Конец второй книги. 15 страница

— Это специально приготовляе­мое вещество будет подкреплять вас и избавит от страха, смертельно опасного в нашем мастерстве. Вы будете вла­ствовать над злыми, лукавыми существами и не должны страшиться наших слуг: иначе они уничтожат вас или вы сде­лаетесь жертвой мужских лярвов. Потому что при страхе заклинания теряют силу над ними. — Побеседовав еще о разных светских и оккультных вопросах, они расстались как добрые друзья и союзники.

На другой день Мэри сообщила матери, какое ей выпало неожиданное счастье: их благодетель, многие годы боль­ной, чувствует приближение смерти и, не имея никого из близких, решил передать ей, Мэри, свое огромное состоя­ние путем брака. Но будучи слаб и притом большой мизан­троп, он не хочет оглашать их свадьбу, и все должно произойти в тайне. Однако, узнав, что ее мать и Наташа больны, он великодушно вручил ей пятнадцать тысяч, и она не теряя времени отвезет их на юг. Петю же надо было не­медленно поместить в училище. У слабой и больной Суров­цевой не зародилось ни малейшего подозрения, и она бла­годарила Бога за чудесное облегчение будущего детей.

Благодаря деньгам все устроилось быстро, и когда спу­стя неделю Мэри вошла в таинственный дом, Петя был уже в учебном заведении и оставалось только взять дорожные билеты. Ван-дер-Хольм был очень доволен и чтобы доста­вить Мэри удовольствие, разрешил привезти мать к нему обедать. Когда приехала Суровцева, он был болезненно бледен и расстроен, и та ни минуты не усомнилась, что ви­дит умирающего. Хозяин же был любезен и объяснил, что будучи совершенно одинок, он счастлив возможностью ос­тавить состояние почтенной семье и вполне достойной, му­жественной, заслужившей его уважение и любовь девушке. В конце визита он покорил сердце Суровцевой, вручив ей на прощание процентные бумаги для Пети и Наташи, каждому по двадцать тысяч.

Отъезд семьи был назначен через три дня. Ежедневно Мэри посещала своего жениха, но накануне отъезда верну­лась очень поздно и, видимо, взволнованная. Матери она рассказала, что когда приехала, то Оскар жаловался на тя­желые приступы болезни, а потому нашел более надежным заключить брак до их отъезда и все приготовил: два часа спустя они обвенчались в ближайшей церкви в присутствии двух свидетелей, друзей Ван-дер-Хольма, и нотариуса, со­ставившего завещание, которое будет подписано на следу­ющий день. На ее пальце было обручальное кольцо, и у Суровцевой не появилось и тени сомнения. Она предложила отложить отъезд, но Мэри ответила, что муж просит их ехать непременно завтра, как было условлено, но только желает, чтобы она вернулась как можно скорее.

На другой день экспресс умчал Мэри с родными на юг Франции.

ГЛАВА 4.

Поместив мать в хорошенькой вилле в окрестностях Канн, Мэри выехала обратно, но вместо Петербурга она на­правилась в город южного Тироля, где Оскар назначил ей свидание. Он встретил ее на вокзале, и они провели ночь в прекрасном помещении лучшего отеля, где прописались супругами Ван-дер-Хольм.

Тотчас по приезду, вечером, он передал ей все доку­менты, брачное свидетельство, завещание и т. д., утверж­давшие ее общественное положение и права на наследство а также крупную сумму денег на то время, пока она не вступит во владение.

На следующий день они переехали в автомобиле в дру­гой городок, а затем предприняли экскурсию в горы.

—Оттуда, Мэри, вы возвратитесь вдовой, — заметил Ос­кар, слабо улыбаясь.

На этот раз он казался особенно мрачным, болезненным и нервным. Часть дороги они еще проехали в автомобиле, а потом продолжили путь уже пешком, боковыми дорогами, свернув с шоссе в горы.

Тироль усеян развалинами старых замков, их насчитыва­ют сотнями. К одному из таких феодальных гнезд, приле­пившемуся к остроконечной, почти отвесной скале, направились путники. Сужающаяся и крутая тропинка приве­ла их в дикое уединенное ущелье, и Ван-дер-Хольм указал рукой на вершину, где виднелись часть полуразрушенных стен, круглая башня и груды камней: остатки древнего со­колиного гнезда.

— Вот цель нашего путешествия, Мэри, — сказал он. — Неправда ли, нельзя не изумляться искусству строителей, ухитрявшихся воздвигать замки на таких головокружитель­ных высотах, куда, кажется, трудно попасть даже серне.

—Действительно, совершенно непонятно, как они достав­ляли наверх материалы для постройки. Не видно никакой тропинки, скала голая, и я задумываюсь: как мы туда попа­дем? Нас еще, пожалуй, придавит: вероятно, эта старая башня едва держится,— заметила Мэри.

Ван-дер-Хольм улыбнулся.

— Нет никакой опасности, она прочна и простоит еще не один век. А попасть нам туда надо, Так как это место наше­го посвящения. Впрочем, успокойтесь, есть и дорожка.

Действительно, когда они обогнули скалу Мэри увидела, что с этой стороны скала была не так отвесна, а под кустар­ником вилась узкая тропа с высеченными кое-где в камнях ступенями. Многочисленными извилинами эта опасная до­рожка привела на вершину, и они вступили в развалины.

Карабкаясь по кучам камней и мусора они добрались до башни, которая вблизи казалась, в самом деле, достаточно прочной, чтобы простоять века. В ее громадной толщины стенах не заметно было ни одной трещины, а обвалились только зубцы сверху. В круглой зале, занимавшей всю внут­ренность башни, еще виднелись остатки лестницы, которая некогда вела в верхние этажи. Через две глубокие бойницы, служившие окнами, проникал слабый дневной свет, а в глу­бине помещения возвышался огромный, увенчанный постра­давшим от времени гербом. К этому камину направился Ван-дер-Хольм и нажал пружину, скрытую настолько искус­но, что невозможно было заподозрить ее существование. Тотчас громадная каменная глыба, прилегавшая к камину, повернулась на невидимых петлях, обнажив узкое отвер­стие, за которым показались ступени пробитой в стене лестницы.

Как только Мэри со спутником вошли, отверстие закры­лось, но Ван-дер-Хольм достал из кармана электрофонарь, и они долго спускались по крутой, почти отвесной лестнице.

Воздух был тяжелый, и Мэри облегченно вздохнула, ког­да они вошли в сводчатый тупиковый коридор. Однако в нем оказалась искусно скрытая дверь в довольно большую ком­нату, судя по стоявшей кровати старинной формы с парчо­выми драпировками. Там были также: стол, стулья и резной сундук времен не позднее XIV века.

Здесь путешественников встретила маленькая, точно карлица, старая и некрасивая женщина. Молча сняла она с них верхнее платье, а потом дала сытный и хорошо приго­товленный обед.

Мэри с удивлением заметила, что Ван-дер-Хольм ел с необычной для него жадностью, сама же она, несмотря на усталость, не была голодна и только выпила вина. Когда ос­татки обеда были убраны, они разговорились, и Мэри выра­зила удивление, что такое помещение могло сохраниться под таким старым знаком.

— О! Здесь громадные подземелья и существуют ходы на громадные пространства, но они доступны одним посвя­щенным. Это новый подземный мир с удивительными тайна­ми,— сказал Ван-дер-Хольм, и после минутного раздумья прибавил:— Пойдемте, я покажу вам место, где вы примете великое посвящение, и еще кое-что, весьма любопытное.

Мэри тотчас встала, а Ван-дер-Хольм отворил скрытую занавесью дверь. Они спустились на несколько ступеней и вошли в сводчатый коридор, освещенный висевшей на по­толке лампой. По стенам стояли в ряд, точно солдаты, по крайней мере пятьдесят скелетов, с факелами в руках, а в конце коридора была вторая дверь, прикрытая занавесью черного, вышитого кабалистическими знаками бархата. Они очутились в круглой зале, слабо освещенной красным све­том. Изумленная Мэри остановилась и со страхом рассмат­ривала мрачное, но удивительное помещение.

Стены были покрыты точно черной эмалью, на которой фосфоресцировали кроваво-красные странные знаки и непо­нятные надписи. В стенной нише, на высоте нескольких сту­пеней, стоял под балдахином трон из черного базальта, а по обе стороны размещались черные каменные колонны с при- вешанными к ним металлическими, окрашенными в черное колокольчиками. У каждой колонны на кожаном сидении бы­ли посажены фигуры демонов вроде тех, что она видела в кабинете Ван-дер-Хольма в Петербурге. Дальше по стенам стояли высокие треножники с угольями и пучками сушеных трав, а в нишах стояли два скелета, державшие арфы. Про­тив трона был воздвигнут жертвенник, а на нем стояли се- мирожковый шандал с черными свечами, чаша и лежала книга заклинаний.

—Это храм божеств преисподней, и тут завтра вы буде­те посвящены, а я передам вам свою власть,— объяснил ВаН-дер-Хольм.

Увидев, что Мэри содрогнулась, он прибавил, желая дать другой оборот разговору:

— Пойдемте, я вам покажу еще нечто, чрезвычайно ин­тересное.

Он зашел за жертвенник и поднял тяжелую завесу из стальных чешуек. Позади нее была маленькая полукруглая зала и в ее конце, в углублении, помещалась во всю выши­ну комнаты удивительная, рельефная картина из какого-то неизвестного вещества: трудно было определить камень это, мрамор, воск или оксидированный металл.

Картина изображала несколько ступеней, ведущих к вра­там пирамиды, сама дверь, высокая и узкая, была наполови­ну черная, наполовину красная, с кабалистическими эмблемами, а над фронтоном было высечено изображение Тифона, адского божества у египтян. При входе в нишу сто­яли, точно на страже, две базальтовые статуи: одна с голо­вой козла и длинными изогнутыми рогами, а другая с головой быка. В орбитах их глаз горел красный свет. Пер­вая из них держала в руке красный ключ, а вторая — опро­кинутый факел. Между статуями виднелся гигантский змей, стоявший на хвосте, а покрывавшая его тело чешуя отливала цветами радуги, изумрудные глаза чудовища жизненно гля­дели на подходивших к нему. Позади него тянулся фосфо­ресцировавший просвет и слышался не то треск, не то шипение, подобное падению воды на горячее железо.

Внизу ступеней, словно охраняя порог пирамид, припод­нявшись на передних лапах стоял дракон, страшный на вид и точно сделанный из раскаленного добела железа. В белесо­ватом свете залы все это вместе представляло нечто невы­разимо зловещее.

— Что означает эта, по-видимому, символическая карти­на? — спросила Мэри.

—Дракон,— ответил Оскар,— это страж входа, иначе го­воря — ужасы, побежденные черной магией и ее арканами. Это первое препятствие, которое должны преодолеть адеп­ты: ибо кто испытывает страх, тот не может переступить порога тайны. А теперь посмотрим статуи: козел — это вла­дыка, а держит он ключ и книгу, потому что учит владеть силами зла; бык олицетворяет силу и энергию, которые не­обходимо приобрести, чтобы управлять адскими фалангами и внушать им страх. Что касается змея, это змий Бытия, ко­торый ползет к Скинии добра, чтобы обвить ее и замкнуть круг, укусив свой хвост, а потом задавить своим гибким те­лом. Но архангелы бодрствуют вокруг Скинии, чтобы тот не приблизился слишком, и своими огненными мечами иногда рассекают тело змия, который неустанно работает и все старается схватить свой хвост. Колдуны высшего разряда могут проникнуть в селения адовы...

Его прервало громкое мяуканье. Черный петербургский кот выскочил из темного угла с ощетинившейся шерстью и торчащим хвостом. Изогнув спину, противная тварь подпол­зла к лестнице, встала на задние лапы и тронула когтями фосфоресцирующий луч позади змея. С громовым грохо­том отворилась дверь пирамиды, обнаружив темное про­странство, напоминавшее туманную долину.

Кот бросился в эту бездну, и дверь снова захлопнулась.

— Вы также перешагнете за этот порог и там найдете неведомые вам до сей поры наслаждения. Но Вы достаточно видели на сегодня, а потому вернемся и поужинаем.

Они пришли в описанную раньше комнату и прислуживав­шая им женщина подала ужин.

Снова Мэри была поражена удивительной прожорливо­стью спутника, который понукал и ее.

— Подкрепитесь же. Пейте, кушайте, а потом усните. Завтра вам потребуется много сил, — прибавил он.

Поговорив еще немного, он встал и протянул ей руку.

—Прощайте, Мэри. Увидимся мы уже только в час моей смерти. Не поминайте же меня лихом впоследствии.

Он направился к двери, но на пороге оглянулся и, сделав прощальный жест, исчез.

Невыразимо тягостное чувство сжало душу Мэри. Она легла, но не могла спать: точно гора давила ей грудь, слов­но острые когти разрывали ее сердце и в голову приходили причудливые мысли. То ей хотелось бежать, то убить себя; но лишь только она собиралась привести в исполнение то или другое из своих намерений, как вся жизненная сила точ­но покидала ее, и она падала на подушки разбитая и бес­сильная. Наконец, она уснула полумертвая от усталости.

Было уже поздно, когда она проснулась, и маленькие ча­сы около ее постели показывали два часа пополудни, но в этом подземелье была вечная ночь.

Мэри встала, оделась, поела и попробовала читать книгу, найденную на столе, но ничего не помогало. Часы тянулись невыразимо медленно, и ее терзала отчаянная тоска.

Наконец, ей вспомнился ликер, который Ван-дер-Хольм советовал пить для возбуждения бодрости; она налила пол­ный стаканчик и действительно несколько успокоилась.

Было около одиннадцати часов, когда неожиданно отво­рилась дверь комнаты и показался незнакомец, на минуту остановившийся на пороге.

Он был высокого роста, с худым угловатым лицом и не­большими, черными проницательными глазами. На нем был современный изящный костюм.

Строгим испытующим взглядом посмотрел он на Мэри, а потом на его губах появилась наглая, презрительная ус­мешка.

— Здравствуйте, сестра Ральда, — произнес он, пожимая ей руку. — Я пришел поддержать вас во время посвящения, чтобы вы не были одна.

Заметив удивление молодой девушки, он добавил:

— Вас удивило имя, которым я назвал вас? А разве вы не знали, что каждый из нас получает новое имя, вступая в братство? Мое имя Уриель, а ваше с этого дня будет среди нас — Ральда. Не могу не высказать, что нахожу вас немно­го бледной и слишком взволнованной для предстоящей це­ремонии. Мужайтесь, будьте смелее, милая сестра, и не поддавайтесь слабости. Отступить вы уже не можете, а по­тому — вперед! И главное — не бояться! А теперь я пришлю к вам сестру Флагу: вам пора одеться для церемонии. Сле­дуйте всем ее указаниям и когда будете готовы, я приду за вами.

Через несколько минут пришла женщина и повела Мэри в уборную с мраморной ванной.

— Скорее выкупайтесь, нам некогда терять время,— ска­зала Флага, помогая Мэри раздеться.

Но едва только очутилась она в воде, как вскрикнула и хотела выскочить: ей показалось, что она обожглась в жид­ком огне. Но сестра удержала ее за плечи и насильно оку­нула. Однако, жгучая боль, поразившая ее в первую минуту, быстро прошла и глубоко изумленная Мэри увиде­ла, что вода исчезла: испарилась ли она или незаметно вы­текла, но только ванна была пуста, а ее тело совершенно сухо.

Флага помогла ей надеть черное трико — тонкое, мягкое и эластичное, которое облекло ее, точно второй кожей, обула ей золоченые с черными помпонами туфли, а бедра обмотала в виде широкого передника, красной, вышитой зо­лотом материей. После этого сестра прикрепила за плеча­ми Мэри маленькие крылья летучей мыши, обнаженные руки и шею украсила широкими стальными браслетами и ожерельем, а под конец распустила густые, ниже колен, черные волосы Мэри, покрывшие ее словно волнистой шел­ковой мантией. В заключение туалета Флага надела ей на голову красный плат с двумя черными рожками.

Мэри чувствовала себя превосходно, но ею овладело странное возбуждение: каждый нерв дрожал в ней и дикие, неведомые раньше желания приводили ее в трепет. Когда она взглянула на себя с большое стенное зеркало, то ей по­казался новый человек: никогда не видела она себя такой прекрасной, но ее красота дышала истинно дьявольским обаянием.

В эту минуту Уриель приподнял портьеру и подошел к ней. Он также переоделся соответственно занимаемой, ве­роятно, должности: черное трико обрисовывало высокую стройную фигуру, шапочка с рогами покрывала голову, а с плеч ниспадал красный плащ.

Он взял Мэри за руку и повел в сатанинское капище по коридору, где стояли скелеты.

Зала была теперь ярко освещена, на двух треножниках курились уголья и травы, издавая едкий, удушливый запах. На столе горели шандалы с черными свечами, книга закли­наний лежала открытой, а на троне сидело адское сущест­во, уже виденное Мэри, по имени Азрафиль. Теперь в середине залы была древняя каменная купель, а около нее еще треножник с ослепительно ярким огнем. Подле купели стоял совершенно нагой Ван-дер-Хольм, отвратительный и страшный: его лицо было искажено страданиями, а тело приняло землистый цвет.

Уриель подвел Мэри к купели, а сам встал у треножни­ка, вынул из-за пояса длинный стилет с кабалистическими знаками на лезвии, и стал раскалять его, переворачивая в огне. Тогда Азрафиль встал и произнес крикливым голосом:

— Бифру, я снимаю с твоего пальца кольцо кристаллизо­ванной крови и передаю его Ральде!

Хольм снял кольцо с черным бриллиантом и надел его на палец Мэри, у которой мелькнуло ощущение, будто бы ее обожгло раскаленным железом.

- А теперь, - продолжал Азрафиль, - передай Ральде сокровенные формулы, которыми ты обладал.

Он снова сел, а Хольм схватил руки Мэри и держа их над водой купели стал диким голосом бормотать формулы вызывания, сопровождая их время от времени размеренной песней. По мере того, как он говорил, в зале происходило нечто страшное. Разразился точно ураган, свистел ветер и огнистые молнии сверкали в воздухе. Вдруг в залу ворва­лись скелеты из коридора и зловеще щелкая костями начали пляску мертвецов вокруг купели. Отовсюду появились страшные, чудовищные существа - полулюди, полузвери - и плотной массой окружили купель. Ван-дер-Хольм словно обезумел: глаза его налились кровью и тело покрылось струившимся потом. Он все продолжал свои заклинания и дрожащий, но звонкий голос его пересиливал шум и раска­ты грома. Вдруг черные колокола зазвонили протяжно и мрачно, точно на погребении, и этот заунывный звон сливал­ся с беспорядочным шумом в зале.

В это время Уриель вытащил из огня раскаленный добе­ла стилет и вонзил его по рукоять в спину Ван-дер-Хольма. Тот заревел нечеловеческим голосом, выпустил руки Мэри и упал замертво. Молодая девушка еле удержалась на но­гах, но ухватилась за край купели и вытаращив глаза смот­рела на происходившую перед ней поистине сатанинскую сцену.

Как голодная стая кинулсь отвратительные, наполнявшие залу существа на труп, разрывая его с криками, воем и ры­чанием диких зверей.

Мэри видела летавшие в воздухе куски окровавленного мяса и, содрогнувшись, закрыла глаза. Когда же она снова открыла их, то все исчезло, а на земле валялся лишь ске­лет.

Уриель поднял кости, надел цепочку с дощечкой и над­писью красными буквами «Хольм» и после этого вынес ске­лет в коридор.

Долгим, задумчивым взглядом проводила Мэри останки того, кто час тому назад был жив. Как мог он добровольно избрать столь ужасную смерть?

Она вздохнула и отвернулась, но в ту же минуту встре­тила взгляд таинственного, сидевшего на троне существа: большие, зеленоватые глаза смотрели на нее с загадочным выражением, а на губах блуждала наглая и жестокая ус­мешка.

Заметив, что молодая девушка вздрогнула и побледнела, Азрафил сошел с места и протянул ей руку.

— Ральда, — обратился он к ней своим звонким голо­сом, — теперь ты наша, потому что приняла обязанности относительно подчиненных, а также и старших духов. Ты обязана повиноваться нам и усердно изучать силы, которые глупцы называют злом. Ты должна хранить безусловное молчание относительно тайн, связывающих тебя с миром, над которым живые, презирая его, смеются. Эти живые считают умалишенными или идиотами тех, кто хочет познать тайну нашего существования, верит в колдовство и невиди­мую, но могучую силу зла. Пусть себе глумятся! Чем доль­ше они будут смеяться, тем больше дадут нам последователей и больше пищи. А теперь я представлю те­бя и приведу к присяге на верность твоих слуг.

Он начертал в воздухе фосфоресцирующий круг и про­изнес формулу. Почти мгновенно в воздухе появилось и со­бралось темное облако, которое затем раздалось, из него выступил целый легион маленьких черных и волосатых су­ществ, одни были похожи на обезьян, у других были туман­ные неопределенные очертания, но ^!все с хитрыми, умными и злыми мордочками и большими красноватыми, фосфори­ческими глазами. Большинство было не больше воробья, но во главе этой копошившейся толпы стояли семь дьяволят, ростом гораздо больше прочих, с проницательными глазами и глумливыми рожицами.

Азрафил поднял руку.

— Слуги Бифру, с этого часа вы обязаны повиноваться Ральде, его наследнице. Смотрите, исполняйте каждое ее приказание, но не забывайте и лежащей на вас обязанности о ней самой.

Послышались разноголосые дикие крики, с минуту еще копошилась туманная толпа, затем обвилась спиралью вок­руг Мэри, а потом все расплылось в воздухе.

—Вот воинство, которое будет служить тебе, а ты давай им работу, если не хочешь, чтобы они стали мучить тебя, потому что эти маленькие служители колдуна очень дея­тельны. Они способны изменять, когда нужно, свой облик и выполнять твои поручения в виде воронов, лягушек, крыс, пауков или летучих мышей. Ты можешь употреблять их для какого хочешь зла, удовлетворения всяческой злобы и мес­ти, но берегись пользоваться ими для доброго дела! Это не их специальность. Ты их хозяйка, но и они будут сторожить тебя: им поручено отстранять тебя от церкви и всякого дру­гого места, где поклоняются Тому, или парализовать твою руку, если ты захочешь сделать антисатанинский знак. Они всегда будут преграждать тебе путь к свету, но зато облег­чат и укажут дорогу к тьме. Поэтому остерегайся служить двум господам: иначе ты погибнешь ужасным образом. Чтобы помочь, на первое время тебе в руководители будет дан Уриель как советчик. Одно еще осталось сказать мне: ты не заплатила дань аду, т. е. еще не вступила в связь со мной, твоим владыкой. Завтра, в полночь я жду тебя к себе.

Он жестом простился с ней, повернулся и исчез за заве­сой из стальных лезвий.

Силы Мэри были истощены до крайности, и у нее закру­жилась голова: ей казалось, что она витает над мрачной бездной, а потом она лишилась сознания.

Проснувшись, Мэри подумала, что видела скверный сон. Она была разбита, страшная тяжесть давила грудь и дыша­лось с трудом. Ей так нездоровилось, что она даже не пы­талась встать, но через несколько минут вошла, прислуживавшая ей накануне женщина и принесла поднос с сытным завтраком.

- Я так слаба, сестра Флага, что не знаю, буду ли в со­стоянии встать. Но может быть господин, которого я вчера видела, желает говорить со мной? Он еще здесь?

— Господин Уриель тут и занимается в библиотеке. Он поручил передать, что вы должны подкрепиться, выспаться и хорошенько отдохнуть. Когда надо будет, я вас разбужу.

Флага поставила поднос на одеяло и прежде всего пода­ла Мэри стакан очень ароматного вина.

Выпив его, Мэри почувствовала приятную, пробежавшую по телу теплоту, недомогание прошло. Она с аппетитом вы­пила чашку бульона, съела кусочек дичи и ломтик пирога, а после этого заснула крепким, здоровым сном.

Когда Флага разбудила ее, Мэри чувствовала себя силь­ной и спокойной, и последовала за ней в ванную комнату. Вода имела розоватый цвет с сильным, но недурным арома­том. Когда Мэри погрузилась в жидкость, то ощутила странное колотье по всему телу, а потом такой жар, слов­но по жилам разливался огонь: температура в комнате былa по крайней мере градусов сорок. После ванны Флага сказала, то натрет ее мазью: красноватой, ароматической, как вода в ванне, и фосфоресцировавшей. Без возражений растянулась Мэри на кушетке и пережила ряд удивительных ощущений по мере того, как мазь из золотой баночки про­питывала ее тело. Сначала ей показалось, что ее обожгло, но это болевое ощущение длилось не более минуты и сме­нилось неиспытанным раньше чувством бодрой силы, ее му­скулы стали словно стальными и вместе с тем настолько гибкими, что в ее представлении казалось, будто она спо­собна лазить, как кошка, прыгать, как тигр, или извиваться наподобие змеи, точно у нее не было костей. Встав на ноги она с наслаждением потянулась всем телом, и ее охватила страстная жажда движения.

— Теперь, сударыня, я должна нарядить вас для пира, — сказала Флага.

Став на колени, она надела Мэри черные, шелковые чул­ки и золотые туфли, вроде сандалий. Затем она распустила ее длинные черные косы и умастила из ароматами, а на кудрявую головку возложила широкий венец, с большим желтым камнем посередине, горевшим красно-оранжевым огнем. На шею Мэри надела доходившее до груди оже­релье из жемчуга и черных бриллиантов, а у бедер опояса­ла себя в виде передника затканной золотыми нитями тканью, с узеньким, усыпанным драгоценными камнями ку­шаком. Застежкой служила черная звезда. Украсив руки и ноги широкими браслетами, Флага подвела ее к большому зеркалу. Увидев свое лицо Мэри вскрикнула от изумления. Неужели это ее отражало стекло? Неужели эта женщина с беломраморным телом, окутанная, как мантией, фосфори­чески блестевшими и осыпанными огнистыми блестками во­лосами, она — Мэри?

От ее стройного образа, больших жгучих глаз и пурпур­ных уст веяло таким обаянием, что она действительно мог­ла искусить даже сладострастного демона...

— Но ведь не могу же я идти нагой на пир и в таком ви­де показываться мужчинам? — волнуясь воскликнула Мэри.

— Только нагое тело и нравится владыке. К тому же, там было бы слишком жарко в платье. Впрочем, вот, крас­ный газовый плащ, вы можете его накинуть.

Не успела Мэри взять кусок прозрачной, вышитой золо­том ткани из рук Флаги, как портьера поднялась и на поро­ге показался Уриель. При виде Мэри глаза его вспыхнули восхищением: так она была восхитительна в ее странном демоническом убранстве, но тотчас овладев собою, он низко поклонился.

—Потрудитесь идти за мной, прелестная невеста нашего повелителя, — почтительно произнес он.

Мэри проворно закуталась в газовый плащ и последовала за ним. Они прошли коридор и залу, где разыгралась ужас­ная трагедия смерти Ван-дер-Хольма, и остановились у сту­пеней, которые вели к таинственному входу в пирамиду.

Уриель поднял руки и произнес какие-то магические формулы: тотчас дракон сложил крылья и попятился, а змий свернул мощное тело и тоже отодвинулся. Тогда Уриель взял руку Мэри, помог ей подняться на ступени входа, а за­тем схватил бронзовый молоток и три раза ударил в дверь, сопровождая этот стук пением какой-то дикой мелодии.

Дверь бесшумно отворилась, и Мэри было перешагнула порог, но остановилась в изумлении.

Она рассчитывала войти в какую-нибудь залу или лабора­торию, а между тем перед ней открылась обширная гладь неподвижной, как зеркало, воды.

Разлитый в воздухе фиолетово-серый сумрак не давал возможности ясно видеть даль. Тем не менее, хотя и смут­но, но можно было разглядеть мрачные зубчатые скалы, обрамлявшие берега этого таинственного озера, синяя вода которого была освещена точно снизу. У ступеней стояла ок­рашенная в черное лодка, а два торчавших на носу факела светили красным, дымным светом. Как только Мэри и Ури­ель вошли в лодку, она двинулась и понеслась, никем не уп­равляемая, по неподвижной воде.

Озеро казалось громадным, и они плыли мимо голых и пустынных островов, на которых горели костры, точно в Иванову ночь, кровавым светом своим озаряя черные соо­ружения удивительной, невиданной архитектуры.

Лодка направилась прямо к противоположному, покрыто­му громадными островерхими скалами берегу, а потом юркнула в грот, оказавшийся входом в подземный канал, на­крытый высоким сводом.

Огромные пещеры открывались то с одной, то с другой стороны. Стены были то изрыты глубокими, как пропасть, отверстиями, то покрыты причудливой формы скалами. В общем, картина напоминала иллюстрации к Дантову аду и производила мрачное впечатление, которое усугублял зеле­новатый свет, озарявший этот подземный мир, населенный не менее страшными существами. Лежали на земле или шныряли между скал дикие животные — гиены, пантеры — но с человеческими лицами. В иных местах из расщелин по­казывались, люди с головами животных и провожали свер­кавшими адской злобой глазами. Попадались другие существа странного вида — полулюди, полузвери, извивав­шиеся, как змеи, взбиравшиеся и прыгавшие с акробатиче­ской ловкостью со скалы на скалу или лежавшие в сонном покое.

Но всего изумительнее была стоявшая мертвая тишина: даже удары крыльев летучих мышей, сновавших во все сто­роны, не производили никакого шума.

— Что за странные существа! — заметила Мэри.

— Таковы обитатели сатанинских областей. Глупое зем­ное человечество воображает, будто невидимый мир нема­териален, и представить себе не может, что недоступные его грубому зрению существа обладают плотью. Ха, ха, ха! Каков был бы сюрприз, подними чья-нибудь смелая рука пе­ред ними завесу, скрывавшую от них потусторонний мир! К счастью, все трактаты черной магии и заклинательные книж­ки написаны так, что остаются совершенно непонятны не­веждам, — со звонким смехом ответил Уриель.

В этот момент лодка вышла из тоннеля и по широкой ре­ке направилась к лестнице, нижние ступени которой купа­лись в воде. На берегу росли деревья с черной, неподвижной листвой, а дальше виднелись разнообразные постройки, видимо, города, но зеленоватый свет и туман­ный, все окутывавший сумрак придавали этой странной кар­тине невыразимо зловещее впечатление.

Выйдя из лодки, Уриель и Мэри пошли по длинной улице с черными строениями.

Многочисленное население — мужчины, женщины и дети — сновали во все стороны, но блуждали, казалось, без вся­кой цели: все они были голы и тощи, а лица безобразны и искажены страданием, с мутными, глубоко ввалившимися глазами. Черная дымка, испещренная желтыми полосами, окружала их точно ореолом и издавала тошнотворную вонь.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: