Рэйчел Кейн Танец мертвых девушек 5 страница

– Исключая собравшихся здесь горячих парней, конечно. И возрадуйтесь, мальчики, – то же самое относится к большей части женского населения. Более подходящее время работы – только днем, можно не беспокоиться о вампах – и, как уже сказано, платежный чек посолиднее. Плюс я буду иметь возможность наблюдать за жизнью кампуса. Говорят, там все помешаны на вечеринках.

– С той стороны стойки ты будешь видеть лишь людей, презирающих тебя и недовольных своим кофе, – не поднимая взгляда, сказал Шейн. – Будь осторожнее, Ева. Некоторые из этих козлов в кампусе воображают, что если на тебе бейдж с именем, ты их личная игрушка.

– Да, знаю. Я слышала о Карле.

– О Карле? – спросила Клер.

– Она работает в университете, – ответила Ева. – Карла Гаст. Мы с ней вместе учились.

Майкл и Шейн дружно закивали.

– В средней школе она была помешана на вечеринках. Очень хорошенькая. Пошла работать в кампус – не знаю, что именно она делала, – а потом пропала.

– Это было в газетах, – заметил Майкл. – Похищена прошлой ночью, когда направлялась к своей машине.

– С какой стати это было в газетах? – Клер нахмурилась. – В смысле, обычно о таких вещах не сообщают в газетах.

Потому что убийство в Морганвилле, можно сказать, дело законное.

– Сообщают, если это сделали не вампиры. – Ева, упоенно грызя морковь, выбросила кубики. – О-о-о, ну-ка плати мне две сотни, мистер Банкир... Если бы ее утащили вампы, даже отбившиеся от рук вампы, дело положили бы под сукно, как обычно. Выплата семье, конец истории. Это что-то другое.

– В каком смысле «другое»? Преступление, не связанное с вампирами?

– Вроде того. Но люди в Морганвилле портятся. Или совершают преступления, или пьют, или делаются совсем уж запуганными. Другого не дано.

– И к какому разряду ты относишь себя? – спросил Шейн.

Ева зарычала на него, оскалив зубы.

– Ой! Понял. Молчу.

– Постойте... Ева, я слышал, твой брат вышел из тюрьмы, – сказал Майкл.

Клер бросила кубики, и они ударились о доску с таким грохотом, словно тарелки о плиточный пол. Никто не издал ни звука. Никто даже не дышал, как казалось Клер. Судя по выражению лица Майкла, он явно сожалел, что затронул эту тему. Ева выглядела... упрямой, сердитой и немного испуганной.

Лицо Шейна не выражало ничего.

Щекотливое положение.

– Ммм... – Клер передвинула своего «пса» на шесть клеток. – Ты мало что рассказывала о брате.

Любопытно, что ответит Ева – она явно была не в восторге от того, что Майкл упомянул об этом.

– Я не разговариваю о нем, – решительно заявила та. – Больше нет. Его зовут Джейсон, он законченный придурок, и давайте на этом остановимся, ладно?

– Ладно. – Клер кашлянула. – Шейн?

– Что? – Он перевел взгляд на ту часть доски, куда указывала Клер. – А, да. Три сотни.

Она без единого слова отдала ему свои последние купюры. Шейн взял кубики.

– Ева, ты знаешь, за что он сел в тюрьму, – медленно заговорил Майкл. – Тебе не кажется...

– Заткнись, Майкл, – с напряжением в голосе сказала Ева. – Просто заткнись и все, ладно? Возможно ли, что он сделал это? В принципе я допускаю такое, но он ведь только вчера освободился. Что-то уж слишком быстро, даже для Джейсона. – Однако сердитое выражение не могло скрыть ее волнения, к тому же она была бледнее обычного. – Знаете что? Мне завтра рано вставать. Доброй ночи.

– Ева...

Она вскочила и устремилась к лестнице, шелестя шелковой черной юбкой, Майкл за ней, отставая на два шага.

Клер, вскинув брови, провожала их взглядом, а Шейн все тряс кубики.

– Надо полагать, игра окончена. – Он выбросил их. – Ха! Эстакада. Достойное завершение империи Шейна, спасибо за компанию, доброй ночи.

– На что намекал Майкл? – спросила Клер. – Он думает, что брат Евы мог похитить ту девушку?

– Нет, он думает, что брат Евы мог убить ту девушку. И скорее всего, копы того же мнения. И если он действительно сделал это, копы его найдут, и на этот раз он не выйдет из тюрьмы. Фактически, он в нее даже не сядет. Один из братьев Карлы – коп.

– Ох! – воскликнула Клер. Сверху доносилось бормотание. – Ну, я, наверное, тоже пойду в постель. У меня завтра утренние лекции.

Их взгляды встретились.

– Может, стоит дать им немного времени побыть наедине?

Действительно. Собирая со стола карточки и деньги, Клер коснулась Шейна, и он взял ее за руку.

А потом, непонятно как, она оказалась у него на коленях, и он целовал ее. Вроде как все произошло само собой, но... ладно. Изумительное ощущение, и губы у него были такие мягкие, и руки такие сильные...

Он откинулся назад, наполовину прикрыв глаза и улыбаясь. Шейн улыбался не так уж часто; от его улыбки у Клер всегда перехватывало дыхание, а кожу начинало покалывать. Была в этом некая тайна, как будто он улыбался только наедине с ней, и это наполняло ее ощущением чего-то чудесного.

– Клер, ты будешь осторожна, ладно? – Он отвел волосы от ее лица. – Серьезно. И позвонишь мне, если возникнут неприятности.

– Никаких неприятностей, – солгала она, мельком вспомнив откровенные угрозы Моники и Фрэнка Коллинза, сидящего в кафе напротив Оливера. – Абсолютно никаких неприятностей.

– Хорошо.

Он снова поцеловал ее. Потом его губы переместились ниже, и, когда он стал слегка покусывать ее шею, у Клер снова перехватило дыхание. Она закрыла глаза и погрузила пальцы в его волосы, стремясь через прикосновение сказать, как ей хорошо, как он ей нравится, как она любит...

Она резко распахнула глаза.

Оказывается, она не просто думала это.

Теплые руки Шейна заскользили по ее бокам, снова слегка касаясь внешней стороны грудей. Он провел пальцами по тонкой коже над ключицей и дальше, вниз, и остановился на уровне выреза футболки. Оттянул его на дюйм, потом на два...

...и потом, с ума сойти, отпустил Клер. Откинулся назад, облизнул губы и снова одарил ее этой своей медленной, сводящей с ума, сексуальной улыбкой.

– Отправляйся в постель, – сказал он. – Пока я не надумал пойти с тобой.

Она сомневалась, что сможет стоять на ногах, но каким-то образом обрела устойчивость и зашагала к лестнице. Дверь в комнату Евы была открыта, они с Майклом рядышком сидели на постели. Майкл выглядел ослепительно со своими золотистыми волосами и фарфоровыми голубыми глазами, и его облик резко выделялся на фоне комнаты, выдержанной в трагических черно-красных тонах. Ангел отнюдь не в ангельской обстановке. Он обнимал Еву и нежно покачивал ее.

Заметив Клер, он сказал одними губами: «Закрой дверь». Что она и сделала, после чего отправилась в постель. К сожалению, одна.

Клер казалось, что было бы неплохо знать, как выглядит Джейсон Россер – чтобы избегать его, – но вряд ли стоило просить Еву показать семейный фотоальбом. Слишком уж остро та сейчас реагировала на все, имеющее отношение к брату. Что было вполне объяснимо – если пессимистическая оценка ситуации Шейном верна.

Поэтому Клер предприняла собственное расследование. Университетская библиотека, как она уже убедилась, была не так уж плоха, но о самом Морганвилле содержала очень скудную информацию: немного исторических сведений, существенно подретушированных, и подшивки некоторых газет.

Однако в городе существовало «Историческое общество». Найдя в телефонной книге адрес, Клер изучила карту и вычислила, сколько времени уйдет на прогулку туда. Если поторопиться, можно успеть добраться до места, найти то, что ее интересует, и вернуться к началу дневных занятий.

Клер приняла душ, надела голубые джинсы и черный вязаный топик с отпечатанным по трафарету цветком – одна из ее покупок в магазине «для бережливых» – и по пути к двери подхватила рюкзак. Выйдя на улицу, быстрым шагом устремилась в противоположном от университета направлении, углубляясь в доселе не исследованные недра Морганвилля. Карту она взяла с собой, что пришлось очень кстати, потому что едва Стеклянный дом скрылся из виду, обстановка странным образом изменилась. Морганвилль строился в соответствии с комплексным планом стратегического развития, и тем не менее расположение улиц в нем плохо поддавалось логике; здесь было множество тупиков, закоулков и темных, заброшенных участков.

Однако, может быть, в том и состояла здешняя логика – с точки зрения вампирского подхода к планированию. Эта идея заставила Клер вздрогнуть, несмотря на жару, и быстрее пройти мимо улицы, которая заканчивалась заброшенным полем, усыпанным грудами ненужного хлама и отбросов. Оттуда тянуло запахом гнили – отвратительной вонью мертвечины, оставленной разлагаться на жаре. Иногда иметь сильное воображение – это недостаток.

«Ну, по крайней мере, я разгуливаю тут не ночью...» – утешала себя Клер.

Жилые кварталы Морганвилля выглядели старыми, обветшалыми, покоробившимися от жары. Вскоре должно было стать прохладнее, но до сих пор индейское лето продолжало прожаривать техасский ландшафт. В траве и на деревьях с глухим звуком зубоврачебного сверла стрекотали цикады, ветер нес запах пыли и разогретого металла. Меньше всего, по мнению Клер, можно было рассчитывать обнаружить вампиров в таком месте. Совсем не готическом... Слишком захолустном... Слишком американском.

На следующей улице она, подчиняясь указаниям карты, свернула, остановилась в тени дуба и отпила пару глотков воды из прихваченной с собой бутылки, задаваясь вопросом, насколько дольше, чем она рассчитывала, окажется прогулка. Пожалуй, ненамного. И это хорошо, потому что пропускать еще одну лекцию она не собиралась. Ни за что.

Улица заканчивалась тупиком. Клер нахмурилась, остановилась, сверилась с картой: согласно ей, улица прорезала город насквозь. Клер разочарованно вздохнула и повернулась, собираясь двинуться в обратный путь, но потом заметила между двумя оградами узкий проход. Похоже, он выводил на следующую улицу.

«Потерять десять минут или рискнуть?» – прикинула она.

Клер всегда была из тех, кто, скорее, предпочел бы первое, но, возможно, жизнь в Стеклянном доме испортила ее. Кроме того, жара стояла прямо как в аду. Она зашагала в сторону прохода между оградами.

– Я на твоем месте не стала бы делать этого, дитя, – произнес чей-то голос.

Его источник находился в глубокой тени на веранде дома справа, который выглядел более ухоженным, чем большинство домов в Морганвилле, – недавно выкрашенный в цвет морской волны, по краю выложенный кирпичами, с аккуратным двориком. Затенив глаза ладонью и прищурившись, Клер разглядела на веранде сидящую на качелях маленькую, похожую на птичку старую леди, коричневую, словно сухая веточка, с белыми, точно пух одуванчика, волосами, в мягком зеленом сарафане, висящем на ней мешком. В целом она напоминала древесного духа из старых волшебных сказок.

Голос ее, однако, звучал тепло и мягко.

– Простите, мэм. – Клер попятилась. – Я не думала, что вторгаюсь в чужие владения.

– Ты никуда и не вторгаешься, дитя. – Крошечная старушка хмыкнула. – Это обман зрения. Тебе приходилось слышать о муравьиных львах? Или о пауках-каменщиках? Суть в том, что, пойдя этим путем, ты не выйдешь с той стороны. Во всяком случае, в этом мире.

Клер окатила холодная волна паники, и тут же рассудительная часть мозга победоносно прокаркала:

«Я знала это!»

– Но... сейчас же день!

– Так-то оно так, – сказала старая женщина, мягко покачиваясь на качелях. – Так-то оно так, вот только дневной свет в Морганвилле не всегда защищает. Тебе следовало бы понимать это. А теперь будь хорошей девочкой, возвращайся тем же путем, каким пришла, и никогда больше не заглядывай сюда.

– Да, мэм.

– Ба, с кем это ты... О, привет!

Дверь-ширма раздвинулась, и на веранду вышла молодая версия Леди-Веточки – достаточно молодая, чтобы быть ее внучкой. Высокая, хорошенькая, со смуглой кожей цвета какао и волосами, заплетенными во множество косичек. Она подошла к старой леди, положила руку ей на плечо и улыбнулась Клер.

– Моя бабушка любит сидеть здесь и разговаривать с людьми. Прости, если она тебе докучала.

– Нет, совсем нет, – ответила Клер, нервно теребя лямку рюкзака. – Она... мм... предупредила меня насчет этого проулка.

Женщина быстро перевела взгляд с Клер на старую леди и обратно.

– Правда? – Теперь в ее голосе не было теплоты. – Ба, тебе следует быть осмотрительнее. Прекрати пугать людей своими сказками.

– Не будь дурехой, Лиза. Это не просто сказки, как тебе известно.

– Ба, за последние двадцать лет тут... не случалось никаких неприятностей!

– Это не означает, что их и дальше не будет, – упрямо ответила бабушка и ткнула дрожащим, тонким прутиком-пальцем в сторону Клер. – Не вздумай идти этим проулком. Мои слова остаются в силе.

– Да, мэм, – пролепетала Клер и кивнула обеим женщинам. – Спасибо.

Она повернулась, чтобы уйти, и тут заметила кое-что на стене рядом с качелями старой женщины. Пластинку с символом.

Это был тот же знак, что и перед входом в Стеклянный дом, – печать Основателя.

Теперь она взглянула на дом иными глазами и увидела то, что раньше от нее ускользало: в его облике проступили подобные же черты, и возраста он был примерно того же.

Клер снова повернулась с извиняющейся улыбкой:

– Простите, но не могла бы я воспользоваться вашим туалетом? У меня вода кончилась...

Мгновение казалось, что Лиза ответит «нет», но потом та хмуро сказала:

– Пожалуйста. – Она отступила, открывая Клер проход. – Вторая дверь по коридору.

– Предложи девочке лимонаду, Лиза.

– Она тут не задержится, ба!

– Откуда тебе знать, если ты не спрашивала?

Предоставив им спорить, Клер вошла в дом и не почувствовала при этом ничего: ни покалывания силового поля, ни чего-нибудь еще в этом роде, – но ведь и в Стеклянном доме ничего такого не было.

И тем не менее она тут же узнала его. Было что-то в этом доме – то же глубокое спокойствие, то же могущество, которые она всегда ощущала в своем нынешнем жилище. С точки зрения отделки и убранства сходства не замечалось – похоже, Лизе и ее бабушке нравилось иметь вокруг себя много мебели и чтобы вся она была затянута ситцем в вычурных цветочных узорах, с ковриками там и тут и кружевными занавесками. Клер медленно шла по коридору, легко ведя пальцами по панелям. Дерево казалось теплым, но это же свойственно дереву?

– Странно, – пробормотала она и открыла дверь туалета.

Вот только это оказался не туалет.

За дверью был кабинет – просторный, абсолютно непохожий на оставшуюся позади гостиную со всякими там занавесками и оборочками; здесь были полированные деревянные полы, массивный темный письменный стол, немногочисленные картины на стенах. Свет солнца полностью блокировали алые бархатные портьеры, в шкафу было что-то вроде барной полки для бутылок, вот только там лежали... свитки?

За столом сидела Амелия и золотым пером подписывала бумаги, которые тут же выхватывал из-под ее руки один из помощников, тоже вампир.

На Клер никто даже не взглянул.

– Закрой дверь, – мягко, с французским прононсом сказала Амелия. – Терпеть не могу сквозняков.

Мелькнула мысль сбежать, но Клер хватило ума понять, что далеко она не убежит. И хотя сама идея взвизгнуть и захлопнуть створку по-прежнему казалась соблазнительной, она затолкала поглубже страх, вошла в кабинет и с легким щелчком закрыла дверь за собой.

– Это ваш дом? – спросила она.

Ничего другого в голову не пришло. Точнее, все другие вопросы куда-то подевались, потому что всего этого просто не могло происходить.

Амелия подняла взгляд, такой же холодный и пугающий, как помнилось Клер.

– Мой дом? Да, конечно. Это мой дом. О, я поняла, о чем ты спрашиваешь. Ты спрашиваешь, является ли конкретно то здание, через которое ты вошла, моим жильем. Нет, малышка Клер, это не то место, где я прячусь от своих врагов, хотя это определенно был бы неплохой вариант. Очень... – Амелия медленно улыбнулась, – неожиданный.

– Тогда... как...

– Видишь ли, Клер, когда ты понадобишься мне, тебя вызовут.

Амелия подписала последнюю бумагу и вручила помощнику – высокому смуглому молодому человеку в черном костюме и при галстуке. Он слегка поклонился и вышел через другую дверь. Амелия откинулась в массивном резном кресле: настоящая королева, даже с золотой короной на голове, – длинными пальцами слегка постукивая по ручкам кресла в виде львиных голов.

– Ты не в том доме, где только что была, моя дорогая. Понимаешь?

– Телепортация. Но это невозможно! – воскликнула Клер.

– И тем не менее ты здесь.

– Это научная фантастика!

Амелия грациозно махнула рукой.

– Литературные условности нынешних дней недоступны моему пониманию. Одна невозможная вещь, скажем, вампиры – еще допустима, а две невозможные вещи – уже научная фантастика? Ах, ну ладно, неважно. Я не могу объяснить, как это работает; это задача для философов и техников, а я ни то, ни другое. На протяжении вот уже многих лет. – Ее льдистые глаза самую малость потеплели. – Положи рюкзак. Мне приходилось видеть жестянщиков, таскающих меньшие тяжести.

«Какие еще жестянщики?» – удивилась Клер, но не стала спрашивать, не желая выглядеть тупицей.

– Спасибо, мэм.

Она осторожно положила рюкзак на пол и села в одно из двух кресел, стоящих перед столом.

– Какая вежливость! И это во времена, когда хорошие манеры преданы забвению... Ты понимаешь, что такое хорошие манеры, Клер? Поведение, позволяющее людям жить рядом, не убивая друг друга.

– Да, мэм.

Воцарилось молчание. Где-то за спиной Клер большие часы отсчитывали минуты. Капля пота заскользила по шее и упала на черный топик. Амелия пристально смотрела на нее, не двигаясь и даже не мигая. Странно. Неправильно. Люди так себя не ведут.

Но, с другой стороны, Амелия ведь и не человек. Фактически среди всех вампиров она меньше всего походила на человека.

– Сэм спрашивал о вас, – выпалила Клер, просто потому, что воспоминание об этом внезапно всплыло в голове и ужасно хотелось, чтобы Амелия перестала так пристально разглядывать ее.

Сработало. Королева вампов мигнула, сменила позу и наклонилась вперед, опершись подбородком в виде сердечка о сложенные руки, а локтями о ручки кресла.

– Сэм, – медленно повторила она, и ее взгляд сместился вправо, зафиксировавшись на чем-то. «Пытается вспомнить», – подумала Клер; она замечала это движение глаз у людей – и у вампиров, по-видимому, – когда они напрягают память.

– Ах да, Сэмюель. – Ее взгляд с пугающей скоростью снова обратился на Клер. – И как это получилось, что ты разговаривала с моим дорогим юным Сэмюелем?

– Он сам захотел поговорить со мной.

– Поговорить о...

– Он спрашивал о вас. По-моему, он... очень одинок.

Амелия улыбнулась; ей не было нужды пытаться произвести на Клер впечатление своими вампирскими чертами, поэтому ее белые зубы выглядели в высшей степени нормально.

– Конечно, одинок. Сэмюель – самый младший. Никто из старших не доверяет ему, никого моложе просто не существует. У него нет связей в вампирском сообществе, кроме меня, а в отсутствие связей остается лишь человеческий мир. Ты не встречала более одинокого создания, Клер.

– Вы так говорите, будто хотите, чтобы... все так и оставалось. Его одиночество, я имею в виду.

– Да, – спокойно ответила Амелия. – На то у меня есть свои причины. Кроме всего прочего, это интересный эксперимент – посмотреть, как поведет себя столь одинокое создание. Сэм меня заинтриговал: большинство вампиров просто стали бы жестокими и бесшабашными, но он продолжает искать утешения. Дружбы. Он не похож на других, мне кажется.

– Вы экспериментируете с ним! – воскликнула Клер.

Платиновые брови Амелии медленно вскинулись, образовав над холодными глазами безупречные дуги. Она явно забавлялась.

– Умные мысли приходят тебе в голову, но учти: от крысы, понявшей, что она бегает по лабиринту, больше нет проку. Поэтому ты будешь держать свое мнение при себе и обходить моего дорогого, милого Сэмюеля стороной. К делу. Зачем ты сегодня пришла ко мне?

– Зачем я пришла? – Клер нервно откашлялась. – Видимо, это какая-то ошибка. Понимаете, я искала туалет.

Несколько мгновений Амелия пристально разглядывала ее, а потом откинула голову и рассмеялась – насыщенным, живым смехом, исполненным неожиданной радости. И когда он смолк, следы его какое-то время сохранялись на лице и в глазах, придавая ей почти человеческий вид.

– Туалет. – Она покачала головой. – Дитя, я слышала много разных объяснений, но это забавнее всего. Если тебе нужен туалет, пожалуйста, вон в ту дверь. Там есть все, что требуется. – Ее улыбка угасла. – Но я думаю, ты пришла сюда, чтобы задать мне вопрос.

– Я вообще шла не сюда! Я искала «Историческое общество» Морганвилля.

– Я и есть «Историческое общество» Морганвилля. Что ты хочешь узнать?

Клер любила книги. Книги не спорят, не рассиживаются в причудливых тронных креслах, не выглядят по-королевски – впечатляюще и пугающе, – не имеют клыков и телохранителей. Книги – это прекрасно.

– Я... просто хотела поискать что-нибудь о...

– Просто скажи мне, девочка. – Амелия явно начинала терять терпение. – И не тяни. У меня много дел.

Клер нервно откашлялась.

– Я хотела разузнать что-нибудь о Джейсоне, брате Евы. О Джейсоне Россере.

– Понятно. – Амелия вроде бы не сделала ничего, даже пальцем не шевельнула, однако боковая дверь открылась и оттуда выглянул ее симпатичный, хотя и смертельно бледный помощник. – Дело семьи Россер, – распорядилась она; он кивнул и исчез. – Ты лишь понапрасну потратила бы время. В здании «Исторического общества» нет персональных файлов. Там все исключительно напоказ и информация в лучшем случае неточная.

Если тебя интересует подлинная история, малышка, иди к тому, кто жил в те времена.

– Но это просто точка зрения, не факты.

– Точку зрения и создают все факты, вместе взятые. Ах, спасибо, Генри. – Амелия приняла папку у помощника, который мгновенно исчез без единого слова, полистала ее, изучая содержимое, и протянула Клер. – Обычная семья. Любопытно, что она породила и Еву, и ее брата.

Вся их жизнь была запечатлена в сухих строчках на бумаге. Даты рождения, детальные школьные отчеты, рукописные рапорты вампира Брендона, предоставившего им защиту, но даже эти последние выглядели сухо.

А потом повествование оживилось, поскольку где-то между шестнадцатью и восемнадцатью годами Ева изменилась. Очень резко. На школьной фотографии в пятнадцать это хорошенькая, хрупкая на вид девушка, одетая так, как могла бы одеться и Клер.

На фотографии в шестнадцать это уже чистая готика. Темные от природы волосы стали глянцевито-черными, лицо выбелено, глаза подведены, создавая совершенно иной облик. К семнадцати появился пирсинг – в частности, на языке, который Ева показывала в камеру.

К восемнадцати она выглядела грустной и вызывающей, а больше фотографий почти и не было, за исключением немногих, похоже, сделанных с камер наблюдения в кафе «Встреча», где она наливала эспрессо и болтала с клиентами. Вот Ева с Оливером.

«Предполагается, что ты интересуешься Джейсоном», – напомнила себе Клер и перевернула страницу.

По внешности Джейсон был вылитая Ева, только младше. Он ударился в готику примерно тогда же, когда и она, но у него это выглядело не как просто предпочтение в одежде, а как серьезный поворот в дурную сторону. В Еве всегда ощущались свет и юмор, глаза искрились озорством; в глазах Джейсона свет вообще отсутствовал. Он выглядел мускулистым, сильным, опасным.

И, вздрогнув, Клер осознала, что уже видела его. Это он стоял на улице, в упор глядя на нее, перед тем как она вошла в кафе «Встреча» и разговаривала с Сэмом.

Джейсон Россер знал, кто она такая.

– Насколько я помню, Джейсону нравятся ножи, – заметила Амелия. – Иногда он воображает себя вампиром. На твоем месте я была бы очень осторожна с ним. Он не так вежлив, как мои люди.

Клер вздрогнула и, быстро листая страницы, бегло проглядела отчеты об отнюдь не впечатляющих «успехах» Джейсона в учебе, а потом полицейские рапорты.

Ева «сдала» его. Она видела, как он похитил девушку и уехал с ней – девушку, которую позже обнаружили бродившей по улицам и истекающей кровью от колотой раны. Она сама отказалась давать показания, но Ева стояла на своем, и Джейсона посадили.

Согласно отчетам, он вышел из тюрьмы позавчера в девять часов утра. У него было достаточно времени, чтобы напасть на Карлу Гаст и...

«Выбрось из головы дурные мысли», – приказала себе Клер.

Она еще полистала страницы, нашла отца и мать Евы. Они выглядели вполне нормально. Мрачноватые, возможно, но с таким сыном, как Джейсон, это вряд ли странно. Однако они не походили на родителей, способных вышвырнуть дочь из дома, а потом не писать ей, не звонить, не приходить в гости.

Клер закрыла папку и подвинула к хозяйке; та положила ее в стоящий на конце стола деревянный ящик.

– Ты нашла то, что искала?

– Не знаю.

– Умный ответ. – Амелия кивнула, словно королева подданному. – Можешь идти. Через ту же дверь, через которую вошла.

– Спасибо. До свидания.

Глупо, конечно, говорить это тому, кому миллион лет, кто контролирует город и все в нем, но Амелия восприняла ее слова с полной невозмутимостью. Клер торопливо подхватила рюкзак, открыла полированную деревянную дверь и...

...оказалась в туалете. С обоями с цветочным рисунком и туалетной бумагой с оборками, как на кукольной юбке.

На нее вновь обрушилась реальность. Клер выронила рюкзак и снова рванула на себя дверь.

За ней тянулся коридор. Она посмотрела вправо, влево. В туалете даже пахло иначе – тальком и духами старой леди. Ни следа Амелии, ее молчаливых слуг и кабинета, где Клер только что была.

– Научная фантастика, – пробормотала она, чувствуя себя совершенно подавленной и сбитой с толку.

Спустив воду в туалете, Клер зашагала тем же коридором, каким пришла. В доме было тепло, но снаружи жарко, словно в микроволновой печи.

Ох, она непременно должна разобраться, в чем тут фокус. Мысль о магии была для нее абсолютно неприемлема. Существование вампиров она еще могла принять, пусть и неохотно; и, пожалуй, их способность контролировать чужое сознание. Но мгновенную транспортировку... Ни за что!

Лиза сидела на качелях рядом с бабушкой и пила лимонад. Возле нее на маленьком столике стоял еще один запотевший стакан; девушка молча кивнула на него гостье.

– Спасибо.

Клер сделала большой, жадный глоток. Хорошо... может, чуть-чуть сладковато, но замечательно освежает. Она быстро допила все и, сжимая прохладный стакан в руке, задумалась, не сочтут ли ее невоспитанной, если она разгрызет ледяные кубики.

– Давно вы здесь живете?

– Ба живет в этом доме всю жизнь. – Лиза мягко массировала спину старушки. – Правда, ба?

– Я здесь родилась, – с гордостью заявила та. – Здесь и умру, когда время придет.

Лиза налила Клер второй стакан из полупустого кувшина.

– Если в доме бабушки что-нибудь пропало, студенточка, ты от меня в Морганвилле не скроешься. Поняла?

– Лиза! – рассердилась бабушка и добавила, обращаясь к Клер: – Прости, дорогая. Моя внучка никак не научится хорошим манерам. – Она шлепнула Лизу по руке. – Такая милая девушка не станет обкрадывать старую леди, правда же?

– Да, мэм. – Клер отпила половину второго стакана лимонада – терпкого, сладкого, восхитительного. – Мне просто интересно... этот символ рядом с вашей дверью... Что он означает?

Лиза и бабушка пронзили ее взглядами, но не отвечали. На обеих были браслеты, серебряные, с символом Основателя. В конце концов Лиза сказала:

– Тебе пора уходить.

– Но...

– Убирайся! – закричала девушка, вырвала у Клер стакан и с грохотом поставила его на стол. – Не заставляй меня на глазах у бабушки вышвыривать тебя из дома!

– Уймись, Лиза. – Старушка наклонилась вперед; послышался скрип, издаваемый то ли качелями, то ли ее старыми костями. – Девушка просто ничего не понимает, но все нормально. Это символ Основателя, дитя, и это дом Основателя, а мы люди Основателя. Как и ты.

Лиза слушала ее, потрясенно раскрыв рот.

– Что? – спросила она, обретя способность говорить.

– Не видишь, что ли? – Бабушка взмахнула рукой перед лицом Клер. – Она светится, и они видят это, точно тебе говорю. Они и пальцем ее не тронут, помечена она или нет. А если тронут, это будет стоить им жизни.

– Но... – Лиза выглядела такой же беспомощной, какой себя ощущала Клер. – Ба, у тебя что, опять видения?

– Нет у меня никаких видений, малышка. Просто вспомни, кто в нашей семье уцелел, когда все остальные погибли. – Взгляд выцветших глаз остановился на Клер, и та вздрогнула, несмотря на угнетающую жару. – Не знаю, почему она пометила тебя, дитя, но так оно и есть. Остается одно – просто жить с этим. А теперь иди. Иди домой. Ты ведь получила то, зачем пришла.

– Все-таки получила? – возмутилась Лиза. – Клянусь богом, если ты украла что-то в нашем доме...

– Ш-ш-ш... Ничего она не украла. И все же получила то, что хотела, правда, девочка?

Клер кивнула и нервно провела рукой по волосам. Она просто истекала потом, волосы были влажные, липкие. Внезапно идея вернуться домой показалась очень привлекательной.

– Спасибо, мэм. – Она протянула старушке руку, и та, после короткого раздумья, взяла ее своей «птичьей лапкой» и легонько встряхнула. – Можно мне иногда приходить сюда повидаться с вами?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: