Последствия социологического невежества: в жизни личности и в жизни общества

Всякий индивид — часть общества, и никто не может своей персоной подменить ни общество, ни тем более — человечество. Вне общества новорождённый не может стать человеком, чему примером судьбы реальных, а не мифических «маугли» — детей, которые в силу разных причин были воспитаны животными: подавляющее большинство тех «маугли», кого поймали и пытались вернуть к жизни в обществе людей, — так и не смогли состояться в качестве членов общества и вскорости умирали. Так же и судьбы реальных «робинзонов», которые оказались на необитаемых островах и в одиночку прожили многие годы, в их большинстве оказывались трагичными: многие деградировали как личности и не смогли вернуться к жизни в обществе даже при помощи профессиональных психологов и психиатров[3].

Тем не менее множество людей на протяжении истории прожили и проживают ныне свои жизни, не осознавая ни своего потенциала личностного развития, ни характера организации жизни своих обществ и взаимосвязей индивидов в них, ни возможностей освоения потенциала личностного развития и улучшения качества жизни обществ и человечества в целом на этой основе.

Исторически сложившаяся социальная реальность такова, что все такие люди, вне зависимости от их социального статуса, обречены быть заложниками (а по существу — невольниками-рабами) ошибок общественного самоуправления, злоупотреблений социальным статусом и властью со стороны других людей, что вызывает неудовлетворённость жизнью подавляющего большинства из них. Это касается как простонародья, так и представителей так называемой социальной «элиты», включая и профессиональных политиков и предпринимателей.

М.Е. Салтыков-Щедрин об этом писал так:

«Мужик даже не боится внутренней политики, потому просто, что не понимает её. Как ты его не донимай, он всё-таки будет думать, что это не “внутренняя политика”, а просто божеское попущение, вроде мора, голода, наводнения с тою лишь разницею, что на этот раз воплощением этого попущения является помпадур[4]. Нужно ли, чтобы он понимал, что такое внутренняя политика? — на этот счёт мнения могут быть различны; но я, со своей стороны, говорю прямо: берегитесь господа! потому, что как только мужик поймёт, что такое внутренняя политика — n-i-ni, c’est fini![5]» («Помпадуры и помпадурши»).

— То есть М.Е. Салтыков-Щедрин был убеждён в том, что:

Если общество будет понимать, что такое «внутренняя политика», то станет невозможно злоупотреблять его невежеством в области социологии, вследствие чего неизбежно качественно изменится и политика.

Но невежество в области адекватной жизненной реальности социологии характерно не только для простонародья, но и для представителей так называемой социальной «элиты». Герой повести А.П. Чехова «Скучная история» — «заслуженный профессор Николай Степанович такой-то, тайный советник и кавалер; у него так много русских и иностранных орденов, что когда ему приходится надевать их, то студенты величают его иконостасом. Знакомство у него самое аристократическое, по крайней мере за последние 25 — 30 лет в России нет и не было такого знаменитого учёного, с которым он не был бы коротко знакóм». В повести он характеризует себя как «человека, которого судьбы костного мозга интересуют больше, чем конечная цель Мироздания». Ему 62 года, и он в состоянии тяжёлой болезни оценивает, в общем-то прожитую уже, жизнь:

«Когда мне прежде приходила охота понять кого-нибудь или себя, то я принимал во внимание не поступки, в которых всё условно, а желания. Скажи мне, чего ты хочешь, и я скажу, кто ты[6].

И теперь я экзаменую себя: чего я хочу?

Я хочу, чтобы наши жёны, дети, друзья, ученики любили в нас не имя, не фирму и не ярлык, а обыкновенных людей. Ещё что? Я хотел бы иметь помощников и наследников. Ещё что? Хотел бы проснуться лет через сто и хоть одним глазом взглянуть, что будет с наукой. Хотел бы ещё пожить лет десять…

Дальше что?

А дальше ничего. Я думаю, долго думаю и ничего не могу ещё придумать. И сколько бы я ни думал и куда бы ни разбрасывались мои мысли, для меня ясно, что в моих желаниях нет чего-то главного, чего-то очень важного. В моём пристрастии к науке, в моём желании жить, в этом сидении на чужой кровати и в стремлении познать самого себя, во всех мыслях, чувствах и понятиях, какие я составляю обо всём, нет чего-то общего, что связывало бы всё это в одно целое. Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует моё воображение, даже самый искусный аналитик не найдёт того, что называется общей идеей, или богом живого человека.

А коли нет этого, то, значит, нет и ничего» (выделено курсивом нами при цитировании).

Это — исповедь в жизненной неудовлетворённости, при всей внешне видимой социальной успешности. Причина же неудовлетворённости тоже названа в повести: судьбы костного мозга интересуют его больше, чем конечная цель Мироздания. Т.е. герой повести — придаток к своему рабочему месту и социальному статусу. В отличие от мужика, о котором писал М.Е. Сал­ты­ков-Щедрин, герой повести А.П. Чехова — «учёный раб»[7], и его тоска о том, что он не состоялся в качестве человека, одной из причин имеет его же невежество в области социологии и ограничения своих интересов узким профессионализмом, что по сути и убивает его в возрасте, когда говорить об исчерпании биологического ресурса организма, — рановато.

Далее А.П. Чехов продолжает:

«При такой бедности[8] достаточно было серьёзного недуга, страха смерти, влияния обстоятельств и людей, чтобы всё то, что я прежде считал своим мировоззрением и в чём видел смысл и радость своей жизни, перевернулось вверх днами, разлетелось в клочья. Ничего же поэтому нет удивительного, что последние месяцы своей жизни я омрачил мыслями и чувствами, достойными раба и варвара, что теперь я равнодушен и не замечаю рассвета. Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице сову, в каждом звуке слышать собачий вой. И весь его пессимизм или оптимизм с его великими и малыми мыслями в это время имеют значение только симптома и больше ничего.

Я побеждён. Если так, то нечего же продолжать ещё думать, нечего разговаривать. Буду сидеть и молча ждать, что будет» (выделено нами курсивом при цитировании).

Это — и приговор, и признание в том, что он — заложник обстоятельств, происхождения которых не понимает; и в том, что он не состоятелен как человек: достоинство человека — шире, нежели профессиональная состоятельность, хотя, безусловно, понятие «быть человеком» — включает в себя и быть общественно полезным, что невозможно без состоятельности в общественно полезной профессии.

Современники полагали, что А.П. Чехов выразил через профессора свои мысли. Если видеть в А.П. Чехове выразителя нравов и образа мыслей российской либерально-гуманисти­чес­кой интеллигенции конца XIX — начала ХХ веков, то в этом фрагменте выразилось всё, что привело к социальной катастрофе 1917 г., уничтожению и изгнанию прежнего образованного класса из России в ходе гражданской войны.

Социальная катастрофа 1985 — 1991 гг. также имела одной из своих причин невежество в области социологии как подавляющего большинства населения СССР, так и политиков без разделения их на консерваторов и реформаторов[9].

Т.е. господство невежества в области адекватной жизни социологии не только влечёт за собой неудовлетворённость жизнью множества людей, ставших заложниками обстоятельств, что является источником происхождения подавляющего большинства болезней[10], но и создаёт потенциал катастроф, которыми становится чревато будущее этого общества.

Можно найти признания в социологическом невежестве, высказанные и политиками, чью состоятельность в таковом качестве в большинстве своём не оспаривают ни обыватели, ни историки, ни аналитики. Вот два примера:

· Президент США в 1945 — 1953 гг. Гарри Трумэн (1884 — 1972): «Дайте мне одностороннего экономиста! Все мои экономисты говорят: “С одной стороны… с другой стороны…”» (цитата с сайта газеты «Известия», сентябрь 2003 г.; см. так же: http://www.wtr.ru/aphorism/new56.htm). Т.е. консультанты от экономической науки (а она одна из отраслей социологии) были не в состоянии дать удовлетворительные в смысле их управленческой состоятельности однозначно понимаемые ответы на вопросы, которые перед ними ставил президент США, а сам он не мог обличить их скудоумие и невежество.

· В.С. Черномырдин (1938 — 2010) в бытность премьер-министром России: «Хотели как лучше, а получилось как всегда» [11]. По своему существу это — признание в несостоятельности всей искренне благонамеренной части политической «элиты» страны: если бы политический курс вырабатывался и проводился в жизнь на основе адекватной жизни социологии, то получалось бы даже лучше, чем хотели, и так было бы почти всегда, за редкими исключениями.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: