ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
В дальнейшем в любовной лирике Маяковского также на первом месте будет утверждаться “я”. Но именно в любви прорывается то, человеческое, что смягчает образ лирического героя.
Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце – холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское.
И вот, громадный, горблюсь в окне, плавлю лбом стекло окошечное. Будет любовь или нет? Какая – большая или крошечная.
(1: 230–231)
Дым табачный воздух выел. Комната – глава в кручёныховском аде. Вспомни – за этим окном впервые руки твои, иступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще – выгонишь, может быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав.
(“Лиличке! Вместо письма”, 1916)
Такие стихи пробуждают сочувствие к поэту как человеку, может быть, глубоко несчастному, на долю которого, в конце концов, выпало не восхищение любимой, не выражение в стихах своего чувства к ней, но агитация, поучение: “Любовь – это значит...”. Можно посочувствовать и постоянному его самоломанию, тому, что заставляло его той же Марии (в “Облаке в штанах”) говорить и такие слова:
Детка! Не бойся, что у меня на шее воловьей потноживотные женщины мокрой горою сидят, – это сквозь жизнь я тащу миллионы огромных чистых любовей и миллион миллионов маленьких грязных любят.
(1: 245)
Таковы реакции лирического героя на отношение к себе женщины.
Маяковский переносит на окружающий мир свои интимные переживания, которые, попав в неестественную для них среду – в обнажение, в чужой взгляд, опошляются. Лиризм, звучащий в любовных стихах, заглушается общей грубой эротизацией действительности.
Ночь излюбилась, похабна и пьяна.
(“Адище города”,1: 84)
Улица провалилась, как нос сифилитика. Река – сладострастье, растекшееся в слюни. Отбросив белье до последнего листика, Сады похабно развалились в июне.
(“А все-таки”, 1: 87)
Пусть земля кричит, в покое обабившись: Ты зеленые весны идешь насиловать!”
(Кофта фата”, 1: 89)
Вся земля поляжет женщиной, заерзает мясами, хотя отдаться
(“Облако в штанах“, 1: 241)
Нажрутся, а после, в ночной слепоте, вывалясь мясами в пухе и вате, сползутся друг на друге потеть, города содрогая скрипом кроватей.
(Война и мир”, 1: 264) Для поэзии характерно очеловечивание природы, сравнение женщины, ее фигуры, глаз – с деревом, небом, озером. Например, у Есенина:
Зеленая прическа, Девическая грудь, О тонкая березка, Что загляделась в пруд?
В поэме “Облако в штанах” ясно оформлена и реакция на мир вообще. “Я”, переходящее в “мы”, призывает крушить мир.
Идите! Понедельники и вторники окрасим кровью в праздники! Пуская земле под ножом припомнится, кого хотела опошлить! Земле, ожиревшей, как любовница, которую вылюбил Ротшильд!
Чтоб флаги трепались в горячке пальбы, как у каждого порядочного праздника – выше вздымайте, фонарные столбы, окровавленные туши лабазников.
Изругивался, вымаливался, резал, лез за кем-то вгрызаться в бока.
На небе, красный, как марсельеза, вздрагивал, околевая, закат.
(1: 242) В маяковсковедении поэма “Облако в штанах” признавалась вершиной бунтарства, мятежа поэта против буржуазного мира. К тому же в поэме, писали исследователи, происходит слияние поэта и простых людей, от имени которых он выступает. Чистое чувство лирического героя поругано “в мире нравственной растленности”... В свете классового, атеистического мировосприятия такой вывод, вероятно, правомерен. Но наряду с “миром нравственной растленности” есть и мир светлых человеческих чувств, любви к женщине, к семье, к стране. И какой из этих “миров” выбрать, зависит от самого человека. Поэма, действительно, стала новым явлением в русской поэзии, но в силу своей откровенной жестокости, цинизма, объективации разрушительного эмоционального комплекса. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|