Говорить то, что думаешь 7 страница

Мы исключили старые способы работы - и не ошиблись. Неудача в Милане и успех в Ленинграде позволили весьма точно определить характер кривой нагрузки перед выступлением. В Риме можно играть партию безошибочно. У нас были выкладки, график, которые позволяли собирать силу не только к дням, а к определенному дню. На соревновании следовало лишь не уступать мнимой тяжести веса и робости перед соперником. Но и это искусство уже давалось. К тому времени я выиграл два чемпионата страны, два чемпионата Европы и один чемпионат мира, установил более десятка мировых и всесоюзных рекордов.

Однако неудача в попытке первым перемахнуть 200-килограммовый рубеж доказала неистребимость боязни за позвоночник, живучесть страха, турнирную незакаленность.

Я вел травлю 200-килограммового веса настойчиво - это тоже от великой гонки. На чемпионате мира в Варшаве зацепил чисто этот круглый вес на грудь, встал, но не зафиксировал в посыле. Пять раз брал этот вес на соревнованиях 10 апреля. Пять раз подряд брал на грудь, вставал и не толкал! Каков же запас! Потом в Ленинграде зацепил тот же вес - и как легко! А с груди - снова осечка!

По нынешним меркам вес смешон. Но рекорд необходимо соотносить со своим временем. Его нынешняя малость не означает, будто мы уступали в силе. Мы уступали во времени. Только во времени. Ибо рекорд - это время, переведенное в сознание и состояние мышц. Не в силу мышц, а в их состояние.

Таким образом, для опрокидывания "вечных" рекордов Эндерсона и новых больших рекордов я должен был вместе с силой менять отношение к традициям. Большой атлет в тренировках и отношении к результатам должен быть своего рода еретиком.

Понадобилось время, пока я научился искусству притирки к рекордам. Я считал себя свободным от сомнений, гордился, а инстинкт самосохранения, то бишь страх, видоизменялся, скрываясь в сознании под другими, непохожими образами. Я упоминал о том, как это сказалось на судьбе Шемански. Первый мастер толчка в начале 50-х годов, подлинный маэстро техники, он так и не сумел стать таковым после травмы. Это и отняло у него победы, а он приближался к ним. На себе испытал, как близко...

Глава 40.

Я выиграл чемпионат СССР в Ленинграде при собственном весе 119,1 кг. Второе место при собственном весе 119,4 кг занял Медведев, отстав в сумме троеборья на 20 кг. На третьем месте закрепился Вилькович с суммой 462,5 кг.

После второго поражения от меня на чемпионате страны Медведев согнал вес и попытался работать в первой тяжелой весовой категории. (Новую категорию ввели в стране с 1961 года.) Дело не пошло.

Последнее ответственное выступление Медведева (снова в старой весовой категории - втором тяжелом)- чемпионат ЦС ДСО "Труд" 18 ноября 1963 года - 460 кг. По итогам того года он оказался пятым в СССР с суммой 482,5 кг (155+145+182,5), собранной на чемпионате страны - III Спартакиаде народов СССР 1963 года.

В те же годы Алексей Сидорович приступил к кандидатской диссертации по основам тренировки, надолго и часто наезжал ко мне в зал. Ни свои методы, ни слабости, ни планы я не таил. Для будущего тренера, соперника это было многовато. Можно было строить план осады моих результатов с учетом всех обстоятельств.

Спортивная слава.

В ней всегда вкус горечи. Слава для спортсмена - это прежде всего необходимость ужесточения тренировки, необходимость нового уровня работы, ибо она отмечает лишь достигнутый порог умения и силы.

Слава в спорте может быть смыта в один день громовым успехом соперника. У писателя остается книга, у музыканта - ноты, у ученого - его формулы, у рабочего - машины, дома. У атлета - сила, отныне ненужная, ибо в своей чрезмерности она неприложима к обычной жизни. И выходит, огромная сила, физическое умение что-то делать, доведенное до виртуозности, совершенно непригодны для жизни, даже обременительны. Через десять лет не всякий вспомнит прежде знаменитое имя. А суть не в обидах: стерт труд. Выступать в осознании этих чувств сложно; понять верно свое положение - еще сложнее;

думать справедливо далеко не всегда и не всем удается.

Поэтому я был и остаюсь противником участия подростков, тем более детей, в большом спорте. Что и почему - объяснять излишне, если учесть и общий характер физических нагрузок...

Глава 41.

Большой спорт привлекателен свободой действий, возможностью проявления инициативы, относительной независимостью в средствах и путях достижения задуманного. Это не может не воодушевлять.

Большой спорт привлекателен и тем, что в нем практически отсутствуют всякого рода люди, которые выдают себя за его приверженцев, не являясь таковыми по существу. Здесь в разной степени, но все одержимы общей страстью. Быть среди одержимых, разделять эту одержимость, служить ей - все это награждает светлым чувством общности, братства. Тут исступленность труда вызывает не удивление, но единственно желание понять ее направленность, организацию, приложимость и к своей тренировке.

Не все здесь строго соблюдают пост, но все готовы на любые испытания. Здесь никто и никогда не зовет к труду - здесь удерживают от чрезмерного увлечения трудом. Здесь понимают друг друга по жесту, колонке цифр в записи тренировки. И мне всегда казалось лишним, когда в управленческом аппарате появлялись новые должности, отделы, разбухали штаты, а это никак не изменяло наш труд. Дармоеды плодились, как крысы...

Глава 42.

Подражание - это ранняя, младенческая стадия творчества, точнее - его рождение. "Каждый большой художник должен создавать свои формы",- я вспоминал эти слова Льва Толстого всякий раз, наблюдая тренировки по-настоящему крупных атлетов. Везде этот принцип выявлял свою правоту, однако с незначительной поправкой: талант, сознавая себя, должен действовать в границах своих возможностей.

Для самого спортсмена тренировки - это процесс бесконечного обновления и преобразования. В этом их притягательность.

"Я верю в необходимость регулярной работы и никогда не жду вдохновения"- это правило Джека Лондона отвечает и отвечало моим взглядам на организацию работы вообще. Если бы я считался со своим состоянием, тем более настроением, я не прошел бы и части пути. Даже больше того, усталость и настроение от усталости являлись ведущим настроением тренировок. Да и быть иначе не могло. Все время шла проба организма на прочность.

Большой спорт отнимает все больше и больше энергии, предъявляет права на всю энергию. Спортсмен из разряда первых лишь поспевает отвечать на требования борьбы. Все меньше остается сил на другую жизнь...

И еще: победить великого атлета вовсе не означает перешагнуть через него как человека. Эта истина действует в спорте неумолимо. Перед ней пасуют самые впечатляющие рекорды. Всегда за всем стоит человек. И одолеть его, усмирить его победы, стереть память о нем не удается подчас и самой громадной силе...

Глава 43.

Неудачи. Опрокидывание неудачами. Живучесть... "Поступай всегда так, чтобы твое поведение могло стать всеобщим законом",- советовал Кант. Его рекомендацию почти дословно заново сформулировал через сто лет Лев Толстой. Счастлив, кто добивается такого единства поступков и чувств. И еще Канту принадлежит мысль о том, что нельзя превращать в средство тех, у кого есть свободная и разумная воля. Люди так радовались моим победам! Я получал столько свидетельств в уважении!

И я работал с упоением. Нет чувства слаще, чем твоя нужность всем. И трудно одинокому человеку сохранять в здоровье и равновесии все свои чувства и цели.

Высшая из сил, которая возвышает человека над обыденностью и эгоизмом интересов,- убежденность, то есть идеал или идеалы. "...Атеизм, уничтожая теологическое нечто, стоящее над человеком, не уничтожает тем самым моральной инстанции, над ним стоящей. Моральное высшее, стоящее над ним, есть идеал..." (Фейербах Л. Избр. философ, произв. М., Политиздат, 1955, т. 2. С. 609). А идеал не есть нечто мертвое, всасываемое бездумно, наподобие церковного догмата: верую, не разумея. Разумение места, направление движения, борьба за идеал и есть та настоящая жизнь. Животное в человеке преодолевается идеалом, убежденностью. Слепой, бездумный идеал - то же животное состояние.

"Впрочем, мне ненавистно все, что увеличивает мои познания, не призывая меня вместе к деятельности, не переходя непосредственно в жизнь" (Гёте). Отрыв знаний от жизни, обманные идеалы, преследование выгод - это уже болезнь духа. Спорт по-своему подводил меня к осознанию этих в общем-то несложных и давно изжеванных истин. Но так устроено: каждый все для себя заново открывает...

Да, убеждения доказывают. Для того жизнь.

Глава 44.

Первые из известных историкам Олимпийские игры были проведены в 776 году до н. э. Имя первого олимпийского чемпиона Корэб.

"В 146 году до н. э. начинается римский период в истории Олимпийских игр древности. Греция превращается в римскую провинцию... Значение Игр падает, сужается круг участников...

Многотысячный список имен победителей Игр древности завершает варвар Вараздет, который вышел победителем в состязаниях по кулачному бою на 291-х Олимпийских играх (385 г. нашей эры). А в 393 году нашей эры император Феодосии издал в Милане эдикт о прекращении Олимпийских игр.

Игры были общим своеобразным центром эллинского мира, своего рода общегреческим конгрессом, слетом. Они облегчали переговоры между представителями различных древнегреческих полисов, способствовали установлению взаимопонимания и связей между государствами, культурному единению эллинов. Олимпийские игры благоприятствовали росту искусства, особенно скульптуры и поэзии...

В гонках на колесницах участвовал Филипп Македонский. Победителем Олимпиады в кулачном бою был философ и математик Пифагор. Философ Платон побеждал на Истмийских и Пифийских играх. На Олимпийских играх присутствовали также философы Сократ и Аристотель... оратор Демосфен, писатель Лукиан..." (Соболев П. Олимпия. Афины. Рим. М., Физкультура и спорт, 1960. С. 25).

В короткой программе I Олимпийских игр 1896 года в Афинах тяжелая атлетика как древнейший из видов спорта - на своем законном месте. В турнире тяжелоатлетов первенствует шотландец Лаунсестон Эллиот и датчанин Вигго Йенсен.

Однако на Играх 1900 года в Париже тяжелая атлетика вычеркнута из программы соревнований. Но на популярности тяжелой атлетики это никак не сказалось.

На III Олимпийских играх 1904 года в Сент-Луисе турнир "железноборцев" возобновляется. Золотые медали - у американца Оскара Пола Остхоффа и грека Пе-риклеса Какоузиса.

На так называемых внеочередных Олимпийских играх 1906 года доказательства в первой силе за греком Димитросом Тофайлосом и австрийцем Иосифом Штейнбахом.

Затем наступает период отступничества Международного олимпийского комитета: до 1920 года организаторы Игр пренебрегают турнирами "железноборцев". Их нет в программах Игр. Однако это время расцвета профессиональной силы и рекордов. Плеяда великих атлетов-Артур Хённиг (Саксон), Ян Краузе, Вильгельм Тюрк, Пьер Бонн, И. Триа, Иосиф Штейнбах, братья Дериац, Г. Ронди, И. Графль, К. Мерке, Сергей Елисеев, Евгений Сандова (настоящее имя - Карл Фредерик Мюллер), Карл Свобода (в ту пору уже не выступали с демонстрацией силы Луи Сир и Георг Гаккеншмидт).

Из этой плеяды славных поднять самый тяжелый вес над головой удалось Карлу Свободе (этот рекорд в пределах 192,5 и 195 кг-в "точных" данных разночтение). Зато в других упражнениях атлеты из названных столбили результаты, кои тоже являются высшими проявлениями силы.

Турниры тяжелоатлетов возобновляются и продолжаются без перерывов лишь с VII Олимпийских игр 1920 года в Антверпене. Первый на Играх среди атлетов тяжелого веса - итальянец Филиппе Боттино. Атлеты соревновались в троеборье, но это не троеборье, узаконенное позже. Сумма Боттино-270 кг (70+85+115).

В данной работе речь о преемственности высшей силы. Поэтому не названы победители в других весовых категориях. Чемпионы Игр уступают профессионалам в силе, но до определенного времени. Уже Норберт Шемански и Пол Эндерсон выдают в классических упражнениях поистине наивысшую силу. Для этого, однако, олимпийскому движению надлежало одолеть путь в тридцать лет, хотя в ряде специальных упражнений рекорды великих конца XIX и начала XX столетия в неприкосновенности и доныне. Но это не относится, к высшей силе - толчковому упражнению, ибо только здесь поднимается самый большой вес.

В Олимпийском музее хранится, пожалуй, самый древний из "рекордов"- гантель в форме продолговатого, грубо обтесанного камня с мелким углублением посредине для хвата. На гантели (ее вес 143 кг) вырублены письмена: "Вывон поднял его над головой одной рукой". Как поднял, к сожалению, не указано. Но результат, если таковой был, замечателен!

В канун VII Олимпийских игр, летом 1920 года, создается Международная федерация тяжелой атлетики (ФИХ) - так начинается официальная история древнейшего вида спорта.

Чемпион Олимпийских игр 1924 года в Париже - снова итальянец - Джузеппе Тонани. Его сумма в пятиборье-517,5 кг. По движениям: рывок одной рукой- 80 кг, толчок одной рукой - 95, рывок двумя руками - 100, жим двумя руками - 112,5, толчок двумя руками - 130 кг. Рывок одной и толчок одной разрешалось выполнять любой из рук.

В Амстердаме на IX Олимпийских играх 1928 года торжествует немец Йозеф Штрассбергер с суммой троеборья 372,5 кг (122,5+107,5+142,5). Это уже наше, современное троеборье, то есть жим двумя руками, рывок двумя руками, толчок двумя руками. Предпочтение троеборья перед пятиборьем породили сугубо практические нужды. Турнир по системе пятиборья сводят ради экономии времени к троеборью. Однако национальные чемпионаты согласно решению Международной федерации тяжелой атлетики по-прежнему следуют по традиционному пятиборью. Надо отдать должное силовой выносливости атлетов-пятиборцев. Какой же длительности соревнования! Каковы физические затраты! А тренировки! Какое многообразие подсобных упражнений! И ведь каждое из упражнений пятиборья требует своих вспомогательных упражнений, своей крепкости мышц, своего навыка! Пять классических упражнений! Пять разных направлений тренировки!

На Х Олимпийских играх 1932 года в Лос-Анджелесе немец Йозеф Штрассбергер и чех Ярослав Скобла меняются местами. Теперь на третьем (как Скобла в 1928 году) - Штрассбергер, зато на первом - Скобла. У чеха сумма троеборья - 380 кг (112,5+115+152,5).

XI Олимпийские игры 1936 года в Берлине. В победителях немец Йозеф Мангер, сумма троеборья - 410 кг (132,5+122,5+155). В толчковом упражнении увеличение результата за четыре года всего на 2,5 кг. Правда, блеснул толчком бронзовый призер эстонец Арнольд Лухаэр - 165 кг! Но еще далеко любителям до лучших результатов профессионалов в данном движении.

Время XII и XIII Олимпийских игр выпало на 1940 и 1944 годы. Из-за войны Игры невозможны, но согласно уставу им присваивается нумерация, будто они имели место.

XIV Олимпийские игры 1948 года в Лондоне. У атлетов тяжелого веса в самых сильных - двадцатисемилетний американец Джон Дэвис - 452,5 кг (137,5+137,5+177,5). Продвижение в толчке и определяет новую сумму.

XV Олимпийские игры 1952 года в Хельсинки. Впереди снова американец Джон Дэвис - 460 кг (150+145+165). В самих цифрах усталость атлета. Сказывается спортивный возраст. И еще этот казус - чемпион Игр в полутяжелом весе Норберт Шемански фиксирует в толчке 177,5 кг. Абсолютная сила не за атлетом тяжелого веса!

XVI Олимпийские игры в Мельбурне. Коронуется американец Пол Эндерсон-500 кг (167,5+145+187,5).

В Токио на XVIII Олимпийских играх 1964 года Ум-берто Сельветти говорил мне о своей серебряной медали в Мельбурне. Досаден проигрыш по весу при равных суммах (с Эндерсоном конечный результат одинаков), досадно судейство центрального арбитра из США, досаден итог борьбы еще и оттого, что соперник был надломлен и растерян.

Мы стояли в обнимку с Умберто. Что сталось с его необъятной грудиной, ручищами, плечами? Обвислые мышцы, безвольный живот. Лицо отечное, с мешками под глазами. Не верилось, что Умберто всего на три года старше меня.

Не знаю, почему так радовался Сельветти. Он заставил своего товарища много фотографировать. Улыбался. Опять мял меня за плечи. Через несколько дней вызвал меня из корпуса, где размещалась наша делегация, передал на память фотографии, тогда и разговорились. Опять поразила его болезненность. Не усталость, а какой-то внутренний недуг, надлом. Он радовался встрече. Обнимал, смотрел в глаза - глаза не лгали, светились искренностью...

А после Мельбурна - XVII Олимпийские игры в Риме! Мое испытание!

Глава 45.

Из письма историка тяжелой атлетики М. Л. Аптекаря автору:

"...Лаунсестон Эллиот родился осенью 1874 года в Индии. Он не англичанин, а шотландец (и по отцу, и по матери). В Англии поселился лишь тридцати лет и ненадолго (когда победа на Афинской олимпиаде была уже лишь далеким юношеским воспоминанием). В 1896 году в Афинах в дни Олимпийских игр ему было 22 года, он весил 98 кг при росте 185 см, имел бицепсы по 45 см и объем груди 134 см...

Олимпийский турнир атлетов проходил в Афинах раздельно по двум упражнениям. Определялись два чемпиона: по подъему штанги одной рукой любым способом и подъему штанги двумя руками любым способом...

На Олимпийские игры в Афины известные атлеты тех лет из Европы и Америки не приехали. Это и позволило сравнительно слабым англичанам, датчанам и грекам разыграть призовые места. Значимость и важность Олимпийских игр пришли значительно позже. Германия послала в Афины борцов, гимнастов, бегунов, метателей и велосипедистов, а чемпион Европы по поднятию тяжестей (только так тогда и до начала 50-х годов именовали тяжелую атлетику) баварец Ганс Бек варил в Мюнхене пиво. Знаменитые венцы из "Клуба кучеров" Тюрк, Биндер и старик Штэр легко расправились бы на разминке с рекордами афинских победителей. Русские атлеты из команды доктора Краевского в отсутствие венцев и баварцев тоже бы без труда их победили.

Спортсмены Америки добились успеха во многих видах олимпийской программы, но в конкурсе силачей являлись только зрителями. Великий атлет канадец Луи Сир таскал в Оттаве пьяниц по домам (он был полицейским). Про чемпионат в Афинах он узнал из газетного репортажа через месяц после Игр.

Протокольные материалы о состязаниях по поднятию тяжестей на Играх I Олимпиады у разных авторов разные. Наибольшего доверия заслуживает серьезная справочная книга венгра Ференца Мёзе (историк олимпийского движения, автор работы "Современные олимпийские игры".- Ю. В.). Но и он к штанге отнесся с меньшим вниманием, чем к другим видам программы. У него много путаницы в подсчетах, распределении мест, противоречий на разных страницах. Я перерыл кучи бумаг, скрестил протоколы нескольких очень серьезных авторов начала века и теперь свидетельствую своими данными (сверенными по афинскому историку, греку, профессору Политису - данные киевского журналиста Гомолацкого - "Русский спорт", № 19, 11 мая 1914 года).

Афины, Игры I Олимпиады нового времени. Поднятие тяжестей. Восемь участников от пяти стран. Без взвешивания участников.

Распределение мест в поднятии тяжестей одной рукой:

1. Лаунсестон Эллиот (Великобритания)-71 кг;

2. Вигго Йенсен (Дания) - 57,2 кг;

3. Александрос Николопулос (Греция) -57,2 кг.

Распределение мест в поднятии тяжестей двумя руками:

1. Вигго Йенсен (Дания) - 111,5 кг;

2. Лаунсестон Эллиот (Великобритания) - 111,5 кг;

3. Сатириос Версис (Греция) - 110 кг.

Недомолвок пока много. Неясно, почему при равном подъеме двумя руками предпочтение отдано датчанину...

В журнале "Русский спорт" №50, от 16 октября 1911 года на шестой странице Чаплинский пишет о том, что Лаунсестон на тех же Играх занял второе место по борьбе. Но Мёзе приводит лишь три места в соревнованиях между победителями весовых категорий, вообще не упоминая Лаунсестона. Кстати, по Мёзе, Лаунсестон - это имя, а не фамилия... Интересно отметить, что грек Сатириос занял на Играх еще и третье место по метанию диска - 27 м 78 см, а Йенсен, кроме толчка двумя, отличился и в стрельбе из револьвера - получил второе место (30 выстрелов на 30 м).

После победы в Афинах Лаунсестон больше не прославился спортивными успехами. Он стал цирковым актером - демонстрировал античные пластические позы. Величественная осанка, мягкая, лоснящаяся мускулатура, изящные телодвижения обеспечивали ему кассовый сбор, уважение антрепренеров и популярность партера и галерки. Его дочь Нэнси Мед свидетельствует, что Эллиот до последнего дня жизни не расставался с гирями, несмотря на то, что непомерно прибавил в весе. Накануне смерти он достиг 300 фунтов, то есть 140 кг. Он умер в 1930 году в возрасте 56 лет от раковой опухоли на позвоночнике.

Игры III Олимпиады 1904 года в Сент-Луисе.

Программа соревнований по поднятию тяжестей идентична 1896 году.

Путанны и противоречивы протокольные данные венгра Мёзе, финна Нюберга, англичанина Кларка, итальянца Паретто - у всех разные цифры. Видимо, победа присуждалась не по килограммам, а по очкам за неоднократное поднимание стандартного (одного веса) снаряда с оценкой судьями по балльной системе. Но это мое мнение. Вызывают сомнение и данные по справочнику Мёзе: неужели Остхофф двумя руками поднял меньше, чем одной (86,7 и 84,5 кг?!), а здоровяк Канглер, занявший на этих же Играх второе место по борьбе в тяжелом весе, не сумел двумя руками поднять больше 68 кг? Видимо, все же это очки, а не килограммы, как считает по неведению Мёзе.

Победители Игр-Оскар Остхофф (США) и Перик-лес Какоузис (Греция).

Внеочередные юбилейные Игры проведены в Афинах в 1906 году 2-22 мая. МОК их не признал. Путаница в протокольных цифрах у тех же авторов опять несусветная. Чаплинский утверждает, что Штейнбах протолкал дважды с груди огромный по тем временам вес - 10 пудов 22 фунта, то есть 172,8 кг. Дядя Ваня (И. В. Лебедев, выдающийся атлет и спортивный деятель) считает первым грека Тофайлоса: толчок двумя 355 фунтов, то есть 145,4 кг. Наиболее серьезен Ирвинг Кларк.

Поднятие веса одной рукой:

1. Йозеф Штейнбах (Австрия) - 76,5 кг;

2. Тулиа Камилотти (Италия) - 73 кг;

3-4. Генрих Шнайдерайт (Германия), Генрих Ронди (Германия) -70,5 кг.

Поднятие веса двумя руками:

1. Димитрос Тофайлос (Греция) - 142,5 кг;

2. Йозеф Штейнбах (Австрия) - 134,7 кг;

3-4-5. Александр Масполи (Франция), Генрих Ронди (Германия) и Генрих Шнайдерайт (Германия) - 129,7 кг.

Поднимали шаровую штангу. На концах невращающегося грифа - полые шары, куда для веса насыпалась охотничья дробь, а Тофайлосу еще и металлические пластинки подвесили. Соревновались прямо на земле. 1920 год, Игры VII Олимпиады, Антверпен. Программа - рывок одной рукой, толчок - противоположной и толчок двумя.

Штанга была "допущена" в программу Игр как неофициальный, условный вид. Жим и рывок двумя были исключены из программы из-за опошления, неэтичности исполнения этих упражнений. Следует вообще осторожно относиться к цифрам Мёзе...

Протокол я сверил с дипломами Нейланда и Шмидта во время чемпионата СССР в Таллинне в декабре 1962 года. Тогда оба еще были в здравии. Почти одновременно с турниром в Антверпене немцы и австрийцы организовали чемпионат мира в Вене. Их ведь в 1920 году не допустили на Игры. В Вене было пятиборье, а результаты всех в "антверпенских движениях" - выше олимпийских чемпионов. Особенно у немецкого тяжеловеса Карла Мерке.

Пятиборье включалось в программу национальных чемпионатов до начала 30-х годов. В СССР последний раз проведено в Москве в 1935 году 22-24 июня в заводском Дворце физкультуры (ныне-"Крылышки"). Проводились в два и три дня. Все дни взвешивания проводились вновь. Если прибавлялся лишний вес (или убывал), то участника снимали с соревнований. Я сам участвовал еще в 1937 году на первенстве Московской области по программе пятиборья. Рекорды в пятиборье фиксировались до конца 30-х годов, а в упражнениях на одну руку мировые и СССР - до середины 50-х годов.

Следует понять и еще следующую деталь. Еще в 1935 году в таблицах мировых и национальных рекордов фиксировались семь упражнений: рывок левой и правой, толчок левой и правой, а двумя руками - жим, рывок и толчок...

Лишь когда Мангер 5 декабря 1935 года перешагнул 400 кг, - это настолько потрясло планету, что задним числом начали восстанавливать суммарные достижения, начиная с Игр 1928 года в Амстердаме, и тоже называть рекордами. (В этот год и день угадал родиться и я.- Ю. В.)

Первым президентом ФИХ стал ее основатель (вернее, восстановитель) и пламенный поклонник силы, близкий друг Кубертена француз Жюль Россе. Он возглавлял ФИХ со дня ее основания - с 1920 по 1937 год, а потом с 1946 по 1952 год. Умер он не столь давно - 18 марта 1973 года на 97-м году жизни. Похоронен в местечке Мессане (Бретань). Дочь хранит его бумаги.

Еще: в начале января 1936-го Пшеничка в Праге сделал 407,5 кг, перекрыв мировую сумму Мангера 405. Рекорд официально не признали, но 15 января в Нюрнберге Мангер ответил-тоже 407,5 (130+120+157,5) при официальных судьях и эмиссаре ФИХ.

5 августа в присутствии бесноватого фюрера Мангер закрыл олимпийский турнир атлетов рекордной суммой - 410 (132,5+122,5+155). Немцы возликовали-самый сильный у них!

Тогда французы жмут на объявившего себя сильнейшим человеком мира профессионала Ригуло. За крупный гонорар Ригуло, имея уже десяток лет профессиональной работы под гримом, в Трокадеро "поднял" престиж нации-он сделал 5 октября 110+130+175=415 плюс рекордный толчок. Все это шло под грохот шовинизма в обстановке националистических выпадов. Не признавшего профессиональный рекорд Ригуло президента ФИХ Жюля Россе сами французы помогают убрать с поста...

В Лондоне самый легкий из рекордсменов тяжелого веса (рывок 135 кг) Вальтер Уоккер при весе 89 кг сделал "свое" рекордное троеборье-120+137,5+ +172,5=430. Это было так: рывок двумя и два толчка двумя - швунг с двух закатов на грудь... Однако впечатляюще!

В 1937 году Мангер оторвался от всех: 420 кг на чемпионате мира в Париже 12 сентября и 425 кг в Бамберге на чемпионате Германии 15 октября. Через год он на первенстве Германии 10 октября собрал 142,5+130+162,5=435 кг.

У нас сделали вид, что ничего не знают, и 30 декабря - шум во всех газетах: Серго Амбарцумян сдержал слово, данное товарищу Сталину,- на 8 кг 500 г побил рекорд фашиста!

С 30 декабря мировая абсолютная сумма - 433,55 (136,05+130+167,5).

Так завершился, в грохоте тяжелоатлетических рекордов, 1938 год..."

Глава 46.

К Олимпийским играм команда брала силу в два захода. С середины июня и до середины июля - в Леселидзе, между Сочи и Гагрой. И после трехдневного перерыва - на Рижском взморье. В Майори - почти до конца третьей недели августа.

Нерв тренировок горячел с каждой неделей. Из разных стран заносчиво возвещали о домогательствах новых и новых результатов. Сенсации неизвестных имен и скачки рекордов вызывали тревогу и споры о победных цифрах в Риме. Однако я как-то утратил обязательную для таких дней озабоченность. Может быть, оттого что упражнения с тяжестями доставляли в этот раз удовольствие из неиспытанных - безнатужное, как бы шутливое овладение весами.

Почти не было тренировок без захвата новых килограммов во вспомогательных упражнениях. Со стороны можно было подумать, будто я не прихлопываю атлетические пределы, а дурачусь. Выдуманы все тяжести, выдуманы! И рекорды я не сворачиваю на взбешенных мышцах, нет! Я околпачиваю штангу! Разве это азартная игра? Веселое приручение "железа"!

От зала до моря триста метров. Я раздвигал воду еще с грузом "железа" в суставах и мышцах. Рывками посылал себя дальше от берега. Постепенно гаснул звон "железа" - с головы до пят отходил этим звоном. Распрягал мышцы, отдавая усталость. Покато, гладко натягивала зыбь воду.

"Ах, если задохнуться, кому из нас утеха, уж лучше задыхаться от радостного смеха!.."

Разве там, в зале, это всерьез? Разве та забава имеет значение смысла?.. Я был противоречив. Наверное, остаюсь таким. Я высмеивал то, что любил.

Тренировочные нагрузки проигрывали партию. Я верно вел свою. Вычеркнуты фальшивые ноты...

Я оглядывался - прозрачный нахлест прибоя замывал следы. Напрасно. Все равно я уносил память - смуглость от солнца. И еще выбеленность волос. И от моря - беловатую припорошь соли...

Я ни разу не испытал тупости утомления. Тренировки собирались естественно, без принуждения. Грубовато, ласково встречала утрами штанга. Я прочищал гриф тряпкой - от пота чужих ладоней. У меня был любимый гриф: упругий, отзывчивый на подрыв. Я мог ему многое открыть, и он не молчал: я уже научился смыкать себя с упругостью штанги. На едином колебании слиться в усилии. И затем раскрыться в ударе всех мышц. Нет, не раскрыться, не распахнуться - войти в строй тяжестей...

Мой мир!..

Я набирал форму в ощущении непочатости запаса. Все срывы - от усталости, я тянул двойной воз: вот прошлое. Да, да, срывы не от неопытности - от усталости! Всегда от усталости. В опасениях оказаться слабее соперников я объедался "железом", в надежде побеждать я тоже объедался "железом". Но отныне и во все дни выше чувств - расчет!

В этих тренировках ничего не было от самоистязания. Все в жадной ненасытности, в охоту, в веселую, но торжественную молитву Силе.

В мальчишьих забавах меня обычно подводило дыхание. Не хватало его и в борцовском зале, на ринге, на лыжне. Виною, наверное, моя плотность. Я вышел из суворовского училища семнадцати лет, при росте 187 см и весе под 90 кг. Однако вес не замечался. И когда я весил 110 кг, мне давали 90 кг. И когда, замускулясь по-мужски, скорее даже атлетически, потянул 120 кг, упорно давали 100 кг. Только покуда я не снимал одежду...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: