Головоломка стоимости

Рикардо упорно работал, стремясь дать себе ясный отчет о природе стоимости. Не раз признавал он свои прежние взгляды неудовлетворительными и пересматривал их. Когда ему казалось, что он разрешил одну трудность, перед ним вставали новые. Последняя его работа, которую прервала болезнь и смерть Рикардо, носила заглавие «Абсолютная и
относительная стоимость». Под абсолютной стоимостью он понимал то, что Маркс назвал субстанцией стоимости,— заключенное в товаре количество труда. Под относитель­ной стоимостью — меновую стоимость, количество другого товара, которое должно в силу естественных законов обме­ниваться на единицу данного товара. Слабость Рикардо заключалась в том, что, признавая абсолютную стоимость, он вместе с тем даже не пытался проникнуть в ее природу, исследовать характер самого труда, воплощенного в этой
стоимости. Что его всегда интересовало, так это только количественная сторона дела: как определяется сама ве­личина меновой стоимости и чем ее можно измерять. Отсю­да его поиски «идеальной меры стоимости» — погоня за химерой, за неуловимой тенью.

Иногда Рикардо приходил в отчаяние от невозможно­сти найти полное примирение между своей теорией стои­мости и всеми реальными процессами экономики. В одну из таких минут слабости он написал в письме, что в конце концов, может быть, следовало бы просто выбросить проблему стоимости за борт и исследовать законы распре­деления без нее. Но слабость проходила, он вновь возвра­щался к своей главной задаче и искал выхода из тупиков.

Как во многих других вопросах, Рикардо начал там, где остановился Смит. Он еще более четко разграничил два фактора товара — потребительную и меновую стои­мость. Меновая стоимость всех товаров, кроме ничтожного числа невоспроизводимых благ (скажем, картины старых мастеров или выдержанные вина из знаменитых погре­бов), определяется относительными затратами труда на их производство.

Мы знаем, что Смит был непоследователен в своей трудовой теории стоимости. Он считал, что определение стоимости трудом, рабочим временем применимо лишь к «примитивному состоянию общества», когда не было капи­тала и наемного труда. В современном же обществе стои­мость определяется фактически суммой доходов в виде за­работной платы, прибыли и ренты, получаемых от произ­водства и реализации товара. Такая непоследовательность была неприемлема для строгого логического ума Рикардо. Свойственное Смиту вольное обращение с основными принципами его не устраивало. Такой фундаментальный закон, как закон стоимости, не может полностью меняться с развитием общества. Нет, сказал Рикардо, определение стоимости рабочим временем есть абсолютный, всеобщий закон.

К этому ему следовало добавить: в любом обществе, где продукты производятся как товары, для обмена и продажи за деньги. Но Рикардо не представлял себе никакого дру­гого общества. Если он и знал историю, то никак не при­нимал всерьез, скажем, условия производства в первобыт­ной общине. Что касается возможного будущего общества, то оно могло представляться ему только в виде «паралле­лограммов мистера Оуэна»[151], которые он считал беспочвен­ным вымыслом, хотя и относился к Оузну лично с уваже­нием. Рикардо не обладал тем историческим чутьем, кото­рое было у Смита, и потому не видел большой разницы между обществом независимых охотников, которые об­менивались своей добычей, и современной ему системой фабричного производства и наемного труда. Короче, он пе знал никакого другого общества, кроме капиталистиче­ского, и законы этого общества рассматривал как естест­венные, всеобщие и вечные.

Тем не менее тезис о полной применимости закона трудовой стоимости к развитому капиталистическому обществу был большой научной заслугой Рикардо. Из взгля­дов Смита и его последователей вытекало, в частности, что повышение (и вообще изменение) денежной заработной платы должно вызывать соответствующее изменение стои­мости и цен товаров. Рикардо решительно отверг это ут­верждение: «Стоимость товара, или количество какого-либо другого товара, на которое он обменивается, зависит от относительного количества труда, которое необходимо для его производства, а не от большего или меньшего воз­награждения, которое уплачивается за этот труд»[152].

Если повысится заработная плата без всякого измене­ния производительности труда, то стоимость товара от этого не изменится. При прочих равных условиях это не повлияет и на цену, которая представляет собой лишь вы­ражение стоимости в золоте. Что же изменится? Распреде­ление стоимости между заработной платой рабочего и прибылью капиталиста. В условиях свободной конкурен­ции капиталисты не могут компенсировать рост заработ­ной платы повышением цен своих товаров.

Этот вывод занимает важное место во взглядах Рикар­до на перспективы капитализма и в его политической программе. Как мы помним, Рикардо считал, что цены сельскохозяйственных продуктов имеют хроническую тенденцию к повышению. Это должно вызывать рост денеж­ной заработной платы: поскольку рабочие всегда получают только голодный минимум, они просто начнут вымирать, если этого не будет. Но прибыли капиталистов будут со­ответственно сокращаться, так как они не могут повышать цены промышленных товаров. Дорогой хлеб ущемляет промышленников и на известной стадии лишает их стиму­лов к накоплению капитала. А это, с точки зрения Ри­кардо, своего рода экономический конец света!

Рикардо не хуже Смита чувствовал главные трудности, на которые наталкивалась трудовая теория стоимости.

Первая из них заключалась в объяснении обмена меж­ду рабочим и капиталистом. Только труд рабочего создает стоимость товара, а количество этого труда определяет ве­личину стоимости. Но в обмен на свой труд рабочий по­лучает в виде заработной платы меньшую стоимость. По­лучается, что в этом обмене имеет место нарушение закона стоимости. Если бы этот закон соблюдался, то рабочий должен был бы получать полную стоимость создаваемого его трудом продукта, но в этом случае была бы невозмож­на прибыль капиталиста. Получалось противоречие: либо теория не соответствует действительности, либо закон стоимости непрерывно нарушается в важнейшей сфере обмена.

Это противоречие разрешил Маркс, показав, что рабо­чий продает капиталисту не труд, который есть лишь процесс, деятельность, затрата энергии человека, а свою рабочую силу, т. е. способность к труду. Покупая ее, капиталист при обычных условиях оплачивает рабочему полную стоимость его рабочей силы, ибо эта стоимость оп­ределяется вовсе не тем, что создает труд, а тем, что необ­ходимо рабочему для жизни и воспроизведения себе по­добных. Таким образом, обмен между капиталом и трудом совершается в полном соответствии с законом стоимости, что отнюдь не исключает эксплуатацию рабочего капита­листом.

Вторая трудность заключалась в том, как совместить закон стоимости с тем фактом, что прибыль капиталистов в действительной жизни определяется не стоимостью про­изводимых на их предприятиях товаров, а размерами при­меняемого капитала. Если стоимость создается только трудом и товары обмениваются примерно по стоимости, то отдельные отрасли производства оказываются в совершен­но разном положении. Отрасли и предприятия, где приме­няется много рабочей силы и мало машин, материалов, сырья, должны иметь высокую стоимость товаров, прода­вать свои товары по высоким ценам и, следовательно, по­лучать большую прибыль. То же самое можно сказать об отраслях, где капитал быстро оборачивается и быстро дает прибыль. Напротив, отрасли и предприятия, где много ка­питала приходится вкладывать в средства производства или где медленнее оборот капитала, стоимость товаров, цены и прибыли должны быть ниже.

Но это невозможно! Это противоречит реальности ка­питализма. Хорошо известно, что равные капиталы имеют тенденцию приносить одинаковую норму прибыли. Иначе капиталы уйдут из малоприбыльных отраслей. Получает­ся, что закон трудовой стоимости несовместим с безусловным, реально действующим законом средней прибыли.

Адам Смит ушел от этого противоречия, фактически отказавшись от трудовой стоимости и сложив стоимость из доходов, одним из которых является средняя прибыль. Рикардо не мог этого сделать, так как более последовательно связал свою концепцию с трудовой теорией стоимости. Он попытался насильно втиснуть в рамки этой теории факт равной прибыли на равный капитал. Чтобы рамки не раз­летелись вдребезги, он с искусством и упорством, заслужи­вающим лучшего применения, старается преуменьшить значение различий в составе и обороте капитала. Несколь­ко наивным образом Рикардо, в сущности, пытается убе­дить читателя, что если средняя прибыль и меняет закон стоимости, то лишь самую малость, и этой малостью мож­но пренебречь.

Конечно, Рикардо пытался доказать недоказуемое. Когда товары производятся капиталистически, закон стои­мости действует (в этом Рикардо прав), но он не может действовать так, как при простом товарном производстве (и в этом он неправ). Стоимость преобразуется в цену про­изводства, которая включает среднюю прибыль на капи­тал, и таким путем уравниваются различия в составе и обороте капиталов. Осуществляет это механизм капитали­стической межотраслевой конкуренции. Это не отрицание, а развитие закона стоимости. Таков был в самых общих чертах ответ, который дал на этот вопрос Маркс.

Цена производства — принципиально иная категория, нежели стоимость. Она может лишь случайно совпадать с последней. Рикардо же пытался доказать, что это одно и то же, а отклонениями можно пренебречь. Эта позиция очень скоро оказалась весьма уязвимой для критики со стороны его теоретических противников.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: