Основные социологические традиции решения вопроса о соотношении природного и социального

В социологической науке сформировалось три основных подхо­да к решению проблемы соотношения природно-биологического и социального в общественной жизни.

1. Тяготение к абсолютизации природно-биологического нача­ла, иначе говоря, биолого-географический редукционизм (редук­ция — это сведение).

Эта первая «детская» болезнь социологии, отдельные симптомы которой проявляются и сегодня, как бы «спровоцирована» двумя обстоятельствами.

С одной стороны, ранние социологи пытались следовать основ­ным заветам. О. Конта, в частности:

• рассматривать общество как часть природы;

• конкретно, доказательно, позитивно объяснять социальные
формы жизни.

С другой стороны, именно в XIX в. достигла значимых научных результатов биологическая наука, была накоплена масса географи-

80

ческих, этнографических наблюдений за жизнью народов, рас в различных природно-климатических средах. Под влиянием этих ре­зультатов находилась вся научная общественность Европы, вклю­чая социальных мыслителей.

Совокупность этих двух обстоятельств и породила биолого-гео­графический редукционизм. Отсылка к природным условиям, био­логическим причинам как независимым от произвола людей дела­ла объяснения социальной жизни на первый взгляд доказательны­ми и ясными. И это было первой, во многом наивной, формой преодоления мистицизма в объяснении социальной жизни.

Биолого-географический редукционизм — это и исторически, и логически первый шаг к постижению законов общественного бы­тия. В этом контексте мы вполне согласны с П. Сорокиным в том, что зарождавшаяся новая наука, претендующая на соответствие стандартам естественных наук, требующая" конкретных фактов, наблюдений, видимо, и не могла быть иной*.

Биологический (биолого-географический) редукционизм про­является в нескольких основных формах.

На первых порах особенно активно развивались концепции орга-ницизма (аналогия с живым многоклеточным организмом — Г. Спен­сер, П. Лилиенфельд, И. Новиков и др.), а также географическое (Ф. Ротцель, А. Мечников) и расово-антрогюлогическое направле­ния, имевшие множество вариантов.

Другая форма биологического редукционизма, более современ­ная и «утонченная» — это фрейдизм (неофрейдизм), бихевиоризм, со-циобиология, этология и др. Мы несколько произвольно объединили все эти достаточно различные позиции вместе лишь потому, что для них характерна в той или иной степени трактовка социальной жизни по аналогии с животной.

Основные черты этой формы биологического редукционизма, могут быть сведены к следующему: • ключ к пониманию человека усматривается в его животном происхождении, а все, что приоб­рел человек в ходе культурно-исторического процесса, — это не­кая оболочка, которая мало что меняет в человеческом существо­вании (так, по 3. Фрейду, эстетические, творческие потребности, интересы — это по сути некие проявления либидо; у бихевиорис-тов вся система социального научения строится по аналогии с жи­вотным механизмом, выявленным И.П. Павловым («стимул—реак­ция»).

Из этого следует достаточно спорный и опасный в науч­ном и практическом отношении вывод: наблюдая за пове­дением и жизнью животного, можно лучше понять действия

* См.: Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество, с. 180—182.

человека и его взаимодействия с другими людьми; • даже такие сугубо социальные явления, как культура и мораль, рассматриваются как видоизмененный инстинкт. У этоло­гов (этология — это наука о поведении, причем, по спор­ному мнению самих этологов, поведения не только живот--ных, но и людей) не вызывает сомнения, что можно гово­рить о «порядочности» павианов, о «моральности» собаки. Многие люди убеждены, что мораль людей коренится в по­ведении морали животных и насекомых, которые живут стадно. Являются ли внешние характеристики поведения живот­ных основанием для приписывания этому поведению мораль­ного смысла, моральных оценок? Грубо интерпретируя по­добные утверждения, можно сделать вывод, что мораль есть и у животных. А смягченный вариант этой интерпретации исподволь закладывает мысль о том, что мораль, другие эле­менты организации и регуляции социальной жизни есть не что иное, как окультуренная логика животных рефлексов, инстинктов; • нередко (это характерно не только для пред­ставителей вышеупомянутых научных направлений) акцент делается не на самом современном человеке, а на его даль­них, исторических предках. Вполне естественно, что такой подход резко усиливает значение животного начала.

В социологии принципиально важно разделять вопрос о современном (фактическом) состоянии и вопрос о проис­хождении (генезисе). В противном случае происходит упро­щение и вульгаризация понимания проблем человека, а так­же и других проблем (государства, искусства, морали и т.д.). Повышенное значение инстинктивных начал в жизни до­исторического человека вполне понятно и бесспорно. Но, кон­центрируя внимание преимущественно на зародышевых фор­мах человеческого существования в целях глубокого понима­ния полнокровной жизни современного человека, можно прийти к далеко не бесспорным для современной социоло­гии трактовкам проблем социальной жизни. Центром внима­ния становится не целостная, универсальная личность со­временника, а человеческий субъект с безусловным домини­рованием задач материального потребления и выживания. Соответственно эти задачи" а вместе с ними биологические, географические факторы, материальное производство при­обретают значимость решающих и определяющих. По сути, все теории биолого-географического редукционизма пытаются объяснить общественные явления естественно-биологи­ческими свойствами человеческой природы или влиянием, оказы­ваемым на человека внешней средой. Социальное получает внесо-

■%

циальную (биологическую, географическую) аргументацию со всеми вытекающими из этого последствиями, 6 которых мы уже упоми­нали.

В то же время ошибки, крайности, допущенные и допускаемые представителями биолого-географического редукционизма, никак не означают, что поиски, анализ связи географических, биолого-генетических факторов и организации социальной жизни в целом бесполезны, непродуктивны или ненаучны. Однако при этом необ­ходимо расставить правильные акценты, выявить разнообразные формы, механизмы воздействия природного на организацию соци­альной жизни.

2. Второй подход прямо противоположен биолого-географичес­кому редукционизму. Его классическим выразителем был Э. Дюрк-гейм, который, как уже упоминалось, утверждал, что «социальные факты должны быть объяснены социальными фактами». Этот посту­лат Э. Дюркгейма напрямую направлен прежде всего против попы­ток объяснить социальную жизнь биологическими законами.

Трудно переоценить заслуги Э. Дюркгейма в борьбе с проявле­ниями биолого-географического редукционизма в социологии. В результате его деятельности развитие мировой социологической науки было откорректировано в сторону поиска, анализа прежде всего социальных причин, механизмов развития социальной жиз­ни, функционирования социальных групп, государства и т.д.

Вместе с тем в своем благородном и обоснованном порыве по­нять особый характер социальных законов Э. Дюркгейм абсолюти­зировал этот подход. Ярче всего это проявилось в его попытках обосновать полную «покорность» индивидов социальным нормам, правилам. По сути Дюркгейм, а потом многие его последователи-функционалисты осознанно или неосознанно, сформировали об­раз индивида-винтика, индивида-робота. Наличие подобного об­раза является серьезным теоретико-логическим препятствием при стремлении объяснить, например, изменение общественных по­рядков. Ведь роботы способны лишь выполнять заложенную в них программу.

Причину такой теоретической неувязки можно усмотреть в чрез­мерно жестком разделении Э. Дюркгеймом живой и неживой ре­альности, попытках полностью выхолостить из социального жи­вое, противопоставить их друг другу («социологизм»). «Отсюда, как подчеркивает Ю.Н. Давыдов, абстрактность социологии Э. Дюрк­гейма, запретившего себе выход к действительному, т.е. индивиду­ально определенному, конкретному*. Это, в частности, закрывает путь к социологическому пониманию индивидуальности, неповто-

* История теоретической социологии. Т. 1. — М., 1995, с. 14.

82

■ 83

римости индивидов, которые в меру своих генетических особенно­стей имеют различные интеллектуально-психические данные.

Постулат Э. Дюркгейма, на наш взгляд, требует некоторого уточ­нения: «социальное преимущественно, главным образом объясняется социальными фактами», не исключая возможностей некоторого влияния биологических, природно-географических причин на ста­новление, развитие социальных форм. Причем интенсивность воз­действия природно-биологических причин на различных истори-' ческих этапах развития общества может быть различной, снижаясь до ничтожного уровня в современном обществе. Это касается и ло­гики, механизма воздействия природных факторов на социальную жизнь: воздействие может быть жестким, прямым, а может быть опосредованным, выполнять роль дополнительного штриха, может проявляться в одной ситуации и не проявляться в другой и т.п.

Так или иначе, Э. Дюркгейм, основоположник «социологизма», со всей определенностью и ясностью провозгласил, что социаль­ное — это реальность особого рода, которая не сводится к другим видам реальности, что во многом предопределило основной путь и пафос развития социологической мысли.

3. Основу третьего подхода к решению проблемы соотношения природно-биологического и социального в общественной жизни составляет представление о человеке как биосоциальном существе. В ракурсе социологического анализа это означает, что социальная жизнь человека рассматривается как особая форма регулирования и организации жизни. Соответственно в социальной жизни неминуе­мо проявляются природные связи, зависимости человека. Социаль­ное взаимодействие — взаимодействие не неких «роботов» или «вин­тиков», а людей, у которых продолжают действовать биологичес­кая программа, законы биологической наследственности, которые наделены инстинктами, рефлексами, которые должны адаптиро­ваться к окружающей природной среде.

Но решающую роль здесь приобретают те формы жизнедеятель­ности человека, которые он осуществляет в систематическом, це­ленаправленном взаимодействии с другими людьми. И в ходе этих взаимодействий основное значение приобретает не рефлекс, не инстинкт, а осмысленный, мотивированный выбор, который че­ловек совершает вследствие сознательного прогнозирования послед­ствий своих действий по отношению к другим, учитывая принятые правила игры, нормы, традиции.

Благодаря этому, хотя в обществе продолжают действовать био­логическая программа, законы биологической наследственности, определяющую роль при взаимодействии с себе подобными играет социокультурное наследие, освоение которого позволяет человеку быть понятным, прогнозируемым, предсказуемым в среде себе по-

84

добных. Эта социокультурная программа генетически не наследует­ся и не кодируется.

Социальную жизнь характеризует и новый тип эволюции, изме­нений. Изменения происходят преимущественно таким образом, как сочли желательным, приемлемым взаимодействующие между собой люди, с учетом конкретных условий и возможностей, пред­ставлений о предпочтительном, ценном в данных условиях, а не так, как диктовали внешние условия вкупе со случайными обстоя­тельствами (что, по сути, представляет собой естественный отбор).

Социальная жизнь — это особый тип жизни. Ее самые разнооб­разные формы — от семьи до общества — погружены в природу, которая способна прямо или косвенно, сильно или слабо влиять на них. Общество обязано, вынуждено считаться с природой и адап­тироваться к ней.

Рассмотрим конкретно соотношение природного и социального и степень влияния природы на социальные порядки, нормы. Выяв­ляется несколько аспектов изучения проблемы.

Один, из аспектов (назовем его внешним) подчеркивает сопря­женность социальной жизни с условиями внешней природно-гео-графической среды. Каковы формы, механизмы этой зависимости?

Другие аспекты фиксируют наше внимание на внутренних, внут-ричеловеческих природно-биологических предпосылках.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: