Ситуация в сентябре – октябре 1917 года

Добрый день. Красная школа продолжает занятия и завершает тему «От Февраля – к Октябрю».

Здравствуйте! Сегодня речь пойдёт о нарастании революционного кризиса в сентябре и октябре 1917 года.

После разгрома корниловцев рабочие, крестьяне, солдаты распознали суть соглашателей. Началась большевизация Советов: отзыв эсеров и меньшевиков и выборы вместо них большевиков, которых теперь поддерживало и большинство беспартийных депутатов. В начале сентября Советы Петрограда, Москвы, Екатеринослава, Луганска, Самары, Саратова, Царицына, Минска, других крупных городов приняли большевистские резолюции.

Большевики вновь выдвинули лозунг «Вся власть Советам!» Но теперь он означал подготовку к вооружённому восстанию, к свержению Временного правительства и совершению социалистической революции вооружённым (немирным) путём.

В стране нарастал кризис, с которым правящие классы не могли справиться. Обострились все формы борьбы. Рабочие брали в свои руки управление производством. Только в массовых забастовках в сентябре – октябре участвовало 2,4 млн. рабочих. Солдаты отказывались воевать, выбирали новых командиров. Росло дезертирство. В сентябре-октябре ещё шире развернулся процесс братания. Большинство солдат Западного и Северо-Западного фронтов, внутренних гарнизонов (в том числе Петроградского), Балтийский флот были на стороне большевиков. На юге и юго-западе этот процесс шёл медленнее, там ещё многие были за меньшевиков и эсеров, но настроение постепенно менялось и там.

Нарастало крестьянское движение, стремительно росло количество крестьянских выступлений. Стали обычным делом захваты, запашка частновладельческих земель, конфискация инвентаря, взятие под охрану лесов, принадлежащих помещикам. Если в августе было 690 крестьянских выступлений, то в сентябре и октябре – более 3500. Правительство пыталось остановить этот грозный вал новыми обещаниями решить все вопросы на Учредительном собрании, грозными циркулярами, запрещавшими посягать на чужую собственность, посылкой на места воинских команд «для наведения порядка». Но обещаниям уже не верили. Сбывалось то, о чем предупреждал крестьянин Федоров, делегат Демократического совещания из Саратовской губернии: «Вы тут всё о власти толкуете, а мы вам говорим, если вы всё будете говорить о власти, а самую-то власть, которая за наши мужицкие интересы бы постояла, не дадите, то трудно будет сдерживать тёмный народ...». Опять наванговал, однако!

Эсеро-меньшевистская печать взывала к правительству, уже не прося, а требуя немедленно принять конкретные меры, идущие навстречу пожеланиям крестьянства. Необходимость принятия срочных мер в аграрном вопросе понимали и наиболее здравомыслящие иностранные наблюдатели. За неделю до Октябрьского вооруженного восстания глава американской миссии Красного Креста, фактически политический эмиссар правительства США, полковник Уильям Томпсон обратился к Керенскому: «Не мог бы премьер завоевать на свою сторону Совет и украсть лозунг большевиков, приняв главный пункт большевистской программы, сам произведя раздел земли?». 25 октября эсеровская газета «Голос донской земли» предупреждала: «Надо торопиться с передачей всей земли всему народу, так как может случиться,… что завтра будет уже поздно».

Эти слова оказались пророческими. 26 октября «Декрет о земле» принимала уже новая власть.

Тем временем продолжался развал экономики. Стремительно росли цены. Ранее приводился пример с ценой на бутылку молока: 25 коп в марте, 45 коп – в июле. А с 21 октября такая бутылка стоила уже 70 коп.

Все быстрее работал денежный печатный станок. Стали выпускаться деньги достоинством в 20 и 40 рублей, так называемые «керенки». Они печатались неразрезанными, на плохой бумаге, без всякой нумерации, с большим количеством ошибок.

Ярче всего экономический кризис проявлял себя на рынке товаров. С рынка исчезали сахар, белая мука, масло, обувь, ткани, мыло, дешевые сорта чая и многое другое. Печатные издания жаловались на нехватку бумаги.

Обесценивание денег, рост цен на промышленное сырье и предметы потребления, дефицит товаров вели к разрушению торговли, замене ее простым товарообменом. Например, управа Кишинева предлагала Москве продукты в обмен на калоши. Правительство пыталось выйти из положения за счет увеличения импорта мяса, рыбы, обуви и т. д., регулируя потребление, вводя карточную систему по всей стране. Нормировалась также продажа промышленных товаров. Но даже карточки не гарантировали приобретение указанных норм продуктов. Правительство предупреждало: «Нормы снабжения и потребления не составляют обязательства продовольственной организации доставить потребителю именно это количество продукта».

Осенью ряд городов и губерний охватил реальный голод. Вот что, например, сообщалось в октябре в официальных донесениях местных правительственных и общественных органов: «Голод в Калужской губернии разрастается... Дети умирают массами. Голодные люди ринулись за хлебом в соседние губернии», «В Егорьевском уезде Рязанской губернии наступил настоящий голод. Вместо хлеба жителям выдают подсолнечные выжимки,... жители получают 7 золотников (1 золотник = 4,26 грамма) масла и 1/4 фунта сахара в месяц. Были случаи голодной смерти». О подобном писали из Гомеля, Саратова, Симбирска и других мест. Продовольственные трудности испытывало даже население Украины. Приведённые здесь и в предыдущих беседах факты опровергают очередной любимый миф демократов: о голоде, якобы искусственно организованном большевиками. На самом деле голод, как и разруху, большевики получили «в наследство» от прежней власти.

Резко увеличилось имущественное расслоение населения. Вот номер кадетской газеты «Речь» от 21 октября 1917 года. В одной газете – сообщение Петроградской городской управы о том, что в течение 4-й недели октября будет выдаваться по одному яйцу на недельный купон; объявление аукционного зала о приеме на комиссию мебели, бронзы, ковров, золота, серебра, бриллиантов, мехов; извещение городского головы о катастрофическом положении с топливом; желание некоего господина Девятова приобрести доходный дом в центральной части Петрограда с доплатой от 200 до 500 тыс. руб.

Обострилась национальная проблема. Отдельные регионы стали стремиться к «самостийности». В национальных окраинах как грибы росли буржуазные националистические «правительства». Страна была накануне распада. Несомненно, что страну ожидал такой же развал, какой постиг Австро-Венгерскую империю в 1918 году и СССР, отказавшийся от достижений социализма и вставший на капиталистический путь развития, в 1991 году. Только Октябрьская революция остановила этот развал.

Буржуазия всё пыталась создавать какие-то «демократические» органы (Демократическое совещание, Предпарламент), постоянно откладывая созыв Учредительного Собрания. Временное правительство окончательно теряло доверие народа. У меньшевиков и эсеров начался разброд. Меньшевики-интернационалисты, включая Плеханова, тяготели к большевикам. Партия эсеров раскололась на левых и правых, левые эсеры тоже тяготели к большевикам. В то же время численность партии большевиков выросла до 350 тыс. человек, из них до 60% составляли передовые рабочие. Большевики, используя своё большинство в Советах, боролись за немедленный созыв II съезда Советов, чтобы добиться на нём взятия власти Советами.

Многие представители буржуазии были готовы даже на оккупацию Петрограда немцами, лишь бы задушить революцию. В начале октября Германия попыталась использовать тяжёлое внутреннее положение России и прорваться к Петрограду силами своего флота. Но эта попытка была сорвана революционным флотом Балтики в героическом и тяжёлом бою у Моонзундских островов.

В начале октября Ленин нелегально вернулся в Петроград. ЦК приступил к подготовке вооружённого восстания. Красногвардейцы и рабочие обучались военному делу. В Красной гвардии было около 200 тысяч человек. В военных частях и на флоте создавались специальные боевые группы.

10-го октября ЦК принял Ленинскую резолюцию о подготовке вооружённого восстания. Против выступили Каменев и Зиновьев, считавшие, что российский пролетариат не способен к социалистической революции. Троцкий в принципе поддержал резолюцию, но настаивал на отсрочке восстания до II съезда Советов. Это означало неопределённую оттяжку, а возможно и срыв восстания, так как контрреволюция получала время на принятие мер. Надо, впрочем, отдать должное: когда решение о восстании было всё же принято, Троцкий внёс большой вклад в подготовку восстания и его осуществление.

12-го октября Исполком Петросовета создал Военно-революционный комитет (ВРК), ставший легальным штабом подготовки вооружённого восстания. Фактически действиями ВРК руководили большевики. 16-го октября на расширенном заседании ЦК был создан большевистский Военно-революционный центр ЦК: Бубнов, Дзержинский, Сталин, Свердлов, Урицкий, Троцкий. Большевистский центр вошёл в состав ВРК.

Ленин руководил подготовкой восстания. Он вызывал руководителей ВРК, давал указания по выработке плана, по использованию частей армии и флота. За 3 месяца состоялось 30 заседаний ЦК. Это образец коллективного руководства.

Контрреволюция также готовилась: подтягивались верные части, казачьи полки, были попытки вывести из Петрограда революционные части. Зиновьев и Каменев пошли на предательство, раскрыв в газете «Новая жизнь» решение о восстании (высказали своё несогласие с этим решением). Временное правительство ускорило принятие мер, с фронта были вызваны специальные части. Но остановить развитие революции было уже невозможно.

До падения старого мира оставались считанные дни или даже часы. Но об этом мы поговорим в следующих беседах. А тема «От Февраля – к Октябрю» закончена. Впереди у нас – тема, посвященная Великой Октябрьской социалистической революции. До свидания!

Мы готовимся – готовьтесь и вы. Всего вам доброго!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: