Монтаж Аттракционов 3 страница

Типичный параллельный фильм выглядел как черно-белая короткометражка, с плохо проработанным, дергающимся, исцарапанным изображением, без связного сюжета. Персонажи (героев, во всех смыслах, здесь не было), как правило, обходились без диалогов и предавались диковатым занятиям — беспрерывным дракам, самоубийствам («Санитары-оборотни», «Мочебуйцы-труполовы», «Вепри суицида»), гомосексуальным изнасилованиям («Жестокая болезнь мужчин»), иногда героев не было вовсе — на экране работал бульдозер, а за кадром восторженный женский голос произносил эротический монолог («Трактора»).

С наступлением перестройки П. К. стало на некоторое время столь же модным, как и пресловутый советский рок. Показ параллельных короткометражек стал непременным атрибутом крупных рок-фестивалей, более того, и самостоятельный просмотр этих фильмов мог спровоцировать ажиотаж,

как, например, в Киеве, где билеты на программу параллельщиков продавали втридорога на черном рынке. Показы, фестивали, форумы следовали один за другим. Однако П. К. оказалось чем-то вроде редкостной глубоководной рыбы, которая, будучи поднятой на поверхность, погибает. Уже на излете своей популярности параллелыцикам удалось снять ремейк сталинских «Трактористов» — «Трактористы-2». Некоторые из них, в том числе Юфит, пытались пройти стажировку у Александра Сокурова в качестве ассистентов режиссера на фильме «Спаси и сохрани». Затея закончилась провалом. В 2002 году часть бывших параллельщиков под водительством Юхананова взялась осуществить сугубо коммерческий проект — фильм-пародию на голливудские футуристические блокбастеры «Иван-дурак» (комедия в стиле «кибер-комикса»), раскручивавшийся по всем законам мейнстрима. Однако попытка была явно неудачной. Довольно много снимают подопечные опять же Юхананова в рамках его «мастерской индивидуальной режиссуры» (МИР) — тоже без убедительных результатов. У П. К. были все шансы трансформироваться в подобие экранного трэша — тем более что в СНГ эта ниша явно пустовала — но этого не произошло. Ведь трэш создает собственную реальность, пародийную и искаженную относительно киномейнстрима, пропуская через себя штампы последнего. А П. К. саму советскую действительность воспринимало как всеохватный трэш, бытийную мусорную свалку, и вдохновлялось этим, во многом справедливым, фактом. С наступлением капиталистического разнообразия источники вдохновения иссякли. А новоявленный российский трэш (мусорная экранизация «Идиота» Достоевского «Даун Хауз», к примеру), как положено, являет собой обезображенный и опошленный киногламур, но никак не П. К.

Сегодня из всей когорты параллельщиков наиболее состоявшимися можно признать начинавшую в группе «Трактористов-2» Ренату Литвинову (соавтор сценариев и исполнительница ролей в последних фильмах Муратовой и других режиссеров, сама режиссер) и Евгения Юфита, создавшего и успешно поддерживающего собственный вариант П. К. — некрореализм.

[Д. Десятерик]

СМ.: Андерграунд, Артхаус, Видеоарт, Мейнстрим, Некрореализм, Самиздат, Трэш, Чернуха.

Паранойя

ПАРАНОЙЯ (древнегреч. paranoia — сумасшествие, безумие) — психическая болезнь, которая сопровождается стойким бредом без галлюцинаций. Способность адекватного мышления сохраняется у субъекта во всех вопросах, кроме тех, которые касаются его бреда.

Внешне параноик в своих суждениях и поступках выглядит как вменяемый, нормальный человек. Он может работать, выполнять довольно сложные задания, общаться с окружающими — до того момента, пока речь не зайдет о предмете его особого внимания, его неустанных хлопот и беспокойства — предмете его П. Тогда незамедлительно следует взрыв агрессии, врагами становятся даже самые близкие люди.

Базовые чувства параноика — подозрение и страх. Ему кажется, что все и вся против него в заговоре. Любой, самый невинный жест, оброненное невпопад слово, пристальный взгляд, лицо, показавшееся знакомым, случайная встреча на улице дают обильную пищу для самых мрачных предположений.

Как в случаях со многими душевными недугами, можно говорить о П. не только как о клинической истории, но и как о свойстве сугубо индивидуального, а еще более — социального и/или политического характера. Можно даже сказать, что П. — определенный тип общественного сознания. Ее приступы постигают целые организации, города, государства и даже группы государств. П. фашизма и вообще любых ультраправых, расистских умонастроений описана многократно. Нацистская Германия была настолько параноидальна, что вела войну против всего мира. Любая секта параноидальна по определению — без этого она не сможет существовать как единое целое.

Одним словом, П. — идеальный базис для создания тоталитарных структур и взращивания самых разнообразных теорий заговоров. Радикалы много говорят о мировом правительстве, о сговоре корпораций, национальные правительства твердят о мировом терроризме, или об американской экспансии, одним словом, все чего-то боятся и с кем-то борются. П. разлита везде, как естественный радиоактивный фон, но в резервациях альтернативы уровень излучения явно аномальный. Отсюда и мутанты — без которых социальный ландшафт давно бы уже опустел.

[Д. Десятерик]

СМ.: Мировое Правительство, Секта, Шизофрения, Шизоанализ.

Перверсия

ПЕРВЕРСИЯ (от лат. perversio — переворачиваю) — синоним полового извращения; переносно — нечто возмутительное, аномальное, нарушающее обычный порядок вещей, но не путем революционарного всплеска, а на основе личного участия, таким образом, сексуальный аспект П. практически неистребим.

П. — достояние искусства XX века. Исключения — садизм и мазохизм, проартикулированные соответственно в конце XVIII и середине XIX веков. В конце XIX века Крафт-Эбинг тщательно классифицирует П., показательно переведя «рискованные выражения» на латынь. Итак, в этой перспективе историю предмета можно рассматривать как хронику преодоленных табу — и превращения каждой из П. в предмет коммерческой эксплуатации и моды.

Процесс развивался волнообразно, на каждом из этапов обретая все больший размах, чередуясь периодами пуританской реакции: Серебряный век (о П. много пишется, но с примесью демонизации, декларативным осуждением или эвфимистически; здесь наиболее значительна личность Ф. Сологуба); двадцатые годы (попытка честного разговора о П. с опорой на психоанализ); 1960-1970-е годы (П. адаптирована к нуждам контркультуры); наконец, непосредственная современность (никого нельзя удивить никакой П.), которой прямо сопутствуют казусы реакционного осуждения, интерпретации П. как беспредела («Горький месяц» Р. Полянского, 1991). Что не отменяет других творческих стратегий: визуальной декоративизации П. (П. Гринуэя в «Записках у изголовья», 1996) или апелляции к детской наивности (в чем преуспел киевлянин А. Гнилицкий, изображающий, например, по-мальчоночьи писающую девочку в картине «Взгляд на воду», 1994). Некоторые авторы пытаются изобрести персональную П. (очень изощренные «Узники наслаждений» знаменитого аниматора Я. Шванкмайера, 1996; «помпеянская» живопись А. Ройтбурда 1990-х годов, описание коитуса с соломосилосорезкой в рассказе И. Клеха «Die Erotitsche МТС»; ранее в этом направлении упражнялся С. Дали), либо же напитываются самим духом перверсионной заманчивости, игривости (театр Р. Виктюка).

Быстрее всего из арсенала П. был воспринят гомосексуализм, оформившийся во внушительную гейкультуру, имеющую своих полузавуалированных предтеч (О. Уайлд, А. Жид) и несомненных классиков (Ж. Жене, Р. В. Фассбиндер, Д. Джармен, Д. Болдуин, отчасти Т. Уильяме, в России семидесятых — Е. Харитонов). Недавним ответвлением от него можно признать феномен трансвестизма (акции В. Мамышева-Монро), вдохновляющий кинематограф П. Альмодовара («Женщины на грани нервного срыва»).

Что касается других П., то их судьба различна, от мгновенного признания до поныне длящейся маргинализации. В. Набоков практически легализировал в «Лолите» (1955) педофилию (о которой робко писал в «Венских этюдах» 1904 года П. Альбенберг), позднее, в романе «Ада» — инцест между братом и сестрой (ему также посвящены фильмы 1965 года Д. X. В. Шемана «Постель для брата и сестры» и Л. Висконти «Туманные звезды Большой Медведицы»). Исчерпывающе выразил фантастические аспекты геронтофилии С. Соколов в «Палисандрии» (1985): до него, в социально-критическом ключе — Р. В. Фассбиндер в фильме «Страх съедает душу» (1973). Мало кто рискнул говорить о превратностях фекализма, среди этих немногих — П.П.Пазолини («Сало, или 120 дней Содома», 1975) и В. Сорокин (роман «Норма», 1979-1984, рассказ «Сергей Андреевич» из сборника «Первый субботник», 1980-1984), зато прецеденты зоофилии довольно многочисленны (от «Деревушки» У. Фолкнера, 1940, до фильма С. Имамуры «Легенда о Нараяме», 1983, не говоря о «собачьем периоде» О. Кулика).

Садомазохизм стал непременным атрибутом голливудских фильмов, во всем прочем демонстрирующих хроническое непонимание природы П., которую даже гениальный А. Хичкок подверг изящной стерилизации (конкретно — вуайеризм в «Окне во двор»). Мастурбация признана полезной разновидностью массажа (герой романа X. Кортасара «Книга Мануэля», 1973, даже выступает ее убежденным адептом), а ведь еще сто лет назад ее проявление могло стать поводом для убийства («Дело Артамоновых» М. Горького), причиной для суицида («Честность с собой» В. Винниченко). А нарциссизм был и остается принадлежностью нормальной мании величия современного автора (на использовании этой П. построена вся практика кемповых Гилберта и Джорджа).

[О. Сидор-Гибелинда]

СМ.: Гейкультура, Порнография, Садо/мазо.

Саша Соколов (р. 1943, Оттава) — русский писатель, сын советского разведчика. Пишет с 12 лет. Учился в Военном институте иностранных языков, работал егерем, журналистом. Симулировал сумасшествие, чтобы избежать военного призыва. С 1975 года в эмиграции (где первое место работы — венская мебельная фабрика). Дебют был замечен и одобрен В. Набоковым. Автор романов «Школа для дураков» (1973), «Между собакой и волком» (1980), «Палисандрия» (1985).

Перфоманс

ПЕРФОРМАНС (англ. performance — спектакль) — квазитеатральное действо, режиссирование и исполнение которого совершает профессиональный художник, в одиночку или с горсткой посвященных — нанятых статистов, коллег-соратников, обычно без словесного сопровождения, либо же таковое несущественно по сравнению с изобразительной частью. «От художника требуется нетерпимость к любым ограничениям в искусстве, следовательно, основа П. всегда анархична»,— утверждает исследовательница этого жанра Р. Ли Голдберг. В отличие от собственно театрального представления, П. часто пренебрегает фабульной занимательностью. Нередкий элемент шокирующего кощунства концентрируется в неопределенной единице времени, при этом каждая последующая фаза не отличается принципиально от предыдущей.

П. может совмещать хореографию, музыку, околорелигиозное действо и карнавал кощунств, но все это претворяется в единстве осмысленного творческого жеста. Жанр позволяет художнику лавировать между шаманизмом («оргии» и «мистерии» Германа Ницша, ок. 1962) и технократией (всякий мало-мальски стоящий П. предполагает фото- и видеофиксацию), подчас совмещая и то, и другое. Некоторые классификации относят к П. и боди-арт, и «автобиографическое представление», и «социальный комментарий». Что касается последнего, то его роль неуклонно возрастает и на Западе («Осама любит погорячее» Аарона Барщака, Виндзор, 2003: непреднамеренное целование художника, переодетого лидером Аль-Каиды, с принцем Уэльским), и в России («Изгнание из рая» А. Устина, Н. Николаевой, Петербург, 2002: П. в «Макдональдсе», попытка отнятия у посетителей гамбургеров и кока-колы двумя нагими художниками). Само напряженное ожидание П. также может быть его формой (француз Андре Кадер, «человек с разноцветной палкой», чье появление в галереях вносило страх и сумятицу). И, наверное, в таком контексте следует воспринимать «собачьи представления» О. Кулика, прокомментировавшего их следующим образом: «Реальность... возбужденная моими действиями, начинает действовать абсолютно...» В другом случае П. оказывается чуток к восприятию смутных криминогенных настроений эпохи («Расстрел парижских коммунаров» В. Цаголова, Киев, 4 мая 1993).

Перформеры 1960-х годов зачастую были безжалостны к себе — вплоть до вбивания гвоздей в собственные ладони — и немилосердны к публике. В современной России история повторяется. Потенциал бунта, таящийся в П., никуда не исчез, доказательства чему приходят вновь и вновь.

[О. Сидор-Гибелинда]

СМ.: Акция, Боди-арт, Нудизм, Провокация, Хэппенинг.

Олег Кулик (р. 1961, Киев) -скульптор, фотограф, перформер. Окончил геологический техникум, был на Камчатке и в Западной Сибири. Работал директором сельского клуба. В Москве — с 1986 года. Стипендиат Фонда Поллака-Красы в Нью-Йорке (1990). Среди перформансов: «Новая проповедь» (1994, Даниловский рынок, Москва). «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером» (с А. Бренером, 1995, Москва) и др. В произведениях последних лет доминирует экологическая проблематика при отсутствии прежнего радикализма (фотосерия «Жизнь совершенна»).

Политкорректность

ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ (от англ. political correctness) — 1) свод неписаных этических норм, соблюдение которых является крайне важным для создания успешного произведения мейнстримного или массового искусства;

2) любимое ругательство постсоветских интеллектуалов.

Понятие П. распространено в кинематографе, особенно в голливудском. В США правила П. выполняются настолько прямолинейно, однообразно и в лоб, что давно уже превратились сами по себе в штамп. Если главные герои — двое полицейских, то один из них обязательно чернокожий. Если в качестве злодеев фигурирует банда афроамериканцев, то и ловить их должны тоже черные. Половой акт следует показывать так, чтобы ни в коем случае не задеть чьи-либо чувства, не навлечь на себя обвинения в сексуальном шовинизме и эксплуатации женщин. В итоге сцены соития превращаются в скучнейший набор крупных планов оголенных плеч, спин и голеней, так что неясно, чем вообще занимаются герои. Недопустимо использование слов, оскорбляющих кого-либо по расовому, половому или религиозному признаку.

В Европе дело обстоит немногим лучше. Фестивали заполонены фильмами о больных раком и СПИДом, о женщинах, отстаивающих свое достоинство в борьбе с похотливыми начальниками и прочими двуногими в штанах, о матерях-одиночках, о геях и лесбиянках и т. д. В прокате — то же (СМ.: выше).

Собственно, в прокате и в телепоказах прокатных фильмов все дело. Если поп-музыка даже в самых своих радикальных (некорректных) проявлениях остается достаточно условным, быстротекущим продуктом; если ценностная иерархия литературы выпадает из однозначно моралистических координат, то в кинематографе всепроникающий политкорректный регламент сочетается с визуальной убедительностью. Что, конечно, не может не раздражать более внимательную часть аудитории. Штамп есть штамп в любом случае, какими бы высокими целями не оправдывался автор. Именно в силу убогого уровня прокатных фильмов в сознании зрителей закрепилось понятие о П. как о непременном свойстве посредственных, невзыскательных картин. Что любопытно, многие из числа постоянных ругателей П. регулярно смотрят ненавистные американские фильмы, ругают, опять смотрят — процесс, можно сказать, циклический. При этом действительно талантливые артхаусные картины, которые неизмеримо выше плоской дидактики, игнорируются вовсе — как слишком «эстетские».

Причем, с другой стороны не лучше. Реакция на П. — бесконечные сериалы про спецназ, ментов, борьбу с чеченскими террористами, одиозные фильмы наподобие «Брат», «Брат-2», «Война», «Сестры», в которых все преступники и подонки являются представителями каких угодно наций, только не русской, за редчайшими исключениями (на одной планке с негодником-чеченцем, цыганом, евреем, американцем может быть только еще богатый русский — в семье, знамо дело, не без урода). И обозначенная тенденция лишь усиливается. Если же добавить сюда растущую фашизоидность в постсоветских странах, то следует признать, что перспективы здесь у П. как совершенно альтернативной идеологии — самые блистательные.

[Д. Десятерик]

СМ.: Мейджор, Мейнстрим, Цензура.

Попкорн

ПОПКОРН (англ. pop-corn) — воздушная кукуруза, продающаяся перед киносеансами в кинотеатрах. Первыми традицию продавать П. завели в США. Позже, с распространением американской прокатной системы, характерный запах пережаренной кукурузы восторжествовал на всех континентах.

Наряду с кока-колой стакан П. — непременный атрибут коммерческого киносеанса. В каждом мультиплексе (многозальном кинотеатре) подлокотники кресел заканчиваются специальными круглыми держателями для стаканов с П. и кока-колой. Хруст П. во время киносеанса — непременный признак процветания кинотеатра. В США этот звук, вкус и запах настолько слились с самим понятием кино, что саму голливудскую продукцию также называют П. Так что сегодня это не только специальное средство для поддержания ритма в фильме через равномерную работу челюстей, но и видовая дефиниция, очень точная.

Ведь П. — строго говоря, не еда. Им невозможно наесться или подкрепить силы. Он не освежает дыхание, не утоляет жажду, вкус у него также непритязательный. При этом его все-таки жуют, съедают. По сути, П. — это никакая пища, ноль-еда, пузырчатая пульпа (ср. pulp fiction — дешевое криминальное чтиво, макулатура), подменяющая реальное лакомство. Таковы и фильмы, которые зрители смотрят, жуя П. Это «как-бы-фильмы». В них, конечно, есть актеры, работа оператора и гримера, продюсера и режиссера, но содержательно они являются лишь каскадом аттракционов, спецэффектов, расхожих острот, клишированных ситуаций — одним словом, парком экранных развлечений, раз за разом воспроизводимым с помощью кинопленки. Глаз прожевывает П., почти не чувствуя его вкуса, не насыщая головной мозг разнообразными, а главное, свежими образами. Передние лобные доли превращаются в две челюсти, равномерно пережевывающие хрустящую массу — пустую, но постоянно выползающую из агрегата в подогретом, готовом к употреблению виде. Протест может вызвать разве что перегоревший или, напротив, слишком сырой продукт. Но это бывает крайне редко, ведь патентованные аппараты сбоев не дают.

Испортить можно не аппарат, но сам продукт: подсыпать туда толченого стекла, гвоздей, мышьяку, вклеить в благопристойную мелодраму порнографический момент, как это делает герой снятого в рамках попкорновой системы фильма «Бойцовский клуб» (реж. Майкл Фиггис). Или устроить драку в зале. Или поджечь кинотеатр, как католики в Италии.

Наконец, совершить революцию в масштабах всей страны, как это сделали иранцы после демонстрации обычного попкорн-фильма в провинциальном кинотеатре.

На сегодня, кстати, иранское кино — одно из лучших в мире.

[Д. Десятерик]

СМ.: Андерграунд, Артхаус, Мейджор, Мейнстрим, Попса.

Попса

ПОПСА (сокр. от поп-музыка) — легкая музыка с примитивными текстами на русском языке, предназначенная для танцев и развлечений, также весь круг исполнителей и продюсеров такой музыки (попсовики). Ритмически и мелодически русская П. напрямую происходит от западной поп-музыки, однако, в конечном счете, имеет с последней мало общего.

П. не следует путать и с традиционной эстрадой (оставшейся, по преимуществу, в советском прошлом), при их явном родстве, опять же потому, что в эстраде обязателен некоторый профессионализм. Для П. же профессионал — нонсенс, здесь придерживаются прагматичного дилетантства: спеть, сыграть, выступить и добиться успеха может каждый при необходимом вложении средств, и в этом смысле, конечно, налицо явная близость панк-року. Основное формообразующее действие — не сочинение музыки или текстов песен, а раскрутка (англоамериканский аналог — хайпинг). Раскручивают, соответственно, не сообразно артистическим данным конкретного исполнителя, но исходя из бюджета проекта, в который этот исполнитель вписан. По сути, попсовик — чистый лист, исходная субстанция, из которой целая группа, действующая на манер бизнес-команд, вылепливает звезду.

Попсовый кумир конструируется с запасом прочности на один-два, редко три сезона: соответственно, его слава строится вокруг примерно такого же количества песен. Удачных хитов у подобных групп или певцов редко бывает даже больше одного, да и те являются преимущественно кальками с чего-то уже спетого. П. насквозь вторична по отношению к западным образцам,потому о ее музыкальном качестве разговор не идет. Иными словами, П. — мутация западного продукта, не выдерживающая с последним никакой конкуренции. Если «там» поп и рок — четко организованный бизнес, учитывающий таланты и интересы исполнителей, то П., скорее, — соединение бизнеса с весьма специфическим мировоззрением.

Сюжеты подавляющего большинства попсовых песен — любовь и разлука. Герой (героиня) обращается к безымянной возлюбленной (возлюбленному), как правило, от первого лица, реже текст посвящается конкретному человеку, которого называют по имени в уменьшительной форме: Дима, Лёша, Светка, Лена и т. д. Описываются все этапы и формы привязанности: ухаживание, внезапная страсть с первого взгляда, робкие признанья, поцелуи и объятия, измены, ссоры, расставания. Эротический градус, против ожиданий, снижен — конечно, есть и весьма развязные исполнители и тексты, но до откровенных проявлений, как, опять же, на Западе, доходит редко. П. в основе своей стремится соответствовать расхожим моральным установлениям: здесь не должно быть ничего такого, что слишком бы возмутило гипотетического слушателя. П., скорее, флиртует с аудиторией, нежели дразнит и возбуждает ее. Основа успеха — доверительность. П. поет о самом сокровенном, о тех интимных банальностях, что говорят друг другу двое, оставаясь наедине; следовательно, мысль «не только у меня такое» может утешить не одно разбитое сердце. Мелодии и тексты легко запоминаются, легко напеваются, могут быть процитированы в разговоре. Карьера в П. скоротечна, вкупе с вуайеризмом желтой прессы это позволяет удерживать иллюзию близости: попсовый кумир все-таки «свой парень», которому ничто человеческое не чуждо. Кстати, в П. могут уходить и уходят бывшие подпольщики, радикалы: этот путь проделала уже не одна рок- группа.

В редких случаях, впрочем, П. конкурентоспособна. Российский дуэт «Тату», завоевавший мировые вершины — хит-парады Великобритании и США, — исключение, подтвердившее правило. Ведь разработчикам проекта удалось найти не музыкальный ход, но нишу репрессированного секса — педофилии, помноженной на лесбийство — то, что западный шоу-бизнес для себя исключил, вытеснил на периферию тайных желаний слушателя. То есть точно так же, как остальная П. как будто выбалтывает за своих потребителей их интимные признания, скрываемые чувства — так же и «Тату» сумели легализовать перед западными людьми их повсеместно подавляемые комплексы.

Чем-то вроде попсового андерграунда до недавнего времени являлась блатная баллада, с ее окончательной легализацией получившей звание «шансона». В «шансоне», еще более музыкально примитивном, также поется про любовь, печаль, предательство и разлуку, однако темы эти интерпретируются, исходя из соображений уголовной целесообразности. Именно крайняя форма дает возможность понять явление в целом.

П. ведь не только способ бегства (побега) от реальности или квинтэссенция обывательской романтики. Вся ее самодельная патока и пересоленные слезы призваны утолить острую эмоциональную недостаточность миллионов слушателей. Они, эти миллионы, были бы не прочь позаимствовать для себя чужую жизнь — но так, чтобы она не слишком резко отличалась от уже привычной. Лишь бы не было тяжело и скучно, а остальное пусть остается на своих местах. П. пытается дать такую замену. Но песенка заканчивается, и вновь наваливается тяжелым роком — отчаяние.

[Д. Десятерик]

СМ.: Бригады, Гламур, Мейнстрим, Неформат, Попкорн, Рок.

Порнография

ПОРНОГРАФИЯ (сокр. порно, от древнегреч. pornos — развратник и grapho — пишу) — общее обозначение образов и текстов, откровенно изображающих половой акт. До 1960-х годов — объект социальных табу. В 1960-е П. в кино — составляющая контркультуры, провозгласившей сексуальность важной частью природы человека. До появления фотографии и кинематографа основным носителем порнообразов была литература, в которой первая убедительная попытка легитимизации П. принадлежит де Саду.

П. — понятие не эстетическое, а юридическое, и определяется как откровенное изображение полового акта, не оправданное художественным замыслом. Напротив, сколь угодно откровенные сцены не являются порнографическими, если они встроены в структуру авторского замысла. Согласно классификации, предложенной российским кинокритиком Сергеем Шолоховым: хард-П. — половой акт, фиксированный сам по себе, во всех деталях; софт-П., когда в откровенный фильм заложен сюжет, хард-эротика — не показываются крупно гениталии, софт-эротика — только обнаженные женщины. Но противоречивые ситуации нередки. Например, «Империя чувств» японца Осимы, поначалу классифицированная в Европе как П., впоследствии признана образчиком артхауса. Радикальные режиссеры шестидесятых уходили в П., считая это средством борьбы с системой. Однако П., как вся контркультура, быстро коммерциализировалась — во многом тому способствовало распространение Интернета, видео, удешевление кинопроизводства. В девяностых французский режиссер Катрин Брейя, автор изречения «П. не существует», выпустила провокационные фильмы «Романс X», «Интимные сцены», провозгласив новый жанр — арт-порно (сам по себе абсурдный, так как то, что является П., автоматически не есть искусство, и наоборот). А наиболее радикальный арт-порнофильм «Трахни меня» снят бывшими французскими порноактрисами Виржини Депант и Корали (поначалу был запрещен Министерством культуры Франции). Природу П. исследовала в своем эссе «Порнографическое воображение» Сьюзан Зонтаг. По Зонтаг, непристойность — основа культуры, следовательно, П. — табу западной цивилизации. В наиболее талантливых произведениях открывается, что истинный объект П. — не секс, а смерть (де Сад, Батай), а П., фиксируя половой акт, является окном в пограничные формы сознания.

Тоталитарный строй предъявляет права на либидо индивида (СМ.: антиутопию Джорджа Оруэлла «1984»). В либеральном обществе отношение к П. определяется традициями и менталитетом. В СНГ ввоз и производство П. запрещены. Голландия — пример максимального либерализма (запрещена только детская П.). В социальном плане разрешение П. снимает социальное напряжение, снижает преступность на сексуальной почве. В актуальном искусстве П. представлена в творчестве художников, экспериментирующих с телесностью, с одной стороны, с социальными и религиозными табу — с другой (фотосерия художника Дж. Кунса и порнозвезды Чиччолины, позже сделавшей карьеру радикального политика). Более того, крайне откровенные сцены стали частым атрибутом картин именитых артхаусных режиссеров — кроме Катрин Брейя, стоит назвать Ларри Кларка («Кен Парк»), Ларса фон Триера («Идиоты»), причем студия Zentropa, принадлежащая последнему, официально производит порнофильмы.

[А. Курина]

В целом порнографический образ — бесплодный, но идеально отлаженный и неостановимый механизм, соединяющий поток желания с «антипроизводством» смерти, обремененный, при всей откровенности, двойной тайной Эроса и Танатоса, — всегда будет манить радикальных художников и разнообразнейших экспериментаторов. С П., кстати, связана и одна из самых волнующих загадок в истории контркультуры.

Во все хрестоматии террора внесено знаменитое похищение Патрисии Херст, дочери газетного магната Уильяма Херста, совершенное подпольной Армией освобождения симбионтов в 1974 году. Выполнение условий террористов (освобождение из тюрьмы одного из соратников, массовые пожертвования Херста неимущим Калифорнии) затянулось, а сама Патрисия прониклась идеями АОС и начала принимать участие в их акциях. Вскоре ее захватили вместе с остальными, но довольно быстро помиловали. Однако еще удивительнее то, что все коллизии похищения были в деталях описаны в порнографическом романе «Черный похититель», изданном небольшим тиражом в Калифорнии в 1972 году, то есть за два года (!) до событий. В романе героиню зовут Патрисия, она дочь преуспевающего консервативного отца, похищает ее группа радикальных активистов, руководитель которой — чернокожий харизматик, одна из террористок — лесбиянка, совпадают и требования подпольщиков, героиня, в конце концов, присоединяется к своим похитителям и т. д. За прошедшие десятилетия полиция, спецслужбы и журналисты предпринимали неоднократные попытки разыскать автора, издателя либо дистрибьютора «Черного похитителя», но так никого и не нашли.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: