Состояние российской судебной системы накануне реформы

Суд – орган государства, осуществляющий правосудие в форме рассмотрения и разрешения уголовных, гражданских, административных и некоторых иных категорий дел в установленном законом данного государства процессуальном порядке[2]. Считается, что суд возникает вместе с государством, но выделяется в самостоятельный орган он не сразу, а по мере развития государственного механизма.

В России суд выходит со времени Киевской Руси, где суд творился князем, его представителями-посадниками и тиунами. В Новгородской феодальной республике судебную власть осуществляли вече (высшая судебная инстанция), князь, посадники, архиепископ, староста, братчина. В Московском государстве органы судебной власти могут быть разделены на государственные, сословные и частные. Примечательно и то, что единство процесса здесь уже разрушается: образуется различие между «судом» (обвинительным процессом) и «розыском» (следственным процессом). Суд осуществлялся князем (царем), Боярской думой, некоторыми приказами, а на местах помещиками, волостелями, вотчинниками. С упразднением системы кормлений судебные полномочия были переданы губным избам. Первые попытки отделить Суд от администрации были предприняты Петром I, при котором в 1713 году в губерниях была учреждена должность судьи - ландрихтера, а затем в 1718 году - оберландрихтера. Они строились в основном по образцу западноевропейской модели. Однако компетенция этих судей не была четко определена, и для решения наиболее сложных дел они должны были обращаться в юстиц-коллегию. Были также созданы военный Суд, духовный Суд. Высшей судебной инстанцией был Сенат. При Екатерине II была создана система судебных учреждений: в нее входили уездные и земские суды для дворян; губернские и городские - для горожан; нижняя и верхняя расправа - для свободных крестьян[3]. По сути, после смерти Петра судебная система принципиально не менялась вплоть до реформы 1864 года.

Существовавшая к началу царствования Александра II в России судебная система состояла из трех уровней: уездного, губернского, и общегосударственного. Уездные суды были первой инстанцией по гражданским и уголовным делам. Второй инстанцией, куда могли быть обжалованы решения уездных и городских судов, являлись губернские судебные палаты по гражданским и уголовным делам. Высшей апелляционной инстанцией по большинству дел служил Правительствующий сенат. В тех случаях, когда в Сенате возникали разногласия, дело подлежало рассмотрению в Государственном совете. Сенат, кроме того, выступал первой судебной инстанцией по делам крупных сановников[4].

При этом для горожан (недворян) существовал специальный суд - городской магистрат, а торговые иски рассматривались в коммерческих судах. Для духовенства был создан также особый суд. Кроме того, имелись различные ведомственные суды (военные, морские и др.).

В дореформенном суде господствовала инквизиционная (розыскная) форма судопроизводства. Процесс проходил в глубокой тайне. Принцип письменности предполагал, что суд решает дело не на основе живого, непосредственного восприятия доказательств, личного ознакомления со всеми материалами дела, непосредственного устного допроса обвиняемого, подсудимого, свидетелей, а опираясь не письменные материалы, полученные во время следствия. Да и доказательства оценивались по формальной системе. Их сила заранее определялась законом, который твердо устанавливал, что может, а что не может быть доказательством. Закон же устанавливал и степень достоверности допускаемых доказательств, деля их на несовершенные и совершенные, т.е. такие, которые давали основание для окончательного приговора и не могли быть опровергнуты подсудимым[5].

Недостатки такой системы очевидны: для дореформенного суда были характерны множественность судебных органов, сложность и запутанность процессуальных требований, невозможность порой определить круг дел, который должен подлежать рассмотрению того или иного судебного органа. Дела бесконечно перекочевывали из одного суда в другой, зачастую возвращаясь в первую инстанцию, откуда вновь начинали долгий путь вверх, на что нередко уходили десятилетия. Другой порок дореформенного суда - взяточничество. По красноречивому выражению А.Ф. Кони, это, наряду с произволом и невежеством чиновников, типичное для всех звеньев государственного аппарата явление здесь приобрело настолько чудовищный, всепоглощающий размах, что его вынуждены были признать даже самые ярые защитники самодержавно-крепостнических порядков[6]. Недостатки судебной системы и судопроизводства вызывали недовольство даже привилегированных сословий (не только буржуазии, но и дворянства). Волокита и бюрократизм принимали ужасающий характер. По свидетельству В.О. Ключевского, в 1842 г. министр юстиции представил императору отчет, в котором значилось, что в судебном производстве насчитывалось 33 млн. незаконченных дел[7].

Различные рычаги государственной машины самодержавия стали явственно обнаруживать свою негодность к середине XIX веков, но, пожалуй, ни один из органов государственного аппарата не находился в столь скверном состоянии, как судебная система. Дореформенный суд основывался на законодательстве Петра I и Екатерины II (в отдельных случаях использовались даже нормы Соборного уложения 1649 года). «Русское судопроизводство начинается во мраке, тянется в безмолвии, украдкой, часто без ведома одной из участвующих сторон и оканчивается громадою бестолковых бумаг. Нет адвоката, чтобы говорил за дело, нет присяжных, чтобы утвердить событие и, в особенности, нет гласности, чтобы просветить, удержать и направить облеченных судебной властью»[8], -такую характеристику дореформенному суду дал декабрист М.С. Лунин.

Судебная реформа, как и все реформы 60-70-х годов, была следствием определенного кризиса российского общества в целом и судебной системы в частности, вызванного, прежде всего, нежеланием Николая I поступаться принципом абсолютизма и в этой части государственного механизма. Требовались коренные преобразования. Завершающий период николаевского царствования получил в литературе название «мрачного семилетия». По контрасту, период правления Александра II можно назвать своего рода «оттепелью». После смерти Николая I российское общество пришло в состояние брожения. Вот что писал об этом истинный шестидесятник XIX столетия И.С. Аксаков: «Странная, странная эпоха, в которую мы живем!.. Все в движении, все в брожении, все тронулось с места, возится, копошится, просится жить! – И слава Богу! Что может быть выше, прекраснее, законнее этого требования?..»[9]. Получившая широкое распространение в новых условиях идея о «правлении закона» как о нормативном принципе устройства государства и общества лежала в основе не только судебной реформы 1864 года, но и всей эпохи Великих реформ.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: