыслями зерно сомнения в своем под­сознании, даже не замечая это. И эта нега­тивная сила, постепенно разрастаясь, порождает в созна­нии логику «мыслей-паразитов», которая, на основе своих небольших знаний об окружающем мире, пы­тается сформу­лировать хоть какой-то здравый смысл, ища объяс­нения в своем скудном багаже зна­­ний. В этом отно­шении так называемый «здра­вый смысл» – это первый враг человеку, его ве­ре, духовному развитию, по­скольку является бла­годатным полем для развития сомнений, нега­тив­ных мыслей и негативных эмоций. В этом значении Бог и «здравый смысл» – два совершенно разных понятия… Так вот в ко­нечном счёте на поле битвы разума выигрывают сом­нения, негативная сила логики, которая унич­тожает «слепую» веру вместе с подпи­тываемой ею матрицей здоровья. И болезнь воз­вращается снова. Поэтому, если ты не силен в ду­­ховных знаниях, нужно просто верить, бла­года­рить с Любовью Бога за то, что Он послал этот дар здоровья, и никому об исце­лении не говорить. Только тогда у тебя есть шанс сохранить эту голо­грамму здоровья, соз­дан­ную си­лой Любви, до самой глу­бо­кой старости…

В этот момент из спортзала вышел Виктор и, уви­дев Сэнсэя, спросил, можно ли начинать тре­ни­ровку.

– Да, конечно, – ответил Сэнсэй.

Мы поспешили присоединиться к коллективу. Все занятие я только и думала о нашем разговоре. Меня поразили эти простые истины. Вроде бы о них раньше и читала в выражениях великих. Но именно читала, а не глубоко понимала. Сэнсэй соз­дал мне какое-то новое видение того, что суще­ство­вало тысячелетия­ми.

Увлеченная этой темой, я перерыла всю домашнюю библиотеку и наконец нашла тот журнал, где печатались отрывки из Библии об исцелениях Иисусом. Все это теперь перечитывала совершенно другими гла­зами, с совершенно другими мыслями, с вершины тех неординарных событий, которые произошли со мной за столь короткое время. Так постепенно открывался для меня новый мир, мир, порожденный могучей силой Мысли.

Когда мы с ребятами ехали на духовные занятия, я заметила, что их речь начала изменяться. В ней появилось больше хороших слов, положительных моментов, умных мыслей. Они даже решили коллективными усилиями избавиться от слов-па­ра­зитов, которые раньше часто употребляли в своих выражениях. Для этого придумали, что если кто «проговорится», тот покупает всем по че­буреку или пирожку. Я и сама, так пару раз «проштра­фившись», уже начала внимательнее следить за своей речью и прежде всего за своими мыслями.

К нашей заветной поляне была протоптана небольшая, но довольно-таки утрамбованная снежная тропинка. На самой поляне уже стояли Володя, Стас, Женя, Сэнсэй и Николай Андреевич. Присоеди­нив­шись к «могучей кучке», мы услы­шали продолжение разговора, прерванного нашим приходом.

– … но используя в своей практике гипноз, мы выяснили, что он отключает сознание и идет напря­мую работа с подсознанием, – увлеченно рассказывал психотерапевт. – И сделали выводы, что конк­ретных знаний в подсознании нет. Оно воспринимает всё как есть: если мы внушаем чело­веку, что он певец, а он никогда в жизни не пел, он будет петь; если даем ему лук и говорим, что это сладкое яблоко, он ест с удо­вольствием, даже не морщась, и так далее. Мы даже повторили серию экспериментов наших столичных коллег по исследованиям торможения в клетках коры голов­ного мозга реакции кровеносных сосудов человека в состоянии гипноза на раздра­жители. К руке сом­нам­булы прикладывали колбу с горячей водой (+65°С), звонили сильно звонком. Но никакой ре­акции сосудов руки на это раздражение не после­довало. Уровень плетизмо­граммы не менялся. А испы­туемый, загипнотизи­рованный на невос­приимчивость к этим раздражителям, отвечал, что ничего не чувствует, о чём свидетельст­вовала и его мими­ка. Или же мы внушали ему такие сома­тические явле­ния, которые невозможно вызвать про­извольно. К примеру, что кусочек обыкно­венной бумажки – это горчичник. Тогда на его поверхности ко­жи, куда прикладывали бумажку, выступали со­ответствующие покраснения… То есть человек в состоянии гипноза выполнял в буквальном смы­сле все наши команды, начиная от психоло­ги­чес­кого образа и заканчивая реакциями тела.

– Совершенно верно, – ответил Сэнсэй, – потому что гипноз – это и есть проявление животного на­ча­ла в человеке в полном своем объёме, это «осво­бож­дение» от разума и отключение от души. Гипноз – это всего лишь функция подсознания. В гипнозе человек становится тем, кто он есть на самом деле, если его полностью захлёстывает животное начало, – зомби, то есть, попросту говоря, послушный кусок мяса или, как верно заметил Омар Хайям, «мешок костей, жил и кровавой слизи».

– А кто такие «зомби»? – спросила Татьяна.

– «Зомби» – так называли в африканских пле­менах людей, психика которых с помощью нар­котических веществ и специальных психических воздействий определенным образом програм­ми­ровалась; они беспрекословно вы­полняли любое поручение вож­дя и мог­ли убить не только себя, но и свою мать, своих де­тей… Короче говоря, «зомби» – это те­ло человека, из кото­рого «вы­ну­ли» или «от­клю­­чили» ду­шу и лишили его ра­зума, – отве­тил Сэн­сэй и, уже обра­­щаясь к Ни­ко­лаю Андре­евичу, про­должал: – Гипноз – это «взлом» личности, это агрес­сия, это рабство. И никаких зна­ний вы, естес­твенно, там не обнаружите, кроме ту­по­го, живот­ного подчинения.

– Я с вами не совсем согласен насчёт тупого животного подчинения, – возразил Николай Ан­дре­евич. – Ведь, насколько мне известно, «я» у гипно­тизируемого всё время сохраняет контроль реаль­ности и может в любой момент быть восста­нов­лено. Гипнотизер может повлиять только на то, с чем бессознательно соглашается пациент. Как пи­шут в медицинских исследованиях, механизм сопро­тивления и защиты полностью не выключен.

– Если бы это всё было так, как вы говорите, на самом деле, то гипноз не использовали бы так ак­тив­но в разведке всех передовых стран мира. А вы сами знаете, что все новейшие открытия, техноло­гии и самые лучшие способы выуживания инфор­ма­ции и методы контроля над психикой человека исполь­зуются, в первую очередь, в военных инте­ресах госу­дарства и только малая, незна­чите­льная её часть – в мирных целях.

– Ну, хорошо. Но гипноз же можно использовать и в медицинских целях, излечить какую-либо болезнь. Ведь этот факт вы не будете отрицать?

– Буду. Что такое болезнь? Это, прежде всего, сигнал организма о возможности серьёзных нару­шений в функциях или тканях. Пос­т­гип­нотическое внушение, оставленное гип­нотизёром, которое впоследствии разум человека выполняет якобы в качестве своей собственной идеи, всего лишь убирает этот сигнал боли, но не устраняет при­чи­ну самой болезни. И человек действительно некоторое время не будет ощущать боли, обма­ны­ваясь призрачными надеждами. А фактически он сде­лает себе ещё хуже, ибо болезнь всё равно будет про­грессировать и в конечном счёте она проявится в ещё худшем, запу­щенном состоянии. «Выле­читься» гипнозом – это не значит быть здоровым. Так как таким «лечением» даже лёгкая форма одной бо­лезни может породить другую болезнь, более серьёзную.

– А как же те привычки, которые складываются у пациентов, когда наступает лечебный эффект. Ведь это неоднократно доказывалось, что плохие привычки устраняются, а хорошие, наоборот, формируются, вводятся и разум сам начинает работать по-другому. Почему? Чем вы это объясните?

– Всё очень просто. Разум под гипнозом, как правило, находится в состоянии «доверчивого слушателя». То есть, он смотрит как бы со стороны, абсолютно без всякого анализа. Если ему приказать в состоянии гипноза не слушать или забыть, или поменять привычки, он это всё с точность выполнит. И впоследствии он будет восприни­мать этот приказ как свою собственную идею… Наш разум несовершенен, очень несовершенен. Ду­ша – совершенна и её возможности не ограничены. Но душа отключается, когда человека вводят в состоянии гипноза, поскольку идёт явное пробуждение животного начала в человеке. Душа, естественно, проигрывает и не может уже влиять на разум. Поэтому гипноз в общем – это страшно для людей.

– А если человеку внушают хорошее?

– Не имеет значения.

– Но восприимчивость к гипнозу свойственна всем людям, просто в разной степени и в разных формах.

– Естественно, так же, как и всем людям свойственно в разной степени присутствие в них духовного и животного начала.

– Но гипноз имеет общие черты с другими измененными состояниями сознания, такими как сон или та же медитация. Гипноз ведь также достигается уменьшением притоков сигналов к мозгу, субъект тоже перед этим сосредоточивается на каком-то одном сенсорном стимуле…

– Да, но вы перечислили характеристики, которые свойственны началу любого метода изменения состояния сознания. Главное отличие гипноза в протекании самого этого состояния, которое отражается и на физическом уровне. Я бы назвал гипноз состоянием «дублирования приказа». Вы по­смотрите, как на физиологическом уровне он проявляется. Если сравнить со сном и медитацией, то содержание кислорода и двуокиси углерода не изменяется, как это бывает в тех состояниях. В отличие от других измененных состояний сознания гипноз не сопровождается физическими отклонениями от состояния бодрствования: волны электроэнцефалограммы («мозговые волны») чаще всего остаются такими же, как и у бодрствующего че­ло­ве­­ка и так далее. То есть это лишь те факты, кото­рые ваша наука реально может зафиксировать на дан­ном этапе.

А медитация – это совершенно другое изменённое состояние сознания. Даже сам термин «meditation» означает в переводе с латинского «раз­мыш­ление». Медитация представляет собой состояние, в котором достигается высшая степень концентрации внимания на определенном объекте или же, наоборот, — полное рассредоточение внимания. В этом состоянии наступает остановка процессов восприятия и мышления, происходит особого рода чувственная изоляция человека от внешнего мира и полное сосредоточение на внутреннем, духовном мире, духовной сущности. Естественно, что на физиологическом уровне такая психическая иммобилизация, связанная с временным выключением основных интегративных механизмов мозга, спо­собствует восстановлению нервно-психических функций человека, оставляя после себя ощущение свежести, внутреннего обновления и радости жизни… Гипноз же оставляет после себя подавленность личности на подсознательном уровне, формируя тем самым рабскую психологию в сознании человека.

И ещё один любопытный момент по поводу медитаций. Нормально функционирующие во время бодрствования органы чувств создают в ЦНС высокий уровень собственных внутренних «шу­мов», что затрудняет течение процессов ассоциации и интеграции. При медитации уровень «соб­ственных шумов» мозга становится предельно низким, а следовательно появляется возможность наиболее полного исполь­зования ассоциативных и интег­ра­тивных процессов для решения опреде­ленных задач, которые формирует для себя меди­тирующий… Так что гипноз и медитация – это со­вер­шен­но разные состояния сознания. Ме­ди­тация – это один из способов пробуждения духовного начала. А гипноз, я подчёркиваю, это всего лишь функция животного начала.

– Но хотя бы в психотерапевтических целях можно же внушать в гипнозе человеку уверенность в своих силах, своих возможностях, – никак не мог успокоиться Николай Андреевич.

– Гипноз – малоподходящая вещь для того, чтобы внушать уверенность в своих силах, ведь одно­временно он усиливает внушаемость, подат­ли­вость к воле другого человека. А это в свою оче­редь проти­во­естественно сущности самого че­ло­века, его истин­ному предназначению в про­жи­ваемой жизни. Ведь внутренне, на подсознательном уро­в­не, он стремится к настоящей Свободе, Сво­боде своей Души. Из-за чего в нём, в принципе, и при­­сутствует в жизни постоянная тяга к неза­висимости, к самоутверждению и любой форме внешней свободы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: