Ребенок в неполной и смешанной семье

В. Сатир считает, что проблема неполной семьи в том, что ребенку трудно создать целостное представление о мужчинах и женщинах. Оставшемуся же родителю нетрудно создать у него негативное представление об отсутствующем родителе, особен­но если расставание было связано с разводом, уходом или чем-то, причиняющим сильную боль. Женщина, остающаяся с деть­ми без мужа, должна очень постараться, чтобы ее ребенок не подумал, что «все мужчины плохие». Мальчик, который это слы­шит, с трудом поверит, что быть мужчиной хорошо. А если он не чувствует, что это хорошо, то как же он может почувство­вать, что он сам хороший?

Женщина может иметь весьма одностороннее представле­ние о том, что из себя представляют мужчины. И это усложняет ее взаимоотношения с ними. В то же время мать невольно может взвалить на старшего сына роль мужа, лишая его таким образом сыновней позиции.

По мнению В. Сатир, подобная ситуация очень непроста; она требует большого терпения и понимания со стороны каждо­го ее участника.

Наконец, поскольку дети в неполной семье не могут на­блюдать отношения между мужчинами и женщинами, то они вырастают, не имея целостной модели этих отношений.

Однако все эти проблемы разрешимы. Женщина-мать вполне может иметь адекватную, принимающую установку по отношению к мужчинам и быть достаточно зрелой, чтобы не создавать у детей негативного представления о них. Она может помочь своим детям установить добрые и близкие отношения со взрос­лыми мужчинами, которых она знает и уважает.

Мальчики в неполной семье сталкиваются с серьезнейшей проблемой: заласканные матерью или убедившиеся в том, что в обществе главенствуют женщины, они начинают чувствовать, что мужчины — ничтожество. Очень часто мужское стремление оберегать беспомощную мать вынуждает их отказаться от собствен­ной, независимой жизни. В итоге многие мальчики остаются со своими матерями и просто не представляют своих собственных гетсросексуальных влечений; или же они восстают против мате­ри и убегают из дома с чувством, что все женщины — враги. Мучимые чувством вины, они или плохо обращаются с женщи­нами, или поклоняются им, часто портя себе всю оставшуюся жизнь.

Девочка в неполной семье тоже может получить искажен­ное представление об отношениях между мужчинами и женщи­нами. Ее собственная половая идентификация может быть очень изменчивой: она или готова на роль прислуги — дает все и ниче­го не получаст, или чувствует, что может все делать самостоя­тельно и быть совершенно независимой.

Смешанные семьи (повторный брак). Многие люди пытаются жить так, будто другие, с которыми они были ранее связаны, не существуют. В то же время все эти люди в той или иной степени влияют на жизнь семьи. Проблемы возникают тогда, когда они не находят времени, чтобы поговорить, ссорятся или считают друг друга врагами.

В. Сатир обращает внимание на то, как сложно жить ребен­ку, когда каждый взрослый требует от него чего-то своего, от­личного от требований других, особенно если взрослые не по­нимают сложности его положения или если они не общаются друг с другом.

Если бывшие супруги не скрывают свои отношения, у ре­бенка по крайней мере есть возможность выбора собственного поведения, и он не становится хранителем секретов взрослых. Подобная проблема часто возникает между разведенными роди­телями, которые по-прежнему считают друг друга врагами и ис­пользуют детей как шпионов.

Для ребенка очень полезно, когда окружающие его взрос­лые искренни и отвечают за то, что они думают и чувствуют. Быть открытым с кем-то вовсе не означает непременно любить этого человека. От бывших супругов нельзя ожидать, что они будут по-прежнему любить друг друга, но они не должны навя­зывать ребенку решение своих проблем. Возможно, самый важ­ный вопрос, возникающий в смешанной семье, — как освобо­дить ребенка от бремени проблем взрослых.

Сам факт того, что семья смешанная, вовсе не является препятствием для хорошей семейной жизни. Чтобы это сделать, необходимо осознавать множество возможных сложностей и пре­одолевать их реалистичными и адекватными способами. И то, что происходит в семье, зависит в первую очередь от отношений между людьми.

Мальчик в семье

Актуальность темы «Роль отца и матери в жизни мальчика» особенно велика на рубеже веков. Стираются многие традиции, умирают стереотипы. Роль мужчины меняется вместе со време­нем. Для того чтобы выявить предпосылки развития современно­го типа мужчины и его историческую модификацию, по-види­мому, необходимо обратиться к проблеме воспитания мальчика в семье.

Воспитание мальчика в семье отличается от воспитания девочки. Также неодинаковы и роли отца и матери. Для мальчика большую часть жизни важна мать, это обусловливает и его пос­ледующий выбор спутницы. Существенная проблема этой темы связана с недифференцированным изучением ее предыдущими авторами. Развитие детей и подростков освещается без учета по­ловых отличий самого ребенка и его родителей, что является важным влияющим компонентом в жизни человека.

Замысел. О том, что родится мальчик, многие современ­ные родители узнают после ультразвукового исследования, в ре­зультате которого уже на двадцатый день от начала беременнос­ти можно узнать пол будущего ребенка. Сейчас все психотера­певты говорят о важности налаживания душевных контактов между родителями и их детьми уже в ранние периоды беремен­ности и в первое время жизни ребенка.

Беременность. Во время беременности существует не толь­ко биологическая, но и психологическая связь между матерью и будущим ребенком. Ее намерения, желания, стремления и чув­ства переключаются под влиянием гормональных команд, по­сылаемых ребенком на защиту «системы беременности». С пяти месяцев до рождения ребенок начинает слышать, узнает голос своей матери. Часто мать разговаривает с ним, представляет вре­мя, когда он родится; если малыш нервничает, мама нежно по­глаживает живот, успокаивая его.

Внимание к ребенку, защищающее к нему отношение и щедрое предложение материнской нежности позволяют расцве­сти первым почкам мышления и чувств уже в чреве матери. А ее готовность принять малыша всем сердцем и определяет, какие плоды эти нежные почки принесут.

Мужчинам нередко труднее понять и принять изменившу­юся ситуацию у беременной жены или подруги. Они не беремен­ны, в их теле биологически ничего не изменилось, поэтому они должны преодолевать перемены и осваивать новую роль, на ко­торую «утверждены» только головой.

Глубокие гормональные изменения, переживаемые женщи­ной, не могут не влиять на психологическую обстановку в семье. Первым, кто это ощущает, оказывается отец. Ослабевающее вни­мание и сексуальные потребности партнерши часто могут выз­вать ревность мужчины к еще не родившемуся ребенку, а иногда и неприязнь к нему. Чтобы «поучаствовать» в рождении, многие мужчины решаются на присутствие при родах. Они утверждают, что в момент, когда вместе с женой впервые увидели и услыша­ли крик своего ребенка, поняли и прочувствовали, что означает «родить ребенка». Это оставило незабываемое впечатление о пол­ной любви первой встрече с ребенком.

Новорожденный. Даже новорожденный уже является малень­кой личностью, развивать свойства которой — прямая обязан­ность родителей. Ребенок растет и еще долго будет зависеть от заботы взрослых о его физическом и духовном благополучии; он нуждается в образце и поддержке при своих первых шагах в жиз­ни. Еще долгие годы он будет обращаться к отцу и матери, чтобы получить от их любви и доверия уверенность в самом себе.

Для ребенка в первые дни мать играет большую роль, чем отец. З. Фрейд писал, что ребенок появляется на этот свет менее подготовленным, чем большинство представителей животных. Из-за этого усиливается влияние реального, внешнего мира, по­вышается опасность с его стороны. Таким образом, чрезмерно возрастает значение объекта, который один может защитить от этих опасностей и как бы возместить внутриутробную жизнь. И этот объект — мать. Биологическая связь с матерью вызывает потребность быть любимым, которая уже никогда не покидает человека*.

* Хьел Л.. Зиглер Д. Теории личности (основные положения, иссле­дования, применение). СПб, 1997.

Доктор Д. Винникот много писал о «главной материнской заботе». По его мнению, в таком состоянии мать способна по­ставить себя на место ребенка, так сказать, посмотреть на все его глазами. Иными словами, она развивает удивительную спо­собность идентификации с ребенком, что позволяет ей отвечать на все его потребности с точностью, которую не освоит ни один автомат и которой невозможно обучиться. Мать — не задумыва­ясь и не ведая — закладывает основы здоровой личности*.

* Винникот Д. В. Маленькие дети и их матери. М., 1998.

Ребенок воспринимает образ матери всей полнотой своих чувств. Даже длительное время спустя тотальная зависимость маленького мальчика от матери выражается в глубокой запечатленности ее образа в душе человека. Интериоризация матери яв­ляется важной частью духовного становления человека*.

* Риман Ф. Основные формы страха. М.. 1998.

Младенчество. По мнению Э. Эрнксона, отношения между родителями и ребенком в первый год жизни являются «крае­угольным камнем» формирования здоровой личности. Уже в этот период образуется общее чувство доверия; другие ученые назы­вают ту же самую характеристику уверенностью. Младенец, име­ющий базальное чувство «внутренней определенности», воспри­нимает окружающий социальный мир безопасным и стабиль­ным, а людей заботливыми и, что самое главное для формиро­вания здоровой личности, надежными.

Степень развития у ребенка чувства доверия к другим лю­дям и миру в целом зависит от качества получаемой им мате­ринской заботы. Э. Эриксон писал: «Матери формируют чувство доверия у своих детей благодаря такому обращению, которое по своей сути состоит из чуткой заботы об индивидуальных потреб­ностях ребенка и отчетливого ощущения того, что она сама — тот человек, которому можно доверять. Благодаря этому у ребен­ка закладывается основа для чувства «все хорошо»; для появле­ния чувства тождества; для становления тем, кем он станет, со­гласно надеждам других»*.

* Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1989.

В первые месяцы жизни ребенка главную роль играет мать (отец отходит на «второй план»). Это обусловлено, в первую оче­редь, физиологическими данностями.

З. Фрейд считал, что выживание младенца всецело зависит от тех, кто о нем заботится. Зависимость для него — единствен­ный способ получения инстинктивного удовлетворения. В мла­денческий период область рта наиболее тесно связана и с удов­летворением биологических потребностей, и с приятными ощу­щениями. Младенцы получают питание путем сосания груди, в то же время сосательные движения доставляют удовольствие. Со­ответственно, первым объектом — источником удовольствия становится для него материнская грудь*.

* Хьел Л., Зиглер Д. Теории личности (основные положения, иссле­дования, применение). СПб., 1997.

Доктор Д. В. Винникот говорил своим пациенткам, что со­жалеет о каждом случае, когда мать не смогла кормить ребенка грудью. Он считал, что большая потеря и для женщины, и для ребенка — не пережить опыт грудного кормления. Здесь речь идет не только о болезнях и психических расстройствах, но и о спо­собности заключить прямую связь с естественным развитием индивида. Кормя грудью, мать закладывает основы психическо­го здоровья своему ребенку: начни он недостаточно удачно, куль­турное наследие будет ему недоступно и красота мира обернется смешением красок, дразнящих новыми надеждами, которыми невозможно насладиться.

Винникот часто использует термин «хорошая грудь», озна­чающий вполне удовлетворительную материнскую заботу и ро­дительское внимание в целом. Это прототип материнской добро­ты, первый объект заботы и благодарности. А столь явное под­черкивание роли естественного кормления говорит о том, на­сколько важным его находил автор*.

* Винникот Д. В. Маленькие дети и их матери. М., 1998.

Э. Эриксон вслед за З. Фрейдом тоже придавал большое значение грудному вскармливанию. «В этот момент ребенок жи­вет и любит через свой рот, а мать живет и любит через свою грудь, выражая голосом, мимикой, позой тела готовность сде­лать все необходимое для ребенка», — писал Эриксон*.

* Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.

Фрейд же признавал, что «сосание материнской груди есть самая важная вещь в жизни ребенка». Поэтому и отлучение от груди он называл «психологической травмой первых дней», по­скольку это лишает малыша соответствующего удовольствия.

Посредством восприимчивости к пищевым раздражителям ребенок становится восприимчив и ко многому другому. После того, что он хочет и может сосать соответствующие объекты и глотать все те жидкости, которые они выделяют, он начинает хотеть и мочь «взять» с помощью глаз все то, что составляет его визуальное поле. Его чувства начинают «вбирать» все подходя­щее. Поэтому, чтобы быть уверенными в том, что первый опыт жизни в этом мире положителен, родители должны следить за теми стимулами, которые они адресуют чувствам своих детей.

По мнению Винникота, очень важно на ранних этапах то, как родители держат своего ребенка на руках. Большинству де­тей везет — их с любовью держат на руках большую часть време­ни. Это дает им уверенность в благожелательности мира, но еще важнее то, что это позволяет им быстро эмоционально разви­ваться. Когда ребенка «достаточно хорошо держат», успешно зак­ладываются основы личности. Хотя дети не помнят, «достаточно ли хорошо» их держали на руках. Травмирующий опыт остается у них на уровне подсознания, если их не держали «достаточно хорошо».

З. Фрейд же выдвинул постулат, согласно которому у ребен­ка, который получал чрезмерную или недостаточную стимуля­цию в младенчестве, скорее сформируется в дальнейшем ораль­но-пассивный тип личности. Человек такого типа — веселый и оптимистичный, ожидает от окружающего мира «материнского» отношения к себе и постоянно ищет одобрения любой ценой.

В. С. Мухина пишет, что начиная с полутора лет оценка поведения ребенка взрослым становится одним из важных ис­точников его чувств. Похвала, одобрение окружающих вызывают у детей чувство гордости. Они пытаются заслужить положитель­ную оценку, демонстрируя взрослым свои достижения.

Несколько позднее, чем чувство гордости, ребенок начи­нает испытывать чувство стыда в случаях, если его действия не оправдывают ожидания взрослых, порицаются ими*.

* Мухина В. С. Возрастная психология. М., 1997.

Особенно привязанность к матери чувствуется, если мла­денца при малейшем крике берут на руки. Малыш быстро при­выкает к этому и не успокаивается, если его не берут из кроват­ки. В дальнейшем такой мальчик будет скорее всего очень привя­зан к матери, и даже став взрослым мужчиной, он инстинктив­но, бессознательно будет искать защиты и помощи у матери*.

* Спок Б. Разговор с матерью: книга о воспитании. М. 1990.

По мнению Э. Эриксона, к первым социальным достиже­ниям относится готовность ребенка позволить матери исчезнуть из виду без чрезмерной тревожности или гнева с его стороны. Потому что ее существование должно стать его внутренней уве­ренностью, а новое появление матери — предсказуемым.

Ранний возраст. По мнению Фрейда, к двум — трем годам ребенок начинает идентифицировать себя с тем или иным по­лом. Маленький мальчик следит за своим отцом, за его манерой себя вести, одеваться, ухаживать за собой, чтобы впоследствии подражать ему. Если в этот период мальчик больше связан с от­цом, чем с матерью, то он инстинктивно перенимает у него манеры и навыки. А в том случае, когда отец относится к нему не как к малышу, а как к будущему мужчине, то у ребенка будут развиваться истинно мужские качества. Кстати, это остается ак­туальным и до более позднего, «переходного» возраста. Фрейд замечал, что, уже научившись говорить, мальчик видит половые отличия мамы и папы и не забывает сказать об этом вслух. Он отмечает непохожесть животных разных полов, его удивляет это. Обо всем новом, что мальчик узнает, он рассказывает родите­лям, интересуется их мнениями. Но высшая стадия детской сек­суальности наступает к трем годам. «Маленький ребенок, преж­де всего, бесстыден и в определенном возрасте проявляет не­двусмысленное удовольствие от обнажения своего тела, подчер­кивая особенно свои половые органы»*.

* Фрейд З. Психология бессознательного. М., 1989.

Но справедливости ради надо заметить, что далеко не все психологи считали возраст трех лет периодом, когда ребенок способен отличать мужской пол от женского. Например, иссле­дователи М. Кляйн, М. Миллер и Дж. Боулби писали, что в нача­ле младенчества для ребенка мужское и женское представляется одинаковым. Только к восьми месяцам ребенок начинает узна­вать мать и к концу третьего года жизни может отнести маму и сестру к женщинам, а папу и брата к мужчинам.

В возрасте около трех лет ребенок начинает показывать свою самость. Эриксон считал, что отстаивание ребенком своей авто­номности и независимости начинается с момента, когда ребе­нок начинает ходить. Растет чувство самостоятельности, которое ни в коем случае не должно подрывать сложившегося базового доверия к миру. Контроль родителей позволяет сохранить это чувство через ограничение растущих желаний ребенка требовать, присваивать, разрушать. Подобным поведением он как бы про­веряет силу своих новых возможностей*.

* Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.

Иногда мальчик бывает упрям, делает не то, что от него требуют родители. Уже в столь раннем возрасте начинает прояв­ляться его будущей характер, который находится еще в стадии формирования. Американский психолог Р. Сирс писал, что маль­чики часто используют нечто негативное в своем поведении для привлечения внимания к себе. Это происходит при занятой ма­тери или при слабой позиции отца, который не ожидает от ре­бенка мужского поведения. Дело выглядит так, будто отцы этих мальчиков пренебрегают сыновьями. Бывают и обратные ситуа­ции, когда мальчик ждет «позитивного внимания» (похвала, желание включиться в группу). В этом случае мальчики сильно подражают родителям*.

* Обухова Л. Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. М., 1998.

Б. Спок отмечал, что очень важна связь ребенка с родите­лями именно в этот период. Еще значимее то, с кем он связан больше: с отцом или с матерью. Это проявится тогда, когда в будущем придется проявлять мужские черты характера, которые большей частью формируются под влиянием отца.

Иногда отцу может не понравиться, что его двухлетний сын играет с куклами. В два года дети еще не делают различий между мужскими и женскими занятиями. К трем годам они уже начи­нают все больше отдавать предпочтение традиционным заняти­ям своего пола. К четырем годам эта дифференциация становит­ся все более явной. Для мальчика трех — четырех лет совершенно естественно часть времени играть с девочками, особенно если поблизости нет мальчиков его возраста. Но если играют в «доч­ки-матери», мальчик обычно хочет быть отцом или сыном. Если позже он избегает общества других мальчиков или предпочитает играть мать или дочь в игре «дочки-матери», то есть вероятность того, что он боится быть мальчиком. Возможная причина этого в том, что его мать очень печется о нем, не отпуская от себя ни на шаг. Или, возможно, он нуждается в дружеском участии отца. А в обществе девочек он лучше чувствует себя из-за того, что при­вык быть защищенным кем-то женского пола.

Взаимоотношения с отцом крайне важны для мальчика уже в начале жизни. Он не станет мужчиной по духу только потому, что родился с мужским телом. Он начнет чувствовать себя муж­чиной и вести себя подобающим образом благодаря способнос­ти подражать и брать пример у тех мужчин и старших мальчиков, к которым он чувствует дружеское расположение. Он не может брать пример с человека, который ему не нравится. Если отец всегда нетерпелив и раздражителен по отношению к сыну, маль­чик будет чувствовать неловкость не только в его присутствии, но и среди других мужчин и мальчиков. Такой мальчик потянет­ся больше к матери, а, следовательно, со временем примет ее, свойственные женщинам, и внешние и внутренние психологи­ческие особенности.

Иногда встречаются отцы, у которых «мурашки ползут по телу» при одной мысли о необходимости ухаживать за ребенком. Особен­но когда он еще настолько мал, что почти «не похож на человека». Но если уже в первые два года отец предоставит все заботы о ре­бенке жене, она навсегда может остаться главной во всех вопро­сах, касающихся ребенка. Позднее гораздо труднее начать осуще­ствлять свои отцовские обязанности. Есть опасность, что ребенок просто не воспримет воспитательные воздействия отца*.

* Развитие личности ребенка. М., 1987.

Особо нужно отметить период, когда ребенок начинает го­ворить. Известно, что дети, выросшие в детских домах и не имевшие постоянных людских привязанностей, к концу третьего года жизни имеют меньший словарный запас, чем дети из нормаль­ных семей. К четырем годам словарный запас ребенка в норме должен составлять около полутора тысяч слов и понятий. Эта за­кономерность показывает необходимость разговоров с ребенком в этот период. Советские психологи доказали, что первое языко­вое открытие ребенка — каждый предмет имеет свое название — это не лингвистическое открытие, а результат практического ос­воения языка в совместной деятельности со взрослым*.

* Обухова Л. Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. М., 1998.

Интересно, что мальчики начинают говорить позже дево­чек. Также они обладают особенностью, названной психологами «эффектом магнитофона». Это способность через неопределен­ное время повторять слово или предложение, которые они слы­шали, причем не понимая его истинного значения. Поэтому дет­ские психологи предостерегают родителей от произношения не­цензурных слов, а также от прослушивания некоторых теле- и радиопрограмм.

Б. Спок, рассуждая о проблеме начального этапа становле­ния речи, пишет: «Если из-за нервного напряжения, вызванно­го чем-либо, мать все время молчит в обществе ребенка, то он, не чувствуя с ее стороны стремления к общению, тоже замыка­ется в себе. Взрослые часто впадают в другую крайность: посто­янно разговаривают с ребенком и командуют им, лишая его вся­кой инициативы. Такой ребенок часто чувствует себя неловко с людьми и замыкается в себе». Дальше Спок замечает, что поздно говорят те дети, которых обслуживает вся семья, не давая воз­можности поступать самостоятельно, предупреждая каждое их желание. Но несмотря на то, что он будет медленнее пополнять свой словарный запас, молчать он не будет. Для этого родители не должны сдерживать стремление ребенка к общительности*.

* Спок Б. Разговор с матерью: книга о воспитании. М., 1990.

«Каждый ребенок учится говорить, не обнаруживая зат­руднений. Никто не обращает внимания на его успехи, но когда у него появляются трудности, он сразу становится предметом разговоров в семье», — писал А. Адлер. Одной из первых про­блем детской речи, с которой сталкиваются многие родители, является заикание. Проблема заикания, по мнению Адлера, напрямую связана с атмосферой вокруг ребенка (его могут напу­гать, что скажется на способности произносить свои мысли). Но главной причиной заикания Адлер (представитель теории стрем­ления к превосходству) называет желание ребенка, испытыва­ющего дефицит позитивного внимания, добиться его. Такими уловками они считают возможным получение недостающего им внимания родителей, жалости или понимания.

А. Адлер приводит пример мальчика, который начал заи­каться после рождения младшего брата, почувствовав неболь­шое отчуждение со стороны матери. Будучи раньше единствен­ным ребенком в семье, получая всю любовь, ласку и нежность, он не научился делиться и проявлять интерес к другим. В семьях с большим количеством детей часто присутствует чувство свое­образной ревности между детьми к родительской любви*.

* Адлер А. Воспитание детей. Взаимодействие полов. Ростов-на-Дону, 1998.

Итак, можно сделать вывод: при нормальном развитии для мальчика важно на первых этапах жизни (от зачатия до трех лет) само присутствие родителей, те положительные эмоциональные заряды, которые они ему посылают. Но особая роль принадле­жит матери. Ребенок нуждается в ней и полон страха, когда она отдаляется от него. Он полностью от нее зависим: мать для него важнейший пункт взаимосвязи с миром.

При хорошей связи между ребенком и матерью происходит взаимное обогащение, которое и ребенок, и его мать восприни­мают как счастье. Мать — первый человек, которого встречает ребенок. На первых этапах она олицетворяет для него все челове­чество в целом. Поэтому от нее зависит, каким он его воспримет.

Взаимоотношения трехлетнего мальчика с отцом и матерью. Период с трех до семи лет принято называть периодом дошколь­ного детства. Он связан с изменением условий развития ребен­ка, его взаимоотношений с родителями. Значительно увеличи­ваются требования к ребенку, касающиеся прежде всего норм и правил поведения в обществе. Кроме того, родители целенап­равленно организуют познавательную деятельность дошкольни­ка. Дифференцируют ее по половой принадлежности, то есть мальчики не играют, например, в куклы, а девочки — в войну. Родители — образец для подражания, и дошкольник копирует их во всем.

До трех лет любовь мальчика к своей матери определяется его зависимостью от нее. Но теперь его любовь настойчиво при­обретает романтический характер, напоминая те чувства, кото­рые испытывает к ней отец. Четырехлетний ребенок может, на­пример, заявить, что он обязательно женится на своей матери, когда вырастет большой. Он не очень хорошо представляет себе, из чего складывается брак, но он абсолютно уверен, что его мать — самая красивая и главная женщина на свете*.

* Спок Б. Разговор с матерью: книга о воспитании. М., 1990.

Фрейд же писал, что в этот период мальчик хочет близости к матери, а отец приобретает черты соперника. Это положение он назвал эдиповым комплексом — по пьесе Софокла. В этой древнегреческой трагедии Эдип убивает отца (не зная, кто это) и позже женится на собственной матери. Когда он случайно уз­нает, кого он убил и на ком женился, Эдип уродует себя, выры­вая себе глаза. Фрейд полагал, что любой мальчик переживает ту же внутреннюю драму. Он хочет обладать матерью и хочет убить отца, чтобы достигнуть своей цели. Но он также боится отца. Эта тревожность, страх к отцу и сексуальное влечение матери ни­когда не могут быть полностью разрешены. В детстве весь комп­лекс полностью подавляется. Держать его в области бессозна­тельного, удерживать от внешнего проявления, даже от того, чтобы размышлять о нем, — таковы одни из первых задач разви­вающегося Суперэго*.

* Теории личности в западно-европейской и американской психологии. Хрестоматия по психологии личности. С., 1996.

Сильные романтические привязанности помогают духов­ному развитию детей и способствуют развитию здорового отно­шения к противоположному полу. А эдипов комплекс, описан­ный Фрейдом, чаще всего у мальчиков проявляется как стрем­ление безраздельно владеть предметом своей любви (матерью) и нежелание ни с кем его делить. Это вызывает чувство ревности к отцу. Рассуждая по-детски, он воображает, что его отец тоже испытывает чувство ревности и раздражения по отношению к нему. Он пытается выкинуть такие мысли из головы (ведь отец все-таки намного сильнее и больше, чем он), но эти мысли снова приходят к нему во сне. Вероятно, главной причиной страшных снов, которые часто мучают мальчиков в этом возрасте, является смешанное чувство любви, ревности и страха по отношению к отцу.

Для трехлетнего мальчика становится важной положитель­ная оценка его действий. Это в значительной степени влияет на развитие самооценки ребенка, уровень его притязаний.Он часто впрямую ссылается на мнение взрослого: «Я красивый. Так мама сказала». Как правило, дети дошкольного возраста прежде всего осознают те свои качества и особенности, которые чаще оцени­ваются окружающими, а особенно родителями*.

* Белкина В.Н., Васильева П.П., Елкина И. В. и др. Дошкольник: обучение и развитие. Воспитателям и родителям. Ярославль, 1998.

К четырем годам мальчик уже осознает свою личность, половую принадлежность, а также отличает пространство свое­го «я» от пространства других.

По мнению Б. Спока, в этом возрасте мальчик наиболее привязан и нежен с родителями. Особое отношение у мальчика к отцу: его восхищение им не знает границ. В играх он уже точно знает роли, полагающиеся ему по полу. В этом возрасте он вос­принимает от отца и окружающих мужчин и мальчиков мужской стиль поведения.

Кризис трех лет. Многие исследователи пишут о кризисе трех лет. Его негативные стороны — это уход от взрослых, от­странение от них. Ребенок в возрасте трех лет переживает силь­ное потрясение от своего открытия: он не является центром мироздания. Он открывает также, что не является единственным центром своей семьи. Особенно его потрясает, что папа любит маму, а мама — папу. До этого он бессознательно ощущал, что именно вокруг него, по его поводу происходили эмоциональ­ные всплески в семье. А теперь он видит и слышит, что родители могут общаться друг с другом и без его участия. Разочарованный малыш начинает капризничать, вести себя агрессивно. Ему ка­жется, что родители его «провели» — ведь им вполне хорошо и без него*.

* Мухина В. С. Возрастная психология. М., 1997.

Эльза Келер в своей работе «О личности трехлетнего ре­бенка» пишет, что в этом возрасте особенно мальчику присущи такие симптомы, как негативизм, упрямство, строптивость, свое­волие. Мальчик начинает выделять свою личность и выдвигает требование, чтобы с этой личностью считались. Он отказывает­ся подчиняться требованиям, хочет делать все сам. Примерно в три года происходит первое обесценивание взрослых. Первыми жертвами такого поведения ребенка оказываются родители: мож­но представить ужас семьи, когда они впервые слышат от своего малыша слово «дура» (случай, описанный Ш. Бюлер). Л. С. Выгот­ский считал, что подобное поведение детей можно рассматри­вать не только как отрицательное явление — отстранение от взрос­лых и разрушение социальных связей, которые раньше их объе­диняли, но и нечто вполне положительное — ребенок пытается установить новые, более высокие формы отношений с окружа­ющими. Д. Б. Эльконин писал, что в три года у ребенка происхо­дит кризис социальных отношений, а всякий кризис отноше­ний есть кризис выделения своего «я»*.

* Обухова Л. Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. М., 1998.

По мнению В. С. Мухиной, малыш, став более самостоя­тельным, одновременно и радуется этому, и возмущается. Ему не нравится, что мама не принадлежит теперь только ему. Посте­пенно уходят формы общения, которые были естественны в младенческом и раннем возрасте: мама — малыш и папа — малыш. Теперь ребенку дают понять, что общение будет строиться иначе, как взаимодействие треугольника: мама — малыш — папа. Такие отношения не всегда устраивают ребенка. Он возмущает­ся, ревнует, но бдительно следит за родителями. И здесь разго­раются новые страсти: то он предпочитает быть с одним из ро­дителей, то с другим, и с той же силой. Но, успокоившись, ребенок восстанавливает душевное равновесие: он любит и маму, и папу.

Кризис трех лет представляет собой ломку взаимоотноше­ний, которые существовали до сих пор между ребенком и взрос­лым. Этот период в детском развитии наиболее благоприятен для воспитательных воздействий. Ребенок уже наделен способнос­тью логично (по-детски) размышлять, сравнивать, подражать, он стремится к действию и к самостоятельному выражению. Его первые попытки к активности часто не удаются, он протестует, бунтует и упрямствует. И родители начинают задумываться о дисциплине: наказывать или не наказывать.

Б. Скиннер считал, что, не обращая внимания на плохое по­ведение, необходимо акцентировать его на чем-то хорошем и тем самым закреплять это хорошее. По его мнению, логичнее найти средства использования положительного подкрепления хорошего поведения, чем ждать, когда плохое поведение разовьется, а затем полагаться на наказание. Другой автор, Дж. Аронфрид, не считает возможной нормальную социализацию ребенка без наказаний. Глав­ным он считал время их подачи, имеющее большое значение. Если ребенка наказывают в самом начале проступка, то внутренние мо­торные или познавательные корреляты действия в этот момент бу­дут активизированы тревожностью, вызываемой наказанием.

А. Адлер настаивал на том, что для развития нормальной, адекватной самооценки у мальчика родители никогда не долж­ны допускать, чтобы он рос без надежды, что его усилия могут привести к успеху. Он не должен заранее переживать поражение из-за своей вялости или пассивности. То есть родители, ругая мальчика, должны внушить ему, что если бы он поступил более обдуманно, то все бы вышло гораздо лучше.

Исследователь детской психологии Д. К. Паттерсон писал, что дети с трудностями в поведении в более взрослом возрасте, как правило, не реагировали на попытки взрослых повлиять на них в возрасте четырех — шести лет, как мягкими мерами — словами, так и неодобрением и запретами. Одной из причин этого может быть то, что в детстве их родители непоследовательно применяли поощрение и наказание. Реагировали грубо в одних случаях, не замечая положительного поведения — в других*.

* Развитие личности ребенка. М., 1987.

Проблема дисциплины у мальчиков стоит острее, чем у девочек. Общество предъявляет им более суровые меры по физи­ческому воспитанию силы воли. И родители думают, как бы не «избаловать» будущего мужчину.

Чаще всего дисциплинарные моменты в воспитании маль­чика доверяются отцу. Считается, что у него должна быть силь­нее связь с мальчиком, а его авторитет — убедить сына. Наблю­дения показывают, что в большинстве семей отцы не так строги с дочерьми, как с сыновьями.

Воспитание боязни перед наказанием очень важно. Так как потом из этой боязни складывается нравственный бессознательный пласт самой личности. На ранних этапах родительское вни­мание или его отсутствие уже само по себе является поощрени­ем или наказанием.

Дошкольный возраст. Судьба человека во многом зависит от его развития в дошкольном возрасте, когда он почти ничего не знает о мире и в его голове и сердце содержится в основном то, что вложили туда родители и другие воспитатели. Но именно этот «чудо»-ребенок определяет то, что может произойти с ним в будущем*.

* Бери Э. Игры, н которые играют люди. Люди, которые играют в игры. М., 1997.

Основной акцент в период пяти — семи лет родители ста­вят на подготовку к школе. Именно сейчас особенно видна ро­дительская роль. Адлер писал, что «школа является своеобраз­ной экспериментальной базой, выявляющей дефекты семейно­го воспитания». Умный и наблюдательный учитель может многое увидеть в ребенке уже в его первый день в школе. Поскольку сразу же появляются новые ситуации, которые могут оказаться болезненными и неприятными для изнеженного ребенка.

При идеальном положении вещей школа и семья должны работать в тандеме, но в жизни так оказывается не всегда. Часто родители больше обеспокоены умственными способностями ре­бенка-дошкольника, чем его психическим состоянием. До шко­лы похожие чувства мальчик испытывает, попадая в детские дош­кольные учебные заведения. Если он хорошо подготовлен роди­телями, то встречает новые ситуации уверенно, что бывает до­вольно редко. В противном случае любые несоответствия ведут к образованию чувства кризиса.

А теперь обратимся к вопросу, каким образом родители могут смягчить вступление ребенка в мир других людей в виде начальных дошкольных учреждений.

А. Адлер писал о том, что уже в самом начале обучения родители должны внушить мальчику уверенность в себе и укре­пить его этим. Если мальчик будет уверен в собственных силах, то он избежит множества комплексов в подростковом возрасте, когда девочки физиологически опережают мальчиков, что спо­собствует их формированию. Также очень важно общее окруже­ние семьи, так как именно это даст начальное представление ребенку о других людях, а мальчику — о представительницах противоположного пола, если у него нет сестры. Ребенок старше трех лет уже должен быть подготовлен без боязни присоединять­ся к другим людям, а также не бояться незнакомых.

Д. Б. Эльконин в своей концепции периода детства пишет, что «основная потребность ребенка дошкольного возраста — жить вместе с окружающими людьми». Здесь ребенок сталкивается с большим количеством людей, чем прежде, переживает первые в своей жизни противоречия и даже конфликты.

Если в первые годы жизни родители узнают своего ребен­ка, знакомятся с ним, то в дошкольный период, по мнению Эльконина, идет постоянное «овладевание» ребенком родителя­ми*.

* Обухова Л. Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. М., 1991.

В период дошкольного возраста родители начинают созна­тельно или бессознательно обучать половой роли своего ребенка. Они исходят из уже сложившихся традиций и стереотипов, ори­ентируя его, что значит быть мальчиком. То есть разрешается проявлять большую агрессивность, поощряется физическая ак­тивность, инициативность.

В семье изо дня в день он ориентируется на ценности, при­сущие своему полу. Ему сообщают, как он должен себя вести. Даже самому маленькому мальчику обычно говорят: «Не плачь! Ты не девочка. Ты мужчина. Мужчины не плачут». И тот учится сначала сдерживать свои слезы, а потом и эмоции. Кроме того, стереотипы мужского поведения входят в сознание ребенка че­рез непосредственное наблюдение за поведением мужчин, ко­торые его окружают. Каждый из родителей несет ценностные ориентации своего пола: душевность, чувствительность, эмоци­ональность присуши женщине; смелость, решительность, само­обладание — признак мужского начала.

В дошкольном возрасте ребенок обнаруживает внешние раз­личия мужчин и женщин и в одежде, и в манере себя вести. Дети подражают всему: формам поведения, которые являются как по­лезными, приемлемыми для окружающих, так и асоциальными; стереотипным формам поведения взрослых, являющимися зача­стую и вредными социальными привычками (брань, драки и т. д.).

И хотя мальчики еще не используют эти «символы мужественно­сти» в своей практике, но уже вносят их в свои сюжетные игры*.

* Мухина B.C. Возрастная психология. М., 1997.

Также важным моментом дошкольного периода является так называемая потеря детской непосредственности. Ребенок вхо­дит в социум, родители знакомят его с правилами поведения. Отец показывает ему, как надлежит себя вести мужчине и что нежелательно. Д. Б. Эльконин писал, что за выполнением правил следит система социальных отношений между ребенком и взрос­лым. Сначала правила выполняются только в присутствии взрос­лого, а затем «с опорой на предмет, замещающий взрослого», и, как результат, правило становится внутренним.

Итак, можно сделать вывод, что стиль жизни ребенка во многом определяется в дошкольном возрасте. У мальчика уже есть представление о себе и об окружающих, которое формиру­ют у него родители. Поэтому этот период многие психологи счи­тают наиболее подходящим для воспитательных влияний (ребе­нок еще достаточно мал, чтобы прислушиваться к родителям, но уже способен воспринимать некоторые нормы и правила). Опустив это время, родители могут многое пропустить в нала­живании эмоциональной связи с ребенком.

В этом возрасте дети очень любят подражать окружающим взрослым. Положительная роль отца для нормального развития мальчика становится все более важной.

Начало школьного периода. Некоторые исследователи, в част­ности Д. Б. Эльконин, называют возраст семи лет «кризисным моментом личностного сознания». Основная симптоматика это­го периода описываются через взаимоотношения ребенка с вне­шним миром и его ближайшими представителями — родителя­ми. Они уже относятся к нему не как к маленькому ребенку, а как к маленькому мужчине и ждут от него соответствующего поведения.

Родители играют большую роль в формировании осозна­ния возможностей у мальчика. Он начинает понимать, что не все может, в чем-то ему нужна помощь, чаще отцовская. Иногда он не справляется с выполнением домашних заданий, и тогда вся семья начинает вспоминать уже забытые математические фор­мулы и исторические даты. Ф. Дальто приводит данные о том, что школьная успеваемость ребенка напрямую зависит от на­строений в семье*.

* Дальто Ф. На стороне подростка. СПб., 1997.

Но это возможно в тех семьях, где есть и мама, и папа, а также бабушки и дедушки, которые могут помогать детям при необходимости. К концу 90-х годов социологи называют более 43% семей в России неполными, т. е. не имеющими кого-то од­ного из родителей (чаще нет отца). Еще в конце 80-х во время конференции, посвященной изменениям ролей отца и матери в современных семьях Франции, было отмечено, что появление большего числа матерей-одиночек изменило ситуацию так, что именно они стали иметь большое влияние на ребенка*.

* Дальто Ф. На стороне ребенка. СПб., 1997.

Половая идентификация. Подростковый возраст. Мальчик хочет быть самостоятельным, но недостаток опыта заставляет его постоянно обращаться за помощью к родителям. Он мечется между нежеланием и возможностью быть зависимым от отца и матери.

Существуют некоторые особенности семей, способствующие возникновению трудностей в поведении подростков. А. Е. Личко выделяет неблагополучные ситуации в семье (гиперопека раз­личных степеней: от желания быть соучастником всех проявле­ний внутренней жизни ребенка до домашнего террора; гипоопека, нередко переходящая в безнадзорность; ситуация, создаю­щая «кумира семьи»; ситуация, создающая «золушек» в семье) и замечает, что в 80-е годы появились семьи, в которых родите­ли уделяли много внимания себе и мало детям. В этой связи от­мечено увеличение черствых и жестоких подростков*.

* Степанов В.Г. Психология трудных школьников. М. 1989.

М. Раттер писал, что влияние на ребенка как психологи­ческих, так и физических травм почти равнозначно. К психоло­гическим травмам относятся неуважение родителями чувства соб­ственного достоинства ребенка, подавление у него чувства ра­дости, любви и идентичности. К физическим травмам относят всевозможные виды насилия. Среди различных видов насилия в семье выделяют сексуальное насилие. По данным исследований, проведенных в США и Великобритании, различным формам сексуальных оскорблений подвергались в детстве около 10% мужчин. Их наносил в основном кто-нибудь из родственников или знакомых семьи. Сексуальные оскорбления со стороны матерей весьма редки. Мальчики в 3 раза реже становятся жертвами на­силия, чем девочки. Однако насилие над ними принимает отяго­щенные формы и имеет более длительный характер*.

* Раттер М. Помощь трудным детям. М., 1998.

Также у подростка-юноши прибавляются и новые физио­логические проблемы. Гормональный всплеск, неконтролируе­мость настроения, изменения внешности и пропорций тела, опаздывание развития мальчиков по сравнению с девочками-ровесницами приводят к формированию множества комплексов.

В период 12—14 лет у мальчика возникает острое чувство потребности в отце, ибо половая идентификация у подростков осуществляется в соотнесении себя с родителями своего пола. Кроме того, для подростка очень важна и его общая социальная ситуация, которая формируется, помимо прочего, и составом семьи. Наличие обоих родителей положительно представляет под­ростка в среде сверстников. Отсутствие отца ослабевает его со­циальную позицию*.

* Дальто Ф. На стороне подростка. СПб., 1997.

Последствия разводов (или других обстоятельств, разде­ляющих семью) сильнее сказываются на мальчиках, чем на де­вочках. Они становятся неуправляемыми, агрессивными, теря­ют самоконтроль, проявляют несамостоятельность и тревож­ность. Их поведение как в школе, так и дома более инфантиль­но, чем у детей из полных семей. Эта особенность поведения проявляется от двух месяцев до одного года со времени разво­да, но по прошествии этого периода многие трудности сглажи­ваются.

Распад семьи отрицательно влияет не только на отноше­ния между супругами, но откладывает отпечаток и на взаимоот­ношения родителей и детей. Их можно разделить на два типа. Первый тип: в связи с разводом нарушается эмоциональное рав­новесие матери. Ей не хватает душевных сил, чтобы помочь сыну в трудный для него период. Эта ситуация осложняется тем, что, потеряв душевную, доверительную связь с ребенком в подрост­ковом возрасте, для матери есть опасность не восстановить ее еще долгие годы. А поскольку по законодательству многих стран после разводов дети остаются с матерями, то особые послед­ствия имеют ситуации, когда сын остается с матерью.

Второй тип отношений матери и сына приводит Э. Эриксон. Описываются несколько пациентов с патогенетическими тенден­циями. Этих не знакомых друг с другом людей объединяло одно — характеры их матерей («мамочки» — термин Эриксона). Они очень назойливо и отчаянно любят своих детей. «Они сами настолько изголодались по одобрению и признанию, что изводят своих сы­новей», — пишет Эриксон. Подобных «гиперопекающих» мамо­чек отличает от обычных неустроенность своей сугубо женской жизни. Часто они доминируют над своими мужьями, стремясь показать свою власть. Эта неустроенность, невезение с мужчина­ми прямо противоположным образом проецируется на сыновей*.

* Эриксон Э. Детство и общсстно. Спб., 1996.

Один пациент, единственный ребенок в семье, однажды очень резко выразился: «Мать наставила мне шишки своей чрез­мерной любовью, отчего у меня остались синяки». Необходи­мость оторвать от себя сыновей является для всех матерей небла­годарной задачей, особенно если они ожидают или требуют за это благодарности. Внутренняя ситуация ребенка в этом случае столь сложна, что он может испытывать ненависть к матери или им овладеет желание избавиться от ее власти. Опасение, что эти чувства могут проявиться, вызывает у него чувство вины. Осо­бенно при перечислении ею тех заслуг и жертв, которые она перенесла ради него*.

* Риман Ф. Основные формы страха. М., 1998.

«Мамочки» с ревностью относятся к своим сыновьям, от­дают им всю ту любовь и нежность, которую не растратили в своем общении с мужчинами. В результате у сыновей образуется неразрывная связь, которую даже с годами трудно разрушить. Образ родителя противоположного пола оказывает существен­ное влияние на выбор партнера в будущем.

Если роль матери в семье положительна, выбор подобной ей партнерши создает предпосылки к супружеской гармонии. Если же отрицательна, то партнерша с подобными характеристиками становится источником негативных реакций. В этом случае, став взрослым, юноша либо ищет себе партнершу с другими харак­теристиками, либо бессознательно связывает свою жизнь с женщиной, похожей на мать. Основная причина подобного явления в том, что, имея модель отношений с женщиной одного типа, молодому человеку трудно приспособиться к отношениям с жен­щиной незнакомого типа поведения. Поэтому, желая оградить себя от возможных сложностей, он бессознательно выбирает себе в спутницы так называемый тип «собственной матери»*.

* Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.

Многие исследователи считают чрезмерно авторитарную мать виновницей формирования дефектов в эмоциональной сфере. Американские психологи, изучавшие условия семейного воспи­тания детей с нервно-психическими заболеваниями, пришли к выводу, что для этих семей характерно однотипное поведение матерей. В отношении с детьми они придерживались принципов доминирования и тотального контроля, проповедовали жертвен­ное отношение к семье и детям.

Э. Эриксон описывает определенный тип, характерный для семей, где есть «мамочки». «Она может быть резкой, крикливой, карающей. Вероятно, она скорее сексуальна, чем фригидна. У нее мужской идеал, унаследованный от семьи, в которой она родилась. Обычно это ее отец, и она дает понять своему сыну, что у него есть шанс приблизиться к нему. Отец же, проявляя необходимую жесткость в делах, робок в близких отношениях и не рассчитывает на слишком уважительное к себе отношение».

Любящие матери, не способные мыслить о ребенке отдель­но от самих себя, часто не понимают этого. Но юноша не может повзрослеть, не разорвав «пуповину» эмоциональной зависимо­сти от родителей и не включив свои отношения с ними в но­вую, гораздо более сложную систему эмоциональных привязан­ностей. Их центром являются уже не родители, а он сам. Избы­ток материнской ласки и положение «маменькиного сынка» на­чинает его раздражать, поскольку вызывает чувство зависимос­ти, с которым подросток борется.

Чувствуя охлаждение, многие родители думают, что дети их разлюбили, жалуются на их черствость и т. д. Но после того, как критический период проходит, эмоциональный контакт обычно восстанавливается, если они сами его не испортили.

Мужской идеал мальчика в подростковом возрасте редко связан с отцом (каким он предстает в повседневной жизни). Обычно это дядя, старший брат или друг семьи, причем такие, каки­ми их преподносит ему (часто неосознанно) его мать.

Процент одиноких отцов, воспитывающих детей, — при­близительно 10%. В серии исследований мальчиков в возрасте от 6 до 11 лет, которых растили отцы, сравнивали с мальчиками, живущими с матерями, и детей из полных семей. Мальчики, которые жили с отцами, проявляли лучшую адаптацию в раз­личных жизненных ситуациях по сравнению с мальчиками, вос­питывающимися только матерями.

Личность подрастающего юноши формируется не в вакуу­ме, не сама по себе, а в окружающей его среде. Последняя имеет решающее значение для его воспитания. По мере важности сто­ит отметить роль малых групп, в которых юноша взаимодейству­ет с другими людьми: это семья, школьный класс, неформаль­ный круг общения.

В пубертатный период мальчик усваивает основные жиз­ненные роли, которым он учится изо дня в день от своих роди­телей. Поэтому для него важен образец отца, которому можно следовать. В противном случае у молодого человека может раз­виться «диффузия идентичности», которая составляет основу специфической патологии юношеского возраста. «Диффузия иден­тичности» — термин Э. Эриксона, означающий необъединение подростком всего, что он знает о себе и об окружающем мире, в единое целое, не осмысливание этого и неиспользование этой информации в своей жизни. При благополучных обстоятельствах молодой человек должен избежать этого и приобрести положи­тельное «чувство идентичности. Другими словами, это твердо усвоенный образ и личностно принимаемый образ себя во всем богатстве отношений личности к окружающему миру, чувство адекватности и стабильного владения личностью собственного «я» независимо от изменений «я» и ситуации; способность лич­ности к полноценному решению задач, возникающих перед ней»*.

* Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.

В литературе широко дебатируется вопрос о мере сравни­тельного влияния на подростков родителей и сверстников. Од­нако на него не может быть однозначного ответа. Общая законо­мерность состоит в том, что чем хуже отношения подростка-юноши со взрослыми, тем чаще он будет общаться со сверстниками, эти группы будут более асоциальны, его зависимость от них будет выше, а само общение будет более автономным от взрослых.

Изменения, происходящие с подростком, часто соверша­ются слишком быстро для родительского глаза. Мальчик вырос, изменился, а любящие родители все еще видят его таким, ка­ким он был несколько лет назад. «Главная беда с родителями — то, что они знали нас, когда мы были маленькими», — заметил как-то один пятнадцатилетний юноша.

Многие проблемы родителей и юношей обусловлены воз­растным эгоцентризмом. Поглощенные собой, они видят своих родителей только в каких-то определенных ипостасях, разбить которые может только новая информация, высвечивающая при­вычный образ «предка» с неожиданной стороны.

Особенно трудно приходится отцам. Конфликт поколений неслучайно формулируется как столкновение отца и сына. Не касаясь психоаналитической теории Эдипова комплекса, рас­пространенность таких конфликтов можно объяснить, с одной стороны, социальными причинами (эмансипация от отцовской власти, борьба сына за право самостоятельно выбирать жизнен­ный путь), а с другой — психологическими (жестокость и инструментальность мужского характера, затрудняющая взаимопо­нимание и компромиссы).

Дело не в том, что современные мужчины уделяют меньше внимания семье, а в том, что подорвано их традиционное поло­жение и новые роли усваиваются медленно. Кроме того, взаимо­отношения отцов с детьми (старшеклассники чаще ощущают близость с матерью и откровеннее с нею больше, чем с отцом) осложнены меньшей экспрессивностью мужчин, их неумением выражать свои чувства и психологические переживания. Эти ка­чества, столь ценимые в наши дни, не входят в традиционный стереотип мужского образа*.

* Кон И. С. Психология ранней юности. М., 1989.

Психологи еще долго будут обсуждать вопрос, что хуже ска­зывается на развитии мальчика: последствия развода или конф­ликты и ссоры в семье. По наблюдения за детьми к концу второ­го года после развода показали, что поведение мальчиков из распавшихся семей менее агрессивно, чем детей, чьи родители постоянно конфликтовали и ссорились. Влияние семейных не­урядиц особенно очевидно, если родители ссорятся на виду у детей*.

* Кратохвил С. Психотерапия семейно-сексуальных дисгармоний. М., 1991.

Для мальчика важно само присутствие родителей обоего пола. Этот факт доказывает то, что мальчики, живущие с мате­рями, повторно вышедшими замуж, менее тревожны, более ори­ентированы на социальное поведение, проявляют больше ког­нитивных умений, чем сыновья одиноких матерей*.

* Myхина В. С. Возрастная психология. М., 1997.

Дети лучше приспосабливаются к повторному браку своих родителей, будучи совсем маленькими или в юношеском возра­сте, чем в подростковом. Исследования показали, что наиболее остро переживали изменения в составе семьи дети в возрасте от 9 до 13 лет. Положение осложнялось, если обе стороны, всту­павшие в брак, приводили в новую семью собственных детей.

Семейное влияние имеет взаимный характер. Изучая взаи­модействие детей и родителей, некоторые исследователи пред­положили существование верхнего и нижнего порогов, то есть в определенных пределах родители считают поведение детей под­ходящим, но переходить эту границу родители считают непри­емлемым. По достижении мальчиком 12—13 лет родители рису­ют определенную картину — образец того, кем и «чем» они хо­тят видеть своего сына. Если подросток отступает от намеченно­го плана, то он рискует «впасть в немилость» к родителям. Но демократичные родители способны изменить свои требования в зависимости от обстоятельств. Таким образом, они показывают свою способность изменяться по воле обстоятельств. Властные же родители, используя авторитарные методы, будут требовать от ребенка подчинения*.

* Кон И.С. Психология ранней юности. М., 1989.

Итак, начальный школьный и подростковый возраст явля­ются своеобразным индикатором эмоционального настроя в се­мье. Если между сыном, отцом и матерью доверительные, парт­нерские отношения, то в период пубертата особых катаклизмов не будет. Возраст 11—14 лет для мальчика — определенный фун­дамент взаимоотношений с родителями. Их основы закладыва­ются в это время, а раскрываются в более поздние кризисные (термин Э. Эриксона, означающий неизбежный поворотный пункт, критический момент, после которого развитие повернет в ту или иную сторону, используя возможности роста, способ­ность к выздоровлению и дальнейшей дифференциации) мо­менты.

Подводя итог сказанному, можно сделать следующие вы­воды:

□ Роли отца и матери в жизни мальчика на каждом возра­стном этапе различны и дифференцированны. Так, в мла­денчестве главная роль у матери, ребенок зависит от нее и психологически, и физиологически. В раннем дошколь­ном — мальчик учится общаться с отцом, подражает ему. Мальчик-подросток по разным проблемам имеет дело то с одним, то с другим родителем: мать отвечает за эмо­циональную сферу, а отец — за реализацию его в жизни. D Многие авторы на основании практического опыта по­казали в супружестве неосознанные тенденции к повто­рению модели семьи своих родителей, что может оказы­вать значительное влияние на отношения между супру­гами.

□ На мальчика в эмоциональном плане большое влияние имеет мать, а в плане самореализации — отец. Но для развития гармоничной личности, для освоения и мужс­ких, и женских ролей мальчику необходимы родители обоих полов.

□ Взаимосвязь и взаимовлияние сына, отца и матери бе­зусловны. Психотерапевты, рассматривая проблемы кого-то одного из этой «тройки», всегда выслушивают точку зрения всех остальных.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: