Глава 1. 14 февраля, шестой курс. 6 страница

— Северус, ну ты же не хочешь сказать, что всерьез увлекся соплячкой? — женщина подошла к мужчине вплотную и подняла голову, заглядывая ему в лицо. Ее голос снизился до легкого вкрадчивого шепота, создавая ауру интимности между ними. Гермионе пришлось затаить дыхание, чтобы расслышать ее слова: — Северус, ну что она знает о мужчинах? Что она знает о тебе? — Нарцисса коснулась тонкими длинными пальцами пуговицы на сюртуке мужчины и легко расстегнула ее, проникая за край и касаясь тела через тонкую ткань рубашки. — Белла, она всегда смеялась надо мной, над моими страхами и всегда говорила: «Бери все, что хочешь. Кому нужны эти условности?» Она так смеялась, когда узнала, чего мне хочется, о чем я думаю все время. Она заманила тебя и опоила, специально для меня, а потом сделала еще что-то. У Беллы всегда был в запасе очередной трюк, чтобы наверняка, ведь ты — зельевар, тебя невозможно опоить… — Нарцисса коснулась легким движением губ мужчины. — Я испугалась, испугалась, что Люциус узнает, и подсунула тебе эту дуру, Стеф. Если бы ты знал, как я жалею… Ну вот видишь, я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — Нарцисса улыбнулась. — Северус, я знаю, что тебе нужно, и я тоже могу быть послушной. Я буду такой, какой ты захочешь.

— Стеф?… Я не помню. Кто это?

— Неважно. Она была настолько глупа, что возомнила себе невесть что, поэтому пришлось отослать ее обратно к дальним родственникам.

Нарцисса приподнялась на цыпочках, что-то тихонько нашептывая мужчине на ухо.

Гермиона видела: Снейп рассержен. Как большинство красивых женщин, Нарцисса была полностью замкнута на себе и не понимала, что такой человек, как Снейп, вряд ли обрадуется, узнав, что с ним обошлись, как с игрушкой. То, что Нарцисса посчитала милой невинной забавой, которая просто еще больше разожгла в ней страсть, Снейп воспринял по-другому, и Гермиона не могла с ним не согласиться.

— Нарцисса, тебе лучше уйти, — тон был требовательным и более чем прохладным.

— Ты сердишься? — («Наконец-то дошло!» — Гермиона скрестила руки на груди.) Нарцисса вопросительно подняла бровь. — Ну ладно. Ты не возражаешь, если я загляну еще? — поняв, что сболтнула лишнее, Нарцисса ослабила хватку.

— Не стоит.

Женщина ушла, Снейп вернулся в кресло, а Гермиону вынесло потоком на пол в комнату профессора.

Чувства были самые разные. Девушка села по-турецки на ковер, пытаясь разобраться в том хаосе, который творился в душе, совершенно забыв, что находится в комнате профессора. Она теперь знает, ну или почти знает, как на их брак смотрит Снейп и в какую плоскость хочет перенести их отношения, но Гермиона не могла чувствовать себя уверенно и пасовала. За то время, что они провели вместе, она научилась подстраиваться под него. Даже ругаясь и говоря друг другу колкости, они уже знали, когда нужно остановиться, чтобы ссора не переросла в затяжную и не легла на них тяжким бременем. Она столько знает о нем. Нарцисса этим знанием не обладает. У Гермионы сегодня была возможность убедится в этом. Она совсем не знает его и идет напролом, значит, тут Гермиона сильнее. Но что касалось интимной стороны вопроса, здесь Гермиона чувствовала себя так, будто ступает по хрупкому льду. Она не могла не сравнивать себя с Нарциссой, и это сравнение не обнадеживало. Красивая, уверенная в себе, точно знающая, чего хочет и любыми путями, даже самыми нелестными, добивается своего. Противопоставить этому было нечего. Вечно встрепанная, как будто и не причесывалась, худенькая, с обкусанными ногтями, на которых все равно маникюр не держится из-за постоянного отмывания чернил, совершенно не знающая, как и что сказать мужчине, чтобы он понял, она… Что ей нравится его внимание.

Девушка вздрогнула от неожиданности: хлопок аппарации раздался совсем рядом, ей даже показалась, что аппарировали прямо в дом, и замерла, услышав шаги. Вскочив на ноги, она аккуратно выглянула в коридор и поняла, что визитер отправился прямо в «подземелье», не дожидаясь, когда Снейп поднимется в гостиную.

— Северус? О, Мерлин, что это?

Гермиона носком ботинка удержала закрывающуюся дверь, чтобы видеть происходящее в комнате. Нарцисса сморщилась, глядя на котел и, прогнав Косолапсуса, села в кресло.

— Ты по-прежнему один?

Профессор внимательно смотрел в котел и не ответил на вопрос, сделав вид, что не слышал.

— И где наша милая маггла?

— Гермиона не маггла, — устало отозвался Снейп.

— Кстати о магглах, — Нарцисса вытянула вперед руку, любуясь сверканием бриллиантового кольца на безымянном пальце. — А твоя женушка не так невинна, как я думала. Ну и как тебе надкушенное яблочко? Не хочешь спросить, как я узнала об этом? Это забавно…

Гермиона в ужасе отшатнулась от двери и зажала рот руками, понимая с всепоглощающим отвращением весь кошмар того, что будет сказано дальше. Нарцисса сейчас казалась ей злым мелким хищником, впившимся в нее своими остренькими зубками, вся красота мгновенно слетела, выставляя на показ нутро и злобную низменную сущность. Слова были неотвратимы и надвигались на нее с жестокой неизбежностью, приколачивая к позорному столбу. Остро захотелось куда-нибудь спрятаться, зажаться, чтобы приглушить чувства и никогда больше не встречаться взглядом ни с одним из этой пары, теперь жадно, взахлеб раскрывающей самые сокровенные потаенности и слушающей, впитывающей в себя с налетом наигранного безразличия.

— Это случилось еще в школе. Драко, он все видел. Милая маггла лишилась девственности в небольшом чулане, где Филч хранил всякую рухлядь. Кстати, это прямо напротив кабинета зельеварения. Это очень символично, не правда ли?

Нарцисса довольно хмыкнула, расценивая молчание мужчины как брезгливость по отношению к своей жене, и даже если сейчас он на нее накричит, она не обидится. Кому приятно чувствовать себя униженным? Нарцисса выждет ровно столько времени, сколько понадобится для того, чтобы зерно ревности и неприязни проросло и вылилось на голову маггловской потаскушки, которая посмела посягнуть на того, кем она так хотела обладать.

Снейп сидел в пол-оборота к Нарциссе, почти спиной, и поэтому женщина не могла видеть, какое впечатление произвели ее слова на него. А оно было прямо противоположным тому, на которое та рассчитывала. Снейп вздохнул с определенной долей облегчения.

Ему нужна была любящая женщина, а не жмущийся от боли тугой комочек. Понимая, что она слишком молода, он все равно предпочитал думать о ней как о страстной, отвечающей на откровенные ласки, улыбающейся ему женщине, а не о всхлипывающей девочке с искусанными от боли губами.

Очень мешали воспоминания о несносной девчонке с всклокоченной гривой и перепачканными чернилами руками, ерзающей на скамье от нетерпения и тянущей руку. Когда он слишком долго ее игнорировал, она почти вставала на ноги, чтобы он ее заметил. Хорошо, что их было очень мало, этих воспоминаний. Отрывочные и смутные, они все равно заставляли его чувствовать себя неловко. Словно вор, залезший к нищему в корзину для подаяний.

Гермиона заботливо, по большей части молчком, но настойчиво ухаживала за ним. Она следила за его рубашками и мантиями, за порядком в доме, настаивая на ужинах, про которые он, засидевшись допоздна в кабинете, просто забывал. А однажды он обнаружил шампунь, который она сама приготовила для него. Он вспомнил, как тогда разозлился, но промолчал. Первая, вторая, третья и четвертая попытки были неудачными, но она добилась своего. Снейп не питал иллюзий, понимая, что все, что она делает, она делает, в первую очередь, для себя, а не для него. Он слишком хорошо знал, что такое зависимое положение, и глухо ненавидел любую попытку посягательства на свою свободу. Но только не сейчас, сейчас ему и даром не нужна была свобода. Зачем, что с ней делать, если теперь это была бы свобода от нее? Ежедневная, ежеминутная замкнутость всего его существа на возможной вероятности обладания ею, чтобы не разлучаться, не чувствовать себя ненужным, отвергнутым. Зачем ему такая свобода? Если все еще есть надежда на то, что когда-нибудь может осуществиться невозможное, и она выделит его изо всей массы, он потянется к ней, как в своих мыслях: засидеться допоздна в гостиной, слушая ровное дыхание заснувшей Гермионы, уютно расположившейся в кресле и поджавшей под себя ноги, откинуть плед, приспустить ненужные брюки и потянуться губами к самому естеству, горячему и терпкому, коснуться поцелуем, чтобы девушка сонно потянулась, выгибаясь навстречу ласке, пресытиться ею, а потом устало сжать в объятиях, и чтобы она обязательно улыбнулась ему, снова засыпая.

В их камере Гермиона долго и стыдливо терпела, мыкаясь, прежде чем уйти в самый дальний и темный угол. Он сам, испытывая неловкость, прикрывал глаза, ребята, подражая ему, начали поступать также, тактично отворачиваясь к стене, хотя и не могли видеть ее. Она почти бесшумно возвращалась назад и садилась подальше от него, подолгу мучительно переживая стыд и неловкость. Снейп передернул плечами, вспоминая, как, почувствовав, что теряет сознание, облокотился о стену, и Гермиона услышала его стон. Хорошо, что он все-таки все сделал сам. Единственное, в чем ей пришлось помочь ему — это застегнуть брюки. Она это сделала так, будто это было самым естественным для нее, спокойно заправив рубашку и застегнув молнию и ремень. Помогла вернуться ему обратно, и он ей был очень благодарен за ее спокойствие и рассудительность, отсутствие в глазах ложной невинности вперемежку со жгучим любопытством, а только тихое участие и переживание за его такое беспомощное состояние.

Очень хотелось заставить заткнуться эту чужую, высокомерную, тщеславную женщину, которая позволила себе так рассуждать о девочке, но он прекрасно понимал: пока Нарцисса не выложит все, с чем пришла, она не успокоится. Кроме того, чувствуя всю гадливость ситуации, Снейп хотел знать это про Гермиону. Еще в молодости он научился абстрагироваться от личности и манеры изложения и вычленять только ту информацию, которая ему была нужна.

— …Рон Уизли! Северус! Это Рон Уизли, к которому она так стремительно унеслась, бросив тебя здесь одного! Кстати, я не понимаю, как ее не тошнит от него: Драко сказал, что она ревела белугой… Ну когда… Я не по-о-они-и-имаю, честное слово! Северус, надеюсь, он не наделил ее комплексами?

Снейп нетерпеливо поднялся. Перед глазами снова возникла нескладная фигура, и внутри все сжалось спазмами от чувства отчаянья и ревности. Женщина будто ждала этого его движения и устремилась за ним, прижавшись к нему со спины, она крепко обхватила его за талию:

— Северус, ну не сердись, — женщина кокетливо надула губки, неторопливо обошла его и, привстав на цыпочки, губами коснулась его губ.

Гермиона тихо плакала, стоя за дверью, жгуче переживая услышанное. Она застыла, увидев, как женщина поцелуем прильнула к мужчине и… Гермиона могла поклясться, что он ответил на него! Девушка вся вскинулась, задохнулась от гнева, глаза зло сощурились. И стыд, и унижение — все отступило на второй план. Крепко сжав в руке волшебную палочку, она сердито пнула дверь. Первое заклинание пролетело прямо над самой головой женщины, и та, отпрянув от неожиданности, громко вскрикнула.

— Гермиона! — Снейп постарался загородить собой Нарциссу, но второе заклинание настигло ее по касательной, и клок белых роскошных волос, мотнувшись в воздухе, опустился на пол. Нарцисса закричала от ужаса и бессилия, ощупывая длинные пряди и стараясь оценить тот урон, который нанесла ей Гермиона.

— Гермиона, послушай! Ты все не так поняла!

Нарцисса, судорожно всхлипывая и выглядывая из-за спины Снейпа, наставила на девушку дрожащей рукой свою волшебную палочку.

Новое заклинание резануло воздух, и по щеке Нарциссы потекла кровь.

— Гермиона, хватит!

— Хватит? — Гермиона сложила руки на груди и в наигранном удивлении приподняла бровь.

— Все совсем не так, как ты думаешь!

— Да ну?

Нарцисса за спиной мужчины пыталась разглядеть в стеклянной двери свое отражение, всхлипывая и проклиная на разные лады Гермиону.

— Девочка, ну перестань, пожалуйста. Все совсем не так.

— Ну, конечно! Все совсем не так! Конечно, я ничего не понимаю! Ведь я — дура, лодырь, неуч, я ведь совсем не в состоянии что-либо понять! Ничего не умею, ничего не знаю! — Гермиона взяла с полки открытого шкафа флакон. — А что это? Объясните, профессор? Ой! Упал! Простите, профессор, я ведь такая неловкая и глупая к тому же!

— Гермиона…

— Снейп, сделай с ней что-нибудь! Посмотри! — Нарцисса выглянула из-за его плеча, показывая на выдранный клок волос.

Гермиона сжала волшебную палочку, и ведьма, взвизгнув, спряталась обратно за мужчину.

— Гермиона, ты просто не поняла…

— Да? И что же? А это что такое, профессор? «Такая дорогая, такая дорогая!» — передразнила Гермиона продавца из лавки и разжала пальцы. — Ой! Простите, профессор! Я так виновата! — Гермиона растерянно похлопала ресницами.

И глядя прямо в глаза мужчине, медленно провела рукой по полке, смахивая на пол разноцветные стеклянные банки с ингредиентами.

Снейп не отводил взгляда от заплаканных, потемневших от гнева глаз, надеясь и боясь поверить в то, что в них видит. Гермиона инстинктивно отпрянула, когда Снейп резко сделал несколько шагов к ней, преодолевая пространство между ними, и уперлась в закрытую створку дверцы. Снейп не дал ей ни секунды, впиваясь в ее губы поцелуем и крепко прижимаясь к ней всем телом. Гермиона уперлась в него руками, отталкивая, но стоило мужчине немного отстраниться, как она крепко обхватила его за шею, подставляя губы и с жадностью отвечая на его поцелуи, утверждая и доказывая свои права на него.

— Вы ненормальные! Оба! — Нарцисса быстро устремилась к двери, на ходу обронив еще несколько проклятий.

Что-то незримое промелькнуло между ними, и Снейп почувствовал, как девушка снова уперлась в его грудь руками, отталкивая.

— Пусти меня!

— Гермиона!

— Я сказала, пусти! — глаза наполнились слезами, и влага потекла по щекам.

Девушка брыкнулась, высвобождаясь.

— Что не так? — Снейп крепче прижал ее к себе, удерживая. — Скажи мне, что не так?

— Ты пахнешь, как она!

Снейп едва разобрал слова, выкрикнутые сквозь рыдания. Гермиона вывернулась из его рук.

— Черт! — мужчина схватил первый попавшийся флакон, зубами выдернул пробку и, со злостью выплюнув ее, вылил содержимое на себя.

Гермиона, ничего не видя из-за слез, со всего маху налетела на аппарировавшего прямо перед ней мужчину. Снейп с силой обнял ее, прижимая к себе, быстрыми поцелуями покрывая заплаканные глаза и щеки.

— Ну, Гермиона, — он взволнованно заглянул ей в лицо. — Теперь от меня воняет как всегда: не пойми чем.

Девушка улыбнулась и прикрыла глаза, целуя его в плечо.

Неприятный рывок заставил ее открыть уже подернутые томной поволокой глаза и, осмотревшись по сторонам, покраснеть, глядя на широкую кровать без полога. Видя ее замешательство, Снейп нежно взял ее за подбородок, отворачивая ее немного от себя, откинул длинные, туго свернутые в спирали пряди с красивой шеи и прильнул к ней губами, прикусывая нежную кожу.

Потом они раздевали друг друга, нетерпеливо стаскивая одежду, путаясь в ней, приникая друг к другу и касаясь кожей, с наслаждением впитывая тепло и трепет своих тел. Гермиона с ногами забралась на кровать, и когда последний, совсем незначительный кусок ткани, прикрывающий самое сокровенное, был отброшен в сторону, она легла на спину, согнув ноги в коленях. Снейп, сидя на кровати, наклонился, расшнуровывая ботинки, встал, снимая уже расстегнутые брюки и прикрывая возбужденно стоящий член рукой, сел на колени у нее в ногах.

— Что-то новое для тебя? — он внимательно проследил за ее взглядом, рассматривающим его.

— Нет, — Гермиона покраснела и отвела взгляд.

— Не надо думать об этом. Мне все равно, — он взял ее за щиколотку и, разогнув ногу, нежно помассировал ступню, взял мизинец в рот, посасывая. Гермиона прикрыла глаза, наслаждаясь ощущениями, которые дарила ласка.

— Зачем ты брала мой думосброс?

— Я не брала, — Гермиона, застигнутая вопросом врасплох, сильно покраснела, выдавая себя с головой.

— Ладно, тогда мне придется рассказать тебе, что я хочу сделать, — он сильнее расставил ее ноги и коснулся, поглаживая пальцами, лобка.

— Не надо! — Гермиона встревожено проследила за тем, как он склонился над ней, и сжалась, почувствовав горячее дыхание мужчины.

— Не надо!

— Я молчу, Гермиона, — девушка сильнее вжалась в кровать, но он легко приподнял ее бедра, крепко удерживая так, как ему было удобнее, и жадным ртом коснулся нежного сокровенного местечка. Гермиона закусила губу, чтобы не застонать в голос. Посасывая ее, он чувствовал, как девушка выгибается и подрагивает в его руках, но, в то же время, излишнее стеснение мешало ей получить удовольствие: ей нужно время, чтобы привыкнуть к нему, и мужчина, набрав во рту слюну, в последний раз припал к ней. Гермиона почувствовала, как горячая влага скатилась, оставляя охлаждающие мокрые дорожки, по промежности, и вывернулась из тесных объятий, перевернувшись почти на живот. Снейп сжал упругую ягодицу и прикусил нежную кожу. Руки мужчины легли ей на поясницу, поглаживая, проделали путь к лопаткам, скользнули под ее тело и обхватили, лаская, небольшие груди. Снейп с наслаждением покрывал ее быстрыми поцелуями, от поясницы по позвоночнику вверх к лопаткам и шее. Гермиона задохнулась от наслаждения, когда он жадно облизав ухо, прикусил мочку. Мужчина прижался всем телом к ее спине, и девушка вздрогнула, почувствовав ягодицами твердый член. Она сделала движение, показывая, что ей не нравится. Он согласно перевернул ее на спину, помогая принять нужную позу, и притянул к себе. Заглянул ей в лицо: Гермиона, часто дыша, смотрела на него из-под прикрытых век. На висках и над верхней губой блестели капельки пота. Он требовательно проник языком ей в рот, отстранился, снова разглядывая ее, и девушка почувствовала, как он аккуратно трогает ее там, раздвигая половые губы и плавными движениями погружаясь в нее. Она свободно приняла его, только один раз немного вздрогнув от слишком нетерпеливого его движения.

— Извини.

Гермиона улыбнулась: «Распробовал».

Снейп никогда не накидывался на незнакомое блюдо. Всегда сначала осторожно отделял вилкой кусочек и, положив в рот, разжевывал и только потом, если ему нравилось, основательно приступал к еде. Гермиона снова улыбнулась собственным мыслям. Низ живота больше не принадлежал ей, она вообще больше не принадлежала сама себе. От его настойчивых властных движений внутри рывками росло что-то большое и всепоглощающее, готовое взорваться и разбиться на тысячи осколков в густой неге острого удовольствия.

Гермиона застонала в голос, не в силах больше сдерживаться, и он снова попытался поцеловать ее, но она отвернулась, часто дыша, постанывая на выдохе. Мужчина ладонью накрыл ее щеку и заставил, несмотря на ее сопротивление, повернуться к себе, жадно накрыв губами ее приоткрытый рот. Гермиона скомкала простынь, сжав ладони в кулаки, и в сладкой мучительной неге простонала ему в рот, сильно сжав мышцами член. Снейп замер, давая ей немного времени.

Теперь она невольно подрагивала от каждого его движения, в расслабленной истоме позволяя ему двигаться так, как он хотел. Девушка ласково погладила плечи и поцеловала руку, которая совсем недавно удерживала ее голову, а теперь запуталась в ее волосах. Снейп кончил в нее, делая ей немного больно своими резкими движениями, ласково погладил по щеке и долгим поцелуем припал к губам.

Гермиона перевернулась на живот и, подложив руку под щеку, посмотрела на мужчину. Снейп, лежащий на спине, почувствовал ее взгляд и повернул голову.

— Иди сюда, — он притянул ее к себе, обнимая и нежно касаясь губами виска и щеки. — Гермиона, в следующий раз, когда захочешь ласки, просто скажи об этом. Не надо бить мои образцы.

— В следующий раз я разобью их об твою голову.

— Хорошо.

— Хорошо!

— Хорошо.

— Хорошо! И жить ты будешь на один процент от собственных доходов!

— Хорошо… — Снейп быстро закрыл ей рот поцелуем, чтобы прекратить спор.

Гермиона, несмотря на то, что была рассержена неприятным воспоминанием, охотно ответила на него. Снейп ухмыльнулся. Он знал про брачный договор, но Гермиона была не права, думая, что это он так решил. На самом деле, это было не его рук дело. Миссис Принстон, его крестная, всю жизнь с завидным упорством наставлявшая рога своему мужу, проявила невиданную доселе заботу и решительно настояла на составлении документа, чтобы обезопасить его от жалкой плачевной участи обманутого супруга.

— Тебе хорошо со мной? — Снейп ласково сжал грудь и склонился, беря сосок в рот, нежно покусывая.

Гермиона выгнулась навстречу:

— Мне трудно с тобой, — девушка прикоснулась к его темным волосам, слегка поглаживая их. — Но оно того стоит.

***

Косолапсус лениво потянулся, лежа на небрежно брошенном на кровать халатике хозяйки.

Вечерние лучи заходящего солнца медленно скользили по стене и, достигнув комода, «лизнули» лежащие там камешки. Две радуги весело перекинулись под сводом потолка. Кот приоткрыл один глаз и, снова потянувшись, довольно замурчал. В углу зашебуршала пятая «мышка», незаметно улизнувшая от внимания Гермионы в тот вечер, когда профессор подшутил над ней. Косолапсус лениво повел ухом: хозяйка ведь не может всерьез думать, что он будет ее ловить, когда есть Мирта и целый погреб. Пусть бегает пока…

PS

* Сердолик (карнеол) — камень цвета крови, цвета жизни, в связи с чем древние народы Востока приписывали ему свойство оберегать живых от смерти и болезней, нести любовь и счастье. Считалось, что он дарует богатство, укрепляет здоровье, поднимает настроение, успокаивает гнев, но, прежде всего, это камень счастливой любви.

На Руси сердолик считали оздоровляющим камнем, приносящим счастье в любви, способствующим родству душ. Если у вас настоящее чувство, а не временное увлечение, то камень в ваших руках при взгляде на любимого человека становится ярче. В средние века верили, что этот камень способен побеждать черную магию.

* Английский детский стишок: «Простак Саймон встретил булочника, который ехал на ярмарку…»

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: