Полевые этнографические источники

Полевое исследование, этнографическую экспедицию называют также «методом непосредственного наблюдения», имея в виду, что этнограф-исследователь вступает в прямое взаимодействие, общение с изучаемой культурой, сообществом и отдельными его представителями. «Метод непосредственного наблюдения» реализуется в таких формах как интервью, наблюдение за жизнью изучаемого сообщества и участие в этой жизни самого исследователя. В ходе полевого исследования, реализации «метода непосредственного наблюдения» формируется этнографический источник в различных его формах — текстовой (письменная и устная разновидности), изобразительной (рисунки, планы, чертежи, фото, кино, видео) и вещевой.

Полевой этнографический источник, как и другие типы источников, при его использовании необходимо подвергать источниковедческому анализу, критическому исследованию. Критический подход требует понимания того, каковы ключевые факторы, влияющие на формирование этнографического источника, какова его специфика, достоинства и ограничения.

Поскольку полевые источники формируются в ходе реализации «метода непосредственного наблюдения» важнейшим фактором, определяющим их особенности, является фактор самого наблюдателя, исследователя, то есть его исследовательских задач и установок, методических приемов, научно-экспедиционного опыта, и, наконец, — его личностных характеристик (пол, возраст, этничность и др.). Учесть фактор исследователя, наблюдателя и собирателя, выявить максимум информации о нем — значит сделать важный шаг в понимании и критике совокупности «созданных» им полевых материалов.

Большое значение при оценке полевого источника имеет информация о конкретной полевой ситуации, в которой он был создан. Важно иметь информацию о типе экспедиционного исследования (стационарный, маршрутный и др.), его длительности и локализации, способах сбора материала, статусе и восприятии исследуемыми людьми этнографа, особенностях взаимодействия исследователя и изучаемого сообщества и его отдельных представителей. Многие современные исследователи, представляя свои полевые материалы, сопровождают их развернутым комментарием относительно экспедиционного контекста — того, как собиралась информация, как проходило вхождение собирателя в жизнь изучаемого сообщества и последующее взаимодействие, каковы были цели, задачи и приемы полевого исследования, то есть вводят в свою исследовательскую «кухню». Подобного рода рефлексия помогает самому этнографу в последующем анализе собранного им полевого материала и позволяет другим исследователем адекватно оценить и использовать в научных построениях этот этнографический источник.

Большая значимость личности этнографа и связанный с этим элемент субъективности в получаемых материалах, влияние на итоговый источник конкретной полевой ситуации, часто уникального и невоспроизводимого экспедиционного контекста приводит иногда к известному пессимизму в отношении к этнографии и сомнению в статусе научности этой дисциплины. Впрочем, надо учитывать, что личностная активность исследователя, фактор его научной и человеческой индивидуальности в итоговом научном результате — родовая особенность всех гуманитарных наук. И этнографии как отрасли гуманитарного знания это в равной мере присуще. Надо только понимать и учитывать тот очевидный факт, что полевые этнографические источники и итоговый этнографический текст — не просто некий «объективный» слепок, копия с реальности, а результат взаимодействия этнографа, всех его профессиональных и личностных свойств, исследовательских установок и методик с изучаемой действительностью — этнической культурой, локальным сообществом и его отдельными представителями.

Как правило, большую часть экспедиционного материала составляют данные, полученные от информантов в ходе интервью и бесед. Информанты, представители изучаемого сообщества, могут иметь различный индивидуальный опыт проживания в данной культуре и социуме. Пол, возраст, социальный и имущественный статус, индивидуальные характеристики, особенности биографии, установка по отношению к этнографу и его целям накладывают свой отпечаток на тот образ культуры и социума, который информант преподносит исследователю в ходе их взаимодействия. И сам этнограф для анализа и использования своего экспедиционного материала, и другие исследователи, обращающиеся к этим материалам как этнографическому источнику, нуждаются в максимально полных и всесторонних сведениях об информантах. Это позволяет адекватно понять полученные от них сведения, правильно их оценить, увидеть информационные достоинства и недостатки.

Полевые этнографические материалы, как правило, очень детальны и подробны. Этнограф стремится тщательно зафиксировать все, что кается интересуемого его сюжета. Но неизбежной обратной стороной этого качества этнографических источников является ограниченность полученной информации достаточно узким пространством (как правило, относительно небольшим локусом — поселением или группой соседних поселений) и относительно небольшим временным диапазоном. Даже маршрутные формы экспедиции дают достаточно локальный материал. К тому же традиционные культуры, как правило, пространственно очень вариативны. Все это надо иметь в виду при использовании и обработке материалов этнографических исследований. Недопустимо, например, некритично экстраполировать данные, полученные при исследовании локального сообщества, на этническую группу или регион в целом.

Этнографы, осознавая эту родовую пространственно-временную ограниченность этнографических источников, разработали различные способы ее нивелирования и преодоления. Так, при наличии достаточных ресурсов может формироваться сеть исследовательских групп, работающая по единой методике в разных локусах крупного этнического массива. Такой метод, в частности, применили индийские антропологии в рамках масштабного проекта «People of India», осуществлявшегося в 1990-е годы. Несколько сотен исследователей изучали различные этнические, кастовые, племенные общины страны по единой программе. В результате в достаточно короткий срок был собран огромный и сопоставимый этнографический материал, охватывающий все регионы и общины страны. Эффективным преодолением локальной ограниченности полевых этнографических материалов служит также сочетание в одном исследовании массовых анкетных методик с классическим этнографическим «вживанием», тщательными наблюдениями и неторопливыми опросами-беседами с информантами. Тем самым сопоставление источников, полученных разными методами, позволяет более адекватно проанализировать вариативность культуры и социума крупного этнического массива. Для преодоления хронологической узости и получения разновременных материалов проводятся в одном и том же локусе повторные исследования через определенные отрезки времени. Тем самым, благодаря нескольким временным срезам изучаемой реальности, перепроверяется полученная информация, явления исследуется в динамике. Все эти приемы и методики позволяют получить в итоге более качественный этнографический источник.

Разные методы сбора полевой информации и разные способы ее фиксации позволяют получить разные виды этнографических материалов, источников информации для последующего изучения, анализа и построения моделей этнической реальности. Наблюдения, текстовые записи интервью, описания различных сторон жизни изучаемого сообщества, выписки из местных документов (личных, семейных, структур самоуправления, государственных органов, хозяйственных организаций и др.) фиксируются обычно в текстовых документах — полевых дневниках, тетрадях полевых записей. Эта одна из традиционных и основных разновидностей полевого этнографического источника. В ХХ в. постепенно внедрялись методы аудиофиксации интервью с информантами и различных событий жизни изучаемого сообщества. Технология фиксации аудиоматериала эволюционировала от фонографа с восковым цилиндром до цифровых устройств и соответствующих носителей. Текстовые и аудиоматериалы, собранные в рамках одного экспедиционного исследования, образуют целостные текстовые и аудиоколлекции. Первичная камеральная обработка текстовых и аудио- источников заключается в расшифровке и тематическом индексировании.

Важнейшим дополнением к текстовому этнографическому материалу являются различные визуальные полевые источники. Традиционным является такой способ фиксации, как рисунок, план, чертеж, фиксирующие структуры поселения, отдельные объекты культуры и целые культурные комплексы. Со второй половины ХIХ в. этнографы вводят методы фотофиксации этнографической реальности. Фотография становится одной из важнейших разновидностей полевого материала. С конца ХIХ в. проводятся первые опыты фиксации этнографической информации с помощью кино. В последние десятилетия аудиовизуальные материалы стали одним из ведущих способов этнографического исследования и создания полевого источника. Аналогично текстовым материалам совокупности нетекстовых материалов одной экспедиции образуют соответствующие коллекции: изобразительные, фотоколлекции, коллекции видеосюжетов. В ходе полевого исследования этнограф формирует еще один вид этнографического источника — вещевую коллекцию, которая впоследствии передается в музей как специализированное хранилище такого рода источников.

Как было отмечено выше, нетекстовый этнографический материал (изобразительный, вещевой) всегда должен сопровождаться текстами, текстовыми комментариями, «легендами». Их отсутствие резко снижает информативные качества нетекстовых материалов, вплоть до полной их бесполезности для исследовательских целей. Качество тестовых комментариев, «легенд» — один из важнейших критериев источниковедческой оценки визуальных и вещевых этнографических источников.

По итогам полевого исследования, на основании собранных в экспедиции полевых этнографических источников этнограф формирует этнографический отчет. Отчет можно назвать этнографическим источником «второго уровня» по отношению к первичным коллекциям, формируемым непосредственно в ходе полевого исследования. В отчете группируются и обобщаются собранные данные, сопоставляются материалы разного вида, осуществляется первичный анализ полевой информации. Таким образом, материалы одной этнографической экспедиции являются взаимосвязанной совокупностью текстовых, изобразительных, фото-, видео- и вещевых коллекций и итогового полевого отчета. В последующей архивации этой совокупности важно сохранить связи между коллекциями разного типа, установить своего рода перекрестные ссылки между отдельными материалами. Это обеспечит информационную целостность коллекций одной экспедиции при хранении их в крупных этнографических хранилищах и облегчит пользование ими как этнографическим источником в дальнейших исследованиях. Наличие внутренних связей в коллекциях одной экспедиции — один из критериев оценки качества полевых источников.

Своего рода «третий уровень» информационного пространства этнографических источников образуют этнографические архивные и музейные хранилища, объединяющие, как правило, в единой системе хранения материалы множества профессиональных этнографических экспедиций и материалы этнографического характера, созданные непрофессионалами. Основные задачи архивирования в этнографическом хранилище заключаются в том, чтобы принять экспедиционный материал, осуществить, если требуется, его камеральную обработку, снабдить поисковыми маркерами с помощью разработанных классификаторов, внести в соответствующие каталоги, обеспечить длительное хранение и вооружить поисковыми механизмами для предоставления исследователям доступа ко всем видам хранящегося полевого материала. В последние десятилетия этнографические хранилища активно применяют современные информационные технологии. Полевые материалы для удобства хранения и использования оцифровываются, создаются электронные каталоги и базы данных, которые позволяют создать разветвленные связи между отдельными единицами хранения и обеспечить удобный поиск необходимого материала в хранилище.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: