Красноярский алюминиевый

Но вернёмся в осень 1997 года. Что происходило на КрАЗе?

Андрей Григорьев:

«С Быковым как первым заместителем председателя совета директоров приходит новая команда. Производством занимался Ушенин, его интересовала его же карьера, трейдингом занимались оффшорные трейдинговые компании TWG, Быкова и Анисимова. Несмотря на различное количество акций у каждого, прибыль они делили поровну: каждому треть. Однако Анисимов сказал как-то наедине, за спиной всех членов совета директоров: „Теперь у вас новый хозяин. Это я“».

«Эксперт», № 16, 26 апреля 99 г.:

«В пылу локальных информационных войн на алюминиевом рынке и Анатолий Быков, и представители TWG не раз говорили, что контролируют до 90 % акций завода. Объяснение тут простое: и Быков, и глава TWG Лев Черной по очереди зачисляли в компаньоны Василия Анисимова, главу ТГК и одного из трёх „совладельцев“ КрАЗа. Компания „Трастконсалт групп“, скорее всего, унаследовала акции КрАЗа от банка „Российский кредит“, в котором г-н Анисимов занимал должность вице-президента. В октябре 1997 года, по окончании последнего крупного передела собственности на КрАЗе, доля банка, по официальным сведениям, составляла 27 %. Этот пакет в совете директоров предприятия представляли два человека: вице-президент „Российского кредита“ и менеджер „Трастконсалта“. Летом 98 года банк продал свой пакет неизвестному покупателю. Однако после этого „Трастконсалт“ не исчез с КрАЗа, а его позиции заметно укрепились. Было решено объединить КрАЗ и принадлежащий „Трастконсалту“ Богословский алюминиевый завод (БАЗ) в холдинг „Алкор“. А по последним неофициальным данным TWG и „Трастконсалт“ и вовсе обменялись пакетами акций КрАЗа и БАЗа, в результате чего TWG владеет теперь половиной БАЗа, а „Трансконсалт“ — третью КрАЗа».

«Коммерсантъ» вскоре после событий 10 октября спрашивает Быкова:

«Теперь в совете директоров вновь появился представитель Trans World Group?»

«Trans World Group имеет законные 11 %. И для того, чтобы найти компромисс, акционеры избрали одного представителя в совет директоров. Таким образом мы хотели бы прекратить все эти шумные компании против TWG».

«Откуда взялась кандидатура Ушенина?»

«Бог нам его послал. Я знаю его давно. Сегодня на КрАЗ пришла цивилизованная молодая команда».

«Коммерсантъ» также многозначительно замечает:

«Когда снимали Гиберта, Дружинин сидел за столом, обхватив голову руками. Он не очень понимал, что происходит».

Все, за исключением Дружинина, помирились. И стали жить-поживать и добра наживать.

«Совершенно секретно», № 5, 2000 год:

«А затем Анисимов выступил посредником на переговорах между красноярскими акционерами и Львом Черным. Экспорт завода был разделён на три части: треть — Черному, треть — Анисимову, треть — красноярцам. Быков стал „крышей“ Черного и Анисимова в Красноярске. А те — „крышей“ Быкова в Москве».

«Эксперт»:

«Документальное доказательство того, что реально у КрАЗа имеются три почти равноправных хозяина, вряд ли существуют. Но эти выводы были подтверждены несколькими независимыми источниками, хорошо знакомыми с положением дел на предприятии. Если подытожить все собранные нами по крохам сведения, обязанности были распределены между совладельцами КрАЗа примерно так. В зону ответственности Быкова входило решение проблем, возникающих непосредственно в крае, т. е. тяжбы в судах, вопросы безопасности, сотрудничество с местными партнёрами и властями. Trans World Group управляла экономикой предприятия (имеется в виду поддержание механизма толлинговых операций), обеспечивала сбыт большей части продукции, привлекала кредитные ресурсы для пополнения оборотных средств, а также ведала распределением прибыли совладельцев через систему оффшоров. „Трастконсалт“ в основном решал проблемы федерального уровня в Москве: в его ведении были борьба за интересы предприятия в правительстве и Думе, взаимодействие с федеральными силовыми структурами. По мнению одного из наших источников, как раз „Трастконсалт“ контролировал наполнение доходной и расходной части бюджета по наиболее значимым статьям. /…/ Устойчивость комбинации во многом придавал именно г-н Быков, выглядевший в глазах общественности, местных и федеральных властей основным владельцем предприятия, а значит, принимавший на себя основные удары недругов и конкурентов».

Андрей Григорьев:

«Работая по системе толлинга, КрАЗ, как и вся алюминиевая промышленность, не платит государству НДС, а это составляет 20 % от стоимости произведённой продукции. Благодаря этой экономии завод и живёт, и платит зарплату, и может развиваться. Деньги, получаемые заводом с Запада за алюминий, никуда не деваются. У завода нет хозяев-посредников в Москве, как у „Норильского никеля“, поэтому все деньги из-за рубака приходят на КрАЗ, но через свой банк „Металэкс“. После того как в 1997 году новым крупнейшим акционером завода стал „Российский кредит“, „Металэкс“ официально стал его банком-представителем в Красноярске. Все финансовые потоки стали идти через „Роскред“ в Москве, в „Металэкс“ — в Красноярске. Я точно знаю, что до „Роскреда“ московские и часть международных платежей КрАЗа шли через „Альфа-банк“. Прохождение потоков дало возможность „Роскреду“ крутить деньги и получать прибыль. Но особых задержек не было, и завод финансовых проблем из-за задержек никогда не имел. К тому же, ещё до „Роскреда“ основная часть финансовых потоков шла из-за рубежа прямо в „Металэкс“, так как этот банк имеет прямые корреспондентские связи с зарубежными банками. Быков, до того как стал председателем совета директоров КрАЗа (и одновременно вице-президентом „Роскреда“), контроля над заводскими финансовыми потоками не имел. Почему? Потому что это было ему не нужно! Во-первых, все денежные потоки завода были под строгим контролем налоговой инспекции, валютной инспекции и т. д., и куда-то их спрятать было очень трудно — завод в Красноярске всегда был и есть на виду. Во-вторых, Быков имел и крутил свои собственные средства и заморочки с заводскими ему не были нужны. Зачем лишние проблемы на голову?

Знакомство с Черными, которые объяснили окрепшему на местном уровне Быкову, каковы масштабы международного алюминиевого бизнеса, видимо, и позволило ему влить свои капиталы (но не заводские) в зарубежный алюминиевый (и другой) бизнес Черных — то есть его деньги стали крутиться вместе с финансовыми потоками TWG. Выгода получалась прямая: капитал в валюте крутился за границей в прибыльном и очень стабильном металлургическом бизнесе, никаких проблем с налоговым и валютным законодательством России. КрАЗ же стал надёжной и солидной „крышей“ Анатолия Петровича на краевом уровне.

После вхождения на пост председателя совета директоров контроль Быкова за заводскими средствами облегчился, но как таковой ему не был нужен».

3 апреля 1998 года Анатолий Быков был избран председателем совета директоров КрАЗа. В мае становится губернатором Красноярского края ставленник КрАЗа (генеральные спонсоры: Лев Черной и Анисимов) Александр Иванович Лебедь. Почти сразу Лебедь улетает на Запад, в столицу и по Европам, искать капиталовложения, пресловутые инвестиции для края. Быков остаётся на хозяйстве. 10 сентября КрАЗ и Быков, как утверждают многие, делают хороший выбор: генеральным директором КрАЗа становится Александр Баранцев, до этого генеральный директор Братского алюминиевого (БрАЗа). При Баранцеве, утверждают, КрАЗ поднялся, во всяком случае, в 1999 году была произведена 841 тысяча тонн алюминия (по другим сведениям 936,5), а загруженность мощностей достигла 100,3 %.

Вера Петровна Пашина, бывш. инженер-конструктор I категории, КрАЗ:

«Когда был Колпаков, он невысокий, один охранник впереди, другой позади, как между двумя шкафами, ходил по заводу. Анатолий Петрович, лёгкий такой, выскочит из машины и пробежит, никто не стоял рядом с автоматом. /…/ Еще пришла в „Яхонт“, в гостиницу, нужно было поговорить с директором. „Подожди, посиди…“ Вижу: Быков прошёл в кабинет с Людмилой Викторовной Зуенко. Выражение глаз, как будто ему 50 лет. Дверь открытая осталась. Людмила Викторовна рассказала проблему, он тотчас принял решение и подписал. Мгновенная реакция. /…/ К Колпакову на КрАЗе было плохое отношение. Авантюрист. Баранцев приехал только ленточки красные разрезать. При Быкове подготовили, это ведь дело долгое… Турушев создал КрАЗ. Колпаков был коммерческим директором у Турушева. Между ними из-за 14 миллионов долларов раздор пошёл. Когда Турушева избили, Колпаков захватил власть. Говорят, что Колпаков украл деньги, ФСБ это знает, но рука руку моет. Состоялось заседание совета директоров. Зал проверили автоматчики на предмет взрывчатки. Колпаков победил Турушева.

Баранцев крыл всех семиэтажно. Его боялись. Во всё лез, сам пропуска выписывал. Было сокращение страшное и в КБ, и в цехах. Цехов у нас три, но в каждом многие корпуса. Всего 23 корпуса. В каждом цехоуправление своё, своя медслужба. Было 14 тысяч рабочих, сейчас — 12. Задача поставлена: 8 тысяч сделать. Сокращения были и будут. Хотят всех на контрактную основу перевести. Отсеивают пенсионный возраст. Принимают молодые кадры в день по 40–50 человек…»

Остановим Веру Петровну на этом пассаже. Пусть она посидит, как остановленное телевизионное изображение в кабинете Федора Сидоренко в офисе «Авто-Радио», где я с ней беседовал в декабре 2000 года: очки, розовые щеки, — бодрая, хорошая русская тётка. Дело в том, что слишком забегать вперёд в хронологии — значит, запутать читателя. Итак, председатель совета директоров КрАЗа — Быков, генеральный директор — семиэтажно матерящийся, но, кажется, эффективный Баранцев, у штурвала края в мае стал Лебедь. Пик карьеры Быкова приходится именно на лето — начало осени 1998 года. Такой вершины он больше не достигнет. (Во всяком случае, до выхода этой книги.)

«Дети Быкова»

По белому снегу, уминая его, 7 ноября едем в Дом детства. Я и крошечная Настя. Сопровождает нас Пахомыч, бывший офицер, элдэпээровец, работающий в штабе «Блока Быкова» по выборам в Горсовет Красноярска. С утра я уже созвонился с Сергеем Садыриным, директором Дома детства. Улица Воронова, 19а.

Наша «Волга» прибывает раньше садыринской машины. Открывает нам охранник, проводит в свою дежурку, где мы вешаем пальто: я — свой серый тулуп, родом из города Кимры Тверской области, крошечная Настя — свою апельсиновую дублёнку, а Пахомыч — ратиновое пальто старого образца. Все одеты типично, такой тулуп, как на мне, можно встретить на половине так называемых пожилых обитателей региональной России, и пальто Пахомыча того же регионального обихода, только такие пальто носили люди классом повыше — уже начальники. Что до крошечной Насти, то она бы лучше оделась в рыцарские латы какие-нибудь или в кожаные доспехи, но дублёнку с капюшоном ей купила мамка. Выбирать ей не приходилось.

Нужно сказать, что от детей я крайне далёк. Так случилось, что жены мои детей не хотели, и потому последние дети, которых я видел близко — было это лет пятьдесят назад, в период, когда мне самому было семь лет. Правда, крошечная Настя опять кое-как соединила меня с детьми-подростками, но это случайно, в её восемнадцать с половиной лет обычные девки — огромные кобылы. Потому, когда мы вступили в Дом детства, я несколько оробел. В казармы я входил без робости, с наслаждением, а тут дети — чувствуешь себя, как в лавке, полной хрусталя и стекла.

Наконец появляется спасительный Садырин. Мы ещё только стоим с охранником, наши пальто на вешалке, а он подъехал. Садырин небольшого роста со здоровым (не с толстым, а именно здорово выглядящим, небольным) лицом и хорошим крепким станком спортсмена. Помимо того, что он директор «Ивана-да-Марьи», он остаётся деканом факультета физкультуры педагогического университета, где у него и учился Анатолий Быков в 1983—87 годах. Для учителя Быкова, которому 40 лет, Садырин выглядит совсем молодо. Вообще, с первого момента его появления вместе с женой — высокой худой блондинкой Татьяной — чувствуешь себя с ними без напряга. И о Быкове они говорят нормально, без излишнего преклонения.

Садырин. Мы сели у него в кабинете. На столе компьютер.

«У нас сейчас 41 ребёнок: семь круглых сирот, остальные — „социальные сироты“. Т. е. родители лишены родительских прав. Все дети из Красноярского края, из 11 населённых пунктов. Возраст от 3-х до 7 лет. /…/

Идея Быкова была не детский дом, но Дом детства. Нашли безлюдный корпус детского сада. Ремонт сделал сам Быков, за свои деньги. 2 миллиарда рублей затратил. Мне он предложил возглавить Дом детства… В чём наше отличие от детских домов? 30 % всех воспитанников государственных детских домов идут в тюрьму, 10 % выходят суицидные. Мы хотим воспитать детей, дать им культуру, народность развить, духовность в детях… (Смотрит на часы.) Кстати, чего мы тут сидим? Пойдемте в группы, а то у них скоро тихий час наступит».

В первой же группе ко мне подбегает бледная девчушка-блондинка с бантом и, схватив меня за ремешок, прижимается ко мне. «Она вас выбрала! — говорит воспитательница. Сергея Садырина выбрали многие дети. Целая очередь. „ Папа, подыми!“ — кричит счастливая, первая в очереди. Садырин подымает и подбрасывает. Детей, наверное, семь подбрасывает Садырин. Я не знаю, что делать с девочкой, которая меня выбрала. Потому она, постояв, уходит к Сергею. „ Папа, подыми!“ Он подымает и „мою“.

Дети возвращаются к столам из светлого дерева, где они до этого ели. В большой зале группы — качели, верёвки, лестница, свисающая с потолка. Идем в другую группу, к детям постарше. „ Мам у нас много, а вот пап не хватает“, — говорит запыхавшийся Садырин.

Спальни у детей отдельно. Тоже по группам. Несколько мальчиков и девочек уже пошли в школу. Она рядом — 7-я школа — видна из окна. Рядом, — но другой мир. „ У нас никто не ругается, а там дети от родителей черт знает какую лексику приносят“. Большие проблемы в связи с этим предвидит Сергей Садырин.

Красочный островок, где тепло и красиво, окружает обычный тяжёлый мир России и его свинцовые мерзости. Откуда только что и вырвали детей. 5 ноября 2000 г. Дому исполнилось три года. Так вот о свинцовых мерзостях. У детей страшное прошлое. Сестры Югонзай — у них на глазах мать бросилась под поезд. Алеся и Аленка.

„Они не очень похожи, потому что мама одна, а отцы разные. Форма четыре“, — поясняет Садырин.

Я: „Что такое форма четыре?“

Садырин: „Отец записан со слов матери“. У многих из наших детей форма четыре. Знаете, женщины эти определённые, алкоголизм почти во всех случаях, — часто просто не помнят, кто отец ребёнка.

Оля и Ваня из Ачинска — двойняшки. У них мать повесили собутыльники… Юля и Юра — двойняшки, у свиней ели…»

После подобного мартиролога я почувствовал себя виноватым. Что меня вырастили любящие друг друга отец и мать, и что, следуя за Садыриным по группам и глядя на все эти нежности и подбрасывания, подозревал, что это показуха. Или немного показуха. Фасад Быкова. Мне стыдно за свои подозрения. Пусть он вырвал из ужаса только эту 41 душу, но конкретно вырвал. Дети смелые, не забитые. Смелая черноволосая и черноглазая девочка хватает меня за руку и начинает стаскивать с руки кольца (ношу, есть грех, в память о различных людях, когда-то даривших их мне: два серебряных и перстень). «Сережки принёс?!» — говорит ребёнок. Потом мне объясняют, что это маленькая цыганка. Обычно цыгане своих детей не бросают, но эту оставили новорождённой у церкви. Никто её не учил, ни одного цыгана она в жизни не видела, но с ума сходит от серёжек и колец, и когда её достают, может повернуться и, подняв юбчонку, показать зад… «Гены…» — говорят воспитатели… «Вот как сильны гены!» Действительно, сильны.

Я: «И как вы управляетесь без Анатолия Петровича?»

Садырин, вспомнив, что сегодня 7 ноября, налил себе, мне, своей жене и крошечной Насте по рюмке коньяку.

«Пока управляемся. С 1 января 2001 года прекращается финансирование. Пока до конца этого года нам помогает КрАЗ. Финансовые сметы утверждает алюминиевый завод, потом Горфинотдел срезает, дальше всё это идёт выше — к мэру: к Пимашкову».

Я: «А дальше что будет?»

Садырин: «Боимся заглядывать».

Татьяна Садырина: «Лебедь сюда к нам приходил в ноябре 98 года. С Анатолием Петровичем».

Садырин: «Как гаркнул: „Здрасьте, дети!“ — дети попадали, заплакали. Лебедь поражён был домом. После этого свои кадетские корпуса стал продвигать».

Татьяна Садырина: «Когда Анатолий Петрович вышел в августе, приехал к нам. Дети: „Папа Толя, ты правда в тюрьме сидел?“ — „Да, сидел“, и объяснил им почему».

Садырин: «Последний раз провёл у нас часа два. Уходить не хотел. Пришел ребёнок: „Папа Толя! Иди к нам, ты нужен!“ „Я чувствую, меня ведут, но не могу остановиться. Сам себе не принадлежу“, — так он сказал Медведеву и Агафоновой».

Я: «А что за кадеты у Лебедя?»

Садырин: «Набор идёт — 50 % по конкурсу, а других берут с улицы. 500 мальчиков и 300 девочек в Красноярске. Воспитатели — пьющие отставники».

Мы походили ещё по дому. Посмотрели рисунки детей. Было тихо, так как дети спали. Снятся ли им кошмары: как собутыльники вешают маму, как мама бросается под поезд, или спят они спокойно, зная, что их бережёт папа Толя и его охрана с пистолетами? Когда я был совсем пацаном, моё воображение больше всего возбуждал пистолет ТТ моего отца. Не вымышленный, а настоящий. Помню, как вечером однажды мать до наступления темноты не появилась, задержалась в очереди за каким-то дефицитом. То были 50-е годы. И мы с отцом отправились её искать. Я видел, как отец положил в карман свой ТТ. Украдкой от меня, но я заметил. Я очень гордился, когда шёл с отцом по ночному Салтовскому посёлку. Я думаю, нечто подобное должны испытывать питомцы Дома детства, «дети Быкова». Гордость и безопасность. Чувство гордости и безопасности.

Благотворительность Быкова и помощь его людям не отрицают даже те, кто считает его безжалостным убийцей и верит в это. Пропорции и масштабы его благотворительности таковы, что можно говорить о ненормальной, специальной его щедрости. В России нет больше богача, олигарха, предпринимателя, «крестного отца», назовите как хотите, который бы столько дал, давал, даёт. Возможно, когда-то он захотел специально развить эту свою дающую индустрию, и стал давать намеренно.

Все знают, что была такая Эвита Перон, актриса и жена аргентинского авторитарного лидера, генерала Хуана Перона. Есть одноимённый мюзикл, снят фильм с певицей Мадонной в роли Эвиты Перон, впрочем, фильма я не видел. Спустя уже почти полстолетия после её смерти, Эвита пользуется любовью простых аргентинцев, благодаря её личной щедрости. Обыкновенно она принимала просителей в зале с несколькими дверьми. Большой зал был наполнен всяческими простыми, но нужными в быту вещами. Как правило, это были велосипеды и швейные машинки. Люди живой очередью шли через зал, и Эвита щедро одаривала их: кого деньгами, кого велосипедом, кого швейной машиной. Ее политические противники высмеивали дешёвый популизм Евы Перон, говорили, что лучше бы она законодательно установила те или иные льготы для беднейших слоёв населения, но Ева Перон предпочитала «прямое действие», зная, что чиновники обязательно замотают, украдут по пути деньги бедных. Она оказалась права, и до сих пор в аргентинских семьях бережно хранят кто старую швейную машину, кто велосипед, полученные лично из рук Эвиты бабушкой или дедушкой. Важно тут ещё и личное участие дарящего, не безличный чек, а передача из рук в руки, тепло ладоней, выражение глаз. Так что, если Анатолий Петрович будет в будущем при деньгах и возобновит свою благотворительную деятельность, то хорошо бы ему раздавать подарки из рук в руки. Хотя он и так близок к этому. Вспомним: в быковской школе директор говорила о женщине, которой Быков помог похоронить дочь и купил стиральную машину.

Перечислить всё, что Быков сделал в этой области, вряд ли удастся, но справедливости ради попытаюсь назвать хотя бы те случаи, о которых мне говорили.

В Назарове купил автомобили для «Скорой помощи». Диагностическое оборудование. Оборудование для реанимации. Медикаменты. Снабдил автомобилями местную милицию. Подарил автомобили ветеранам в День Победы. Взяв кредит в своём банке, в «Металэксе», заплатил зарплату учителям. Помогал своей школе № 17 (раньше № 136) всемерно, школам №№ 2, 3, строительному техникуму, обеспечивал детский дом в Сахапте, пенсионерам высылал уголь, помог «Назаровскому Молоку», поставил новую линию. Купил мельничное оборудование, построил мельницу, издал «Книгу Памяти». Это только навскидку, листая свою тетрадь для записей, называю.

Мне обещали принести отчёт его благотворительной организации «Вера и Надежда», но, думаю, и без отчёта всё ясно видно. В Красноярске он построил пять храмов (в том числе мечеть и синагогу) и храм Архистратига Михаила в Ветлужанке. Ленточки разрезал только что губернатор Лебедь, но деньги — Быкова! Даже кирпич здания РУВД в Красноярске — быковский, он закупил. Даже паспорта красноярцам он оплачивал. Пока Лебедь не вмешался. Большой вклад внёс в здравоохранение края: госпиталь ветеранов ВОВ, краевая больница № 1…

Есть ещё такие в нашей стране? Помню, в 1996 году, работая на кандидата в президенты Юрия Власова, я пошёл просить денег у текстильного фабриканта Паникина. У него была репутация патриота. Паникин мне весь мозг изъел, рассуждая (вместе с помощником) о национализме, и что это такое, и с чем его едят, но денег ни рубля не дал! Я шапочно знаком с Брынцаловым. И с Анатолием Климиным, тем, который Том Клайм. Хорошее и доброе эти люди сделали, кажется, только своим близким. Подавляющее большинство наших богатых людей — мрачные лохи, без выдумки и фантазии, а уж о сострадании к ближнему и говорить не приходится. Как-то по телевидению был сюжет: в Россию поступил какой-то безумно дорогой суперконьяк и продаётся в баре, по-моему, «Рэдисон-Славянской», точно не помню где, но суть не в том, где продаётся. Суть в том, что подобная бутылочка стоит 9.900 долларов, чуть-чуть не достигая 10 тысяч баксов. И ведь «уходит, порой, за вечер, порой, за пару вечеров», — сообщает спокойный бармен.

Пьют, лакают, как свиньи, забыв отличный быковский совет, ироничный и праведный: «Делиться надо, ребята!». Раз уж всё так вышло, раз уж не смогли глупые трудящиеся удержать власть, выгодную им, раз уж нет силы на восстание у них, раз уж поворотливое способное меньшинство сумело подмять под себя неповоротливое большинство, так хоть делитесь со старыми, больными и бедными! Чуть-чуть. Благородство — это вежливость сильных.

Наталья Доронина, актриса, стройная, пахнущая духами.

Приехала в штаб «Блока Быкова» по просьбе Георгия Рогаченко:

«Он тогда в институте учился. Летом строил общежития. Возглавлял кооператив. Одно время занимался цветами. Скромный. Я тогда танцевала в ансамбле танца Сибири. Приходил, смотрел. В фойе пили кофе, чай. Подошел, познакомился. В 1987 году. По молодости встречались. Отличало чувство вкуса, очень чистый, опрятный. Ему нравилось делать подарки. У меня был день рождения, он заказал стол в ресторане „Красноярск“ — „Пригласи ребят из ансамбля!“. Человек 15 было. Сам не присутствовал, приехал к концу, поздравил, сел где-то в сторонке. Многие не знали, кто он такой.

Год-два не встречались. /…/ Когда по состоянию здоровья ушла из ансамбля, обратилась к нему с просьбой о работе. Полтора года работала в Фонде „Вера и Надежда“. Вела шоу международного турнира по боксу „Чемпионы вызывают чемпионов“. На 8-е марта хочу сделать женщинам города подарок: пригласили Славу Зайцева с его коллекцией одежды.

В районы Красноярского края возили „Неделю культуры“. Проехали сто районов. Это летом 99 года. Все гала-концерты кончались так: приглашались заранее замечательные жители города, человек 8—10, получали небольшие подарки от Анатолия Петровича. Знаете, как им было приятно, что заслуги их замечены. Это же районы, там же глушь…

Красноярский детский хор у нас есть. За десять лет работы сделали красивые диски. Анатолий Петрович заплатил.

Выл Пушкинский год. У нас вспомнили. Давно не издавали полное собрание сочинений Пушкина. Быков издал пятитомник, лучший в России. Это признано.

Центр „ОКУЛЮС“ основал. Привезли уникальный лазер. Делали по 30 операций в день. Из них 5 — бесплатно. Были такие, кого он учил, стипендии давал. Настя Партычкина из деревни… Наталья Гузина, Людмила Антонова — обратились к Быкову. Поддержать, они молодые модельеры. Поддержал».

Олег Анатольевич Пащенко, депутат ЗС края от КПРФ, главный редактор «Красноярской газеты»:

«Я просто рассматриваю своего коллегу Быкова как факт, как данность, как явление. И вижу, что на фоне других капиталистов он гораздо человечнее. Это русский капиталист. За это, видимо, и страдает. Но получает страдания не от огрублённого народа, с кем, впрочем, щедро делится. Ему втыкают свои же, но бесчеловечные и не имеющие родства с Россией.

Помните, у Джека Лондона: „Мартин Иден“? Вот он, больной и нищий, лежит в горячке и квартирной хозяйке говорит: „Мария? Чего бы вы хотели? Вообразите, что я Бог и всё могу…“ Она ему отвечает, что хотела бы молочную ферму. „Будет!“ — говорит он ей. Или сестре Гертруде, помните, разбогатев, Мартин высыпал на колени сто сверкающих и звенящих золотых пятидолларовых монет со словами: „Помнишь, сестра, ты дала мне пять долларов, когда у меня не было на трамвай…“»

Я совершенно ясно представляю Назарово конца шестидесятых годов и бедную семью Быковых. Я слышал легенду, в которую мало кто верит, как мальчик Толя сказал: «Я вырасту и стану богатым, и стану помогать всем бедным». На него будто бы тогда посмотрели с жалостью: возомнил! Он вырос и действительно стал богатым, и стал помогать бедным. И всё было бы, может, неплохо, если б не стал потом помогать богатым, — это его и сгубило. В том числе и это. Но более точный его литературный аналог — это всё же Прохор Громов из «Угрюм-реки».

В списке «Блока Анатолия Быкова» — Сергей Блинов, глава футбольного клуба «Металлург», и Сергей Ломанов — главный тренер хоккейной команды «Енисей». Когда Быков взялся за спорт и в крае, и в России (став президентом Федерации бокса России), то результаты стали видны немедленно.

Павел Стародубцев в статье «Нокаут» от 3 февраля 2000 г.:

«Бокс в Красноярском крае культивируется уже несколько десятков лет. Едва ли не в каждом крупном населённом пункте региона имеются свои спортивные секции по этому виду спорта. Но до середины 90-х годов серьёзных достижений красноярские боксёры не добивались. Оптимисты могут возразить, что, дескать, были у нас и чемпионы, и призёры республики, но по мировым меркам, это выглядело, мягко говоря, мелко. А уж если на нашей землюшке появлялся мастер спорта по боксу, то это было едва ли не прорывом в Европу.

Весной 1994 года краевую федерацию бокса возглавил финансовый магнат Анатолий Быков. То, что именно он стал во главе загинающегося вида спорта было вполне резонно. Во-первых, Быков занимался боксом и сумел дойти до норматива „Кандидат в мастера спорта“. Во-вторых, у него были деньги и желание взять под своё крыло боксёров. Часть жителей края сразу же усмотрела в этом криминал, якобы бизнесмен готовит для себя боевиков и рэкетиров. Но, как бы то ни было, бокс резко пошёл в гору. До этого года в Красноярске не раз проходили крупные боксёрские соревнования, но особого всплеска вида спорта не происходило. А тут первый же юношеский турнир по боксу на призы Никифорова — Денисова вызвал огромный резонанс. Откликнулась на освещение и пресса, одарённая многочисленными подарками председателем краевой федерации. А когда победителем в одной из весовых категорий был объявлен ачинец Валерий Чеченев, то бокс в одночасье стал одним из культовых видов спорта в крае.

Маховик, запущенный Быковым, завертелся с необычайной быстротой. Через год Красноярск принимал Кубок России, а ещё через несколько месяцев город приковал внимание уже всей боксёрской элиты мира. Во дворце спорта имени Ивана Ярыгина состоялся турнир „Чемпионы вызывают чемпионов“ — с церемонией вручения наград лучшим боксёрам России. К моменту проведения турнира Быков был уже возведён в ранг президента российской федерации бокса. И, кстати, весьма заслуженно, так как полностью спонсировал и был заступником взрослой и молодёжной сборной страны. Был случай, когда после необъективного судейства российскому боксёру засчитали поражение. Обычно протесты по таким вопросам не удовлетворяются. Быков, известным только ему способом, добился аннулирования результата этого боя. Свою принципиальность он проявил и на турнире „Чемпионы вызывают чемпионов“, когда невыразительно боксировавшему Олегу Саитову была присуждена незаслуженная победа. Награду Саитова Быков при зрителях вручил сопернику Олега.

Но уже на этом этапе Анатолий Петрович допустил серьёзную стратегическую ошибку. Являясь по жизни максималистом, он требовал и от подчинённых сиюминутных результатов. Наивно полагая, что на новые высоты можно забраться только с обновлёнными кадрами, Быков начал ставить во главе спортшкол по боксу молодых честолюбивых боксёров, ещё не успевших даже утешить свои спортивные амбиции. Молодежь была отнюдь не робкого десятка и зачастую посылала пожилых заслуженных тренеров далеко к горизонту. Многие из старой гвардии, воспитанные на рыцарстве и уважении к окружающим, просто ушли с этого поприща. А „золотая“ быковская молодёжь наводнила боксёрские залы края. Так в красноярском боксе появилась трещина.

Политические события, в ходе которых Быков оказался в изоляции от родной земли, сразу же наложили отпечаток на развитие бокса в крае. Трещина перерастала в глубокую пропасть. Молодые тренерские кадры, оказавшись наедине с собой, надежд не оправдали. Кто-то из них погряз в финансовых склоках, кто-то оказался замешанным в уголовных делах и скрывался от правосудия, а с кем-то просто расправлялись конкуренты. Приток свежих сил кончился. Тренеров, любящих бокс как вид спорта, а не выгоду из занятий им, остались единицы. И вполне возможно, что через два-три года красноярский бокс вновь станет на своё привычное, неприглядное место».

Сознаюсь, что выходящее за рамки спорта и бокса бесхитростное повествование Павла Стародубцева мне очень понравилось, потому что Быков тут весь живой предстаёт: его сильные и слабые стороны… Максималист по жизни и болезненно справедливый (случай с Саитовым), нетерпеливый, стремящийся научить и накормить целую орду спортивных детей. Но всё рассыпается, стоит ему покинуть детей, «оставшись наедине с собой» без его учительского, родительского присмотра, они надежд не оправдывают. Но это уже не только трагедия Быкова, такую трагедию переживает каждый максималист по жизни. Но храмы стоять останутся, дети из «Ивана-да-Марьи» вырастут и расскажут своим детям.

Даже менты о нём вспомнят добрым словом.

Андрей Лисицын:

«Пацаны, собровцы на него Богу молятся. Спортсмены. Все условия давал заниматься…»

А что ещё от человека остаётся? Все обычно к себе гребут. Для семьи стараются. Ну только семья их и помнит.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: