Рэйчел Кейн Танец мертвых девушек 10 страница

– Кофе? – дрожащим голосом спросила Клер.

Ева мгновение смотрела на нее, потом взяла кружку, вышла из спальни и устремилась к лестнице.

– О господи!

Когда Клер спустилась, Ева стояла посреди гостиной, глядя в пространство. Кружку она поставила и уперла руки в бока. Клер остановилась, держась за перила и глядя, как подруга медленно поворачивается, словно выискивая что-то взглядом.

– Я знаю, что ты здесь, жалкий трус! – закричала она. – Теперь послушай, что я скажу, сверхъестественный придурок. Если ты еще хоть раз промоешь мне мозги, клянусь, я выйду через эту дверь и никогда больше не вернусь. Усек? Один раз «да», два – «нет».

Видимо, он ответил «да», поскольку поза Евы стала чуть менее напряженной. Хотя было видно, что она по-прежнему сердится.

– Не знаю, что подлее – применять ко мне свои вампирские штучки или запирать в комнате, но в обоих случаях ты потерпел неудачу, парень. И то, что ты мертвый, тебя не спасет. Когда вернешься сегодня вечером, я надеру тебе задницу, так и знай.

– Он очень сожалел. – Клер села на нижнюю ступеньку; Ева развернулась и бросила на нее пылающий праведным гневом взгляд. – Он понимал, что ты рассердишься, но не мог... Он же волнуется за тебя, Ева, и просто не мог позволить тебе выйти отсюда и погибнуть.

– Если я не ошибаюсь, мне уже больше восемнадцати, и я не чья-то там собственность! – воскликнула Ева и топнула ногой. – Мне плевать, сожалеешь ты или нет, Майкл. Тебе придется очень, очень постараться, чтобы загладить свою вину!

Клер заметила, как ветерок взъерошил волосы Евы. Та на мгновение закрыла глаза, покачиваясь из стороны в сторону и открыв рот в форме алой буквы О.

– Ладно, – негромко сказала она. – Это было необычно.

– Что? – спросила Клер и встала.

– Ничего. Совсем ничего... Ну, так что произошло сегодня ночью? Ты добилась, чтобы Шейна отпустили?

У Клер перехватило горло. Опустив взгляд, она покачала головой.

– Но это не значит, что нужно нападать на них, вооружившись кольями и крестами. Мы должны разработать другой план.

– А что Джо? В смысле, детектив Хесс?

– Он ничего не может сделать. – Клер снова покачала головой.

– Тогда давай пойдем и поговорим с людьми, которые могут. – Ева взяла кружку, осушила ее большими, шумными глотками и отставила в сторону. – Я готова.

– Кого ты имеешь в виду?

– Может, тебя это удивит, но моя прежняя жалкая жизнь в Морганвилле прошла не совсем впустую. У меня есть знакомые, иные из которых не лишены характера.

– Ладно. Две минуты.

Клер взлетела по лестнице, приняла душ, переоделась в свежую одежду – и все это быстрее, чем когда-либо в жизни.

Неудивительно, что Ева знала в городе места, о которых Клер понятия не имела. Удивительно другое – какие именно это были места. Прачечная самообслуживания, к примеру. Фотомагазин. Во всех случаях Ева оставляла ее дожидаться в машине, пока разговаривала с кем-то – с людьми, почти не сомневалась Клер. Однако все без толку. Вернувшись в свой большой, запыленный «кадиллак», Ева уселась; вид у нее был мрачный и слегка вялый от утренней жары.

– Отец Джонатан в отъезде, – сообщила она. – Я надеялась убедить его поговорить с мэром. Без него они отказываются.

– Отец Джонатан? В городе есть священник?

Ева кивнула.

– Вампиров не волнует, отправляет он церковную службу или нет, лишь бы при этом не использовались кресты. Со Святым причастием интересно: вампы держат облатки и вино под охраной. Да, и забудь о святой воде. Если его застанут за тем, что он крестит какую-то жидкость, вампы сделают так, чтобы в следующий раз он встретился с паствой уже по ту сторону жемчужных врат. – Но... в отъезде? – Клер продолжала удивленно смотреть на нее. – За пределами города?

– Уехал в Ватикан. По специальному разрешению.

– Ты хочешь сказать, что Ватикан знает о Морганвилле?

– Нет, дуреха. Покидая город, отец Джонатан, как и все остальные, ничего не помнит о вампах. Поэтому вряд ли стоит рассчитывать, что ударный отряд гвардии Ватикана ворвется в город и спасет Шейна, если ты об этом подумала.

Ничего такого Клер не думала, но отчасти это было утешительно – представить себе военизированный отряд священников в пуленепробиваемых доспехах, с крестами на бронежилетах.

– И что теперь, в таком случае? Если отец Джонатан для нас недоступен?

Ева включила двигатель. Они остановились на маленькой парковке при фотомагазине, рядом с большим, индустриальных размеров мусорным контейнером. Других машин на парковке не было, хотя как раз в этот момент из-за угла выехал белый фургон и остановился рядом с ними. Было еще очень рано, меньше девяти утра, и то, что именовалось в Морганвилле дорожным движением, только-только начинало медленно вливаться на улицы.

Клер снова взглянула на часы.

– Ева! А как же твоя работа?

– Подумаешь! Найду другую.

– Но…

– Клер, эта работа не подарок. Вспомни, что мне приходится терпеть. Придурки всякие. Моника.

Ева начала задом выезжать с парковки, но потом притормозила: еще одна машина преградила ей дорогу.

– Проклятье! – Она достала сотовый телефон и протянула его Клер. – Звони копам.

– Зачем?

Изогнувшись, Клер посмотрела назад, но не смогла разглядеть, кто сидит за рулем второй машины.

Как выяснилось, смотреть следовало не туда. Угроза исходила не от этой второй машины, а от белого фургона, стоящего со стороны пассажирского сиденья «кадиллака». Клер начала набирать 911, но тут раздвижная стенка фургона заскользила в сторону и кто-то потянул за ручку ее дверцы.

Дверца была заперта; не такая уж Клер идиотка. Однако две секунды спустя это утратило всякое значение, поскольку в заднее окно ударил лом, стекло разлетелось на миллион крошечных сверкающих осколков, и Клер рефлекторно дернулась вперед, прикрыв голову руками. Телефон она выронила и теперь лихорадочно шарила под ногами. Ева выругалась себе под нос.

– Уезжай отсюда! – закричала Клер.

– Не могу! Мы блокированы!

Клер наконец нашла телефон, набрала 911, нажала кнопку «отправить», и тут сквозь разбитое заднее окно протянулась рука и ударила ее головой о приборную доску.

После этого какое-то время она видела не слишком ясно, а соображала еще хуже.

Она помнила, что ее вытащили из машины. Помнила, как Ева кричала и вырывалась, а потом смолкла. Помнила, как ее запихнули в фургон и задвинули дверцу.

И когда голова начала проясняться – не считая того, что гудела от боли, – она вспомнила и фургон, в котором уже была прежде.

И, в точности как прежде, Дженнифер правила, а Моника и Джина находились сзади. Последняя прижимала Клер к полу. Щеки у всех трех пылали, вид совершенно безумный. Скверно.

– Ева... – прошептала Клер.

Моника наклонилась к ней.

– Кто-кто, чокнутая? Здесь таких нет.

– Что вы с ней сделали?

– Просто слегка порезали, ничего серьезного. Лучше о себе побеспокойся, Клер. Мой папочка просил передать тебе кое-что.

– ТВОЙ... КТО?

– Папочка. Что, у тебя его нет? Или ты просто не знаешь, какой чувак был донором спермы? – продолжала насмехаться Моника. Она была облачена в голубые джинсы, оранжевую безрукавку и выглядела точно модель с глянцевой журнальной страницы. – Не переживай, мышка. Просто не рыпайся, и тебе не причинят вреда.

Джина ударила Клер, сильно. Клер вскрикнула. Моника ухмыльнулась.

– Ну, если и причинят, то небольшой. И крутая цыпочка вроде тебя от этого не умрет, верно, гений ты наш?

Джина нанесла новый удар, но на этот раз Клер была готова, поэтому стиснула зубы и сумела сдержать крик. Джина выглядела разочарованной. Может, лучше кричать во всю мощь легких? А то Джина решит, что плохо делает свое дело и надо приложить больше стараний...

– Ты выслеживала нас, – сказала Клер.

Ее подташнивало, наверное, от удара головой о приборную доску; и она ужасно беспокоилась о Еве. «Слегка порезали». Слегка – это совсем не в духе Моники.

– Видишь? Я же недаром сказала, что ты гений. – Моника уселась на одно из кожаных сидений, установленных по бокам фургона, и скрестила ноги, выставляя напоказ эффектные туфли на платформе того же цвета, что и безрукавка; ногти у нее тоже были оранжевые. – И знаешь что, гений? Ты права. Я выслеживала вас. Видишь ли, я хотела схватить тебя без шума, но нет, ты и твоя подружка-зомби усложнили мне жизнь. Кстати, почему ты не на занятиях? Это же вроде бы противоречит твоим принципам, или как ты это называешь, – пропускать занятия?

Клер изо всех сил старалась сесть. Джина глянула на Монику, та кивнула; Клер бочком отодвинулась от Джины и прижалась спиной к выдвижной дверце фургона, потирая руку в тех местах, куда Джина ударила ее.

– Шейн, – сказала она. – Вот почему твой папа захотел связаться со мной?

– Ну да. Послушай, мне не нравится Шейн, это не секрет. Но в мои намерения никогда не входило, чтобы его сестра погибла в огне. Просто глупая школьная шалость, понимаешь? Ничего особенного.

– Ничего особенного? – Из всего, что Моника когда-либо говорила – а она иногда выдавала потрясающие вещи – это было хуже всего. – Ничего особенного? Девочка умерла и ты разрушила целую семью! Ты что, не понимаешь? Мама Шейна...

– Это не моя вина! – Щеки Моники внезапно вспыхнули.

Не привыкла, чтобы ее обвиняли, поняла Клер; может, никто никогда и не делал этого – кроме Шейна. – Пусть она вспомнила, да, но держала бы рот на замке, и все обошлось бы! А Алиса... это просто несчастный случай.

– Да, – сказала Клер. – Уверена, это все меняет в лучшую сторону. – Она чувствовала себя усталой и грязной, несмотря на то, что поспала и приняла душ. Пол в фургоне был замусорен. – Какого черта хочет от меня твой отец?

Моника несколько мгновений пристально смотрела на нее.

– Он не думает, что Брендона убил Шейн.

– Шутишь?

– Нет. По его мнению, это сделал отец Шейна. – Идеально напомаженные губы Моники искривила улыбка. – Он хочет, чтобы ты сказала об этом отцу Шейна и посмотрела, как тот среагирует. Потому что если он хоть в какой-то степени чувствует себя отцом, то не останется в стороне и не допустит, чтобы его малыш сгорел вместо него.

– Значит, он хочет, чтобы я поговорила с отцом Шейна? В смысле, мэр готов заключить сделку?

– Жизнь Шейна за жизнь его отца, – ответила Моника. – Ни один настоящий отец не устоит перед таким предложением. Вообще-то на Шейна папе плевать, просто он хочет, чтобы все закончилось. Как можно быстрее.

У Клер возникло жуткое ощущение внутри – будто она наглоталась земляных червей.

– Не верю! Они ни за что не отпустят Шейна!

Конечно нет, пока слово Оливера что-нибудь да значит.

– Я просто передаю сообщение. – Моника пожала плечами. – Ты можешь наговорить Фрэнку, что тебе в голову взбредет, а можешь действовать по-умному и сказать что-нибудь такое, что заставит его объявиться. Сечешь? Защита Амелии не безгранична, тебе все еще можно причинить вред. Джина с удовольствием сделает это, и знаешь, как ее накажут? Шлепнут по руке.

– И подумай о своей подруге, полностью предоставленной самой себе. – Влажная улыбка Джины точно отдавала безумием. – В этом городе с девушками, предоставленными самим себе, может всякое случиться. В том числе и очень скверное.

– Ну, Ева-то это должна знать, – добавила Моника. – Учитывая, какой у нее братец.

Внезапно фургон ударился о что-то вроде железнодорожного пути, и Клер с силой стукнулась многострадальной головой о металлическую стену фургона; теперь еще и затылок заломило.

– Ну, ты поняла, что делать, – сказала Моника. – Отправляйся к старику Коллинзу. Убеди его сменять себя на сынка. А иначе ты по-настоящему прочувствуешь, насколько недружелюбен может быть Морганвилль.

Клер промолчала. Если бы она сказала, что думала, ей бы наверняка пришел конец; накажут за это Джину с Моникой или нет... какая, в сущности, разница? В конце концов она просто коротко кивнула.

– Домой, Джен! – крикнула Моника. Дженнифер знаком показала, что поняла, и свернула за угол.

Клер удалось выглянуть наружу, но она не узнала улицу. Хотя... это где-то неподалеку от кампуса. Справа виднелась колокольня, возвышающаяся рядом с Университетским центром.

Внезапно Дженнифер резко затормозила, но Клер успела вцепиться в поручень. Монике повезло меньше; крича и ругаясь, она шлепнулась на пол.

– Проклятье! Что за черт, Джен? Ты что, манекены везешь?

Дженнифер не отвечала; она медленно подняла руки над головой, словно собираясь сдаваться.

Дверь за спиной Клер заскользила в сторону, ее схватили за шиворот и вытащили на солнечный свет.

«Не вампир», – подумала она.

Однако это мало утешало, потому что мимо нее внутрь фургона протянулась мускулистая рука, сжимающая обрез. Клер узнала синюю татуировку на предплечье и тыльной стороне ладони.

Это был один из байкеров.

Оглянувшись, она увидела еще троих: все вооружены и держат на прицеле фургон. А потом появился отец Шейна, вот так запросто, будто все вампиры в городе и не разыскивали его ночь напролет. Он даже выглядел отдохнувшим.

– Моника Моррелл, – приказал он, – спускайся!

Моника замерла на месте, вцепившись в висячую кожаную петлю. Посмотрела на пистолеты, на Джину, с поднятыми руками стоящую на коленях, после чего обратила беспомощный взгляд на Клер. Она была сильно напугана. Моника – хорошенькая, непредсказуемая, безумная Моника – тряслась от страха.

– Мой отец...

– О нем поговорим позже, – сказал Фрэнк, – а сейчас спускайся, Моника. Не заставляй вытаскивать тебя.

Она отступила еще дальше в глубину фургона. Фрэнк Коллинз усмехнулся и сделал двум байкерам знак лезть внутрь. Один за волосы вышвырнул Джину на улицу. Другой схватил вырывающуюся, плюющуюся Монику и наручниками приковал ее к поручню в дальней части фургона. От удивления она прекратила сопротивляться.

– Но...

– Я знал, что ты сделаешь прямо противоположное тому, что я велю, – сказал Фрэнк. – Самый простой способ заставить тебя остаться в фургоне – приказать вылезти из него. – Он открыл дверцу со стороны водителя и приставил пистолет к голове Дженнифер. – Ты нам не нужна. Вон!

Она подчинилась, быстро, не опуская рук. Фрэнк толкнул ее в сторону байкеров, где Джен села рядом с Джиной на обочину и обняла ее. Забавно. Клер никогда не воспринимала этих двух как самостоятельных личностей, только как прихлебателей Моники. Однако сейчас казалось, что их и вправду связывает дружба. И конечно, обе были напуганы.

– Ты... – Отец Шейна в упор посмотрел на Клер. – Полезай обратно.

– Но…

Один из байкеров приставил к ее голове пистолет. Она забралась в фургон и села в кресло, откуда недавно упала Моника. Фрэнк тоже залез внутрь, а вслед за ним и вся шайка потных байкеров. Один устроился за рулем, и фургон тронулся с места.

Все в целом заняло не больше минуты. В Морганвилле, да еще в этот час, никто, скорее всего, ничего не заметил. Улицы были почти пусты.

Клер посмотрела на стоящую в дальней части фургона Монику и впервые подумала, что понимает ее чувства – потому что сама ощущала то же самое.

Плохо дело.

Пока фургон ехал, сворачивая то вправо, то влево, Клер пыталась придумать, как добраться до мобильника, лежащего в кармане джинсов. Телефон Евы она выронила в машине, когда Моника стукнула ее головой о приборную доску. Наконец ей удалось с небрежным видом засунуть руку в карман и прикоснуться к металлическому корпусу.

«Все, что от меня требуется, это набрать девять-один-один», – подумала она.

Ева, скорее всего, уже сообщила о похищении – если она в состоянии говорить. Сотовые телефоны можно отследить. Джи-пи-эс, или как это называется?

Как будто прочтя мысли Клер, отец Шейна подошел к ней, заставил встать и охлопал сверху донизу. Быстро, не задерживаясь нигде, как какой-нибудь грязный старикашка; естественно, он нашел в кармане телефон. И забрал его. Моника снова принялась кричать и лягаться; один из байкеров проделывал с ней ту же процедуру обыска, хотя, похоже, вкладывал больше чувства. Тем не менее он нашел и ее телефон – шикарный, естественно, – открыл дверцу и выбросил оба аппарата на улицу.

– Раздави их! – крикнул он водителю.

Тот развернул фургон на сто восемьдесят градусов и поехал обратно. Клер не слышала хруста, но, надо думать, от телефонов остались лишь осколки.

Бесконечные повороты продолжались. Клер сидела, повесив голову и напряженно размышляя. Она ни с кем связаться не могла, но Ева-то может.

Например, с детективами Хессом и Лоувом, и они что-нибудь придумают.

Или Амелия пошлет своих людей, в порядке реализации ее защиты. Сейчас это было бы очень кстати.

– Эй! – обратилась Моника к Фрэнку. – Глупый ход, козел, Мой папа в считанные секунды поднимет на ноги всех копов Морганвилля. И когда тебя схватят – а это непременно произойдет, – то бросят в такую глубокую яму, что по сравнению с ней даже сточная труба покажется раем. Не прикасайся ко мне, свинья!

Байкер рядом с ней начал ее оглаживать, она увертывалась, а он лишь улыбался, демонстрируя зубы с золотыми коронками.

– Не трогай ее, – сказал Фрэнк. – Мы не звери.

Клер стало интересно, с чего это вдруг в нем проснулся Белый рыцарь, ведь в Стеклянном доме он был готов позволить своим парням что угодно делать с ней и Евой.

– Сними с нее браслет.

– Что? Нет. Нет! Вы же знаете, он не снимается!

Байкер достал из сумки на поясе маленькие ножницы и схватил Монику за руку.

«О господи! – в ужасе подумала Клер. – Он собирается отрезать ей руку...»

Но вместо этого он рассек металлический браслет, сдернул его с запястья и бросил мистеру Коллинзу. Моника злобно, вся дрожа, смотрела на байкера, а потом влепила ему пощечину. Со всей силой.

Он замахнулся, собираясь ударить ее в ответ.

– Прекрати! – приказал Коллинз, разглядывая браслет.

Снаружи на нем был символ; Клер не могла разглядеть его, но, скорее всего, печать Брендона. Интересно, кто теперь, после смерти прежнего покровителя, возьмет на себя обязанности защиты его подопечных? Может быть, Оливер...

Внутри было написано полное имя и фамилия владелицы: Моника Эллен Моррелл. Отец Шейна удовлетворенно хмыкнул.

– Хочешь и палец тоже? – спросил байкер, щелкая ножницами. – Без проблем.

– Думаю, это не лишено смысла, – заметил Фрэнк. – Уходим под землю, Кении. Шевелись!

Парень за рулем кивнул. Теперь Клер знала имя, по крайней мере, одного из них; Кении был высокий, худощавый, с длинными черными волосами и голубой банданой. На спине кожаного жилета красовалось изображение обнаженной девушки на «харлее» и аналогичная татуировка на доступном обозрению Клер предплечье. Уверенно и быстро он вел фургон по запутанным улицам Морганвилля, а потом внезапно стало темно.

Кении включил фары. Они находились в водостоке, бетонном туннеле, достаточно большом, чтобы вместить фургон, и круто уходящем вниз. Клер стало трудно дышать: она терпеть не могла замкнутых пространств и темноты. Припомнилось, как не по себе ей было в потайной кладовке Стеклянного дома. Нет, ей это не нравилось, совсем не нравилось.

– Куда вы нас везете? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Однако, несмотря на эти старания, она выглядела всего лишь испуганной шестнадцатилетней девушкой, которая силится быть храброй. Превосходный результат.

Фрэнк Коллинз, держась за свисающую кожаную петлю, посмотрел на нее со странным выражением в глазах – чуть ли не с уважением, как ей показалось.

– Тебя никуда. Ты должна передать сообщение. – Он протянул ей браслет Моники. – Скажешь мэру, что если до рассвета моего сына не освободят, эта хорошенькая мисс узнает, что такое на самом деле огонь. У нас есть прекрасная паяльная лампа.

Клер не нравилась Моника. Фактически она ненавидела ее и считала, что в Морганвилле станет намного лучше, если Моника просто исчезнет.

Но никто не заслуживает того, о чем говорил Фрэнк Коллинз.

– Вы не сделаете этого, – сказала она. – Не сделаете.

Однако, вглядываясь в потные, ухмыляющиеся лица его молодчиков, она понимала, что oн способен сделать не только это, но и что-нибудь похуже. Отец Шейна серьезно болен, это факт.

– Сейчас мы остановимся, и Кении принесет приставную лестницу, – продолжал Фрэнк. – Вылезешь из фургона, поднимешься по лестнице, откроешь решетку и окажешься прямо перед Сити-холлом. Подойдешь к первому же копу и скажешь, что тебе нужно переговорить с мэром насчет Фрэнка Коллинза. А мэру скажешь, что его дочь у меня и что она заплатит за все – и за ту жизнь, которую сама оборвала, и за ту, которую они собираются оборвать. Поняла?

Клер натянуто кивнула. Браслет Моники холодной тяжестью лежал в руке.

– И вот что еще, – снова заговорил Фрэнк. – Ты должна довести до их сведения, что я настроен очень серьезно. Постарайся быть убедительной, потому что, если до завтрашнего рассвета я не получу сообщения от мэра, мы прибегнем к тем же ножницам и начнем присылать ему маленькие сувениры, для оживления памяти. А браслета на ней нет.

Фургон остановился, и Фрэнк отодвинул дверцу.

– Вылезай. И давай постарайся, Клер. Ты ведь хочешь спасти моего сына?

Насчет спасения Моники ни слова, заметила она. Ни единого.

Моника смотрела на нее; теперь она выглядела не лощеной, словно модель с глянцевой страницы журнала, а маленькой и уязвимой – одна в фургоне со всеми этими головорезами. Клер встала и уцепилась за свисающую кожаную петлю, потому что колени у нее внезапно ослабели.

– Это безумие, – сказала она. – Держись. Я постараюсь помочь.

– Спасибо, – тихо сказала Моника со слезами на глазах. – Передай папе... – Она сделала глубокий вдох, как будто ей не хватало воздуха. Слезы полились по щекам, на губах блуждала полубезумная улыбка. – Передай папе, что если со мной что-нибудь случится, ты лично несешь за это ответственность.

Дверь закрылась, отрезав Клер от Моники, и фургон устремился дальше во тьму. Клер порадовалась, что сразу же ухватилась за лестницу, потому что огни быстро удалялись и она оказалась в плотной, жаркой и грязной темноте.

Она продвигалась наверх, нащупывая в темноте скользкие ступеньки и ежесекундно ожидая, как кто-то – с острыми, как у змеи, зубами – прыгнет ей на спину. Наверняка здесь живут вампиры, место для них самое подходящее. Или, по крайней мере, используют эти туннели как подземные трассы. Ей всегда было интересно, куда они исчезают днем. Это не канализационные туннели, просто водостоки размером больше обычного. И поскольку в Морганвилле наводнений не бывает, вода в них, скорее всего, никогда не поднимается выше щиколотки.

В какой-то момент она заметила наверху проблеск дневного света, а потом увидела и решетку, прикрытую куском брезента – чтобы солнечный свет не проникал в туннель. Заняв по возможности более устойчивое положение на ступеньке, левой рукой она ухватилась за лестницу, а правой стала толкать решетку вверх.

Жаркое техасское солнце хлынуло на нее, и Клер с благодарностью вскинула навстречу ему голову, хватая ртом воздух. Сделав несколько быстрых вдохов-выдохов, она поднялась еще на одну ступеньку и полностью откинула решетку.

Как и говорил отец Шейна, перед ней возвышался Сити-холл, к несчастью, находящийся не нa площади Основателя. Здание напоминало большой готический замок из грубо вытесанных блоков красного песчаника. Люди входили и выходили из него – или на работу, или чтобы получить какие-то документы; в общем, жили своей повседневной жизнью, что бы это ни означало в Морганвилле.

Она откатилась на траву и откинулась на спину, тяжело дыша. Над головой, перекрывая солнечный свет, появились лица. Одно из них принадлежало человеку в полицейской форме.

– Привет, – сказала Клер, прикрыв глаза ладонью. – Мне нужно поговорить с мэром. Передайте ему, что у меня есть информация о его дочери и Фрэнке Коллинзе.

Мэр сменил костюм, в котором был прошлой ночью, на зеленую рубашку для гольфа, черные слаксы, мокасины и теперь походил на богатенького студента. Стоя в холле, он с напряженным и сердитым видом разговаривал по сотовому телефону. Два незнакомых Клер чиновника провели ее мимо мэра в офис и усадили в большое кожаное кресло. Она спросила о детективах Хессе и Лоуве, но не получила никакого ответа; все прикинулись, будто даже имен таких не знают.

Голова кружилась. Как давно она в последний раз ела? И не припомнить. Мир вокруг начал приобретать расплывчатые, сюрреалистические очертания. Ничего удивительного – стресс за стрессом, недосып, голодание... Если так пойдет и дальше, недолго и спятить.

«Держись, Клер. Представь себе, будто скоро экзамен».

Готовясь к отборочному университетскому тесту, она не спала трое суток и все это время питалась лишь кока-колой и чипсами. Однако выдержала ведь.

– На, – произнес чей-то голос, и мужская рука протянула ей красную банку кока-колы. – Похоже, тебе не помешает подкрепиться.

Клер подняла взгляд. Коп Ричард, брат Моники. Славный парень. Сейчас он выглядел усталым и обеспокоенным. Придвинув к ней кресло, он сел и наклонился вперед, опираясь локтями на колени. Клер открыла крышку и сделала глоток сладкой ледяной колы.

– Мою сестру похитили вместе с машиной? – спросил он.

– Я была там. – Клер кивнула. – Была в этом фургоне.

– Именно поэтому я и хочу поговорить с тобой до того, как ты встретишься с моим отцом. Ты была в фургоне с Дженнифер, Джиной и Моникой.

Клер снова кивнула.

– Позволь тогда задать тебе вот какой вопрос: как ты сигнализировала им?

– Как я что делала? – Клер удивленно воззрилась на него.

– Как вы подстроили все это? Какая у вас была система? Ты посылала им текстовые сообщения? Учти, мы можем отследить их, Клер. Это ты заманила мою сестру в ловушку?

– Не понимаю, что вы...

Она смолкла, потому что сейчас Ричард выглядел далеко не дружелюбно.

– Моя сестра психопатка, знаю. И тем не менее, она моя сестра. В этом городе никто и пальцем не тронет Морреллов, а если осмелится, то дорого заплатит за это. Улавливаешь? Поэтому, какие бы отношения ни связывали тебя с этими бандитами, давай выкладывай все, и быстро, пока мы сами не начали копать. И поверь, Клер, это может дорого тебе обойтись.

Обхватив обеими руками банку колы, она сделала еще глоток.

– Я не наводила их на вашу сестру. Это ваша сестра похитила меня, прямо с парковки у фотомагазина. Спросите Еву. О господи! Ева... Джина порезала ее. Как она?

Ричард продолжал сердито смотреть на нее.

– Ева в порядке.

Клер стало немного легче.

– А что с Джиной и Дженнифер?

– Тоже прекрасно. Они называют это похищением. Джина говорит... – Он смолк, прокручивая что-то в памяти, и продолжил уже медленнее: – Джина много чего говорит. Но не нужно забывать, что она собой представляет. Если в Морганвилле и есть кто-то еще безумнее моей сестры, то это Джина.

Что же, с этим не поспоришь.

– Парни, которые захватили фургон...

– Отец Шейна, – прервал ее Ричард. – Это нам уже известно. Где он сейчас?

– Не знаю, – ответила Клер. – Клянусь! Он высадил меня в водостоке, велел подняться по лестнице и поговорить с вашим отцом. Вот почему я здесь.

– Оставь девочку в покое, Ричард. – Хлопнув дверью офиса, к ним подошел мэр Моррелл и раздраженно уставился на двух охраняющих Клер полицейских. – Вы! Вон отсюда. Если мой сын опасается хрупкой шестнадцатилетней девушки, пусть пеняет на себя.

Офицеры молниеносно исчезли. Клер поставила банку с колой на стол. Мэр опустился в большое кожаное кресло. Теперь он не казался таким самодовольным, как на площади Основателя, и определенно выглядел ужасно сердитым.

– Ты! – рявкнул он. – Говори!

Что она и сделала, многословно и сбивчиво изложив произошедшее. Отец Шейна захватил фургон, вышвырнул из него Дженнифер и Джину, уничтожил сотовые телефоны, угрожал Монике и послал Клер в качестве вестника судьбы.

– Он настроен очень серьезно, – закончила она. – В смысле, я видела, на что он способен. И явно не питает добрых чувств к Монике.

– Что, ты внезапно сделалась ее лучшей подругой? Ради бога! Ты ненавидишь ее всей душой, и, полагаю, у тебя есть для этого основания. – Ричард встал и принялся расхаживать по комнате. – Папа, послушай, позволь мне начать действовать. Предоставь в мое распоряжение всех свободных людей и вампиров. Я найду этих парней...

– Мы уже искали их сегодня ночью, сын. Они прячутся в каком-то таком месте, где нам их не достать. – Взгляд воспаленных глаз мэра снова переместился на Клер, он затрещал костяшками пальцев. Как и у сына, у него были крупные, сильные руки. – Оливер хочет, чтобы все поскорее закончилось. Хочет передвинуть время казни вперед, сжечь парня сегодня ночью и тем самым вынудить бандитов объявиться. Неплохой план – но только если они блефуют.

– Ты думаешь, Фрэнк Коллинз блефует? – спросил Ричард.

– Нет, – ответил мэр. – Думаю, он собирается сделать в точности то, о чем говорил, только в таком мерзком варианте, какой мы и вообразить не в состоянии. Однако Оливер требует...

– И ты позволишь ему сделать это? А как же Моника?

– Оливер не знает, что они ее захватили. Когда я ему расскажу...

– Папа, это же Оливер! Ты сам понимаешь, что ему плевать на Монику. Допустимые потери – вот что она для него. Однако для меня это недопустимо, и для тебя тоже, я надеюсь.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: