Виртуальная реальность 6 страница

Что до США и стран бывшего Восточного блока, то здесь ситуация тяжелая. В большинстве штатов сохраняются строжайшие законы касательно любых видов наркотиков, не делающие совершенно никакого различия между марихуаной и героином. В Прибалтике пытались провести минимальный Л., в основном ради туристов, но потом начинание заглохло. Ну, а на территории СНГ за марихуану до сих пор могут посадить на несколько лет, предварительно подкинув и более опасные препараты.

Тема Л., конечно, обсуждается. Но социум совершенно не готов к серьезному, аргументированному фактами, разговору. Причин тому много. Главная, конечно же, — настаивавшееся веками консервативное самосознание. Взгляд на коноплю как на страшный наркотик, вызывающий привыкание чуть ли не после первого приема, изменить не

так-то просто. Не лишена смысла и критика сторонниками Л. производителей табака и спиртного — последние совершенно не заинтересованы в появлении на рынке дозволенной конопли, могущей составить очень серьезную конкуренцию алкогольно-никотиновой наркомании. Кроме того, сохранение «марихуановой» статьи позволяет правоохранителям имитировать активную борьбу с преступностью, пачками арестовывая попавшихся с «косяком» молодых людей, и открывает карательным органам широчайшие возможности для злоупотреблений.

При всем том, подобное отношение не мешает политикам использовать тему Л. в своих интересах. Так, перед президентскими выборами 1999 года на Украине РR-агенты власти распространяли среди студентов листовку «Кучма выбирает легалайз — мы выбираем Кучму» (!).

Изменение положения вещей с Л., как представляется, — в далеком будущем. Для этого необходима трансформация всего постсоветского общества. Что ни говори, Л. — роскошь, которую могут себе позволить лишь богатые, устойчивые демократии. В нищем, коррумпированном государстве, где уровень свободы индивида зависит от близости к власти или толщины кошелька, необходим постоянно существующий многоликий враг в виде организованной преступности, наркомафии и т. д. Чтобы легализовать марихуану, сначала надо легализовать собственное многообразие — культурное, социальное, расовое. А это — дело многих и долгих лет.

Что, конечно, отнюдь не означает, что за Л. не стоит бороться здесь и сейчас.

[Д. Десятерик]

СМ.: Алкоголь, Героин, Марихуана, ЛСД, Раста, Хиппи, Экстази.

ЛСД

ЛСД (диэтиламид лизергиновой кислоты, просто кислота) — сильнейший психоделик синтетического происхождения. Возник в 1943 году как побочный продукт экспериментов со спорыньей швейцарского химика Альберта Хофмана. Начало массового употребления — 1960-е годы, чему способствовал профессор психологии Гарвардского университета Тимоти Лири, активно распространявший и пропагандировавший психоделики.

ЛСД не вызывает физиологической зависимости, не является средством для переживания эйфории, наоборот, опыт (трип) может иметь весьма драматический характер. Механизм действия кислоты — катализация психологических процессов, потому эффекты непредсказуемы — от мистических озарений до депрессии, от наслаждения приметами объективного бытия до ярких эстетических фантазмов. Зачастую опыт вообще невозможно вербализировать, ибо кислота вызывает сложные синестетические переживания, для описания которых в языке отсутствуют определения.

ЛСД, несомненно, — мощный инструмент самопознания и познания окружающего мира, и потому в шестидесятые использовался как медицинское средство, в первую очередь — известным психиатром Станиславом Грофом. Психоделическая терапия оказалась эффективной в отношении лиц, страдающих алкоголизмом. Тем не менее ЛСД уже более 40 лет под запретом. Причина, как представляется, — за рамками закона. Ведь ЛСД ставит под сомнение цивилизацию господства, всю иерархию социальных отношений. Картина реальности, что с раннего детства воспитывается в каждом члене цивилизованного общества, в трипе оказывается лишь одной из многих, вместо одного мира возникает множество миров.

Мнения о том, как следует употреблять психоделики, радикально расходятся. Олдос Хаксли, писатель и визионер, автор базовой книги «Двери восприятия» (принял ЛСД на смертном одре), считал, что необходимо рекреационное употребление в среде интеллектуалов. Тимоти Лири убеждал, что это на пользу даже обывателям, и, разъезжая по США, приобщал к кислотной религии всех желающих. Станислав Гроф ратовал за медицинское и инициаторское употребление, и после запрещения ЛСД разработал специальную дыхательную технику психоделической терапии.

В целом, ЛСД серьезно повлиял на современную культуру: те, кто в шестидесятые активно экспериментировали с ним, всю последующую жизнь развивали свои открытия. Тимоти Лири в девяностые годы видел продолжение психоделической революции в медиа-арте и виртуальном пространстве. В то же десятилетие ЛСД-практика отчасти возродилась в нью-эйдж и рейве. ЛСД во многом сформировал современную визуальную культуру, клиповую эстетику (зрителю предлагается картинка не одного мира, а коллекция разных реальностей). Зримое не просто сменило читаемое: даже столь просчитанная и буржуазная вещь, как реклама, использует яркую, иррациональную, варварскую ЛСД-эстетику.

[А. Курина]

СМ.: Галлюцинация, Кислота, Наркотики, Психоделия, Реальность, Революция.

М

Мамудизм

МАМУДИЗМ —локальный гедонистический культ, распространенный в крупных городских центрах России (Москва, Петербург) и Центральной Украины среди местных неформалов. Зародился во второй половине восьмидесятых годов в среде ленинградских (петербургских) хиппи и впоследствии передан днепропетровским собратьям как соединение типично марихуанового гонева, антитоталитарного стёба и реакции на усилившуюся религиозность социума, распространение тоталитарных культов наподобие кришнаизма и «Белого братства». Уникален своим происхождением, поскольку, в отличие от других субкультур, не заимствован с Запада, а рожден на постсоветских просторах (единственное соответствие — так же целиком «советские» митьки).

Основополагающая фигура М. — Fr[э]nk Mamuda (именно в таком написании; [э] — краткое имя Мамуды, центральный символ всего М. наподобие креста в христианстве) — согласно каноническому определению, «надмирная личность, на Облаке Конопляного Дыма восседающая, над Озером Абсолютного Пива зависающая». Mamuda не может сойти на землю, ибо находится в перманентном конфликте со своим братом Ахумом, который ведет за Мамудой (склонение имени дается в кириллице) настоящую охоту с использованием нечистоплотных приемов. Ахуму в его интригах помогают незримые агенты — космические гипнотизеры (космогипы). Они насылают на верных Мамуды похмелье, депрессии, милицейские наряды, выбивают из рук бутылки с пивом и т. п. Кроме того, дабы добраться до Облака, они строят для Ахума специальный Черный Аэроплан. Место пилота в свой срок там должен занять таинственный и зловещий Шарон из ФРГ. Площадка строительства — так называемое конченое пространство, в котором и парит Ахумова машина, поддерживаемая на весу отравленными глазками и крылышками космогипов. Однако Черный Аэроплан никогда не полетит, потому что каждый раз, когда где-то в мире наступает Точка джамба, он рушится.

Мамуду можно порадовать постоянными жертвоприношениями, к каковым относятся возлияние и воскурение. Благодаря первому пополняется Озеро Абсолютного Пива, а второму — Облако Конопляного Дыма. Кроме того, 19 числа каждого месяца Mamuda спускается со своего облака и незримо ходит по земле; самый же главный день хождения его — 19 июля (по легенде, именно в этот день [э] впервые явил себя в фильме французского режиссера Клода Зиди «Банзай»). Дабы облегчить хождение кумира по земле, верные мамудисты совершают по каждым 19-м числам обильные жертвоприношения. Лучший же способ — принести в жертву Мамуде себя самого, то есть омамудеть посредством возлияний и воскурений, или достичь Точки джамба. Есть также постоянная медитативная практика мамудистов — чтение мамудантр. Их всего две: короткая оптимистическая, в народе известная как «Жопа смальцем шипит и пенится», и длинная пессимистическая («Жертва инсулина»).

Согласно М., внутри каждого человека находится его маленькая уменьшенная копия — так называемый директор пива. Это своего рода проводящий контур удовольствия. Когда человек возлияет, воскуривает, занимается творчеством или вообще любым радостным делом, директор пива вырабатывает особый сигнал, Конопляный или Абсолютный, который посылается Мамуде на Облако или в Озеро соответственно. При этом директор пива слегка увеличивается в размерах. Когда же, в результате непрерывного мамудения, директор достигает размеров тела носителя, то носитель, можно сказать, сливается с Мамудой. Если же такого состояния достигли несколько мамудистов одновременно, это называется Точка джамба. В данной точке Mamuda умирает, и тут же возрождается вновь. Отсюда и формула приветствия, клич всех мамудистов мира: «Mamuda жив! — Mamuda жив вечно!»

Социально-психологическая доктрина М., в свою очередь, делит человечество на пять типов, или пальцев, — считается, что ладонь Мамуды лежит на всех нас с большим или меньшим успехом. Первый палец — мамуды, с маленькой буквы. Это — материальные воплощения Мамуды на земле, находящиеся в состоянии постоянного возлияния, в бесформенных одеждах, со здоровым сизым цветом лица, их директор пива вечно за их пределами. Mamuda восседает — они возлежат. Они — навеки принесшие себя в жертву Мамуде, и соединяются с ним после смерти, без остатка превращаясь в волны на поверхности Абсолютного пива. Второй, весьма почитаемый палец — шкрамы, школьные работники Мамуды. Шкрам одновременно сам для себя и учитель, и ученик, он сам себе читает лекции множеством голосов в своей голове, или дирижирует невидимыми оркестрами, творит множество иных странных поступков. Шкрамов называют сумасшедшими, шизофрениками, но это не так. Они — живые тяресы (любимые игрушки) Мамуды, и происхождение их доселе неизвестно. Третий палец — собственно сами мамудисты, наиболее продвинутые из их числа носят звание мамудоносцев.

А далее — зона страдания. Далее — всего лишь полпальца. Это — каста колбасапиенсов. В них директор пива искажен с рождения, поэтому, когда они возлияют, то это уродство растет в размерах и вырывается наружу. Неприятное зрелище. Колбасапиенсы — это мещанство, приземленная обывательщина. Они могут обильно воскуривать и возлиять, но причудливая красота Мамуды скрыта от них. У них очень развит стадный инстинкт, и они легко поддаются манипуляциям со стороны головожопов. Это — последний, или отсохший палец Мамуды. Головожопы попросту пусты, в них директор пива вообще отсутствует. Ощущая эту пустоту, головожопы крайне агрессивны, склонны к насилию, постоянно нацелены на завоевание власти. Согласно воззрениям мамудистов, именно головожопы изобрели политику и политиков, войну и армию, торговлю и деньги, бульварную литературу и прессу, преступность и ментов, наркоманию и наркологов, карательную психиатрию, религиозный фундаментализм, фашизм, коммунизм и множество иных институций и явлений, посягающих на свободу личности.

Следует отметить, что вышеперечисленная «пальцевая» градация не является строго личностной; это, скорее, нечто вроде психологических типов, которые вполне могут сочетаться в одном человеке, и их борьбой М. объясняет большинство событий мировой истории. Но, так или иначе, согласно стратификации, у Мамуды всего 3,5 пальца. Поэтому именно число 3,5 является священным и носит специальное название «мамудок» — как мера исчисления самых дорогих сердцу мамудиста объемов: банки для разливного пива (3,5 литра), количества граней в граненом стакане (21=3,5 х 6) и числа зубчиков на пивной крышечке (столько же, сколько граней). Среди других курьезных деталей можно назвать Чмонстера, любимую собаку Мамуды, спасшую хозяину жизнь, когда Ахум, коего «задавила Жаба» (так объясняется причина его падения), попытался отравить своего брата. С тех пор Чмонстер скрывается, воплощаясь во всех прикольных и необычных животных. Долг каждого мамудиста — найти Чмонстера раньше, чем это сделают космогипы. Потому для верных Мамуды свойственно трепетное отношение к братьям меньшим.

Эсхатология М. выстроена пародийно по отношению к аналогичным концепциям традиционных учений. Армамудон начнется тогда, когда все мамудисты мира приблизятся к Точке джамба, а самый главный головожоп достигнет идеально сферической формы (тенденция к округлению у них наблюдается и сейчас) и лопнет. Взрыв вызовет цепную реакцию среди других головожопов, взрывная волна обогнет мир. Ахум сядет в Черный Аэроплан, однако Шарона в последний момент подменят Безумной Мамой (лучшая половина той Жабы, которая задавила Ахума), и Аэроплан полетит, стоя на месте — так всегда бывает, когда Безумная Мама что-либо пилотирует. Космогипы совсем уже подберутся к Мамуде, но тут усилиями мамудистов наступит всеобщая Точка джамба. Чмонстер покусает Ахума, и из того навсегда истечет отрава властолюбия, Конопляное Облако смешается с атмосферой, а Абсолютное Пиво — с водами мира. Mamuda сойдет на землю и пребудет на ней навеки. Исчезнет нужда в употреблении веществ для просветления или удовольствия — ибо наступит всеобщее, разнообразное омамудение, в котором всем станет хорошо и трезво.

Существуют и таинственные Книги Исполинов, подробно растолковывающие разнообразные аспекты жизни сквозь призму учения; пока что известно содержание только одной — «Точка на лбу» — диалогического трактата о природе Жабы. В любом случае, религией М. не является, и дружественными себе считает широчайший спектр учений, от растаманов и тех же митьков до даосов и хасидов.

При всей фантасмагоричности и инфантилизме М. до сих пор имеет немало сторонников, особенно в Петербурге, Киеве, Запорожье и Днепропетровске, где они действительно собираются на массовые сабантуи каждого 19 июля и стараются вести себя максимально эксцентрично в полном соответствии с заветами учения.

[Д. Десятерик]

СМ.: Гонево, Марихуана, Митьки, Раста, Секта, Стёб, Хиппи.

Маргинал

МАРГИНАЛ (от лат. margo, marginis — край, межа) в искусстве: автор, придерживающийся резко индивидуальной, отличающейся от общепринятой, творческой стратегии; смесь талантливого чудака и (не)добровольного изгоя; мастер неподражаемой своеобразности; художник, чье наследие всей своей сутью противостоит официозу.

Время неумолимо осуществляет ротацию маргинализма и мейнстрима: Артюр Рэмбо и Поль Верлен предстательствуют за французскую поэзию конца XIX века, а не нобелиат Сюлли-Прюдом, и не александрийские эпики, а «Сатирикон» является выражением духа поздней античности.

Всякая закономерность при исследовании динамики маргинальности условна. Без сомнения, модернизм XX века творился маргиналами — от Джойса до Поллока, но в Советской России 1920-х годов деятели революционного авангарда чаще всего были государственными служащими, а то и крупными функционерами, то есть кем угодно, только не маргиналами. Условность политико-географическая: для сегодняшнего Запада маргиналы — представители соцреализма, а не, скажем, концептуалист Илья Кабаков, завсегдатай престижнейших международных экспозиций. Бесконечно маргинальны деятели некрореализма — но глубоко маргинален также ура-патриотический живописец Илья Глазунов, всенародное признание и официальные лавры не дают ему надежной путевки в мейнстрим, так как его искусство лишено необходимой стилистической репродуктивности, узко и ограниченно при всех мессианских претензиях.

Развитие масс-медийных средств не дает шанса М. оставаться таковым на неограниченный срок. М. — иногда затворник: самоизоляция не помешала Сэлинджеру стать центральной фигурой американской прозы XX века, иначе дело обстоит с М. Бланшо, который рьяно отстаивает свою приватность, добавляя к ней абсолютный герметизм текстов, остающихся крепким орешком даже для Жака Деррида. Иногда — опасный сумасшедший, как Арто, в итоге вписанный в историю мирового театра, иногда — добровольный кислотный безумец вроде Кена Кизи или Тимоти Лири. Или — графоман вроде поэтессы Серебряного века Марии Папер, издевательски описанной в эссе Ходасевича: сегодня нарушены и преступлены все возможные нормы профессионализма. И уж верно, М. не всегда приверженец перверсии. Но почти всегда маргинален автор, слишком долго играющий на чужой увечности, даром, что он совершает это не без успеха (театр Юхананова, использующего игру даунов).

Маргинальность, скорее, — совокупность многих признаков, образующих явление творческой неортодоксальности. Недостаточно назвать себя М., чтобы им быть, — как недостаточно всю жизнь идти стезею маргинального оппозиционерства, ведь оно может быть подхвачено рекламой или адептами. Маргинальность непредсказуема, как жизнь: сегодня ею охвачены, например, классическая музыка, отчасти театр. Напротив, гейкультура — почти бонтон, не говоря уже о постмодернизме, чья легитимизация в социуме доходит до неприличного уровня.

Кстати, автор этой статьи — также М.

[О. Сидор-Гибелинда]

СМ.: Альтернатива, Радикал, Панк, Скин, Некрореализм и многое другое.

Морис Бланшо (р. 1907, Кэн) - французский философ, писатель. Известно, что он учился вместе с Э. Левинасом в Страсбургском университете, далее дружил с Ж. Батаем. Самый загадочный гуманитарий современности: нет его фото, мало кто из современников и авторов, испытавших его влияние, может похвастаться, что беседовал с ним по телефону (!) Соч.: -Темный Фома»(1941), «Аминодав» (1942), «Неверным шагом» (1943), «Огню на откуп» (1949), «Литературное пространство» (1955), «Последний человек» (1957), «Грядущая книга» (1959), «Бесконечное собеседование» (1969), «Шаг вне» (1973), «Кромешное письмо» (1980) и др.

Марихуана

МАРИХУАНА (от исп. marihuana, заимствовано из индейских языков), она же трава, конопля, шмаль, дурь, дрянь, шала, мафафа, хеш, ганджа, ганджубас, каннабис, Марья Ивановна, анаша, — мелко измельченные и высушенные листья конопли, предназначенные для курения. Оказывает легкое опьяняющее воздействие благодаря содержанию в конопле тетрагидроканнабинола.

Сказать о М. что-либо новое так же сложно, как и о других распространенных веселящих средствах, например, пиве. То, что курят ее повально и поголовно до (а многие иногда и после) 40 лет, ни для кого новостью не является. Эффекты воздействия описаны многократно, вопрос легалайза обсуждается давно, неторопливо и безрезультатно. М. можно курить, или есть поджаренной с сахаром, или пить сваренной в молоке. М. — неотъемлемый элемент субкультур раста, хиппи и всех прочих, уголовной в том числе. Под травой можно много и плодотворно гнать, а можно столь же разнообразно и интенсивно молчать. Или писать стихи. Или танцевать. Или слушать музыку. Или играть музыку. Или толковать Библию (особый, совершенно непостижимый ритуал ортодоксальных растаманов). Или обильно и с аппетитом кушать. Или с таким же аппетитом заниматься сексом. Или рисовать. Или валять дурака. Или купаться в летнем Черном море под ослепительным августовским солнышком (крайне рекомендую). Или гулять. Или спать. Просто жить.

Все остальное — бред и героин.

[Д. Десятерик]

СМ.: Гонево, Наркотики, Легалайз, Психоделия, Раста, Хиппи.

Масскульт

МАССКУЛЬТ — сокращение от «массовая культура». Термин был наиболее распространен в 1970-1980-е годы для обозначения коммерческого, легкомысленного культурного продукта во всех жанрах. Тогдашние синонимы — кич, ширпотреб. Сегодня — попса, мейнстрим, гламур.

По сути, М. — оксюморон, поскольку массовость — предикат скорее экономический, цивилизационный («массовое производство»), нежели гуманитарный. Но то, что именуют М., как раз и является одним из видов производства, описывается в соответствующих терминах — индустрия развлечений, шоу-бизнес, фабрика грез, конвейер звезд и т. д. То есть речь об искусстве не идет.

[Д. Десятерик]

СМ.: Гламур, Попкорн, Попса, Мейджор, Мейнстрим.

Мат

МАТ (матерщина, ненормативная лексика) — слова, словосочетания, относящиеся к сексуальной и мочеполовой сфере, смысл которых, в общем-то, признаваем, а модус передачи, в тексте или устно, решительно осуждаем обществом и правилами хорошего тона.

Изнанка комильфотного сознания, М. проявляется в форме хулиганского протеста (заборные надписи), а также авангардного эксперимента, исходящего из желания эпатировать обывателя («Я лучше в барах блядям буду давать ананасную воду» — В. Маяковский, «Вам!»). Иное в фольклоре: как верно подметил Виктор Ерофеев (сам не чурающийся М. в своем писательском творчестве), сказка «использует М. метафорически или в качестве эмоционально выраженных междометий. М. пользуются все персонажи сказки, вне зависимости от возраста и половой принадлежности, никто не видит в нем ничего предосудительного»,— речь идет о 77 «заветных» сказках, переданных В. Афанасьевым А. Герцену в 1866 году. Противоположен эффект, производимый М. в поэзии Баркова (вторая половина XVIII в.): остранение донельзя абсурдных ситуаций в его поэмах, наподобие «Луки Мудищева», посредством «срамного слова». Но уже у Достоевского неназываемый, но активно подразумеваемый М. является выражением экзистенциального отчаяния героя: «Какое-то исступление самой зверской злобы исказило все его лицо. — А знаешь,— произнес он гораздо тверже, почти не пьяный, нашу русскую..? (И он проговорил самое невозможное в печати ругательство.) Ну так и убирайся к ней!» («Вечный муж», 1870). В 1920-х годах украинский писатель Мыкола Хвылевой употребляет это же выражение, имитируя его звучание свистом паровоза.

Длительный период официального советского ханжества только благоприятствовал расцвету М. во внецензурных текстах — без крепкого слова немыслимо, скажем, творчество Юза Алешковского. Правда, А. Солженицын предпочитает не сам ненорматив в его неприкрашенном виде, а его буквенную вариацию вроде «ни фуя» («Один день Ивана Денисовича»). Нечто подобное замечается в «Альбоме для марок» Андрея Сергеева (что объясняемо, к тому же, инфантильной ситуацией рассказчика): «Ищем новые ругательные слова... Юрка Тихонов... пришел домой с одним — только забыл — хорошее слово: — Что-то вроде звезды». В пьесах Леся Подервянского, целиком построенных на М., он служит демистификации социалистического архетипа («Данко»), сатире («Пацаватая история») или фантазмической пародии («Гамлет, або Трагедия датського кацапізма»). Основная трудность — агрессивная энергетика, практическая самодостаточность М. Осознавая это, Венедикт Ерофеев предпосылает поэме «Москва—Петушки» (1969) «Уведомление автора», из которого следует, что для блага читателя главу «Серп и Молот — Карачарово», состоящую из «полутора страниц чистейшего М.», он редуцировал к одной-единственной фразе «И немедленно выпил». Возможно, та же причина побудила Киру Муратову финализировать однообразно-раздраженный — повторение одной сослагательной речевой конструкции — монолог персонажа в вагоне метро («Астенический синдром», 1989), а Владимира Сорокина обильно применять М. для радикального слома повествования, начинающегося у него обычно как безмятежно реалистический текст.

Частая и бесконтрольная, фактически бессмысленная, эксплуатация М., которая наблюдается на всем постсоветском культурном пространстве на протяжении последнего десятилетия, способствовала не столько падению нравов, как снижению литературного качества, лишив обсценную лексику могучей силы словесной избирательности и образной уместности. Сегодня М. превратился в подобие странной запятой: вначале полностью абсолютизируя внимание читателя, он затем сводится на нет в его восприятии (что имело место в ранней беллетристике Эдуарда Лимонова). Удачный пример иронического преломления М. — инфернальный пес Пиздец в «Generation Пи» Виктора Пелевина.

Более опосредованным является использование М. в изобразительном творчестве, которое, как известно, может быть безымянным, хотя почти никогда — анонимным. Например, в стёбной ретро-картине: «На смерть поэта» (2002) киевлянина Владислава Шерешевского — в качестве сильно разреженной подписи под изображением упавшего Пушкина: «это пиздец». На живописной плоскости — слово «пизда» в работе яркого представителя южнорусской волны Олега Голосия «Огненная лошадь». Или в контексте концептуалистской акции (перформанс «Мазепа» Василия Цаголова, 1995, включающий пятиминутное выступление Александра Бренера из придыхательных вариаций глаголов «ебут» и «наебывают»).

Следует отметить, что и западное искусство сталкивалось с подобными проблемами (долгий путь пресловутого «merde» от героико-эпизодической реабилитации в «Отверженных» Виктора Гюго, 1860, до вступительной реплики в «Короле Убю» Альфреда Жарри, 1894, — не случайно сегодня её подчас переводят как «черт»). А территориально-юридическая аббревиатурность глагола «fuck» никак не благоприятствовала его легитимизации (в контексте театральной рецензии им впервые воспользовался англичанин Кеннет Тайней в 1960-е годы).

[О. Сидор-Гибелинда]

СМ.: Другая Проза, Срамной Рок,Трэш, Цензура.

Лесь (Александр) Подервянский (р. 1952, Киев) — украинский художник и писатель. Закончил Киевский художественный институт. Картины находятся в музеях и частных коллекциях Украины, России, Канады, США и Германии (в 2000 году его работу «Воин, смерть и дьявол» купил известный американский кинорежиссер Вуди Аллен). Всесоюзно прославился как автор и исполнитель (преимущественно на суржике — дикой смеси украинского и русского) абсурдных фарсовых пьес, насыщенных нецензурной лексикой, черным юмором и насилием, которые начал писать во время службы армии в 1977 году. На сегодня сочинено более 50 таких текстов, текстов, лучшие из которых собраны в книге «Герой нашого часу» (Львов: Кальвария, 2000). Наиболее известные пьесы — «Гамлет, або Трагедия датського кацапізма», «Васіліса Єгорівна та мужичкі», «Пацавата історія», «Мєсто встрєчі ізменіть ніззя, блядь!», «Хтиві павіани», «Данко», «Піздєц», «Цікаві досліди», «Кацапи», «Йоги», «Хвороба Часика», «Остановiсь мгновенье, ти прекрасно!..», «Нірвана, або Альзо Шпрех Заратустра», «Павлік Морозов».

Медиа-Арт

МЕДИА-АРТ — течение в актуальном искусстве, использующее язык, технологии и штампы средств массовой информации — телевидения в первую очередь.

Зачатки М. как метода отслеживаются у дадаистов 1910-1920-х годов, издававших свои манифесты и обращения в форме рекламных объявлений и репортажей, постоянно запускавших в прессу утки о своих якобы состоявшихся акциях, а в визуальных произведениях активно использовавших газетные коллажи. Йоханнес Баадер, один из наиболее оригинальных представителей движения, провозглашал: «Мировая война — война газет. На самом деле ее никогда не было». Он же создал один из самых заметных дада-ассамбляжей на основе афиш и газет — «пласто-дио-дада-драму» «Величие и закат Германии» (1920). Значимым компонентом были газетные вырезки и в типологически близком дадаизму течении «мерц» — персональном проекте немецкого художника и литератора Курта Швиттерса. Швиттерс сотворил канон мерц-картины, составляемой из изношенных предметов и фрагментов газет; по аналогичной методике построил одно из центральных своих произведений, колоссальный ассамбляж «мерцбау». Использовали газету как часть изображения и футуристы, — но менее эффектно. Параллельными проявлениями М. может считаться и традиция рукодельных, малотиражных журналов, художественного самиздата.

Однако подлинное рождение М. произошло, конечно, в конце 1950-х, с массовым внедрением телевидения. Родоначальником же следует считать американо-германского художника южнокорейского происхождения Нам Джун Пайка, в своих инсталляциях впервые применившего телевизор, телеизображение и видеомонтаж. С тех пор М. — синоним видеоарта, один из его приемов, основанный на имитации или использовании телевизионных (в последние годы — и сетевых) образов.

[Д. Десятерик]

СМ.: Артхаус, Видеоарт, Виртуальная реальность, Телевидение.

Йоханнес Баадер (1875-1956) - немецкий архитектор, литератор. С 1918 года — член берлинского «Клуба дада». Провозглашался Председателем человечества, Президентом земного шара, носил титул Обердада. Организатор наиболее скандальных да-да-акций в Берлине, Первой международной ярмарки дада. Оскорбил пастора во время службы в Берлинском соборе (1918), разбрасывал в Национальном собрании дадаистские листовки «Зеленый труп» (1919), работал над проектом Мирового храма, который должен был строиться 1000 лет и достичь высоты 15 км. Один из создателей техники фотомонтажа. Неоднократно госпитализировался в психиатрические лечебницы. С 1925 года — свободный журналист. Умер в доме для престарелых.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: