Глава 1. 14 февраля, шестой курс. 5 страница

— Если что-то нужно…

— Нет, спасибо… Все в порядке.

В гостиной Гриффиндора ее встретили настороженно. Гермиона грустно улыбнулась: фамилия к доверию не располагала. Зато слизеринцы проявили невиданное доселе единодушие: не успела новость облететь все этажи старого здания, все гостиные и аудитории, как в распоряжении Гермионы уже были материалы по лекциям, домашние задания, списки рекомендованной литературы.

Тэдд, гордо расправив плечи, подошел к ней в коридоре. Небольшая группка ребят восхищенно следила за ним:

— Привет! Ты как? А профессор?

— Все нормально, Тэдд. Профессор много работает, у него тоже все хорошо.

— А он не думает вернуться? Нам его не хватает.

Гермиона могла поклясться, что маленькая группка затаила дыхание в ожидание ее ответа:

— Я не уверена. Мы не обсуждали это. Хочешь, я спрошу?

— Да, если тебе не трудно.

— А как у тебя дела?

— Нормально. После всей этой истории мои предки просто невменяемые какие-то. В школу еле вырвался. Если что-то нужно будет, ты только скажи.

— Спасибо. Ты тоже обращайся, если что…

Тэдд кивнул на прощание и вернулся к ребятам. Гермиона услышала:

— Да я говорил вам, она нормальная, не то, что эти… — Тэдд кивнул в сторону проходящих мимо гриффиндорцев.

Девушка улыбнулась и направилась в библиотеку: по-видимому, есть вещи, которые остаются неизменными, несмотря ни на что…

***

Снейп проснулся и, снова лениво прикрыв глаза, потянулся. Спешить было некуда, разве что просмотреть вчерашние записи и внести коррективы. Мимо двери кто-то пробежал. Снейп насторожился, но звуки стихли, и профессор снова вернулся к блаженной мысли, что можно еще немного понежиться. Мимо двери снова кто-то пробежал, только теперь в обратную сторону. Снейп сел на кровати, прислушиваясь. Все было тихо. Решив выяснить, что за суета за дверью, он надел халат и вышел в коридор. Никого. Снейп недоуменно пожал плечами и направился в гостиную. Навстречу ему из-за угла выбежала Гермиона в парадной мантии и, чуть не врезавшись в него, промямлила что-то невразумительное и побежала дальше.

— Гермиона?

Девушка не откликнулась. Снейп задумчиво потер подбородок и повернулся, чтобы все-таки дойти до гостиной. За спиной послышалось возмущенное сопение, мужчина обернулся: девушка скользнула мимо него и побежала дальше:

— Не могу найти… — все, что смог разобрать профессор.

Мужчина потоптался на месте. Спасительная мысль о горячем утреннем кофе задала нужный вектор. Возле дверей гостиной он снова увидел край мантии, взметнувшийся на углу лестницы: девушка побежала наверх. Снейп удивленно замер и, приняв решение все-таки выяснить, что происходит, направился следом. Едва поднявшись на второй этаж, он увидел несущуюся ему навстречу Гермиону.

— Гермиона? — Снейп едва успел схватить ее за плечи.

— Пустите… — запыхавшись, пробурчала девушка и попыталась освободиться.

— Что происходит? — удерживая ее за плечи, он почувствовал, как она дрожит.

— Книга… учебник по рунам… пустите…

— Ассio! Теория рун. Этот?

— Угу, спасибо!

— Гермиона?

— Сегодня экзамены, а я ничего не помню! Голова совсем пустая! — девушка круглыми глазами посмотрела на профессора. — Может, мне потом сдать? В следующем году? Я ведь совсем мало училась, — жалобно промямлила Гермиона.

— Ты боишься, что ли? — Снейп не мог поверить.

— Нет, экзаменов я не боюсь, — нетерпеливо дернулась Гермиона, — я боюсь сейчас сдавать. Я ничего не помню! Совсем ничего…

Снейп крепко взял ее за руку.

В гостиной он протянул ей чашку с какао, предварительно что-то добавив в него. Пружина, туго натянутая внутри, начала ослабевать…

— Ну как? — мужчина застегнул массивную застежку мантии.

— Не знаю, — честно призналась Гермиона, устало опустившись на банкетку в холле. — Сначала мне казалось, что все хорошо, а теперь кажется, что я могла бы и лучше ответить. А вы куда?

— Мне надо кое-что купить.

— Можно мне с вами? — девушка не надеялась, что он согласится, но к ее удивлению, мужчина кивнул…

На Диагон Аллее было многолюдно. Гермиона держала профессора под руку, чтобы не потеряться. Они забрали в небольшом магазинчике «Все для зелий» заранее оформленный заказ — продавец все время громко восклицал: «Такая редкость! Такая дорогая!» — и заглянули в книжный. Снейп сразу ушел в отдел редких раритетных изданий, а Гермиона долго бродила между стеллажей, разглядывая новенькие блестящие корешки и наблюдая за дракой «чудовищных» книг в клетке.

Выйдя наконец на улицу они пошли в сторону киоска «Все для писем». В этот момент Гермиона услышала окрик. Из толпы вынырнул Фред и, не обращая внимания на профессора, крепко обнял девушку:

— Гермиона! — Фред нисколько не изменился, все такой же худой, долговязый, с озорным блеском в глазах. — Неужели это ты? А мы уже решили, что вы, профессор, заперли ее в темном мрачном склепе и не выпускаете на белый свет.

— Именно так я и поступаю, мистер Уизли.

Гермиона смущенно улыбнулась.

— Ну, как ты? Мы все очень скучаем, а Джинни, как рассерженная кошка, все время шипит. Она заявила, что пока Гарри с тобой не помирится, она за него не выйдет! Они, не поверишь, до сих пор тайком друг к другу в комнаты бегают, чтобы никто не заподозрил. Ты же знаешь Джинни: она от своего слова не отступится. Вы сейчас куда? Может, заглянете к нам на минутку? Джордж меня не простит, если я скажу, что встретил тебя и не привел к нам. Ненадолго.

Гермиона вопросительно посмотрела на мужа, Снейп неохотно кивнул.

В небольшом магазинчике народу было не протолкнуться. Когда они зашли внутрь, гул мгновенно стих, что, впрочем, было неудивительно: покупателями, в основном, были подростки, слишком хорошо осведомленные, что случается каждый раз, если в пределах видимости появляется статная фигура профессора в черной мантии. В тишине только раздался радостный вопль Джорджа. Он аппарировал прямо перед девушкой и крепко обнял ее.

— О! Вот и наша пропащая душа! Пойдемте туда, — Джордж указал на дверь в служебные помещения, — здесь не дадут поговорить.

Ребята болтали и смеялись, Снейп задумчиво разглядывал готовую продукцию и опытные образцы. Прощаясь, уже на пороге, Гермиона увидела, как подмигнул профессору Фред. Снейп сделал вид, что не заметил…

Допоздна засидевшись в гостиной с новой книгой, Гермиона, зевая, побрела в свою комнату. Отодвинув тяжелый полог кровати в сторону, девушка в ужасе застыла: на покрывале сидели четыре белые мышки. В принципе, девушка мышей не боялась и на уроках трансфигурации, где эти мелкие грызуны были делом привычным, не лишалась демонстративно чувств. Но на собственной кровати! Это был уже перебор. Схватив Косолапсуса, вальяжно развалившегося в кресле, она ткнула его носом в мышей:

— Тебе не кажется, что это уже слишком?!

Кот без интереса посмотрел на объект скандала, точнее на объекты.

— Ну, знаешь! — Гермиона задохнулась от возмущения и выставила кота за дверь. — С глаз моих долой!

Косолапсус с тоской во взоре посмотрел на запертую дверь, не понимая, чем он оскандалился?

Гермиона решительно достала волшебную палочку и прицелилась в мышек, решив превратить их в пепельницы. Почему именно в пепельницы и зачем ей, собственно, пепельницы, да еще четыре штуки, Гермиона не знала. Как только она произнесла заклинание, случилось необъяснимое: мыши обернулись огромными красными шарами, взлетели под потолок и с громкими хлопками рассыпались конфетти и блестками. Гермиона стояла вся в блестках, совершенно оглушенная произошедшим, когда ее взгляд упал на небольшой листочек: «Расправьтесь с мышами, как супераврор! И романтический вечер с объектом вашей страсти станет незабываемым!»

— Профессор!!!

Снейп, стоявший на первом этаже под лестницей, довольно улыбнулся…

Глава 3.

Прошел ровно год с момента освобождения волшебного мира от воскресавшей раз за разом и отравлявшей своим тлетворным дыханием угрозы Темного Лорда. Джинни написала, что Гарри, не желая участвовать в пышных празднествах, убедил ее съездить в Италию. Позже к ним присоединится вся семья. Гермиона решила: пора. Сейчас в ее жизни все потихоньку налаживалось, а старая обида тянула назад в прошлое.

Снейп принял новость мирно. Гермиона видела, как он поджал губы, и приготовилась излагать все аргументы, которые за время обдумывания поездки пришли ей в голову, но мужчина промолчал, только кивнул и ушел к себе.

Собираясь, Гермиона все время вспоминала это его выражение в первые минуты, как она сказала про свой отъезд.

«Этого стоило ожидать, — Снейп резко опустился в кресло, зло пнув стопку книг возле него. — И к кому едет-то? К Уизли?! — перед глазами четко предстала нескладная фигура. — Вечный нытик! Не знаю, профессор… Простите, профессор… Извините, профессор… Не может быть, профессор… — Снейп презрительно скривился. — А я должен спокойно на это смотреть? Ошибаетесь, мисс Грейнджер!»- Снейп прикрыл глаза.

Прижать со всей силой к себе, и пусть сопротивляется. Кто она против него? И пусть кричит, все равно никто не услышит. Посмотреть на нее без одежды, какая она? И потом, в кровати, зажать ей руки над головой и… Кто она такая, что он чувствует себя, как загнанный зверь, только от одной мысли об ее отъезде? Снейп вскочил на ноги и, беспокойно, нервно обойдя комнату по периметру, оперся рукой о стену шкафа. «Нет, невозможно… Ничего не останется… Уже ничего не осталось… Отпустить, надо отпустить. Все пройдет, забудется. Очень многие вещи со временем забываются, и она забудется, как будто и не было ничего».

Но стоило только этой мысли придти в голову, как внутри все воспротивилось такому великодушию, и в нем словно ожил другой человек со своими повадками и уловками, непреклонный и расчетливый, с кривой насмешкой на губах: «Слишком уж просто. Нет, есть другой путь!» — глаза быстро отыскали на самой верхней полке через стеклянную запертую дверцу небольшой флакончик с перламутровой жидкостью. «Вот оно, решение!» — злобный зверь внутри умиротворенно заурчал.

Гермиона зашла в комнату и испуганно вздрогнула: Снейп стоял прямо у самой двери, и от внимания девушки не ускользнуло, что он быстрым движением что-то спрятал за спину.

— Профессор?

Снейп отвел взгляд, но через секунду открыто посмотрел на нее. Девушка улыбнулась. «Наверное, показалось».

— Я вернусь в следующий вторник. Домашние эльфы знают, что надлежит делать. Все предупреждены, и совы не будут вас беспокоить.

Снейп внимательно следил за девушкой и молчал. Гермиона почувствовала себя как-то неуютно и неловко под этим взглядом.

— Все в порядке?

Снейп кивнул.

— Еще должны прислать результаты экзаменов. Положите конверт в моей комнате на комод? О Косолапсусе позаботится Мирта, если он вам будет докучать, скажите ей. Вроде, все… У меня такое чувство, что я что-то забыла… Ну, ладно. До свидания, профессор.

— Гермиона…

— Что?

И снова этот вопросительный взгляд… Она больше не будет так на него смотреть, он будет говорить, а она — безропотно подчиняться. Она больше не будет сердиться. Она больше не будет обижаться.

До упора натянутая внутри него струна, лопнула, как тетива лука, заставив руки за спиной разжаться и слабовольно выронить маленький пузырек.

— Нет, ничего…

— Вы уронили.

— Не трогай!

Гермиона вздрогнула:

— Профессор, с вами точно все в порядке?

— Да, иди…

— До свидания…

«Убирайся!»

Джинни радостно кинулась к подруге:

— Наконец-то! Ну на меня-то ты за что сердишься? Эти два олуха, один из которых мой брат, а другой жених с самого утра не находят себе места. Смилуйся над ними, Гермиона. Рон был совершенно раздавлен, когда ты вернула его рождественский подарок, а Гарри так переживал, что ты с ним поступишь также, и, к тому же, ты не ответила ни на одно его письмо. Он был очень подавлен. Римини маленький город, здесь ничего особенного нет, но завтра аппарируешь с нами в Рим? Мы тебя специально ждали, чтобы отправиться всем вместе. Это твоя комната, она небольшая, но окна выходят во двор, и шумно не будет. Тебе должно понравиться…

— Джинни, да не переживай ты так.

Джинни, оборвав свой монолог, произнесенный почти на одном дыхании, облегченно выдохнула и опустилась на стул:

— Я очень переживаю, Гермиона, правда, — девушка всхлипнула. — Я так себя чувствую… Я счастлива, понимаешь? Я не думала, что еще увижу его живым, и я счастлива… Просто как дура какая-то! А Гарри, я знаю, он все время думает о том, что случилось, и винит себя. С Рона что взять? Рон никогда не отличался особой сообразительностью… Нет, он очень хороший, ты знаешь, но вот соображалка совсем не работает. Он мыслит стереотипно и совсем не хочет ничего понимать. Гарри… Произошедшее гнетет его, он клянет себя за то, что поддался эмоциям. Нет, он ничего не говорит, но я-то вижу. Я люблю его, Гермиона, и я хочу, чтобы он был счастлив, почувствовал себя счастливым, а чувство вины, которое он испытывает, гложет его изнутри.

Гермиона подошла к подруге и ласково обняла за плечи.

Джинни заплакала:

— Я как подумаю, что ты там с ним совсем одна, и никого нет, кроме него… А он Дамблдора убил и совсем непонятно, может, он и раньше убивал… Я так Ремуса уговаривала, чтобы он поговорил с ним, и чтобы хоть ненадолго… Хоть посмотреть на тебя… А потом в больнице… в Святого Мунго, я там Билла навещала, встретила его. Сама не знаю, как у меня смелости-то хватило подойти, а он мне ничего не ответил, только посмотрел на меня так, что мороз по коже, и ничего не ответил… А потом Фред как-то вернулся домой и говорит: «Смотрю: идут под ручку, Гермиона серьезная такая», — и Джордж ему вторит: «А у Снейпа, оказывается, есть чувство юмора», — и про какой-то романтический ужин… Не знаю, что там еще. У них на уме, как обычно, одна ерунда…

Гермиона мягко, успокаивающе, как маленького ребенка, поглаживала подругу по спине:

— Джинни, со мной все в порядке.

Девушка поднялась со стула:

— Извини меня, ты располагайся, если что-то нужно будет…

— Спасибо, Джинни, я справлюсь.

— Можно мне сказать Гарри, что ты уже приехала?

— Конечно.

Около двери Джинни обернулась:

— Гермиона, а вы…

— Что? — девушка непонимающе посмотрела на подругу.

— Ну… — Джинни сильно покраснела.

— Он мой муж, Джинни.

— Да, конечно, извини…

Прикрыв за собой дверь, Джинни замерла в немом удивлении.

— Спать со Снейпом? — пробормотала девушка и добавила, пораженно округлив глаза: — Мрак!..

Гарри извинялся, заглядывая ей в глаза проникновенным взглядом, нервно поправляя очки, долго и путано объясняя свое решение. Гермиона терпеливо слушала, вставляя в затянувшиеся паузы заверения, что больше не сердится. Но Гарри снова извинялся и снова оправдывался. Потом пришел Рон, и поток извинений удвоился. Рон не знал, куда деть руки, и все время беспомощно смотрел на Гермиону, поддакивая Гарри. Гермионе стало сложнее вклинивать свои реплики, что она больше не сердится, все понимает и, конечно, прощает, иначе не приехала бы сюда. Она по очереди обняла парней, в очередной раз заверив, что с ней все в порядке. Да, Рон, несмотря на Снейпа, который теперь, кстати сказать, ее муж. Да, Гарри, несмотря на полную изоляцию на протяжении этого года. Это было ее желание, и Снейп здесь совсем даже ни при чем.

Когда Гарри снова начал извиняться, Гермиона не выдержала:

— Да заткнитесь вы оба! — и рассмеялась, глядя на парней.

Совсем как в детстве, когда им требовалось срочно списать домашнее задание, а Гермиона их упрекала в безответственности. Гарри был похож на раскаявшегося преступника, пойманного с поличным, а Рон усиленно делал вид, что совсем тут ни при чем, и усердно рассматривал узор на ковре.

Вечером за большим столом собралась вся семья. Миссис Уизли крепко обняла Гермиону и ловким быстрым движением провела у нее над головой волшебной палочкой. Девушка заметила только, как мать и дочь переглянулись, и миссис Уизли отрицательно покачала головой. На вопросительный взгляд Гермионы Джинни, покраснев и опустив глаза, пробормотала:

— Мы думали, может, он приворожил тебя. Извини.

— Послушай, Гермиона, по-моему, кое-кто нуждается в твоей защите? — пропел Фред.

— О, да! Совсем как домашний эльф! — весело улыбнулся Джордж.

— Ты уже готова, Гермиона?

— Только он не домашний эльф, а убийца, — очень тихо, но убежденно сказал Рон, и на его лице отразилось презрение.

— Братишка, хочешь поговорить об этом?

— Да, давай Рон, не сдерживай себя!

— Снейпа оправдали, так решило мин… — Перси запнулся, но тут же поправился, — министерство. Было слушанье…

— Да кто может верить твоему министерству после того, что случилось? — Рон в бессильной злобе сжал руки, лежавшие на столе, в кулаки. — Они даже не притащили его на слушанье, о чем вообще можно говорить?

Гермиона спокойно следила за перепалкой, словно ее это не касалось. Внимательно наблюдая за собравшимся за столом семейством, она не без удивления отметила про себя, какие они все разные. Очень похожие внешне, они, безусловно, были одним целым, и в то же время, у каждого свой характер, присущие только ему одному индивидуальные черты. Эта нелепая ненависть, которую сейчас демонстрировал Рон, была ничем иным, как желанием вернуться назад, в то время, когда все более или менее было понятно, их было трое, и все было просто.

Их привязанность друг к другу. Гермиона теперь очень хорошо понимала это. Вот и Гарри не смог наладить отношения с человеком извне, а Джинни всегда была рядом, стоило только протянуть руку. Она всегда принадлежала этому единому целому. Рон и Гермиона… Гермиона и Рон… Это было очевидно настолько, что никто даже не удивился, когда Гермиона, все еще чувствуя боль от их первой близости, сообщила, что они с Роном теперь пара, настоящая, и больше не будут ругаться и ссориться, все теперь в прошлом. И никогда еще Воландеморт не казался таким далеким, невозможным, нереальным, как в те дни. Когда Гермиона, набравшись храбрости, нерешительно сказала о своем желании закончить отношения с Роном и остаться только друзьями, все были удивлены, а больше всех Рон, и восприняли это не иначе, как очередную размолвку. Они все равно были рядом, и примирение казалось делом времени.

Снейп разрушил этот тесный круг, он вторгся в него, как что-то чужеродное, и забрал ее. Чувства Рона Гермиона понимала, как никто другой. Вернуть все назад невозможно, но не это главное: Гермиона сама не хочет назад. Даже если они согласятся на присутствие Снейпа в их тесном мирке, она все равно этого не хочет. Гарри, Рон, Фред и Джордж, Джинни — они, безусловно, ей дороги, но они уже не нуждаются друг в друге, как раньше, теперь мир открыт для них, и у каждого своя дорога, и так уж выходит, что она осталась за пределами тесного уюта их семейного круга. Гермиона посмотрела на настенные часы. Профессор сейчас в лаборатории, потом Мирта накроет чай в гостиной, и он будет долго, далеко за полночь сидеть за чтением, попутно что-то рассчитывая на полях потемневших от времени страниц. Гермиона улыбнулась собственным мыслям…

Рон резко вскочил из-за стола, громко отодвинув стул, и вышел из комнаты. Через минуту послышались его быстрые шаги по лестнице, ведущей на второй этаж.

Гермиона удивленно посмотрела ему вслед и обнаружила, что взгляды всех присутствующих устремлены на нее.

— Гермиона? — смущенно позвал ее Гарри.

— Что? — девушка недоуменно посмотрела на друга.

— Добрый вечер, семья! О-о-о! Кто это у нас тут? — мистер Уизли обнял поднявшуюся ему навстречу Гермиону. — Как поживаете, миссис Снейп?..

***

Гермиона проснулась среди ночи и резко села на кровати. Ночные кошмары, терзавшие ее на протяжении всей болезни, отступили, но иногда она просыпалась от неприятного чувства: ей казалось, что она находится в замкнутом пространстве, казалось, что стены и потолок наваливались на нее и давили всем своим весом, сжимая хрупкое беззащитное тело в тисках. Неделя подходила к концу, оставалось всего четыре дня… Гермиона легла на бок, уютно пристроив край одеяла под щеку. Зевнув, девушка прикрыла глаза: «Еще четыре дня». Но сна не было, и в голову вернулись прежние беспокойные мысли, не дававшие покоя с того самого ужина…

То, как сильно она скучает, Гермиона обнаружила не сразу. Вечер третьего дня после ее приезда, когда все собрались за ужином, преподнес неожиданное для нее открытие. Ей вдруг мучительно захотелось домой, в теплый вечерний уют гостиной, в тишину и покой, захотелось свернуться в расслабленной позе в кресле и взять на колени дремлющего Косолапсуса. А еще… Это было настолько неожиданно, что Гермиона даже отложила от удивления вилку в сторону и уставилась невидящим взглядом в тарелку: ей не хватало Снейпа, точнее, его, по большей части, молчаливого ежевечернего присутствия. Мысли, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга, сформировались в совершенно очевидное, но недопонятое ею раньше заключение: «Как-то все-таки он странно вел себя. Почему он так легко согласился отпустить меня к друзьям?»

Гермиона снова взяла вилку, но аппетит пропал. Они часто ссорились, но до этого момента Гермиона всегда (у нее даже не закрадывалось мысли, что может быть иначе) с удовольствием представляла себе, как однажды кинет ему в лицо: «Я хочу уйти и ухожу! Я больше не нуждаюсь ни в тебе, ни в твоих деньгах. Заявление на развод я подам сама». Она так хорошо все это представляла, что, казалось, иначе и быть не могло. А потом они перестали ссориться. Нет, он по-прежнему оставался все тем же Снейпом, которого она знала всегда, он не изменился ни на йоту. Изменилось ее отношение к нему. Вернувшись в Хогвартс, она очень многое поняла про мужа.

Мысль о том, что Снейп сам может потребовать развод, была для Гермионы чем-то новым и, по правде сказать, неожиданным. Предположение было настолько удивительным, что Гермиона не могла понять, как к нему относиться. «Он хотел, чтобы я уехала!» Дальше Гермиона смутно помнила ход своих размышлений, все перекрыла чудовищная по смыслу догадка: «У него кто-то есть! Любовница…» На ум вдруг пришло когда-то сказанное Роном: «Мужчина без „этого“ не может. Для него „это“ все равно, что есть, пить…» В любом другом вопросе Гермиона вряд ли бы поверила Рону на слово, но сейчас это утверждение казалось ей аксиомой и поэтому не требовало доказательств.

С этого момента, как бы Гермиона ни старалась, она все время искала подтверждение своей догадке в поведении профессора, считая дни до отъезда и, в то же время, боясь столкнуться с правдой по возвращении домой.

Среди ночи все страхи и переживания вернулись с новой силой, сердце тоскливо сжалось от одиночества, и Гермиона решилась…

Стараясь никого не обидеть своей поспешностью, Гермиона подождала обеда и, вежливо объяснив миссис Уизли выдуманную причину своего преждевременного отъезда, ушла собирать вещи. Джинни вызвалась помочь и долго уговаривала ее пообещать, что она обязательно встретится с ней в Косом переулке и не будет все время сидеть со Снейпом, потому что они тоже в ней нуждаются, в ее обществе и способности рассуждать здраво, во втором особенно сильно.

В поместье все было тихо. Гермиона приоткрыла массивную дверь и прислушалась — тишина. Она поднялась к себе и быстренько вытряхнула содержимое карманов мантии на кровать, взмахом волшебной палочки возвращая вещам первоначальные формы. Отдав Мирте сувениры и попросив не сообщать Снейпу о ее приезде, Гермиона спустилась вниз. В гостиной никого не было. Девушка завернула налево в коридор и остановилась возле двери в комнату Снейпа. Нерешительно потоптавшись, она приоткрыла дверь и вошла внутрь. Ничто в комнате не указывало на присутствие здесь постороннего человека. Все было как всегда: заваленный бумагами рабочий стол, застеленная кровать, небрежно отдернутые шторы. Гермиона уже начала успокаиваться, когда заметила что-то сверкающее. Тусклое свечение под ворохом пергаментов на столе. Небольшой думосброс. Девушка аккуратно придвинула его к себе поближе: в омуте кружились легкой дымкой несколько воспоминаний. «Зачем Снейпу думосброс? От кого и что он пытается скрыть?» То, что Снейп мог использовать омут памяти, чтобы что-то не забыть, Гермионе в голову даже не пришло: терзавшие ее в последние дни подозрения заслонили здравый смысл, и всюду ей виделся подвох. Гермиона склонилась ниже и почувствовала, как водоворот чужих воспоминаний захватывает ее в свои сети, и ноги отрываются от земли…

На первый взгляд, ничего не изменилась (Гермиона даже подумала, что ничего не получилось: наверняка, в первый раз пользуясь думосбросом, она сделала что-то не так): девушка по-прежнему была в комнате Снейпа, но…

Гермиона резко обернулась: на кровати, бесстыдно, откровенно неприкрытой пологом, на скомканных простынях она увидела себя, выгнувшуюся навстречу ласке и задыхавшуюся, на каждом выдохе постанывавшую от наслаждения. Снейп… мужчина полулежал у нее в ногах, склонившись над…

Из одежды на нем были только брюки, впрочем, уже расстегнутые и немного приспущенные. Голые ступни ног. Гермиона почувствовала, как вдруг стало нечем дышать, будто из комнаты выкачали весь кислород, и как загорелись щеки. Вокруг них витала легкая дымка, давая девушке понять, что это всего лишь мечта, фантазия о ней, а не реальность. Гермиона приблизилась: плечи, бледная кожа, на спине виднеются шрамы, которые он, видимо, не смог залечить самостоятельно, а обращаться к докторам посчитал пустой тратой времени; красивые сильные руки, удерживающие ее бедра. Гермиона затаила дыхание, рассматривая себя: «У меня грудь меньше, и я никогда… — девушка сглотнула, но честно заставила себя додумать: — Я никогда так не смогу». Низ живота сжался протестом, настаивая на обратном. Захотелось прикрыться, хотя Гермиона и понимала всю нелепость своего желания: в отличие от своего двойника, она была одета. Было почему-то очень неприятно от мысли, что он представляет ее иначе, чем она выглядит на самом деле. Но мысль об их возможной близости затягивала, заставляя трепетать каждый нерв и бешено колотиться сердце.

Гермиона резко развернулась и устремилась навстречу следующим мыслям, сокрытым в глубине запретного омута…

Это было уже воспоминание, совершенно четкая картина произошедшего совсем недавно и именно поэтому так детально отпечатавшаяся в памяти. Гостиная. Снейп сидит в кресле и что-то сосредоточено разглядывает в большом справочнике по зельям. Гермионе казалось, что он уже давно знает весь справочник наизусть, и ему нет нужды лишний раз заглядывать в него, но, судя по всему, у него такой убежденности не было.

Хлопок аппарации прозвучал совсем близко от дома, и Снейп отложил книгу. В кабинет несмело заглянула Мирта, но не успела ничего сказать, как надменный женский голос потребовал:

— Уйди с дороги, несносное создание!

— Нарцисса, чем обязан?

Нарциссу Малфой Гермиона видела только однажды, но впечатление от этой женщины было каким-то смутным. Люциус Малфой явно превалировал и заслонял ее, или она на его фоне не производила впечатления. Сейчас точно сказать было сложно, но девушка с интересом оглядела женщину и почувствовала неуверенность и скованность, как это очень часто бывает при встрече с холеной, ухоженной красотой, пресыщенной восторгами окружающих, гордой и высокомерной, знающей о своем превосходстве и пользующейся им как чем-то само собой разумеющимся.

— Северус, — женщина подошла к спинке кресла и обняла сидящего к ней спиной мужчину, прижавшись подбородком к его макушке. Красивые руки медленно заскользили, поглаживая его грудь.

— Нарцисса? — Снейп вопросительно повернул голову.

Женщина присела на подлокотник и взяла руку мужчины, нежно переплетая его пальцы со своими, и положила его руку себе на колени:

— Северус, не надо так со мной. Не надо делать вид, что не понимаешь. Ты… ты… то, что ты сделал для меня… — Нарцисса прижала его руку к своей щеке, и глаза женщины наполнились слезами. — Я все понимаю, Северус, ты гордый, всегда таким был, но не думай, что я не понимаю… — женщина опустилась на колени перед креслом, и Гермиона увидела, как она рукой забралась мужчине под брючину, поглаживая его ногу. — Ну не сердись на меня… — Нарцисса улыбнулась. — Не отталкивай меня сейчас. Я все знаю: мужчина не будет просто так рисковать своей жизнью ради ребенка женщины, которая ему безразлична. Зачем отрицать очевидное?

— Нарцисса, я думал, что мы давно уже все обсудили. Я не понимаю твоего вдруг вспыхнувшего интереса ко мне.

— Я не понимаю… — передразнила Нарцисса интонацию мужчины. — Мистер, а вы жестокий. Ты не понимаешь, но ты не можешь отрицать: мой интерес к тебе существует уже очень давно, и ты хорошо об этом осведомлен, чтобы играть со мной. Ну Северус, теперь нам никто не мешает, нет никаких причин, чтобы не воспользоваться преимуществом свободы. Я нравлюсь тебе? Ну скажи, признайся, что нравлюсь.

— Нарцисса, извини, — Снейп поднялся с кресла и отошел к камину. Облокотившись на выступ, он, растягивая слова, медленно произнес: — Гермиона — женщина ревнивая, тебе лучше уйти.

Гермиона вздрогнула при упоминании ее имени.

— А-а-а-а… — протянула нараспев женщина и рассмеялась. — Милая маггла.

— Гермиона не маггла.

— Ну, конечно, — Нарцисса укоризненно покачала головой. — Северус, не будь наивным. Меня всегда удивляло, что делают магглы, чтобы их поскребыш мог изображать из себя волшебника? Может, они делают это в какой-то определенной позе? — женщина склонила голову и несмело улыбнулась, как бы стыдясь собственных нескромных мыслей, которые только что высказала вслух. — Это просто нелепость!

— Наивность и нелепость, а мы прекрасная пара, — мужчина задумчиво хмыкнул.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: