В поэмах “Облако в штанах” и “Флейта-позвоночник” наиболее последовательно воплощено богоборчество лирического героя.

Обладая сознанием, ставящим в центр мироздания себя, провозглашая себя “тринадцатым апостолом”, естественно, поэт должен был стремиться разрушить противоположную нравственность, в которой главная ценность – любовь.

Дореволюционная христианская Россия не могла принять эгоцентризм таких поэтов, как Маяковский. Еще и в этом заключена причина неприятия Маяковским окружающего мира, стремление переделать его на свой лад.

Я думал – ты всесильный божище,

а ты недоучка, крохотный божик.

Видишь, я нагибаюсь,

из-за голенища

достаю сапожный ножик.

Крыластые прохвосты!

Жмитесь в раю!

Ерошьте перышки в испуганной тряске!

Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою

отсюда до Аляски!

(“Облако в штанах”)

«В наше время мы должны со всей ответственностью сказать, что если можно так или иначе понять безграмотных из паствы, вбивающих в себя религиозное чувство в течение целых десятков лет, так называемых верующих, то писателя-религиозника, который работает сознательно и работает все же религиозничая, мы должны квалифицировать или как шарлатана, или как дурака.

Товарищи, обычно дореволюционные ихние собрания и съезды кончались призывом “с богом”, – сегодня съезд кончится словами “на бога”. Вот лозунг сегодняшнего писателя» (12: 35) (из выступления на Втором всесоюзном съезде Союза воинствующих безбожников 10 июня 1929 г.).

* * *

Родина, Россия, Русь – стихотворения с такими названиями обычно наиболее значимые у поэтов, программные, итоговые. Есть и у Маяковского стихотворение с названием “Россия”. Но единственное, на что оказался способен поэт, – отметить свою чуждость родине, зарифмовав слова “родина” – “уродина”.

Я не твой, снеговая уродина.

(1: 135)

В стихотворении “Эй!” родина, Россия видится через “толпу, “прокисший воздух”.

Мокрая, будто ее облизали,

толпа.

Прокисший воздух плесенью веет.

Эй!

Россия,

нельзя ли

чего поновее?

(1: 137)

Любовь к родине, народу, ощущение себя русским, переживание своей причастности ко всему, что исходит из семьи, из детства, из глубины веков – этих чувств нет в эмоциональном мире поэта.

Лирический герой Маяковского выступает носителем вненационального космополитического сознания (См. иную точку зрения: Петросов1985; Выходцев1984: 28–59).

Это особенно наглядно видно при сопоставлении поэзии Маяковского с поэзией Блокаи Есенина, которые принесли с собой в литературу сознание и утонченное слово городской интеллигенции и стихию народной, крестьянской речи.

А. Блок С. Есенин

Россия, нищая Россия, Гой ты, Русь моя родная.

Мне избы серые твои, Хаты – в ризах образа...

Твои мне песни ветровые – Не видать конца и края –

Как слезы первые любви! Только синь сосет глаза.

(1908) (1914)

Блок и Есенин ведомы любовью к родине – городской, деревенской. Маяковский – во власти разрушительного космополитизма. У молодого Маяковского россиянин неизменен:

Только колышутся спадающие на плечи

мягкие складки лоснящихся щек.

(“Надоело”, 1: 143)

Именно отношение к родине – русской, православной – после революции разделило поэтов на тех, кто эмигрирует, кто будет уничтожен в ленинско-сталинской стране, кто олицетворял собою связь времен, движение культуры... И на тех, кто станет официально признанными поэтами, писателями, драматургами.

* * *

Попытка разрушить мир оборачивается разрушением себя, потому что, унижая ближнего, опошляя действительность, человек унижает прежде всего себя.

В поэзии раннего Маяковского поражает обилие “кровавой образности”.

Людям страшно – у меня изо рта

шевелится ногами непрожеванный крик.

(“А все-таки”, 1: 87)

Дождь обрыдал тротуары,

лужами сжатый жулик,

мокрый, лижет улиц забитый булыжником труп...

(“Облако в штанах”, 1: 244)

«Человек, – пишет Карабчиевский, – многократно и с удовольствием повторяющий: “кровь, окровавленный, мясо, трупы", да еще к тому же время от времени призывающий ко всякого рода убийству, – неминуемо сдвигает свою психику в сторону садистского сладострастия.

В раннем, романтическом Маяковском этот сдвиг очевиден» (Карабчиевский 1990: 15–16).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: